Arapov_D_Yu_-_Islam_i_sovetskoe_gosudarstvo_1917_1936__Sbornik_dokumentov_Vyp_2_-_2010

* * *

Письмо муфтия Р. Фахретдинова М.И. Калинину

Многоуважаемый Михаил Иванович!

Тюркские народности, известные под разными названиями болгар1, буртасов2, башкирдов3, мишер4 и прочие — несомненные аборигены Приволжья и восточных районов Волги и ее притоков, — населившие эти области с незапамятных времен и бывшие жителями этих мест, населяющие и доныне области, принявшие от арабов мусульманскую веру5 ранее принятия русскими христианства, воспринявшие бесспорно вместе с верой и арабскую письменность, как бы странно это ни казалось, не сохранили ни одного письменного памятника, ни из области научной, ни религиозной, ни вообще литературной. Этот печальный факт объясняется тем простым обстоятельством, что царь Иван Грозный после завоевания Казанского ханства приказал собрать и сжечь все, что только могло найтись писанного арабскими письменами, как бы маловажно ни было находимое и отбираемое.

Этим фактом объясняется, что мусульмане, живущие в России и Сибири, в настоящее время не имеют ни своей истории, ни жизнеописаний выдающихся личностей. В то время как в чужих странах сохранились писанные тысячелетия тому назад сведения о них, русские историки и исследователи [не имели] ни одной строчки, написанной арабскими письменами в период, предшествовавший завоеванию Казанского ханства.

Это обстоятельство, как бы прискорбно оно ни было для мусульманских людей науки и просвещенных лиц, но им приходилось мириться с фактом и утешаться тем соображением, что мусульмане в настоящее время обладают сокровищницей — таким собранием письменных документов, которые в будущем дадут им возможность для составления своей истории и жизнеописания лиц, заслуживающих быть отмеченными по их деятельности и заслугам по отношению к мусульманам. Такой сокровищницей является хранящийся в городе Уфе при Духовном управлении мусульман архив. Оценивая по достоинству, какое богатое собрание материалов исторического, бытового и демографического характера [находится в их распоряжении], мусульмане верят и надеются, что этот архив будет использован мусульманами — историками и бытописателями6.

Дела этого архива могут быть подразделены на следующие категории: 1) религиозные определения (фетвы в разъяснении шариата); 2) дела о лицах, подвергавшихся испытанию на пригодность занятия духовных должностей; 3) дела, основанные на правилах шариата по семейным спорам; 4) жизнеописания духовных ученых, подведомственных Духовно-

му управлению; 5) сведения о числе приходов7 и мечетей и их истории;

6)метрические записи и 7) дела о духовных учебных заведениях.

Вто время как у христиан имелись отдельные от метрик книги для записей религиозных актов, хранившиеся в церквях и не изъятые8, мусульмане с введения метрик довольствовались ими, не ведя отдельных записей. Поэтому метрики, введенные христианскими духовными лицами, являются, как само собой понятно, документами не только светского, но и религиозного характера9. На этом основании архив Духовного управления должен быть рассматриваем скорее как архив религиозных, чем светских документов.

Имевшиеся на руках приходских имамов10 метрики были своевременно изъяты из их распоряжения и переданы в соответствующие советские учреждения. Поэтому едва ли существует надобность в изъятиях метрик, находящихся при Духовном управлении, как бы аналогичных с неизъятыми из церквей, тем более что таковые, не будучи подлинными метриками, суть только копии или дубликаты этих последних.

Если бы могло случиться, что изъятые советским правительством метрики уничтожатся огнем или по другому несчастному случаю, или представилась бы надобность по какой-либо причине в сличении с дубликатом архива, или вообще в целях справки, архив всегда был и будет к услугам советских властей как для справок, [так и для] сличения и снятия копий с соответствующих метрик. Словом, двери архива всегда открыты, и архив доступен для всех представителей советской власти.

Вглазах российских мусульман архив Духовного управления почитается, как весьма ценная сокровищница важных данных по демографии и изучению своих родов и племен. Поэтому и нарушение цельности архива равносильно приведению его в полную негодность, граничащую с полным уничтожением. На самом деле выделение из этого архива метрик некоторых приходов, находящихся в разных республиках, будет равносильно приведению его [в] полную негодность по следующим соображениям: во-первых, все метрики числом от 25 до 100 экземпляров, сшитые крепкими нитками в томе, и т. к. метрики многих таких томов относятся к разным республикам, то для того, чтобы достать их, придется расшивать и разрознять и тем нарушить порядок и принятую уже систематизацию и привести [дела] в состояние, лишающее возможности ими пользоваться; во-вторых, т. к. реестры этих метрик существуют в единственных экземплярах и разделение невозможно, то единственной возможностью явится снятие копий за счет заинтересованной республики, что повлечет за собой невообразимо большие затраты в денежных средствах, несравнимо превосходящие ожидающуюся пользу, ибо пришлось бы снять копии не менее как с 10–50 томов реестров, и весьма понятно, что пользование метриками без реестров совершенно невозможно.

Исходя ли из таких же, как выше приведено, соображений или по иным другим, ВЦИК своим постановлением от 14 ноября 1921 г. оставил этот архив в распоряжении Духовного управления и разрешил выдачу

справок через лиц, указанных управлением и утвержденных Центрозагсом11 в качестве его представителей. Духовное управление своевременно указало лиц для этой должности.

Столь мудрым и глубоко продуманным своим решением ВЦИК приобрел до 10 миллионов мусульманского населения12 и предотвратил было возможность повторения того, что было совершено вандализмом Ивана Грозного, ибо, по нашему мнению, изъятия из архива некоторых отдельных дел и метрик, нарушая цельность его, как собрания исторических данных, равносильны повторению вандалистского поступка Ивана Грозного.

Я позволил себе утруждать Ваше внимание вышеприведенными соображениями как морального, так и практического характера ввиду появившейся в местной газете «Власть труда» (№ 287 от 18 декабря 1923) следующей заметки, озаглавленной «Перевод Духовного мусульманского управления из Уфы»: «БашЦИК возбудил ходатайство перед ВЦИК** о переводе Центрального духовного управления мусульман Внутренней России и Сибири из города Уфы в Казань или Москву. БашНаркомвнуделу поручено изъять из опечатанного архива книги, относящиеся к населению БашАССР, и передать в Башцентрозагс13. Подпись: Ур-ц».

Если сообщение это соответствует действительности и БашЦИКом возбуждено подобное ходатайство, идущее в современный разрыв с постановлением ВЦИК от 14 ноября 1921 г., как равно его самоличное поручение БашНаркомвнуделу об изъятии метрик из архива, я усерднейше просил бы при поступлении этого ходатайства на рассмотрение ВЦИК обратить должное внимание на изложенные выше мои соображения. Я вполне уверен, что ВЦИК согласится с убедительностью и логичностью их и постановит оставить в полной силе свое постановление от 14 ноября 1921 со всеми проистекающими последствиями его и тем усугубит благоприятное впечатление, произведенное означенным постановлением на мусульманское население14. Решение этого вопроса в этом смысле тем более важно в данный момент, когда мусульмане соседних стран издалека зорко присматриваются к тому, какие взаимоотношения устанавливаются между советской властью и российскими мусульманами, и желательно не портить существующего в этом отношении у них хорошего впечатления, [что] стоит, бесспорно, вне пределов сомнения15.

Выражая искреннее сожаление, что досадное недоразумение лишило меня удовольствия личного свидания с Вами в Вашу бытность в Уфе16 и прося извинение за утруждение Вашего внимания столь пространным своим письмом, но важность [вопроса], придаваемая мусульманским населением, властно требовала всестороннего его освещения, я уверен, что Вы обратите на этот вопрос в должной степени Ваше просвещенное внимание, и остаюсь;

уважающий Вас муфтий Фахретдинов17.

ГАРФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 16. Л. 95–96об. Заверенная машинописная копия.

Примечания

1Болгары (булгары) — тюркский народ, появились в Европе после распада Римской империи во второй половине V в. Одна из групп осталась на Дунае, основав Болгарское государство, в котором преобладали славяне. Другая осела в Среднем Поволжье и Прикамье. Созданное последними государство получило в русской исторической литературе название Волжская, или Камская, Булгария. В X в. в качестве официальной религии здесь утвердился ислам. В XIII в. завоеваны монголами, вошли в состав Золотой Орды. Возникшее спустя два столетия на этой территории Казанское ханство в 1552 г. завоевано Иваном Грозным. Волжские булгары сыграли исключительную роль в этногенезе современных казанских татар и татар-мишарей. Представление о булгарском происхождении стало начиная с XIX в. одним

из краеугольных камней в конструировании национальной татарской идентичности. (Подробнее см.: Шпирельман В.А. От конфессионального к этническому; булгар-

ская идея в национальном самосознании казанских татар в XX в. // Вестник Евразии. 1998. № 1–2 (4–5). С. 137–159; Хабутдинов А.Ю. Миллет Оренбургского духовного собрания в конце XVIII — XIX в. Казань, 2000; Он же. Формирование на-

ции и основные направления развития татарского общества в конце XVIII — начале XX в. Казань, 2001.)

2Буртасы — племенное объединение, занимавшее правый берег Средней Волги. Впервые упоминаются арабскими авторами в X в., в русских литературных памятниках — с XIII в.

После XIII в. окончательно исчезли, смешавшись с половцами, булгарами и мордвой. (Подробнее см.: Алихова А.Е.

К вопросу о буртасах // Советская этнография. 1949. № 1; Смирнов А.П. К вопросу о буртасах // Краеведческие записки

Ульяновского областного краеведческого музея. Ульяновск, 1958. Т. 2; Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточ-

ной Европе. М., 1962. Т. 1.)

3Башкирд (башкорт — волк-вожак, волк-предводитель (тюрк.)) — первоначально собственное имя предводителя племен, объединившихся в военно-политический союз, затем ставшее его наименованием. Русифицированная форма — башкир (башкирцы). В 1798–1865 гг. применялась в Российской империи для обозначения военно-служилого сословия, входившего в состав башкиро-мещеряцкого войска. Впоследствии стала использоваться исключительно для обозначения отдельного тюркского этноса, получившего свое окончатель-

ное оформление в рамках Башкирской АССР. (Подробнее см.: Руденко С.И. Башкиры: историко-этнографические очерки. М.; Л., 1955; Кузеев Р.Г. Башкирские шежере. Уфа, 1960; Он же. Происхождение башкирского парода. М., 1974; Он же. Наро-

ды Среднего Поволжья и Южного Урала: Этногенетический взгляд на историю. М., 1992; Мажитов Н.А. Южный Урал

в VII–XIV вв. М., 1977; Бикбулатов Н.В. Башкиры // Народы Поволжья и Приуралья. М., 1985; Он же. Башкиры: Краткий этноисторический справочник. Уфа, 1995.)

4Мишеры (мишари, мишаре) — этническая группа татар Поволжья и Приуралья, численность которых в конце XIX в. составляла 622,5 тыс. человек. Исторический район расселения — территория нынешних Нижегородской, Московской, Владимирской и Рязанской областей. Термин «мещера» как этноним в русских летописях появляется с конца XIV в. В этногенезе мишарей принимали участие как тюркские, так и славянские и финно-угорские племена. Во время переписи 1926 г. около 200 тыс. человек назвали себя мишарами. Несмотря на это, последующие официальные данные не выделяли мишарей из числа татар, наименование «мишары» продолжает употре-

бляться среди населения региона до наших дней. (Подробнее см.: Халиков А.Х. Истоки формирования тюркоязычных народов Среднего Поволжья и Приуралья // Вопросы этногенеза

тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Казань, 1971.; Мухамедова Р.Г. Татары-мишари: историко-этнографическое исследование. М., 1972; Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишаре. Казань, 1992; Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана: Справочник. Уфа, 1994. Кн. 5.)

5Характерно, что Р. Фахретдинов считал все перечисленные народы тюрками, испокон веков исповедовавшими ислам, независимо от их реальной этнолингвистической и конфессиональной принадлежности. Это вполне отражает тот образ истории народа, который формировался в ходе становления национального самосознания казанских татар начиная с середины XIX в. После падения Казанского ханства стремление сохранить традиционную сферу влияния ислама в Поволжье

привело к возникновению активного мусульманского миссионерства среди нерусских народов края. В условиях жесткого сопротивления этому процессу со стороны православной церкви в татарской мусульманской среде была выработана идея о том, что эти народы издревле исповедовали ислам. Впоследствии это экстраполировалось и на представления об их этническом происхождении. Подобное «изобретение традиций» получило развитие и в исторических трудах Р. Фахретдинова. Православное миссионерство, усматривавшее в таких взглядах антигосударственный проект «татаризации» инородцев Поволжья, стремилось противопоставить этому христианизацию через использование родного языка народов и недопущение их ассимиляции татарами посредством исламизации. Советская национальная политика, ориентированная на формирование «советских наций и народностей», смогла почти полностью

изжить эти взгляды в самой татарской среде (Подробнее см. Shатiоlogiи. U. Тhе Fоrmаtiоn оf Tаtаr Historiсаl Cоnsciоusnеss:

Šihаbаddin Маrсаni аnd thе Imаge оf Goldеn Ноrdе // Сеntгаl Аsiаn Survеу. 1990. Vоl. 9; Хабутдинов А.Ю. Формирование на-

ции и основные направления развития татарского общества в конце. XVIII — начале XX в. С. 77, 122; Алексеев И.Л. Казанское

миссионерское исламоведение и проблема восприятия ислама в русском обществе // Религиоведение. 2001. № 2.)

6 Материалы архива легли в основу многотомного труда Р. Фахретдинова «Асар («Памятники»), который содержит более тысячи биографий мусульманских ученых и религиозных деятелей Волго-Уральского региона и обладает исключительной исторической ценностью.

7Термин «приход» в применении к миру ислама звучит не очень корректно. Община мусульман, объединяющаяся вокруг квартальной или сельской мечети, не образовывала «приход» в христианском смысле этого понятия. Однако уфимский муфтий счел возможным употребить данный термин в своем письме к русскому адресату, видимо исходя из того, что М.И. Калинину будет понятнее определение, характерное для церковноправославного культового обихода.

8Р. Фахретдинов ошибается: в начале 1920-х гг. органами советской власти были изъяты церковные книги и ценности из православных приходских храмов.

9Об организации процесса введения метрик среди мусульман

в Поволжье и Приуралье подробнее см.: Усманова Д.М. Механизм реализации норм мусульманского права в Российской империи: К вопросу о метрикации мусульманского населения Волго-Уральского региона в XIX — первой части XX в. // Ислам и право в России. М., 2004. Вып. 2.

10Имам — в данном случае руководитель общей молитвой в мечети, ведавший духовными делами конкретного «мусульманского прихода».

11Центрозагс — Центральное управление по делам записи актов гражданского состояния НКВД РСФСР, создано на основании декрета СНК РСФСР от 22 декабря 1917 г. об организации светской системы фиксации браков, разводов, рождений и т. д.

12Данное определение численности мусульман Российской Федерации, несомненно, является достаточно приблизительным. Эту цифру можно было получить, исключив из 20 млн мусульман дореволюционной России группу мусульман Кавказа (около 3 млн человек) и исламскую общину Средней Азии (более 6 млн человек).

13Башцентрозагс — Центральное управление по делам записи актов гражданского состояния НКВД Башкирской АССР.

14Дальнейшая судьба архива в 1920–1930-е гг. неизвестна. Скорее всего, он был изъят из ЦДУМ после смерти Р. Фахретдинова. В настоящее время фонд находится в Центральном государственном историческом архиве Республики Башкортостан.

15Необходимо отметить, что советские структуры, особенно Наркомат иностранных дел СССР, стремились использовать высокий нравственный авторитет Р. Фахретдинова в своих пропагандистско-политических целях. Так, в 1926 г. Фахретдинов возглавил делегацию советских мусульман на Мек-

канском исламском конгрессе, носившем ярко выраженный антнанглийский характер. (Подробнее см.: Романенко В.С. Сотрудничество советской дипломатии и мусульманского духовенства в 20-е гг. XX в. (К 80-летию со дня проведения Первого всемирного мусульманского конгресса). Н. Новгород, 2005).

16Видимо, М.И. Калинин и не стремился встречаться с Р. Фахретдииовым. В основном его принимал председатель комиссии по культовым вопросам П.Г. Смидович, который в последующем писал: «Муфтий (старик лет 80), которого я принимал, передал устно как бы предсмертное завещание:

1) сохранить в целом архив, который накопился за 150 лет работы ЦДУМ и представляет историческую ценность; 2) библиотеку передать в Академию наук и 3) разрешить всему мусульманcкому духовенству выехать за границу с предоставлением паспортных льгот». (См.: Cиненко С. «Асар», или Следы ушедших. К биографии Ризаэтдина Фахретдинова // Бельские просторы. 2004. № 6. С. 8.

17Данный документ ранее нами издавался в соавторстве с И.Л. Алексеевым: Отечественные архивы. 2006. № 5.

№ 14. Выписка из протокола № 18 заседания

Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов от 9 июня 1924 г.

Слушали:

п. 13. О мусульманском вероучении (докл[ад] спец[иальной] комиссии).

Постановили1 В результате политики гонения и запрещения царского правитель-

ства по отношению к языку, школе и всей культуре тюркских народов2 они оказались в худших экономических и культурных условиях по сравнению с другими народностями.

Правительство РСФСР, поставив себе целью уничтожить в корне всякое неравенство между народностями, постановляет:

а) предложить народным комиссариатам просвещения обратить особое внимание на увеличение числа школ и других политикопросветительных учреждений для тюркских народов, обеспечивая преподавание на родных языках; разработать план сети советских школ для тюркских народов, который обеспечил бы возможность для всех подрастающих поколений получить соответствующее образование; принять меры к проведению этого плана в возможно короткий срок, привлекая местное население к всемерной поддержке при осуществлении этого плана;

б) исходя из основного декрета об отделении церкви от государства и школы, поручить Нар[одному] комиссариату внутренних] дел и Наркомпросу принять необходимые меры к недопущению преподавания вероучения в советских школах;

в) считаясь с особенностями быта тюркских народов, разрешить преподавание в мечетях мусульманского вероучения: 1) лицам, окон-

чившим полный курс первой ступени3 единой трудовой школы и представившим официальное о том удостоверение; 2) лицам, достигшим 14-летнего возраста и представившим о том официальное свидетельство;

г) НКВД и Наркомпросу предложить издать инструкцию в развитие этого постановления.

Делопроизводство Секретариата ВЦИК.

ГАРФ. Ф. Р–5263. Оп. 2. Д. 1. Л. 15. Машинописная копия5.

Примечания

1Данному решению ВЦИК, кроме вышеупомянутого циркуляра ЦК РКП (б) от 3 мая 1924 г., предшествовало циркулярное письмо ОГПУ от 12 мая 1924 г. В нем подчеркивалось, что самостоятельные духовные мусульманские школы для детей и несовершеннолетних допускались в порядке исключения только в узбекских районах Туркестана, на Кавказе — в Чечне, Дагестане и Аджарии. Во всех остальных местностях СССР

(Татарстане, Башкирии, Азербайджане и др.) подобные школы не допускались и обучение начальным основам мусульманского вероучения разрешалось проводить лишь при мечетях (См.: ЦК РКП (б) — ВКП (б) и национальный вопрос. М.,

2005. Кн. 1. С. 202).

2Имеется в виду то, что подавляющее число российских мусульман принадлежало к тюркоязычным группам населения.

3По «Положению о единой трудовой школе» (октябрь 1918)

советская школа делилась на две ступени: первую — пять лет, вторую — четыре года обучения (См.: Зезина М.В., Кошман Л.В., Шульгин В.С. История русской культуры. М., 1990.

С. 310).

4Киселев Алексей Семенович — советский партийный и государственный деятель, в 1924–1938 гг. — секретарь ВЦИК.

5Данный документ ранее нами издавался: Исторический архив. 2008. № 2.