Кабрияк, кодификации 2007-1

Кодификации

человеческие общества. В этих городах-государствах должна была царить гармония, почти не нуждавшаяся в праве, в силу чего большинство утопистов предполагало для них вполне достаточной разработку краткого свода законов, весьма напоминавшего кодекс1. Такие представления о законе-кодексе пронизывают всю историю утопизма — от моровского острова Утопия2 до коллективистских обществ, о которых мечтали отдельные социалисты в начале XX столетия3.

Золотого века с более совершенным правом. Скажем, при всей юридико-технической обоснованности яростной критики, направляемой современной французской доктриной в адрес «непрерывной кодификации права», не объясняется ли она также в определенной мере тоской по ушедшему золотому веку наполеоновских кодификаций? «Ах, милочка, кодексы сейчас совсем не те, что были раньше! То ли дело старые добрые времена Гражданского кодекса 1804 г.» — такие вздохи постоянно слышатся в «Коммерческом кафе» доктрины*. Некоторые представители университетской науки говорят о том же самом в более элегантной манере: «Мы привыкли к кодексам Консульства и Империи, которые считаем замечательным творением французской кодификации. Что же касается так называемой "непрерывной кодификации права", то она остановилась на полпути между работой архивариуса и работой нотариуса. Это сугубо административная кодификация, ничего не дающая ни уму, ни сердцу, не столько упрощающая, сколько усложняющая право. Современную кодификацию можно сравнить с изготовлением и использованием подделки, при-

1См.: D. Guyon, L'utopie et l'imaginaire juridique // Archives de philosophie du droit, 1985, t. 30, p. 262 et s., spéc. p. 271 (почти ничего не меняет даже то обстоятельство, что некоторые идеальные города-государства вовсе отвергали идею права). См. также в том же смысле: N. Rouland, Anthropologie juridique, op. cit., № 2 (здесь имеются указания на конкретных авторов).

2T. More, L'utopie, trad. V. Stouvenel, Librio, p. 96: «Законов здесь очень мало, однако их вполне достаточно для надлежащей работы соответствующих учреждений» (ср. с русским переводом по изданию: Томас Мор. Утопия. М.; Л., 1947. С. 171. - Примеч. пер.).

3M. Reberioux, С. George], F. Moret, Socialisme et utopie, La Documentation française,

2000, p. 11: «В начале века наблюдался расцвет социалистических кодексов». В качестве примера отметим, допустим, Проект социалистического кодекса из 129 статей, опубликованный в 1907 г. адвокатом Жоржем Дазе.

* «Коммерческое кафе» (Café du commerce) — традиционное название незамысловатого бистро, имевшегося и иногда сохраняющегося до сих пор в каждом французском городке или деревне, где собиралась самая простая публика. Такие кафе, как правило, располагались на торговой площади, поэтому в них часто обсуждали свои дела или заключали сделки местные коммерсанты (отсюда название). В данном контексте имеются в виду банальные рассуждения, которые всуе ведутся в научном юридическом мире на каждом углу. — Примеч. пер.

472

Заключение

своением чужого наследства, незаконным ношением униформы без права на нее»1. Иными словами, долой жалких подражателей, путанно изъясняющихся слогом Гюго*! После «великих» кодексов великого Наполеона — нет «маленьким» кодексам маленьких наполеончиков... Тоска по золотому веку свойственна французской доктрине, но ее уже замечают даже иностранные юристы: «Все, что с начала XIX века неизбежно отдаляло от этого исключительного momentum** рационализации права, не могло не вызывать разочарования и воспринималось как отступление с завоеванных рубежей»2.

Миф о кодификации навеян флюидами будущего, скрытой тоской по вечному и нетленному...

Во всяком кодексе заложено «стремление к долголетию», если вспомнить знаменитые слова канцлера Д'Агессо3. Продолжительность жизни или, по крайней мере, как сказали бы демографы, ожидание жизни кодекса рассматривается в качестве одной из его основных характеристик, вызывая к себе почти такое же отношение, как если бы причина менялась местами со следствием и эффективность кодекса зависела от его долговечности4. Кодексы, успешно прошедшие через горнило истории, вызывают трепетное восхищение, скажем, Кодекс Хаммураби, Законы XII таблиц, кодификация Юстиниана, Кодекс династии Мин, даже французский Гражданский кодекс 1804 г. Мы привели здесь примеры из истории, но это не значит, что тяга к вечности характеризует исключительно кодексы прошлого. Разве современные французские кодификаторы, настаивающие на необходимости того, чтобы нормативно-правовые акты, затрагивающие уже кодифицированные сферы права, составлялись не в виде автономных законов или подзаконных актов, но исключительно в форме изменений или допол-

1 В. Beignier, La codification, op. cit., avant-propos, p. 2.

*Стиль великого французского писателя Виктора Гюго (1802-1885) характеризовался длинными пышными фразами, большим количеством синонимов и повторов. В данном контексте «изъясняться слогом Гюго» означает неумение кратко и точно выражать свои мысли, чем, по мнению многих специалистов, современные кодификации невыгодно отличаются от наполеоновских кодексов. — Примеч. пер.

**Momentum (лат.) — момент. — Примеч. пер.

2D. Mockle, Crise et transformation du modèle légicentrique // L'amour des lois,

L'Harmattan, 1996, p. 33.

3Преамбула к Ордонансу о дарениях 1731 г.: «Нет ни одного закона, где не было бы скрыто стремление к долголетию и единообразию...»

4Возникновение этой идеи в греческой философии законотворчества прекрасно показано в работе: J. de Romilly, La loi dans la pensée grecque, Les Belles Lettres, 2001, spéc. p. 204 et s.

473

Кодификации

нений к действующим кодексам1, в свою очередь не надеются разработать долговечные кодексы? Любой кодекс в силу присущих кодификации эффектов полноты, обобщения, кристаллизации и т.д.2 представляет собой попытку остановить ход времени, заставить его оставаться в застывшем положении. В этом смысле весьма показательна иконография, точно отражающая данный феномен: идет ли речь о восхвалении определенного кодификатора или о превознесении достоинств какого-нибудь кодекса, оставшегося в истории, но в иконографии всегда широко используются символы вечности, скажем, мрамор или камень, на котором кодификатор выбивает слова кодекса, либо божественные атрибуты самого кодификатора3.

Прошлое, будущее... В попытках всякого кодификатора отыскать корни кодекса в идеализируемом прошлом, чтобы, оттолкнувшись от него, устремиться в безграничное будущее, несомненно, просматривается желание бросить вызов Времени.

Чаяния эти, надо признать, напрасны. Напомним справедливые слова декана Корню: «Кто думает, что пишет на камне, всегда будет писать только на песке, обрекая себя на тягостное пробуждение после мимолетных мечтаний. Наивное подобие веры в законодательство, выбитое на скале, коим могла бы стать кодификация, вряд ли все еще полностью застит глаза тем, кто по-прежнему предан последней (и кто о ней слишком много говорит), вряд ли они не осознают опасности, что, как сказал Бодлер* о поэте, им придется копать небо или (это уже возглас отчаявшегося Боливара**) вспахивать море»4.

1Статья 4 Циркуляра от 30 мая 1996 г. о кодификации законодательных и регламентарных нормативно-правовых актов.

2О присущих кодификации эффектах см. в первом разделе данной работы.

3Об иконографии см. подробнее выше (в конце первого раздела настоящей работы), где она, в частности, обсуждается применительно к отображению в литературе и искусстве французского Гражданского кодекса и римского Corpus juris civilis.

*Имеется в виду великий французский поэт Шарль Бодлер (1821-1867), известный, помимо поэтических сочинений (сборник «Цветы зла»), также художественнокритическими трудами. — Примеч. пер.

**Имеется в виду руководитель борьбы за независимость испанских колоний в Южной Америке генерал Симон Боливар (1783-1830), освободивший свою родину - Венесуэлу, а также Новую Гранаду, провинцию Кито (ныне — Эквадор), создавший современную Боливию и возглавивший в качестве президента так называемую «Великую Колумбию». Его замысел образования испано-американской конфедерации закончился неудачей, после чего С. Боливар в состоянии глубокого разочарования отошел от политической деятельности. — Примеч. пер.

4G. Cornu, Codification contemporaine: valeurs et langage // L'art du droit en quête de sagesse, op. cit., p. 370.

474

Заключение

Но чаяния эти тем не менее неискоренимы. Думается, что коллективное бессознательное общества, в котором действуют кодификаторы, соединяется здесь воедино с индивидуальным бессознательным последних. Любая попытка вписать себя в историю есть человеческий эрзац бессмертия - чувство, присущее и архитектору, и художнику, и обыкновенному родителю, и даже, как недавно показал Жак Аттали*, собственнику1. Не является исключением и кодификатор: все его действия по кодификации, пожалуй, представляют собой лишь одну из форм тщетной борьбы человека и человеческого общества с неумолимым миром, в котором человек смертен и в котором ничего нетленного нет. Поэтому без большого риска ошибиться можно биться об заклад, что, покуда будут существовать люди и человеческие общества, в той или иной форме будут существовать и кодексы...

* Ж. Атгали - современный французский политолог, политик, публицист; главный советник ныне покойного экс-президента Франции Франсуа Миттерана в бытность того как в оппозиции, так и на президентском посту; бывший президент Европейского банка реконструкции и развития; автор многочисленных книг, в том числе цитируемой здесь « В

прямом и переносном смысле: вариант истории собственности» ( 1988). - Примеч. пер.

1 Жак Аттали, например, убедительно продемонстрировал, что привязанность к собственности есть всего лишь отражение присущей каждому человеку жажды бессмертия или, по крайней мере, отрицания смерти (J. Attali, Au propre et au figuré, une histoire de la propriété, Fayard, 1988, p. 12: «Я думаю, мне удалось понять, что за каждой из концепций собственности, которые на протяжении тысячелетий сменяли друг друга или сталкивались между собой, стоит нечто общее, какой-то вечно зажженный сигнал, какаято непреодолимая навязчивая идея. Это общее я бы определил так: за собственностью всегда прячется страх смерти»).

РЕМИ КАБРИЯК

КОДИФИКАЦИИ

Редактор Т. Г. Христенко Корректоры Г.Б. Абудеева, Л.А. Галайко

Художественное оформление: В.В. Самойлова Компьютерная верстка: А.А. Науменко

Подписано в Печать 28.11.2006. Формат 60x90 '/,«, Бумага офсетная. Гарнитура Newton. Печать офсетная. Усл. печ. л. 30. Тираж (I) 1500 экз. Заказ № 0623220.

Издательство «Статут»:

119454, г. Москва, ул. Лобачевского, д. 92, корпус 4, офис 6;

тел./факс: (495) 649-18-06 E-mail: book@estatut.ru www.estatut.ru

Отпечатано в полном соответствии с качеством Предоставленного электронного оригиналмакета в ОАО «Ярославский полиграфкомбинат» 150049, Ярославль, ул. Свободы, 97

ISBN 5-8354-0378-Х

9»7 85835 "4 03783