Примечания

1. Крупнов L.И. Древняя история Северного Кавказа. —М., Из-во АН СССР, 1960.

2. Инал-Ипа Ш.Д. Исторические корни древней культурной обiцности кавказс-ких нардов. Сказания o нартах — эпос народов Кавказа. M., Наука, 1969.

З. Давидович В.Е. Существует ли кавказская цивилизация? // Научная мысль Кавказа, 2000, № 2. - С. 28-30.

4. Аникеев А.А. Концепция северокавказской цивилизации как современная парадигма кавказоведения. Там жс. - С. 25-28.

5. Черноус В.В. Кавказ - контактная зона цивилизаций и культур. Там же. - С. 30-34.

6. Волков Ю.Г. Актуальные проблемы кавказоведения. Там же. - С. 19-22.

7. Насе Е. The silent language N. Y., 1959.

8. Гуревич П.С. Культурология. - м., Из-во Гардарика, 2000.

9. Розов Н.С. Структура социальной онтологии: по пути к синтезу макроисгорических парадигм. // Вопросы философиии. - 1999, № 2, - С. 3-23.

10. Эфроимсон В.П. Генетика этики и эстетики. - С. Петербург, Талисман, 1995.

11. Тхагапсоев ХТ. Коммуникативные особенности бесписьменных культур // Научная мысль Кавказа, 2000, № 2. - С. 48 - 57.

12. Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. - Нальчик, Эльбрус, 1976.

13. Авксентьев A.В., Авксентьев В.А. Северный Кавказ в этнической картине мира. - Ставрополь, 1998.

14. Ахриев Р.И. Культура народов Северного Кавказа как одна из ценностей горской кавказской цивилизации // Тезисы II международного конгресса «мир на Северном Кавказе через языки, образование, кyльтypy». Пятигорск, 1998. - С. 7.

15. Черноус В.В. K вопросу о горской цивилизации // Россия в XIX - нач. XX века. - Ростов н/Д, 1992. - С. 36-37.

16. Тхагапсосв Х. Г. О кавказской культурной общности // Вестник РАН, 1999, Т. 69, С. 130-136.

17. Майборода Э.Т. О существовании цивилизации различного типа / Научная мысль Кавказа, 2000, № 2. - С.41-47.

18. Тхагапсоев Х.Г. Цивилизационная идентичность кавказского этнического сообщества: информационно-коммуникативная концепция // Этнос - проблемы социально-культурной самоорганизации. Нальчнк, Кабардино-Балкарский госуниверситет, 2007. - С. 29-47.

19. Тхагапосев Х.Г, Индрисова М.З. Концепция локальной цивилизации в методологии этнической историографии// Научная мысль Кавказа, № 1, 2008. - С. 3- 15.

20. Смирнова Н. М. Контекстуальная парадигма социальной эпистемологии // Эпистемология и философия науки. - 2007, Т. 14, № 4. - С. 35-39.

21. Тойнби А. Постижение истории. - м., 1996.

22. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. - СПб., 1971.

23. Шпенглер О. Закат Европы. - м., 1993.

24. Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. - м., 1992.

25. Энциклопецичегкий словарь «Современная западная социология». - м., 1990. - С. 186-188.

26. Parsons Т. Action theory and the human condition. N. Y., 1978.

Глава V. Кавказский культурогенез в новое время

1. Исторический контекст культурогенеза на Северном Кавказе в эпоху Нового времени

Уточним сразу: обозначенный исторический период — Новое время - в данном случае (в отношении кульгурогенетических процессов в Северо - Кавказском регионе) является скорее данью традициям мерить историческое время и социально-культурное пространство мерками Европы (европо-центризму), что так или иначе восходит к небесспорному, мягко говоря, постулату о« едином историческом пути», а значит, и о единой культурно- цивилизационной траектории человечества. Ha самом же деле содержание европейских культурных процессов, связанных с эпохой Нового времени, а именно: становление науки, промысленной технологии и форм западной (атлантической) рациональности базисными механизмами культурогенеза, не соотносимо с характером и реальным содержанием культуро-исторических процессов на Северном Кавказе в XVI—XVIII вв. Впрочем, эта ремарка относится и к предшествующей эпохе — Средним векам, которые в контексте европейской истории ассоциируются с религиозным абсолютизмом, сложившимся (зрелым) феодализмом, централи3ованнои государственной властью. Средневековая история Кaвкaзa практически не знает ни религиозного абсолютизма, ни феодально-государственной деспотии — плюрализм и размытость религиозных верований здесь сохранится вплоть До новейшего времени, а феодализм в своем развитии так и никогда не поднимется до форм централизованных государств. Таким образом, использование европейской периодизации истории и истории культуры в данном случае является лишь обращением к некоей общепринятой шкале исторического времени, к традиционной схематизации истории культуры. Наука, технология и европейские формы рациональности станут в Кавказском регионе доминирующими факторами культурогенеза значительно позже — лишь с XIX—XX вв. Oднaкo пepиoд XVI—XVIII вв. в истории и истории культуры Северного Кавказа и Юга России имеет принципиально важное значение, поскольку в этот период процессы культурогенеза определяются главным образом (и прежде всего) « внутренними» ресурсами, т. е. креативным потенциалом этнических культур региона. В данном случае вновь проявляется взаимозависимость, а точнее, взаимная обусловленность культурогенетических процессов и геополитических факторов, которая, как уже подчеркивалось, прослеживается и на пред- шествующих этапах кавказского культурогенеза. Дело в том, что, как уже подчеркивалось, в XVI в., после того как Россия овладела Казанью (1552 г.) и Астраханью (1556 г.) и стала активно расширять и укреплять свои южные рубежи, вокруг Кавказского региона сложилась крайне нестабильная геополитическая ситуация, поскольку регион превратился в арену притязания и упорного противоборства Османской империи, Персии и России. При этом ни у одной из этих держав не было серьезного перевеса сил, позволяющего овладеть Кавказом. В такой ситуации регион оказался вне социокультурного пространства этих сопредельных империй в смысле непосредственной включенности в него (в его культурное пространство), что принципиально важно в отношении культурогенетических процессов в регионе в ту эпоху. Правда, Персия практически до XIX в. удерживала Дербент и южные территории Дагестана (непосредственно или через вассальное Ширванское царство, зависимых владетелей и шамхалов), пытаясь проникнуть на Северный Кавказ и установить свое владычество. В унисон с Персией, но в собственных интересах, действовала и Османская империя, которая, прежде всего силами вассального Крымского ханства, пыталась подчинить себе этот регион и регулярно осуществляла военные рейды по всему Северному Кавказу, особенно часто - по Центральному и Западному Кавказу, где обитали адьгские этносы. В итоге на всем протяжении эпохи Нового времени хрупкое геополитическое равновесие поддерживалось на востоке региона в постоянной борьбе дагестанских народов против Пер- сии, а на западе - в столь же упорной и непрерывной борьбе адыгов с Крымским ханством. В такой обстановке в середине XVI в. Россия своими южными рубежами вышла в Предкавказье (чему, впрочем, непосредственно предшествовало падение Астраханского ханства в 1556 г.). Это радикально меняло геополитическую ситуацию в регионе - кавказские этносы (прежде всего адыги) начинают сближаться с Россией, устанавливать с ней союзнические отношения, пытаясь заручиться ее помощью и поддержкой в борьбе против Османской империи, Крымского ханства и Персии, что, несомненно, отвечало и российским интересам. Однако процесс сближения и объединения кавказских этносов с Россией шел далеко не просто - е осложнениями и откатами, растянулся почти на три столетия и завершился практически в XIX в. Таким образом, процессы сближения кавказских этносов с Россией составляют один их важнейших аспектов общего исторического контекста кавказского культурогенеза в Новое время, поскольку это позволило сохранить «буферное положение» региона между противоборствуюшими империями, а значит, относительную самостоятельность и независимость в культурном развитии. В то же время необходимо имеет в виду, что Новое время является в истории России не только временем становления сильного централизован.того государства-империи, но и чрезвычайно противоречивым периодом - эпохой множества военных компаний, внутриполитических кризисов, смуты. Понятно, что в подобной обстановке союзнические отношения с Россией далеко не всегда могли гарантировать безопасность кавказским этносам, поэтому кавказские владетели и предводители племен часто маневрировали, одновременно выстраивая мирные отношения и с противной стороной — Персией и Османской империей. Более того, часто в союзнических соглашениях кавказских этносов и России, в ее договорах с Персией и Турцией содержались положения и двойном подданстве кавказцев, что достаточно красноречиво характеризует не- прочность (зыбкость) геополитического равновесия в этом регионе. К этому следует добавить, что в рассматриваемую эпоху лояльность Кавказского региона и военно-политическое поведение его предводителей являлись факто- рами, способными оказывать серьезное влияние на исторические судьбы самой России. В этом плане характерны следующие примеры. Атаман Заруцкий, действуя от имени Марины Мнишек, пытался поднять черкес (адыгов), чтобы они войной пошли на Россию, разумеется, в интересах Мнишек, но эти попытки были отвергнуты - предводители Кабарды и Дагестана под- держали царя Михаила Федоровича и присягнули ему на верность [1, с. 346]. Известно также, что Е. Пугачев перед выступлением (бунтом) побывал на Северном Кавказе, пытаясь получить поддержку казаков и окоченцев. Обрисованная общая ситуация неустойчивого равновесия сил между главными геополитическими акторами региона, которая сохранится на протяжении всей эпохи Нового времени, для процессов культурогенеза имела и несомненные плюсы - сохранялись условия для развития кавказской этнокультурной системы по своим внутренним (имманентным) закономерностям, что означало продолжение процессов становления и развития на Север- ном Кавказе лектонической цивилизации. В ее становлении, наряду с уже отмеченными (в предыдущих главах) факторами экосферного, геополитического и экзистенциального порядка, серьезную роль сыграл ряд весьма специфичных социокультурных феноменов, характерных для кавказских этнических культур. Речь идет о таких феноменах, как аталычество (воспитание детей до совершеннолетия вне родной семьи - в семье родственников, друзей, кунака, другого рода, племени, этноса), куначество (побратимство, дружба и союзничество между мужчинами разных родов, племен, - независимо от этнической принадлежности), отсутствие кросскузенных браков и запрет на брачно-сексуальные отношения при наличии даже отдаленной степени кровного родства (что само пo себе актуализиравало межэтнические браки и межэтнические отношения более широкого социального контекста). Все эти факторы объективно пробуждали взаимный интерес, взаимное признание и взаимную тягу северокавказских культур, создавая ситуацию «взаимной дополнительности» этнических культур в социокультурном мире региона. K этому надо добавить, что кавказские этносы вплоть до XIX вв. не имели четко обозначенных территорий и границ, а их расселения на значительных территориях носили диффузный характер.

Новое время в истории культурогенеза региона характерно не только тем, что оно стало периодом развития кавказской этнокультурной системы пo имманентным принципам и закономерностям (без трансформирующих внешних, «инокультурных» влияний), но и появлением таких факторов, которые в последующем радикально повлияют практически на все процессы северокавказского культурогенеза. Речь идет прежде всего о факторах геополитического порядка— именно в Новое время Северный Кавказ посте- пенно превращается из буферной зоны между противоборствующими за до- минирование в Евразии державами (Османской империи, России и Персии) в пространство российских стратегических интересов — в плацдарм России для овладения южными морями и Закавказьем. Именно в эту эпоху увенчались успехами персидские походы Петра Великого (он достиг Дербента 1722 г.), а также натиски на турок, завершавшиеся овладением Азовом (1696 г., 1739 г., 1774 г.). K концу XVIII вв. Россия становится доминирующей политической силой и цивилизационным фактором в этом регионе. Но все же культурный облик Северо-Кавказского региона в Новое время определяется, прежде всего, феноменами, принципами, нормами и формами развивающейся в регионе локальной цивилизации лектонического типа.