Alikberov_A_K_Bobrovnikov_V_O_Bustanov_A_K_Rossiyskiy_islam_Ocherki_istorii_i_kultury

§ 2. Бунтовщик против школьной традиции: ‘Абд ан-Насыр Абу-н-Наср ал-Курсави...

После этого списка поучений мы узнаем, что кто-то выступил против этого:

«Догма в данном случае является обязательством. Отрица- ние этих пунктов, которые определены в текущем каламе и книгах по фикху, даже в строках Фикх акбар, написанными имамал-а‘зам[АбуХанифой], являетсяпроявлениемвысо- комерияиотнегонеобходимовоздерживаться(иджтинаб)1. Так все установлено2. Потому что [отрицание этих догм] по- тянетзасобойневерие, бид‘аинезнаниеточнотакже, каки [осуждение упомянутого лица] как того, за кем нельзя сле- доватьприсвершениимолитв. Затемоноприведетикспору (фитна), беспорядкаминерешительностивобщейдогмати- ке. Тот, ктовыступаетпротивэтойдогматикиинеотступает от того даже в присутствии высокочтимых судей (хуккам) и великих ‘улама’, должен быть арестован и даже убит. Упо- мянутыйвыступавший[т.е. Курсави], собственноговоря, от- рицаетпреимуществорассудкапередтрадицией. Ондажене боитсятого, чтоподобноесоздаетзаколдованныйкруг(давр ва-тасалсул), который должен казаться всем [ученым] аб- сурдным. [Он заявляет,] что истинная надежность может последовать только из традиции (ал-и‘тидад ла йахсулу илла бин-накл)3. Мнение его о запрете (хурма) спекуляций (назар) иследованиякнигамал-Аш‘ариявляетсяабсолютно неверным. Такдолжнобытьустановлено»4.

Очевидно, что неназванный в тексте конкретный человек, а это, несомненно, ‘Абд ан-Насыр Курсави, не признавал теологи- ческие догмы, ссылаясь при этом во всех вопросах на «традиции»,

1ВэтомместеМарджанипередаеттекстсословомихтисаб(всмысле— «должнобыть подвергнуто цензуре»). Слово иджтинаб появляется в более раннем варианте у Ху- саина б. Амирхана (Хусаин б. Амирхан. Таварих-и Булгарийа. Казань, 1883. С. 54).

2Би-шарайитихи йани — очевидно, формула укрепления, подтверждения, встреча- ющаяся во многих документах того времени.

3Слово и‘тидад (букв.: рассмотрение, мнение, оставление) в данном контексте я понимаю как «надежность», «очевидное, на которое можно положиться». В этом предложении речь может идти только о цитате из обвиняемого, как это сказано у самого Курсави: «Когда разум направляет [нас] в некоторых суждениях, то без про- тивовеса шари‘а не получается ни и‘тидад, ни силы суждений (ихкам)» (ИВР РАН.

А 1241. Л. 94 об.).

4Марджани Ш. Мустафад ал-ахбар. Т. 2. С. 172–173; Хусаин б. Амирхан. Таварих-и Булгарийа. С. 54. Заключительная формула баййану таваджару объясняется Хуса- ином б. Амирханом следующим образом: «Это означает: они сказали, что так оно и есть (булыр) и поставили свои печати (махр)».

152

РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ Очерки истории и культуры

что в данном случае означало: на Коран и Сунну, а также заявлял опреимуществетрадициинадрассудком. Такаяпозициядостигала высшей степени в требовании, чтобы рационалистические спеку- ляции мутакаллимов, и в особенности учение Аш‘ари, было за- прещено. То, что за учение Курсави могла грозить смертная казнь, указывает со всей ясностью на то, что на основании собственных взглядов он был обвинен в вероотступничестве (ридда). Действи- тельно, в одном таком же обвинительном документе Курсави был назван муртадд1.

Похоже, что в Бухаре Курсави был вынужден открыто отка- заться от своего мнения. Об этом свидетельствует персоязычное письмо, отправленное тремя из подписавших вышеупомянутую фатву «булгарским» ученым Каргалы и Казани:

«Великим ‘улама’ и всем мусульманам Каргалы и в ок- рестностях Казани. Пусть будет вам [известно], что в 1223 (1808–1809) г. мулла Абу Наср Нугай был вызван в дом владетеля в городе знания, в великолепной Бухаре. В присутствии великих ‘улама’ и высокочтимых фукаха он отказался от своего преступного мнения и раскаял- ся. А именно, в мнении о необходимости (вуджуб) ка- честв необходимого, в отрицании большинства качеств, и в мнении о преимуществе традиции перед рассудком. Некоторые вещи, которые он описал согласно своего не- действительного убеждения, стали уже всем известны. Для таких фальшивых положений у него не было никаких доказательств, его речи состояли из пустых заявлений. О Боже, дай победить тем, что дает победу религии, и по- кинь тех, кто покидает религию».

Это письмо подписали шайх ал-ислам, муфтий Махдум ‘Ата’аллах-ходжа, кадий Мирза Шамсаддин-ходжа и муфтий Мир- за ‘Абд ар-Рахман А‘лам2.

Интересно, чтоофицерРоссийскогоГенеральногоштабабарон фон Мейендорф, выполнявший дипломатическую миссию в Буха- ре в 1820 г. сообщал также, что некий «мударрис с мужественным

1Марджани Ш. Мустафад ал-ахбар. Т. 2. С. 174. При этом речь идет об анонимном персоязычном документе, который Марджани приводит без указания источника. В нем содержатся угрозы в адрес некоего ‘Абд ан-Насыра (т.е. Курсави), он будет осужден как муртадд, если не прекратит своего противостояния во вопросах кала- ма. И такая оценка относится к каждому, кто поддерживает его мнение.

2Марджани Ш. Мустафад ал-ахбар. Т. 2. С. 173–174; Ризааддин б. Фахраддин. Асар.

Ч. 3. С. 101.

§ 2. Бунтовщик против школьной традиции: ‘Абд ан-Насыр Абу-н-Наср ал-Курсави...

и уверенным разумом» за несколько лет до этого во время дебатов

вприсутствии хана (т.е. эмира Хайдара) решился выступить про- тив признанных тезисов. «Вместо того чтобы отвечать ему, улемы приказали ему замолчать, если он не желал быть сброшенным с верхушки минарета самой высокой мечети. Само собой разумеет- ся, эта угроза положила конец спору»1. Можно полагать, что речь здесь идет именно о Курсави.

Несмотря на последовавший отказ от своего учения, Курсави

вБухаре был задержан и даже на некоторое время заключен под стражу. Согласно рассказу, приведенному в 1908 г. Мурадом ар- Рамзи, шайхом Курсави являлся Нийаз-Кули ат-Туркмани, сде- лавший для него возможным возвращение на родину: в одной из фатв Нийаз-Кули заявил, что «эмир будет свергнут его кавалери- ей и пехотой» (би-хайлихи ва-раджлихи), если Курсави будет при- чинен хотя бы малейший ущерб. Этот рассказ может указывать и на то, что и в Бухарском эмирате великие шайхи тарика имели немалое влияние в армейских соединениях2.

Кроме того, Марджани также сообщал в Танбих некоторые другие эпизоды, показывающие высокую одаренность Курсави, проявлявшуюся во время диспутов3. Его возвращение на родину представлено Марджани как триумфальный поход: в Хиве ему были предложены высокие посты, отклоненные им с благодар-

1Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. М., 1975. С. 150. Сбрасывание с минарета мечети Кадий Калан в самом деле являлось наиболее предпочтитель- ным способом казни.

2Рамзи М. Талфик ал-ахбар. Т. 2. С. 417 и далее. Эту информацию Рамзи получил у собственного шайха Фахраддина ал-Нурлати (ум. в 1308/ 1890–1891 г). В раннем сочиненииМарджаниоКурсавиТанбихабна’ ал-‘аср‘алатанзиханба’ Аби-н-Наср

( л. 3) отмечается, что шайх Зийа’аддин ал-Халаджи указал Курсави, «чтобы он вернулся к себе на родину». Ал-Халаджи, очевидно, было только дополнительной

нисбой Нийаз-Кули. См.: Абдурахман Абдулла ибн Мухаммад Ариф Бухари. Та-

рих-и ал-Бухара ва-тарджамат ал-‘улама. Оренбург, 1908. С. 4, где названо полное имя Нийаз-Кули — Нийаз-Кули б. Шахнийаз б. Балта ал-Халаджи ат-Туркмани ал- Хурасани. Согласно Р. Фахраддину, после происшествия в Бухаре Нийаз-Кули был очень разочарован, как можно было сделать вывод из «завещания» (васийат) и из мунаджат Нийаз-Кули. Об этих текстах, однако, никаких других сведений нет (Ри-

зааддин б. Фахраддин. Асар. Ч. 3. С. 121).

3Некий ‘Иса б. Рахматаллах ал-Фаргани получил повеление от эмира в пятницу в соборной мечети во время дебатов по каламу, которые, очевидно, проходили здесь регулярно, сыграть роль муджиба, которому необходимо ответить на нападки сво- их оппонентов. При подготовке к этому диспуту Фаргани просил советов у Курсави, так как он опасался, что его противники заткнут ему рот. Стратегические советы Курсави, как отвечать на те или иные нападки, очень пригодились во время споров (Марджани Ш. Танбих абна’ ал-‘аср ‘ала танзих анба’ Аби-н-Наср. Л. 5 об.). Очень впечатлен талантом Курсави к дискуссиям был также и кадий Салих б. Нурмухам- мад ал-Худжанди (Там же. Л. 10).

154

РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ Очерки истории и культуры

ностью1. В Астрахани он успешно дискутировал с целой группой ши‘итских ученых2.

По возвращении в Поволжье в 1223 (1808–1809) г. Курса- ви вновь начал преподавать в мадраса в родной деревне. На базе своих пояснений к отдельным частям комментариев Тафтазани к Насафи, которые в Бухаре были объявлены вне закона и сожже- ны, теперь он составил свой собственный объемный комментарий к ‘Ака’ид ан-Насафи. Кроме того, он писал и другие теологические труды по вопросам таухида и божественных атрибутов3.

Но даже у себя на родине он подвергался угрозам со сторо- ны бухарских ученых. Об этом свидетельствует следующее пись- мо, которое кадий Турсун Баки б. ‘Абд ар-Рахим ал-Бухари в июне 1810 г. адресовал «булгарским» коллегам в Каргалы. Турсун Баки обвинял Курсави в вероотступничестве (иртидад) и клевете на бу- харских ученых4. Впервые в этом тексте содержится и упрек в том,

1Если учитывать, что отношения между Хивой и Бухарой в начале XIX в. были чаще всего враждебными, то кажется совсем не случайным, что сбежавшие из Бухары ученые получали приют в Хиве.

2Марджани Ш. Танбих абна’ ал-‘аср ‘ала танзих анба’ Аби-н-Наср. Л. 5. Совершенно независимо от того, соответствует ли истине сообщение Марджани, здесь было на- рушено одно табу: в Бухаре ши‘иты считались неверными, которых без стеснения можно было превращать в рабов во время еще имевших место до XIX в. грабитель- ских походов в Северный Иран, но с которыми было неположено дискутировать по религиозным вопросам. Соответственно это сообщение о дебатах стоит в рамках устремлений татар освободиться от господствующего положения бухарцев. Кроме того, эпизод напоминает суннитско-ши‘итские переговоры и дискуссии о призна- нии джа‘фарийа как пятой законной «суннитской» правовой школы, проводивши- еся по настоянию Надиршаха.

3Курсави. Шарх джадид ли-л-‘ака’ид (с хашийа, предположительно самого Курса-

ви). ИВР РАН. А 1241. Л. 91 об. — 147.

4Марджани Ш. Мустафад ал-ахбар. Т. 2. С. 174 и далее (также и в рукописном виде: Отдел рукописей и редких книг К(П)ФУ. 520-ф. 1 л.). Текст гласит следующее: «Аллах указывает нам путь. Да будет известно всем великим ‘улама и достойным почтения фукаха Булгарского вилайата, что в месяц сафар 1223 г. [март-апрель 1808 г.] человекпоимени‘Абдан-НасырбылвызванвблагословенномгородеБуха- ре в дом власти «под печатью добра и победы». В присутствии эмира, а также мно- гих ученых и имеющих власть (умара’-и сахиб ат-тамкин) он раскаялся в своих фальшивых убеждениях, которые известны в том вилайате, потому что если кто-то [о чем-то заявляет, как он это делает], он заслуживает [проклятия] как распростра- нительбид‘а, невежества и неверия. Изанимнедолжныследоватькак забогомоль- цем, и он должен быть казнен. Поэтому рассказы, о которых он говорит, и бессмыс- ленные трактаты, которые он написал в подражание (таклид) му‘тазилитам, после публичногопровозглашениявБухаребылиуничтожены. Послетого, какназванная персона сбежала из страны, стало слышно, что он продолжает оставаться в своих фальшивых убеждениях и стал отступником (муртадд). Он занимается клеветой на ‘улама и ученых-правоведов названной страны и хвалит самого себя. При этом он

§ 2. Бунтовщик против школьной традиции: ‘Абд ан-Насыр Абу-н-Наср ал-Курсави...

что Курсави является му‘тазилитом. Это обвинение, очевидно, ос- новывалось на том внимании, которое уделялось в трудах Курсави трансцендентности (недоступности познания) Бога.

Конечно же, подобного рода послания из Бухары способство- вали тому, что нападки на Курсави участились и со стороны уче- ных Поволжья и Приуралья. И здесь поначалу также попытались решить проблему с помощью авторитета должности. Об этом сви- детельствует тюркоязычное письмо Фатхаллаха б. ал-Хусаина ал- ОрувиуфимскомумуфтиюМухаммаджануб. ал-Хусаину, вкотором он подвергает серьезной критике не только теологические положе- нияКурсави, ноиегомненияпоправоведческимвопросами, восо- бенности, его требование иджтихада1. Он ставит в вину Курсави,

скрывает, что он сам [во время дебатов] был оставлен без слов и усмирен. Он объяс- няет произошедшее совершенно иначе, и когда он рассказывает [о событиях], то он вкладывает в уста людей слова, которые они не произносили. И все это только ложь

иклевета. Нельзя верить этому и нельзя позволить увлечь себя дьявольским изме- нениям, которымионохвачен. Каждый, ктопоследуетзанимвэтомубежденииине отречется от этого (руджу‘ намайад), их осуждение ясно и очевидно [т.е. он должен быть осужден точно так же, как и сам Курсави]. Пусть все будет вечным. Молитвы

исвятость над вами и над теми, кто следует по истинному пути. 22 джумада ал-ула

1225 года [26 июня 1810 г.]».

1 Это письмо было опубликовано Р. Фахраддином (Ризааддин б. Фахраддин. Асар.

Ч. 3. С. 108–109). В нем говорится: «Вашей чести, высопоставленному господину муфтию Мухаммаджану Хусаину-углы с глубоким почтением. От нас, от назначен- ного в каменную пятничную мечеть в деревне Казаклар-Ура Царевококшайского уезда имама, мударриса и мухтасиба Фатхаллаха Хусаин-углы 11 ноября 1810 года оследующем. ВдеревнеВерхняяКурсаКазанскогоуездаАбданнасырИбрахимуглы поддерживает и занимается иджтихадом. Он составил комментарии на ‘Умара ан- Насафи, а также иные бессмысленные трактаты. В них он представил только свои собственные принципы (усул), опирающиеся на кощунственную основу и преступ- ное влияние. Он говорит о том, что атрибуты Необходимого [т.е. Бога] необходимы в отношении к их сущности (ваджиб ли-даватиха), и он не признает большинства атрибутов. Кроме того, он говорит о предпочтительности традиции (накл) перед ра- зумом. В такого рода вопросах калама он придирается и клевещет на прочих мудж- тахидун и последователей превосходных ученых, (а именно) ‘Аллама-и Тафтазани, Мухаккик-иДавани, Саййид-иШиразиидругих, какэти, ужеболее400 почитаемых [у мусульман]. Да, он обвиняет их даже в в уклонении и неверии. Также и учителей, которые уже около 400 лет по всей земле, на востоке и западе преподают по распро- страненным и признанным книгам по каламу, он связывает с неверием и грехом, и он запрещает следовать им. Он отвергает, чтобы в общинах молились за тех, кто уезжает в иные страны, хотя это указано в Сунне (суннат ал-худа). Он также пол- ностью отказался от пятничных и праздничных молитв, хотя они и принадлежат к признакам ислама. Да он даже определяет эти [молитвы] как бид‘а, и предупреж- дает остальных об этом. Этим он может убедить только незначительных мулл, ко- торые только носят одежду ученых [, но не являются учеными]. Он собрал вокруг себя студентов, которые только начинают, они еще совсем незрелые, и из чувства тщеславия они не идут на экзамены и потому нападают на мадраса. Он создал на-

156

РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ Очерки истории и культуры

что тот объявил необязательными, а потом и отменил пятничные и праздничные молитвы в деревнях. Совершенно очевидно, здесь речь идет о каком-то недоразумении или же об осознанной фаль- сификации, потому что Курсави ни в одном из своих трудов (изве- стных на сегодняшний день) не отказывался от пятничной молит- вы для мусульман Российской империи. В своем правоведческом сочинении ал-Иршад ли-л-‘ибад, написание которого, вероятно, относится к 1808–1812 гг., он наоборот приходит к выводу, что пятничные и праздничные молитвы относятся к базовым обязан- ностям мусульман, опирающимся на Коран и Сунну, поэтому они обязательны при любых обстоятельствах1.

Другим основанием для осуждения Курсави со стороны «бул- гарских» ученых, неупомянутыхвписьме, являласьтакжеидругая его правовая позиция — вопрос о ночной молитве (‘иша’) в север- ных широтах в период «белых ночей», когда настоящая темнота и не устанавливается. Для таких ученых как Фатхаллах ал-Оруви, его брат ишан Хабибаллах ал-Оруви, мулла Фаиз ал-Кышкари (ум. в 1251 (1835) г.)2, а также мулла Баймурад б. Мухаррам ал-Мангари (ум. в1265 (1848) г.)3 темнотабылатрадиционнымпризнакомтого, что появлялась необходимость в свершении ‘иша’. Если же насту- пало время, когда настоящей темноты не бывает, то, по их мнению, необходимость в этой молитве отпадала. Фатхаллах ал-Оруви и Баймурад ал-Мангари в своих трактатах обосновывали возмож-

стоящеесобраниеневежества(мурабат-иджухлани), испритязаниемнато, чтоон обучает правильно, он в действительности испортил веру мусульман и увлек за со- бой людей по пути бид‘а и неверия. Потому что многие, кто приходит из его школы и становится имамом в деревнях, где раньше проводились пятничные и празднич- ные молитвы, потом запрещают мусульманам пятничные и праздничные молитвы, а таковые ведь являются хаджжем для бедных (масакин)! Великий Бог знает: если убеждение богохульника (мубтади‘) превращается в неверие (куфр), то положение мубтади‘ хуже, чем у того, кто раньше был неверующим, потому что он не получает прощения (мусамаха) через охрану меньшинств (димма) и не может иметь льгот в подушнойподати(джизйа). Дажееслибид‘анепревращаетсявневерие, тоэтабид‘а все равно больше любого греха, даже развода или убийства. Потому что этот злой нападающий является причиной грехов народа, и отказ от этого мубтади‘ должен быть сильнее, чем отказ от неверующего. Поэтому мы предлагаем Вашей чести со всем почтением: если Вы в связи с этим еретиком (гумрах) проведете в жизнь то, что предусмотрено для таких случаев в нашем истинном законе, и если Вы сможете воспрепятствовать тому, чтобы он и далее вводил мусульман в заблуждение, то Вы получите за Вашу службу от Бога высшее вознаграждение и лучшую похвалу!»

1По проблеме пятничной молитвы — см. ниже.

2О Фаизе б. ‘Абдал‘азизе б. ‘Иса ал-Кинари ал-Кышкари см.: Марджани Ш. Муста- фад ал-ахбар. Т. 2. С. 183 и далее.

3Марджани Ш. Мустафад ал-ахбар. Т. 2. С. 297.

§ 2. Бунтовщик против школьной традиции: ‘Абд ан-Насыр Абу-н-Наср ал-Курсави...

ность отказа от ночной молитвы1. Курсави же, напротив, обращал внимание в Иршад ли-л-‘ибад на то, что в данном случае речь идет о пятой молитве, т.е. об одной из основных обязанностей мусуль- манина, которая вообще не может обсуждаться относительно како- го-то подчиненного положения вещей2.

Критике догматических положений Курсави относительно бо- жественных атрибутов Фатхаллах ал-Оруви посвятил и отдельный трактат3. О томже писал Баймурад ал-Мангари врисалаобатрибу- тахБога, вкоторойонтакжеобъяснялидеюоколичествеатрибутов Бога и об их «добавляемости» к Его Сущности и защищал позицию Тафтазани относительно «поношений смелого студента нашего времени». Здесьимелсяввиду, конечно, Курсави4. Крометого, этот труд содержит и объемный хвалебный раздел в адрес эмира Буха- ры Хайдара б. Ма‘сума, собственноручно осудившего Курсави. По- этому вполне можно полагать, что Мангари завершил свой трактат ещевовремясвоегопребываниявБухаре, идаже, возможно, входе прямой полемики с оказавшимся под огнем критики Курсави5.

Однако неизвестны никакие прямые оценки спорного слу- чая с Курсави, данные самим муфтием или Духовным собрани- ем в Уфе. Влиятельный ученый Ибрахим б. Худжаш, бывший с 1208 (1793–1794) г. имамом и мударрисом в Первой казанской мечети (позднее — мечеть Марджани), строго избегал общения с чрезмерно заносчивым Курсави6, но, похоже, в отличие от своего сына Фахраддина, никогда прямо не нападал на него.

НовсебольшеударовКурсавиполучалотпредставителей«бла- гочестивой оппозиции», которая сурово осуждала калам. ‘Абд ар- Рахим ал-Булгари, который в 1801–1802 г. в Бухаре являлся защит-

1Фатхаллахал-Газани[ал-Оруви]. Рисалафатхийа. Отделрукописейиредкихкниг К(П)ФУ. 999-г. Л. 107 об. — 120. См. также: Рамзи М. Талфик ал-ахбар. Т. 2. С. 441 и далее; Баймурад ал-Мангари. Рисала фи авкат ас-салат. ИВР РАН. Б 2962. Л. 12

об. — 16 об.

2Абу-н-Наср‘Абдан-Насырал- Ал-Иршадли-л-‘ибад. Казань, 1904. С. 57–60. Одис- куссии по вопросу о ночной молитве см. ниже.

3АхундМуллаФатхаллахб. Хусаин. Рисалафи-л-мабахисал-мута‘алликаби-сифат ал-Бари. ИВР РАН. Ц 234. Л. 35 об. — 43.

4Баймурадб. Мухаррамб. Му’минал-Булгари. Рисалафис-сифат. Отделрукописей и редких книг К(П)ФУ. 999-г. Л. 122 об. — 127, в особенности л. 122 об. — 124.

5Другое, недатированное арабоязычное изложение интерпретации божественных сифат Курсави, автор которого в тексте именуется «Афанди ад-Дагистани», содер- жит пространную похвалу в адрес эмира Хайдара и, скорее всего, составлено в Бу- харе. Автор в особенности остаивает «возможность различия» атрибутов, а также возможность четкого определения их числа (семь или восемь). — Радд ‘ала Аби-н- Наср ал- ИВР РАН. Б 2750. Л. 1 об. — 7.

6Марджани Ш. Мустафад ал-ахбар. Т. 2. С. 169–170.

158

РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ Очерки истории и культуры

ником Курсави, позднее, очевидно, отошел от него. И чем больше Курсави втягивался в дебаты по каламу, тем больше ‘Абд ар-Рахим именовал его мутакаллимом или даже файласуфом. ‘Абд ар-ра- хим также противостоял правоведческим взглядам Курсави. Один из сторонников ‘Абд ар-Рахима ал-Булгари писал в 1830-е годы на персидском языке:

«Плохой и глупый философ Курсави Втягивает нас в споры без значения. Софистика и пустое дело, Этот спор не имеет никакого смысла»1.

ОднакоимелисьуКурсавиисторонники, пытавшиесязащитить его от все более усиливающихся нападок. Согласно данным Мард- жани, в Казани и в Мачкаре, а также и в других местах у Курсави были довольно зажиточные сторонники, заступавшиеся за него и перед муфтием2. Башир б. ‘Абид б. Захид ал-Казани (ум. в 1250/ 1835 г.), богатыйпредпринимательизКазани, сохранилверностьКур- сави и его учителю Нийаз-Кули ат-Туркмани, он состоял в оживлен- ной переписке и с муфтием Мухаммадджаном3. ‘Абдаллах б. ‘Абдас- салам из Мачкары, основатель купеческой династии Утямышевых в Казани, спонсорстроительствамногихмечетейвТатарстане, былже- натнасестреКурсавиМархабеи, очевидно, имелдобрыевзаимоотно- шенияиснимсамим. Так, например, именноКурсавионпоручилоп- ределить установление направления на Мекку при закладке первого камнявоснованиемечетиИскеТашвКазанив1802 г.4

К защитникам Курсави можно отнести и его коллегу шайха Давлатшаха б. ‘Адилшаха (ал-Чабанли, по-татарски Чебенле, ум.

1Эта персидская эпиграмма на Курсави под названием Назм-и ‘Абдаррахим Хазрат находится в рукописном сборнике с другими трудами ‘Абд ар-Рахима ал-Булгари (ИЯЛИ. Колл. 39. Оп. 1. Д. 480. Л. 88), составленном в 1834 г. Ахмаджаном б. Фаз- лаллахом ал-Булгари. Копиист сообщает, что стихи принадлежат перу самого ‘Абд ар-Рахима. Однако в этом можно усомниться, потому что выше цитированного текста находятсяещедвасырыхнаброскаэтогостихотворения, написанныхразнымичерни- лами. Поэтомуможнопредполагать, чтоэтонекопиястихов, написанныхраньше‘Абд ар-Рахимомал-Булгари, астихисамогокопииста, которыйзатемприписалих‘Абдар- Рахиму. Благодарю за информацию об этом стихотворении М.А. Усманова (Госманов М. ГабдерəхимУтызИмəниəл-Болгари. Казан: Татар. кит. нəшр., 1990. 317 б.).

2Марджани Ш. Мустафад ал-ахбар. Т. 2. С. 297.

3Там же. С. 348.

4СалиховР.Р., ХайрутдиновР.Р. Памятникиисторииикультурытатарскогонарода (конец XVIII — нач. XX в.). Казань, 1995. С. 10. Племяннница Курсави Хусни, дочь его сестры Мархабы, вышла замуж за Хусаина Апанаева (ум. в 1258/1842–1843 г.), сына предпринимателя Юсуфа Ибрагимовича Апанаева (Марджани Ш. Мустафад ал-ахбар. Т. 2. С. 337).

§ 2. Бунтовщик против школьной традиции: ‘Абд ан-Насыр Абу-н-Наср ал-Курсави...

в1248/1832–1833 г.). Давлатшах, происходивший из авторитетной семьи ученых, так же, как и Курсави, обучался в Бухаре у Нийаз- Кули ат-Туркмани и позднее завоевал добрую репутацию в роли ишана. В защиту Курсави он написал сочинение, в котором он по- пытался представить, что убеждения Курсави не вступают в проти- воречие с идеями Абу-л-Хасана ал-Аш‘ари. Он заявлял, что аспект трансцендентальностииотличияБога, предложенныеКурсавипри обсуждении вопроса об атрибутах, был представлен и ал-Аш‘ари. Эта защита ортодоксальности взглядов Курсави стала основой для обвинения Давлатшаха в му‘тазилизме. Давлатшах подчеркивал в документе, что Курсави по праву занимал свой пост, и его право на преподавание (здесь вместо маншур употреблено идн ва иджа- зат) было подтверждено Духовным собранием (в тексте: махка- ма). Кроме того, он обращал внимание на то, что Курсави обучался у признанных шайхов — под этим подразумевается в первую оче- редь Нийаз-Кули ат-Туркмани, общий учитель Давлатшаха и Кур- сави. Давлатшах, который в то время, предположительно, являлся имамом в одной из приуральских деревень1, выразил претензию на выражение мнения «государства», и требовал, чтобы тем, кто будетидалееобвинятьКурсавивневерии, болеениктонеследовал

вмолитве, и они сами должны были быть осуждены как муртадд2.

1В этом сочинении Давлатшах именует себя имамом и мударрисом деревни под на- званием Бурангул (возможно, Буранное, к югу от Оренбурга). Однако, по данным Марджани, в это время он был имамом в деревнях Кышкар, а затем в Бараза, до тех пор пока не стал после Курсави, в 1230/ 1814–1815 г. имамом в деревне Курса (Мар- джани Ш. Мустафад ал-ахбар. Т. 2. С. 176. См. также: Рамзи М. Талфик ал-ахбар.

Т. 2. С. 431–432; Ризааддин б. Фахраддин. Асар. Ч. 6. С. 280–298).

2Текст этого смешанного тюркско-арабско-персидского документа (Отдел рукопи- сей и редких книг К(П)ФУ. 98-т ) гласит: «[по-тюркски] (Это) правильный ответ на вопрос почтенных ученых мусульман. Метод правоверных суннитов (тарика-и ахл-и суннат ва-джама‘ат) это: [по-арабски] следование Корану и Сунне и согласован- ным решениям (иджма‘) ученых сообщества верующих, и убежденность правовер- ныхсуннитов— этоописаниеявляющегосянеобходимымтак, какОнописываетсебя сам в одном из Писаний, ниспосланных Им, или через язык Пророка, которого Он послал. [По-персидски] АтрибутыВеликогосвободныотлюбыхописанийсотворения как контингентность, и материя (халулийа — так!), и созданность, и количество, и малость, и множество. [По-тюркски] Каждый, кто по отношению к спорным точкам зрения познакомился с трудами Абу-л-Хасана ал-Аш‘ари, (…) (часть предложения не читается), и каждый, кто связывает упомянутые убеждения с неверием и ошибочнос- тью, своими речами выпадает из шари‘а мухаммадийа. Так как дамулла ‘Абданна- сыр из деревни Курса Казанского уезда совершенным образом обучался у почтенных шайхов и великих ученых, согласно шари‘а мухаммадийа он достоин любой долж- ности, как, например, должность учителя, имама, кадия и мухтасиба. Мы желаем и надеемся, что эта личность с разрешением (идн), полученным по закону от махкама высокочтимого государя, и с правом на преподавание (иджазат) будет вести заня-

160

РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ Очерки истории и культуры

Эта формулировка подразумевает, что и Духовное собрание также должно было занять позицию против оппонентов Курсави. Но, ксожалению, мынезнаем, сумеллиДавлатшахзавоеватьстоль высокий авторитет у муфтията. Ясно, однако, что в данном случае идет речь об ответе на самые различные обвинительные послания,

ичто Курсави, очевидно, не был официально лишен права на пре- подавание (в форме письменного предписания)1.

Сам Курсави ответил на некоторые нападки в догматическом сочинении под названием «Книга советов» (Китаб ан-Наса’их)2. Из этого труда становится понятно, что Курсави до этого укоряли в том, что он косвенно обвинил Ахмада ас-Сирхинди (ум. в 1624 г.) в куфре, так как он критиковал высказывания последнего о мно- жественности и прочности (та‘аддуд ва субут) божественных ат- рибутов3. Курсави же хотел спасти своего адресата от «искушений дьявола», под чьим опасным влиянием тот, похоже, уже оказался4. Кому конкретно в данном случае направлен этот совет — остает- ся только предполагать. Анонимный переписчик трактата назы- вает в этой связи два имени: Са‘ид б. Ибрахим ал-Бариши (ум. в 1229/1813–1814 г.), ученик Ишнийаза б. Ширнийаза ал-Хорезми (ум. в 1205/1790–1791 г. в Каргалы, взгляды которого по каламу

ирелигиозному праву Курсави отвергал, и шайх ‘Абд ар-Рахман

тия. Если кто-то определяет упомянутое убеждение как неверие или как ошибочный путь и говорит, что тот, кто следует этому убеждению, является неверным и должен бытьказнен[зачеркнуто— тотневерный], тозатакимнеследуетследоватьвмолитве. Отгосударства(миндавлат), отимамаимударрисаизкоманды(куманда) Бурангул Оренбургского уезда, имам и мударрис дамулла Давлатшах ‘Адилшах углы». Доку- мент написан на одном поврежденном из-за водяных пятен листе бумаги форматом 33,5х21,5. Очевидно, что в данном случае мы имеем дело с копией. Альберт Фатхи без обоснованияотноситдокументкпоследнейчетвертиXVIII в. (ФэтхиА. Кулъязмалар тасвирламасы. 12-нче чагырылыш. Оченче булек. Казан, 1968. 26 б.), однако скорее всего от относится ко времени возвращения Курсави из Бухары (1808–1812 гг).

1Р. Фахраддинсообщалпозднее, чтоонсамвиделписьмовзащитуКурсави, автором которого был Давлатшах, но, к сожалению, не имел возможности скопировать его. По его информации, написать это письмо Давлатшаха побудил его и Курсави шайх из Бухары Нийаз-Кули ат-Туркмани (Ризааддин б. Фахраддин. Асар. Ч. 6. С. 290). Если все было так на самом деле, то этот случай подчеркивает, что и после возвра- щения на родину поволжско-приуральские ученые поддерживали тесные связи со своими великими шайхами из Бухары. С другой стороны, похоже и на то, что нача- тыеКурсавидебатынезатихливБухареипослеегоотъезда. Вовремясвоегопребы- вания в Бухаре в 1838–1849 гг. Шихаб ад-дин ал-Марджани еще встречал ученых, как, например, дамуллу ал-Афсанджи, который по отдельным пунктам разделял мнение Курсави (Шəрəф Ш. Мəрҗанинең тəрҗемəи хəле // Мəрҗани. С. 34).

2Китаб ан-Наса’их. Отдел рукописей и редких книг К(П)ФУ. 841-г. Л. 13 об. — 17.

3Там же. Л. 15 об. — 16. См. также ниже.

4Там же. Л. 14–14 об.