ние исследователи, например Роберт Хокинс и Сузан Пингри, как раз затрагивали этот аспект, утверждая, что в процессе культивации используются обучение и конструирование, то есть телевизионный контент обучает зрителя с течением времени, на основе чего происходит конструирование реальности в его сознании.288
Теории прайминга и культивации стали определенным психокогнитивным ответвлением американской эмпирико-функционалистской теории, что заметно в общих гипотезах исследователей, занимавшихся данными темами. Эти исследователи в значительной степени опираются на линейную теорию воздействия медиа. Как можно заметить, они склонны к бихевиоризму (идее прямой реакции индивида на внешние раздражители), хотя, безусловно, гипотеза культивации исходит из идеи постепенного (долгосрочного) воздействия, которое происходит в том числе по внутренним (связанным с самим зрителем) причинам.
§ 3. Школа Пало-Альто и изучение интерперсональных коммуникаций
Математическая теория информации (см. гл. 9),
288 См. подробнее в кн.: [Брайант, Томпсон, 2004, с. 125].
которая сильно повлияла на ранних американских ученых-коммуникативистов, как и все последующие линейные теории, опиралась на ключевой постулат интенциональности любого коммуникативного акта. Другими словами, с точки зрения эмпирико-функцио- налистов, любая коммуникация представляет собой сознательный процесс и сознательный выбор канала. На этой парадигме основана идея коммуникации – как массовой, так и интерперсональной – во всех работах эмпирико-функционалистов. Строго говоря, представители эмпирической школы (П. Лазарсфельд, Э. Кац) не делали существенных различий между массовой коммуникацией и интерперсональной, изучая их взаимодействие в воздействии на индивида. Таким образом, процесс коммуникации интерпретировался этими учеными как трансформация внутренних идей во внешнюю коммуникацию (речевую, например), что полностью соответствовало линейной модели коммуникации. Таковая представлялась вербальной, оральной или письменной деятельностью, тогда как остальные – сопровождающие – способы воспринимались скорее как помехи, нежели как часть коммуникации. Поскольку передача информации представлялась актом сознательным и интенциональным, она подлежала оценке с точки зрения эффективности. Акт коммуникации мог быть удачным и неудач-
ным, нормальным или патологичным и т. д. Такую модель один из ее критиков, французский медиаантрополог Ив Винкин, назвал телеграфной концепцией коммуникации.289
От этой модели в середине XX в. дистанцируется принципиально иная, воспринимающая почти все поведение человека как коммуникативное и предполагающая, что на самом деле большая часть коммуникативных актов являются подсознательными и используются автоматически. Такую модель коммуникации стало принято называть оркестральной коммуникацией, в которой одновременно задействованы несколько каналов коммуникации, а невербальный канал имеет не меньшую значимость, чем вербальный. Грегори Бейтсон (1904–1980) и Юрген Рюш (1910–1995) пишут в 1951 г.: «Коммуникация не сводится к передаче только вербальных, эксплицитных и интенциональных сообщений; в том виде, в котором она используется нами в повседневной деятельности, коммуникация включает совокупность процессов, при помощи которых субъекты взаимно влияют друг на друга».290 Ученые указывают на то, что любое действие или любое событие имеет коммуникативный аспект, если только существует индивид для
289См.: [Winkin, 2001].
290[Ruesch, Bateson, 2009, р. 5].
восприятия этих явлений. Рюш и Бейтсон, в отличие от сторонников линейных теорий, для которых коммуникация опирается на передатчик и его интенцию передать сообщение, за исходную точку своих рассуждений берут сообщения, которые исходят не только от других индивидов, но и от окружения в целом, и их восприятие получателем.
Таким образом, принципиальным вопросом исследователя становится такой: «А что, собственно, при этом подходе не является коммуникацией?» Ответ на этот вопрос, который дают Бейтсон и Рюш, как и все их последователи, которые принадлежали к Школе Пало-Альто (по названию города в Калифорнии, примыкающего к Стэнфордскому университету, где многие из этих исследователей работали), имеет две составляющие. Первая – методологическая. Если рассматривать объекты – человека, природу, события и т. п. – изолированно друг от друга, то коммуникация не представляет собой существенную проблему. Однако если рассматривать связи между явлениями, объектами, людьми и т. п., то коммуникация – центральный элемент любого научного исследования. Вторая часть ответа на поставленный вопрос заключается в том, что человеческие создания биологически вынуждены коммуницировать, так как наши органы чувств постоянно воспринимают сигналы, обрабатывают их
исоздают реакции на эти сигналы, направляемые органами, при помощи которых мы коммуницируем с окружающим миром. В результате Бейтсон и Рюш выделяют четыре уровня коммуникации: интраперсональный (обработка информации человеком есть коммуникация человека с внешним объектом, познанным при помощи органов чувств); интерперсональный (два собеседника); групповой (несколько индивидов); культурный (множество индивидов).
Парадигма Бейтсона – Рюша актуализируется в Институте психических исследований (Mental Research Institute, MRI) в Пало-Альто группой психологов под руководством Пола Вацлавика, который выражает всю специфику нового подхода к коммуникации в одной фразе: невозможно не коммуницировать. Вся человеческая деятельность связана с коммуникациями,
ивсе человеческое поведение коммуникативно. Как писали Вацлавик и его коллеги, мы постоянно подчиняемся правилам коммуникации, однако эти правила, грамматика коммуникаций, применяются нами подсознательно.291
Рюш и Бейтсон в «Социальной матрице психиатрии»292 предлагают рассматривать коммуникативные сообщения как элементы с двойной идентичностью:
291[Watzlawick, Beavin-Bavelas, Jackson, 1967, p. 18].
292[Ruesch, Bateson, 2009].
внутри каждого сообщения есть отчет (report), то есть сообщение о событии, и команда (command), которая ставит своей целью изменить поведение индиви- да-реципиента. Эту пару Вацлавик называет «содержание – отношение». Содержание представляет собой смысл сообщения, а отношение (relation) подразумевает определенное действие со стороны реципиента информации. Таким образом, в любой коммуникации есть метакоммуникация, то есть содержание действий, к которым она побуждает. Жена, вечером после семейного ужина подсевшая к мужу возле телевизора и говорящая: «Я так устала, а надо еще посуду помыть», не просто жалуется на усталость, а имеет внутреннюю, подсознательную, установку на то, что муж пожалеет ее и помоет посуду сам.
Бейтсон вводит еще одну важную диаду понятий:293 «цифровая – аналоговая коммуникация». Под ней он подразумевает отнюдь не то, что мы привыкли понимать под этими терминами в современном мире. Для Бейтсона цифровой является коммуникация, аналогичная той, которую мы наблюдаем в машинном коде, то есть основанная на бинарной логике. Эта логика предполагает четкое соответствие знака и его смысла или кода и того, что код означает. Такая логика, как считает Бейтсон, характерна для вербальной ком-
293 [Bateson, 1973].
муникации. Аналоговая коммуникация неоднозначна, потому что амплитуда жестикуляции, длина паузы, глубина голоса неоднородны и зависят от недискретного значения, которое придают дискурсу говорящие. Таким образом, если цифровая коммуникация представляет собой коммуникацию о вещах (смыслах), то аналоговая – об отношениях.
Рей Бердвистел (1918–1994) расширяет294 идею невербальной коммуникации Бейтсона. Он предполагает, что, помимо жестов и других видов невербальной коммуникации, имеет значение контекст ситуации коммуникации. Как писал Бердвистел, любой студент, у которого в комнате общежития в пятницу вечером не звонил телефон, как никто другой понимает, насколько молчащий телефон может быть оглушительно громким.295 Смысл данной фразы заключается в том, что студент, установив у себя телефон, погружался в контекст коммуникации. Поскольку в пятницу вечером у американских студентов было принято уходить на прогулку с избранницей или избранником, то телефон, который не звонит вечером в пятницу, означал слом устоявшегося паттерна, культурного кода. Таким образом, молчащий телефон сам по себе был сообщением. Коммуникация у Бердвистела не
294[Birdwhistell, 1974].
295[Ibid, р. 211].
сводится к интеракции, взаимодействию, а включает систему, или контекст, благодаря которой она становится возможной. Бердвистел указывает на методологическое разделение исследований в области интеракций индивидов на те, которые больше внимания уделяют микросреде, то есть изучают коммуникацию как процесс, и те, которые больше внимания уделяют структуре коммуникации, являющейся в его понимании синонимом культуры.296 Иными словами, Бердвистел противопоставляет взгляд ученых на процесс коммуникации «сверху» (через анализ культуры как структуры коммуникации) взгляду «снизу» (через анализ интеракций индивидов и контекста коммуникации как процесса). И здесь ученый вносит важный вклад в коммуникативную теорию практик, предполагающую не давление норм на человека, а, наоборот, конструкцию норм в процессе интеракции и повседневных действий.
Часть представителей Школы Пало-Альто ушли от первичного психологического предмета изучения в сторону этнографии. Речь идет о двух ученых – Делле Хаймсе и Ирвинге Гоффмане, чьи работы рассматриваются в следующем параграфе.
Итак, подведем итог и укажем на основную специфику оркестральной модели коммуникации. Во-
296 См.: [Birdwhistell, 1970].
первых, оркестральная модель предлагает рассматривать социальную деятельность коммуникации как вписанную в гораздо более широкий контекст, который мы называем культурой. Каждый акт коммуникации находится внутри объемной культурной матрицы, которая обуславливает регулярность, предсказуемость коммуникации и ее перманентность. В этом смысле понятие «социальная коммуникация» в данной парадигме почти синоним понятия «культура». Во-вторых, процессы интерперсональной коммуникации подразумевают комплексные структуры, уровни и каналы коммуникаций. Соответственно, в первую очередь смысл социальной коммуникации состоит в контексте интеракции и использовании всех каналов в их совокупности, включая внешний контекст. В-тре- тьих, интенциональность не является основным фактором коммуникации. Индивиды общаются в рамках кодов и моделей, которые существовали до их разговора и останутся после. Таким образом, акт коммуникации происходит в рамках широкого контекста, что не позволяет говорить об интенциональности хотя бы потому, что вербальное сообщение не является главным смыслом высказывания. В-четвертых, коммуникация как наука является конструктом, позволяющим изучать динамику социальной жизни. Она не может интерпретироваться как удачная и (или) неудачная,
как патология или норма.
§4. Символический интеракционизм
иэтнометодология коммуникаций
Вначале 1960-х годов антрополог и лингвист Делл Хаймс (1927–2009) предлагает широкую программу изучения отношений между обществом и языком, которую он называет этнографией коммуникаций. Основной задачей такого исследования было убедить антропологов в том, что язык и остальные виды коммуникации являются основным культурным феноменом, наряду с такими, как родственные связи или виды социальной организации. Язык, таким образом, Хаймс предлагает рассматривать как поведенческую
исоциальную активность, в то время как другие лингвисты видели в нем в первую очередь индивидуальный когнитивный продукт: «Этнография, а не лингвистика, коммуникация, а не языкознание должны служить той теоретической основой, через которую можно определить место языка в культуре и общественной жизни».297
Основным предметом рассмотрения этнографии коммуникации Хаймс видит коммуникативную эконо-
297 [Hymes, 1974, с. 4].
мику, то есть изучение того, каким образом разные культурные сообщества распоряжаются своими коммуникативными ресурсами. Антрополог вводит понятие «коммуникативные компетенции» как совокупность знаний о языке и его применении, которыми должен обладать индивид, принадлежащий к определенной культурной группе. Таким образом, Хаймс предлагает специфические основания культуры. Для него культура базируется на разделяемых всеми членами культурной группы установках, которые делают поведение членов этой группы предсказуемым друг для друга. Этнография, таким образом, основываясь на внешнем восприятии определенного культурного сообщества (community) (такое восприятие называется этическим), должна изучать социальные рамки восприятия членов самого такого сообщества изнутри (его называют эмическим восприятием). Таким образом, коммуникативным является и становится каждый объект, даже внешний, для процесса коммуникации, потому что создает коммуникативное окружение. Так возникла несвойственная исследователям из Пало-Альто модель оценки сочетания вербальных и невербальных коммуникаций, а также различных атрибутов коммуникативного контекста.
Схожий подход предлагает Ирвинг Гоффман (1922– 1982), чьи тезисы появляются еще до работ Хаймса
впубликациях разных лет.298 Для Гоффмана важным оказывается не просто коммуникативное окружение. В книге «Представление себя другим в повседневной жизни» Гоффман использует аналогию с театром и театральными действиями и ритуалами для того, чтобы описать взаимодействие людей. С его точки зрения, люди вписаны в декорации и играют в них определенные роли, подобно актерам в театре. Для Гоффмана имеет значение даже расположение собеседников, их положение относительно друг друга в пространстве коммуникативного действия.299
Интересно, что Гоффман практически не использует в своих работах понятие «коммуникация» и всячески стремится к тому, чтобы отказаться от общих теорий, вытекающих из синтеза других работ. Для него основой всех теорий является эмпирическая работа,
впервую очередь – наблюдение. Гоффман писал о «бесполезности» коммуникации как концепта, который, как он полагает, «долгое время подавал большие надежды в социальных науках, но не оправдал их».300 Сама коммуникация понимается им как передача информации с помощью знаков, имеющих конвенциональный характер. Однако даже такое определение,
298См., например: [Goffman, 1969].
299См. подробнее: [Гоффман, 2000].
300[Goffman, 1969, р. IX].
с его точки зрения, слишком узкое, чтобы описывать изучаемый им объект, который он называет «интеракция». Термин «коммуникация» еще будет встречаться
вработах Гоффмана, однако в центре его модели – интеракционистская модель общества.
Опираясь на работу социолога Талкотта Парсонса «Социальная система»,301 Гоффман показывает общество, в котором за социальным порядком стоят интеракции. Таким образом, интеракции – это не просто последовательности действий и (или) реакций, а определенный тип социального порядка. Иными словами, общественная система представляет собой двухуровневую модель, в которой система действий поддерживается определенной системой интеракций. Если социальный порядок – результат того, что отдельные действия отдельных акторов интегрируются
вединое целое, то порядок интеракций – результат того, что отдельные интеракции интегрируются в единое целое. Социальный порядок поддерживается системой позитивных и негативных санкций, которые могут быть моральными или материальными (например, такой санкцией может быть отъем блага); на уровне интеракций возможны только моральные санкции.
Идея предсказуемости интеракций, как и у Бердвистела, присутствует у Гоффмана на уровне эмпири-
301 [Parsons, 1951].
ческих наблюдений. Гоффман предполагает, что человек за пределами своей ванной (где он действительно один) находится в присутствии других людей и подавляет часть свойственных только ему типов поведения – движений, жестов, положения в пространстве, походки, то есть на людях ведет себя иначе, чем наедине с собой, и использует другие действия, другую походку, по-другому двигает плечами и т. п. Гоффман называет это фасадом человеческого поведения. Строя свой метод на наблюдении за различными интеракциями в различных пространствах (см., например, книгу «Узилища: несколько эссе о социальном положении психически больных и других лишённых свободы»,302 где автор описывает поведение душевнобольных), Гоффман использует количественный метод подсчета повторяемости устойчивых, выделенных им ситуаций.
Своим подходом И. Гоффман ставит «с ног на голову» теорию Парсонса о том, что социальное действие подчинено нормам, которые довлеют над индивидом.303 У Гоффмана мы видим, что социальное действие в значительной степени возникает в результате постоянного, повторяющегося создания таких норм.
302На рус. яз. из этой работы опубликована только одна глава; см.: [Гоффман, 2001]. См. также: [Goffman, 1961].
303См.: [Parsons, 1967].
Однако подлинно поспорить со структурной теорией Парсонса решился его ученик, основатель еще одного подхода в анализе интерперсональных коммуникаций Гарольд Гарфинкель. Толкотт Парсонс предполагал, что любое действие актора – результат навязывания обществом норм и пространства действия. А акторы усваивают систему ценностей общества. Таким образом, социальное окружение является данным индивиду изначально. С точки зрения Гарфинкеля, подход Парсонса не принимает в расчет знание и логику самого социального субъекта. В процессе социального действия индивиды постоянно интерпретируют правила, своими поступками создавая новые правила. Иными словами, правила отныне – это не нечто навязанное структурой, а нечто возникающее в результате повторяющихся рутинизированных действий индивидов.304
К примеру, мы привыкли, что в больших и перегруженных городах водители выезжают на перекресток, даже если за перекрестком стоит пробка, что
врезультате блокирует движение поперечного транспорта через перекресток. При этом мы знаем, что
вПравилах дорожного движения запрещается выезжать на перекресток, если за ним образовался затор. Теперь представим себе, что дорожная полиция будет
304 См.: [Гарфинкель, 2007].
штрафовать нарушителей этого правила. Скорее всего, каждый автомобилист, если ему грозит штраф, захочет объяснить логику своих действий полицейскому, пытаясь проинтерпретировать данное правило в свою пользу. Это связано с тем, что сложный трафик в больших городах создал особенные, разделяемые и водителями, и дорожной полицией, правила, которые противоречат официальным.
Таким образом, задачей этнометодологии Гарфинкель видит попытку понять ежедневные практики людей в сравнении с их общепризнанным рациональным значением, то есть идентифицировать операции, при помощи которых люди отдают себе отчет в своих действиях в условиях различных интеракций (взаимодействий). Социальный факт отныне не является навязанным; он – результат осознания субъектами смысла их практических регулярных действий.
Глава 13 Социальные исследования
медиа: теории медиаэкологии
иинформационного общества
Вэтой главе мы рассмотрим одну из наиболее распространенных социальных концепций медиа – концепцию информационного общества, которая в значительной степени базируется на идее смены различных общественных отношений в зависимости от свойственных им средств коммуникации. Эту идею можно назвать техноили медиадетерминистской, так как она опирается на парадигму примата информацион- но-коммуникационного над социальным. Теории медиаэкологии делают общество заложником развития медианосителей и свойственной им культуры, а теории информационного, или сетевого, общества рассматривают зависимость общества от развития ин- формационно-коммуникационных технологий. В целом социальные исследования медиа – широкая сфера, которая не ограничивается только социологией. Общим для них является применение методов социальных наук (опросных, экспериментальных и иных).