Французский экзистенциализм

Экзистенциализм как философско-литературное направление складывается во Франции в 30-е годы и перестает существовать в 50-е. Предметом философских размышлений становится личность и ее выбор. В экзистенциализме стираются грани между философией и литературой. «Хотите философствовать - пишите романы», -говорил А. Камю. Экзистенциализм - это не столько система понятий, сколько выражение определенного настроения, пережи-вание бытия. Концепция мира - дуалистическая: зло и добро -оборотные стороны одной и той же медали, у истоков мироздания -зло. Жизнь трактуется как абсурд, т. к. управляется смертью. Экзистенциалисты не отвергают роль разума в познании, но ограничивают его возможности, т. к. в мире отсутствуют логические закономерности, а случайность играет роль древнегреческого фатума. Истина связана с личным опытом (т.е. экзистенциальна); истин столько же, сколько сознаний. Экзистенциалисты отвергают общепринятую мораль и создают собственные нравственные императивы: центральным понятием экзистенциалистской этики является свободный выбор, т. е. выбор личности в соответствии с экзистенциальными понятиями о добре и зле. Свободный выбор обычно делается в «пограничной ситуации», т. е. на грани смертельного риска. В «пограничной ситуации» обычно прояв-ляются потенциальные возможности личности, порой неизвестные ей самой. Существование в экзистенциализме делится на две категории: «должное» и «недолжное». «Недолжное» - это мир усредненного сознания (man), которым манипулируют; «должное» -это личности, действующие наперекор социальным нормам и конъюнктуре и делающие свой свободный выбор «вопреки». Экзистенциальный герой ощущает свою отчужденность и от мира конъюнктуры и от метафизического мира. Поэтому основой ориентации экзистенциальной личности является отчужденность сознания. Повседневность в экзистенциализме, как и в романтизме, воспринимается как стихия, враждебная личности: она разрывает естественные органичные связи между людьми, замыкая в своей круговерти каждого в орбиту собственного существования. Поэтому единственной судьбой личности, как считают экзистенциалисты, является одиночество. Такие общечеловеческие понятия как любовь, дружба провозглашаются очередной иллюзией и заблуждением.

Язык экзистенциальной истины непереводим на уровне социальных клише и понятий. Поэтому единственным, адекватным экзистенциалистскому сознанию средством отражения реальности является притча, миф, метафора. Сартр говорил: «Все мы - мифотворцы». В художественных произведениях экзистенциалистов интересует не психология, а типологическое, закономерное, некая мифология абсурда.

А. Жид (1896-1951)

А. Жида по праву считают предшественником французского экзистенциализма. В довоенном творчестве писателя складывается новый нравственный императив, который получит название «имморализма». Имморализм пронизан ницшеанской идеей культа абсолютной свободы, предполагающей «бескорыстное действие» или «немотивированный поступок», в котором нет нравственных критериев, а существует лишь невинность непосредственных ощущений. «Имморалисты» сознательно преступают рамки дозволенного, стремясь в своем абсолютном бунте стать «богоравными».

Этика вседозволенности становится основной поведенческой установкой героев романов «Имморалист» и «Подземелья Ватикана». «Немотивированное действие» - вариант экзистен-циалистского свободного выбора. А. Жид несомненно испытал влияние идей немецкого экзистенциализма, но в его произведениях эти идеи выступают в роли литературного персонажа, конкретизированного и одновременно сниженного житейскими ситуациями.

В творчестве писателя это «снижение» выражалось тотальным сомнением, чем и обусловлен выбор предпочитаемого А. Жидом жанра - соти. Соти восходит к средневековому театру, героями которого были дураки. У А.Жида все герои выведены дураками. Так, в «Подземельях Ватикана» и автор, от лица которого ведется повествование, и герой - Лафкадио - оказываются в «дураках». Лафкадио - разновидность французского Раскольникова, но он идет дальше героя Достоевского.

Лафкадио убивает, не ставя перед собой никакой конкрет-ной цели. Его преступление определяется А. Жидом как немотивированный поступок. Сюжет этого произведения выдержан в лучших традициях детективного жанра: история деятельности банды, обирающей верующих с помощью сенсационной новости о необходимости спасения похищенного папы. Эта история дает возможность посеять сомнения в достоверности любой истины, не только в достоверности папы, но и Бога. А отсюда прямая дорога к произволу абсолютной свободы. Этот роковой вывод озаряет одновременно двух героев - респектабельного романиста и Лафкадио. Романист размышляет о перевороте в искусстве, который можно совершить, обратившись к «немотивированному действию», создав «новый тип героя», способного совершить убийство без цели и смысла. Лафкадио и есть тот самый тип героя. Он убивает ни в чем неповинного чудака, определяя свой поступок такими же словами, как и романист – «немотивированное преступление». Совершив убийство, Лафкадио сожалеет лишь об одном: о потерянной во время этой операции шляпе. Герой Жида выглядит монстром, если не учитывать всеразъедающий скепсис, соответствующий жанру. А. Жид показал страшную оборотную сторону вседозволенности, смягчая ее «черным юмором».

Первым и единственным романом писателя являются «Фальшивомонетчики» (1925). Французская критика назвала это произведение «экорше романа новейшей эпохи». Этот искусствоведческий термин был перенесен в литературоведение не без основания. Экорше - модель натуры, человеческий торс, лишенный кожи и обнажающий мускулы. Он служит художнику для постижения скрытого механизма движения человека, являясь макетом и образцом одновременно. Основная цель и замысел «Фальшивомонетчиков» - это создание новой формы романа, более соответствующей духу времени. С этой целью А. Жид обнажает скрытые механизмы работы художника над моделью, над романом, создавая новую форму – «роман в романе». А. Жид, как и все модернисты, считал невозможным отлить реальность в некие стабильные формы, т.к. невозможно остановить вечное движение жизни. Так же, по мнению писателя, изменчива человеческая натура, которую он называет многоликим Протеем. «... Порой мне кажется, что я не существую реально, а всего лишь воображаю, что существую. Самые большие усилия я трачу на то, чтобы поверить в свою собственную реальность. Моя сущность то и дело ускользает от меня». А. Жид считал, что литература отстает от живописи, выразившей неуловимость человеческой психики, ее многоликость в полотнах Пикассо, в импрессионизме, где особенно, как под-черкивал А. Жид, выразилась вечная изменчивость реальности в зависимости от игры светотени и освещения. Писатель хочет создать в своем романе некий синтез классической литературной традиции, классической музыки и достижений современной живописи. Психология героев его не интересует; он использует в качестве основного приема для описания персонажа прием, заимствованный из импрессионизма: герой дан через восприятие самых разных людей. Поэтому в романе А. Жида нет твердого контура рисунка, персонажи размыты как на импрессионистических полотнах.

«Фальшивомонетчики» - это роман экспериментальный. Отталкиваясь от традиций Бальзака, к гению которого А. Жид относился с огромным пиететом, он, тем не менее, заявляет о собственном творческом кредо устами своего героя Эдуара: здесь авторское «я» и «я» главного героя сливаются, приобретая черты исповедальности. А Жид вступает в полемику с позитивистскими направлениями в искусстве - натурализмом и реализмом. Он отвергает фактографическое копирование действительности, жесткий детерминизм, который, с его точки зрения, лимитирует вечное движение становления. Дневник писателя Эдуара содержит изложение основных эстетических взглядов Жида. Так, например, Эдуар упрекает Мартен дю Гара за логическое течение повествования, за то, что фонарь романиста «всегда освещает события спереди, и каждое из них поочередно выступает на передний план. В таком принципе изображения есть только жесткие контуры, как в академическом рисунке, нет перспективы, придающей роману четвертое измерение, соответствующее бесконечно изменчивому становлению». А. Жид считает, что фактография, при всем его уважении к Бальзаку и Золя, убивает неповторимую сущность жизни.

Роман построен как фуга, в которой постоянное повторение одной и той же темы в различных вариациях создает мозаику лейтмотива: всеобщая девальвация ценностей, обман, авантюры. Этот лейтмотив вырастает из традиционной темы истории семьи Профидантье, Молиньи, Лаперуз. На первый взгляд обнаруживается типологическое сходство с романом М. дю Гара «Семья Тибо»: бегство Бернара напоминает бегство Жака. Но если эта традиционная тема «блудного сына» в романе М. дю Гара завершается становлением героя, то бегство Бернара - это «бегство в никуда». Бернар в финале романа, в отличие от Жака, оказывается перед проблемой возвращения домой. Тема авантюры и любовного треугольника тоже присутствуют в романе. Адюльтер Лоры описывается как в самом романе, так и в дневнике Эдуара. Любовные похождения героев воспроизводятся через восприятие разных персонажей: самой Лоры, Венсана, Бернара, леди Гриффит. Как и на импрессионистических полотнах, эта история теряет жесткий контур каких-либо категорических оценок. В дневнике писателя Эдуара звучит откровение, а существует ли любовь вообще или же это очередная иллюзия, мнимость. «...В области чувств реальное не отличается от воображаемого».

Название романа содержит подтекст. «Мысль о фальшиво-монетчиках пришла к Эдуару, когда он размышлял о некоторых своих собратьях по перу. Но вскоре это слово стало восприниматься им в более широком смысле. Его книга все больше заполнялась такими понятиями как обмен, девальвация, инфляция». А. Жид в постоянном повторении мотива девальвации стремится обнаружить диалектическую суть этики «имморализма». Каждый из героев совершает свой выбор, т.е. не мотивированный никакой целью поступок. Так, Бернар, бежавший из семьи, обрел свободу. Но свободой сыт не будешь - он крадет чемодан у родственника своего ближайшего друга, не видя в этом поступке ничего предосудительного. На первых порах эйфории от свободы Бернар использует любые средства, чтобы выжить. Но в характере Бернара нет четкого контура; он меняется в зависимости от «освещения». Так, глазами Лоры, он - образец честности и чистоты. В глазах Эдуара - мошенник и плут, личность несостоявшаяся. Сам же Бернар хотел бы, чтоб его внешняя ценность всегда совпадала с внутренней, ему хотелось «быть», а не казаться. Идеалом для него был Рембо, жизнь которого он сочинил в соответствии со своими представлениями о свободе и вседозволенности. Вседозволенность превращается в опасную игру со смертью: самоубийство для Бернара высшая форма богоравности. В этой теме ощущается влияние Достоевского, с которым А. Жид ощущал созвучие и идеи которого интерпретировал в соответствии со своей концепцией свободы. Писатель показывает оборотную сторону этики «имморализма»: рассудочные игры Бернара в богоравность спро-воцировали самоубийство малолетнего Бориса, который буквально понял слова Бернара «убить себя просто от восторга». Бернар, как и Иван Карамазов, оказался косвенным убийцей своего малолетнего друга, но в отличие от романа Достевского в «Фальшивомонетчи-ках» нет никаких оценочных критериев. А. Жид не доверял никаким категорическим суждениям.

Писатель сделал темой романа борьбу реального мира и субъективного о нем представления. Для воплощения своего замысла А. Жид находит адекватную форму, изображая «роман в романе» и писателя, который пытается написать роман. На суд читателя как бы предлагается двусмысленность двух вариантов романа.