М. Пруст (1871 - 1922)

Творчество М. Пруста формируется в 90-е годы ХIХ столе-тия. Первое значительное произведение - «Наслаждения и дни» (1896 г.) - это сборник набросков и опытов, запечатлевших «душу сноба». Значительное место в сборнике занимает цикл из тридцати фрагментов - «Сожаления, мечты, цвета времени», представляющий импрессионистские пейзажи. Пейзажи Пруста - метафоры внут-реннего состояния души, «портрет чувств», зарисовки впечатлений: вот семья, слушающая музыку, до крайности обостряющую эмоциональное восприятие мира, эмоциональное вчувствование в загадочную стихию жизни; а вот на закате своих дней капитан погружается в письма некогда любившей его женщины, и так остро переживает ушедшее, что начинает боготворить все пережитое. Пруст в этом произведении часто прибегает к восстановлению прошлого с помощью памяти, силу которой составляет чувство, пробуждаемое воспоминаниями... «Наслаждения и дни» является генезисом творческого почерка зрелого мастера, автора эпопеи «В поисках утраченного времени». «Память, - считал ранний М. Пруст, - наиболее полезный для художника орган». Свои философско-эстетические взгляды писатель изложил в книге «Против Сент-Бева», которая увидела свет спустя 30 лет после его смерти - в 1954 году. «С каждым днем я все менее ценю разум. С каждым днем я все яснее себе представляю, что только вне его писатель может уловить что-то из наших впечатлений... То, что разум нам возвращает под именем прошлого, им не является. На самом деле каждый час нашей жизни воплощается и таится в каком-то реальном предмете». Критический метод Сент-Бева Пруст счел поверхностным, т.к. «книга - продукт иного я, чем то, которое мы обнаруживаем в наших привычках, в обществе, в наших пороках». Позитивизму Сен-Бева он противопоставил пост-романтизм Нерваля и Бодлера. Его, как и постромантиков, интересовали «почти неуловимые впечатления души», которые освещают дорогу в «сокрытые тайны бытия».

В круг интересов М. Пруста входил не только постромантизм, но и творчество Бальзака. «Бальзак - это мощь, но только эта мощь немного материальна». Писатель защищает Бальзака от Сент-Бева, который видел в нем только создателя точных портретов, а не воплощение «великой идеи изображения жизни». В «одержимости» Бальзаком проявляется и восхищение, и нарушение, и прямое следование традиции, и отталкивание от нее.

Основные принципы эстетики М. Пруста воплощены в его многотонном романе «В поисках утраченного времени». Это произведение, состоящее из 15 книг, создавалось тяжело больным человеком, запертым в комнате, обитой пробковым деревом из-за острых приступов астмы.

Все 7 частей романа создавались на протяжении шестнадцати последних лет жизни писателя. Первый том - «В сторону Свана» - был опубликован в 1913 году, Второй том - «Под сенью девушек в цвету» - в 1918 году. В 1919 году Пруст был удостоен Гонкуровской премии за первые два тома. В 1921 году; появляется третий том «В сторону Германтов». Последние части эпопеи - «Пленница» (1924), «Беглянка» (1925), «Найденное время» (1927) – опубликованы после смерти писателя.

Роман «В поисках утраченного времени» воспринимается прежде всего как форма существования писателя, для которого воспоминания остаются единственной и достоверной реальностью. Центральное место в механизме творчества занимает «инстинктивная» память, основанная на сложной ассоциативности мышления: запах, звук, цвет может вызвать поток воспоминаний, возбудить живой облик прошлого, которое, в концепции писателя, оказывается и прошлым, и настоящим, т.е. «временем в чистом виде».

Из сознания Пруста вырос огромный мир, разместившийся более чем на 3 тысячах страниц романа: это и его собственная жизнь, и жизнь Франции рубежа веков, и I мировая война, и дело Дрейфуса, и даже революция в России. В создании эпического пласта повествования писатель опирался на традицию Бальзака, переосмысленную им на уровне импрессионизма. Таким образом, эпическое создается в романе через лирическое восприятие авторского «я». Поэтому многотомное произведение Пруста можно определить как лирико-эпический роман. Пруст, как и Джойс («Улисс»), являются основоположниками нового жанра в литературе ХХ века. Но в отличие от Джойса, Пруст опирался на традицию Бальзака, основоположника жанра романа-эпопеи. Как и его гениальный предшественник, писатель показывает тот «механизм», который управляет жизнью салонов, и прежде всего власть денег, определяющих место человека в социальной иерархии. Психология многочисленных персонажей Пруста - от служанки Франсуазы до аристократической и буржуазной элиты - Германтов, Вердюренов, Норпуа, Свана - обусловлена принципом социального детер-минизма, подчеркиваются характерность и типичность изобра-женных персонажей. Так, речь министра и посла Норпуа представляет собой «полное собрание устаревших формул», свойственных определенной профессии, определенной эпохе, определенной социальной среде. Но «портреты», воссозданные с бальзаковской силой видения, выполнены в иной манере, через субъективное восприятие лирического «я», от имени которого ведется повествование. Система образов подчинена законам жанра - в повествование попадают те, на кого натыкается «я» в том порядке, в каком люди оказываются в поле зрения рассказчика.

Эстетика романа Пруста представляет художественный синтез традиции Бальзака, импрессионизма и натурализма. Структура произведения строится на импрессионистическом принципе «впечатление - критерий истины». Внешний мир оборачивается к воспринимающему своей чувственной стороной, своей плотью, запахами, цветами, звуками, составляя подлинно импрессио-нистические пейзажи. Позитивизм Пруста проявляется в изобра-жении личного, непосредственного опыта, - в его своеобразной манере делать выводы и обобщения: сначала показать факт, а потом сделать вывод.

Писатель детально фиксирует психо-физиологические про-цессы, болезненные состояния, тяготея к жанру «истории болезни», столь характерному для натурализма XIX века. Например, его книга «Содом и Гоморра» посвящена изображению патологических форм любви, что подчеркивается автором уже в самом названии. Роман «В поисках утраченного времени» автобиографичен. Рассказчик болен астмой, обожает мать, печатается в «Фигаро». Сюжета в романе нет. Роман начинается с обычной ситуации отхода ко сну, которая повторяется в жизни каждого изо дня в день и не таит в себе ничего увлекательного. Но для Пруста сон - это особое состояние, когда совершается смешение времени, т.е. существует лишь одно психологическое время.

Произведение в целом может рассматриваться как после-довательное изображение повседневной жизни рассказчика, его детства в Комбре, прогулок то в сторону, где живет буржуа Сван, то в сторону, где обосновались Германты, первой любви к дочери Свана Жильберте, перипетий любви к Альбертине, путешествий в Бальбек, посещение салонов. То, из чего состояла жизнь лири-ческого рассказчика, описывается с натуралистической скрупу-лезностью и деталями. Поначалу - это восторженное отношение к Германтам, к аристократической элите, особенно к герцогине Германт. Первая же встреча с герцогиней приносит разочарования - у созданной воображением сказочной красавицы оказались красное лицо и большой нос с прыщиком. Однако первые разочарования не рассеяли трепета при упоминании о Сен-Жерменском предместье. Германты для рассказчика - олицетворение «высокой породы», приметами которой являются веками отшлифованная элегантность, остроумие, своеобразие языка и манер. В романе повествуется о жизни салонов с фотографической точностью.

Но пристально вглядываясь в так увлекший его мир, рассказчик убеждается, что за претензиями и импозантной внешностью людей света зачастую скрываются «тупость и разврат», тщеславие и скудоумие, пошлость и бессердечность. В романе развертывается традиционная бальзаковская тема «утраченных иллюзий». Однако при всем значении Бальзака метод Пруста представляет трансформацию реалистической традиции на уровне модернистского импрессионизма начала ХХ века. В романе нет иерархии - важного и незначительного. Важно все, что попадает в объектив лирического «я». Так, например, когда речь заходит о знаменитом деле Дрейфуса, рассказчик переводит беседу на тему, более всего его интересующую. Рядом со строчкой о деле Дрейфуса, он разворачивает целую поэму о смерти бабушки. В рамках размытых границ иерархии ценностей у Пруста все оказывается правомерным. «Разнообразие пороков не менее восхитительно, чем повторяемость добродетелей». Релятивизм писателя обусловлен его убеждением невозможности определения человеческой сущности. Подлинная сущность, считает Пруст, неуловима, существует множественность вариантов ее интерпретации.

Реальные существа - «материальны», а значит «мало про-ницаемы», отгорожены от «я» стеной воспринимающего сознания. Миру «материального» Пруст противопоставлял искусство, которое является в его концепции единственным способом «выйти из себя», «увидеть других», поймать «утраченное время». Только искусство, в концепции писателя, способно противостоять безостановочному течению времени. И лишь церковь в Комбре, вкус печенья, все, что живет в «инстинктивной памяти», возвышается над грудой развалин, в которую превращается жизнь.

Пруст пытался привести композицию романа в соответствие с течением сна или стихийного инстинктивного воспоминания, где нет хронологии, есть царство ассоциаций и неожиданных сопо-ставлений. С другой стороны, «инстинктивная память» хозяйничает в рамках обдуманной композиции; роман делится на несколько частей, логически следующих одна за другой. Роман представляет гигантский внутренний монолог, поток воспоминаний автора-рас-сказчика, где стираются границы прошлого и настоящего. В языке Пруста как бы ничего заранее не продумано; язык рождается вместе с мыслью и чувством, фраза постепенно обрастает сравнениями, перечислениями, упоминанием различных деталей.

Велика склонность писателя к аналогиям, исходящая из его представления о взаимопроницаемости времен и состояний, реального мира и мира воображения. Бесконечная фраза Пруста - это стиль безостановочного «говорения», это образ, который стремится быть точным в каждой мелочи. Мир, отраженный в романе, - не застывший мир, он в постоянном движении, как сама жизнь.