Глава 4. Институциональный дискурс

1. Общая модель институционального дискурса: сущность и структурные компоненты

В основе нашей концепции институционального дискурса лежит положение о том, что дискурс – это властный ресурс, представляющий собой систему способов означивания, интерпретаций, оценок, позиционирования и идентификации общественных субъектов, отношений и объектов реальности, которые закрепляются и легитимируются социальными институтами.

Теоретической базой предлагаемой в настоящей главе институциональной концепции дискурса выступают, главным образом ,работы М.Фуко и П.Бурдье.

В работах М.Фуко мы находим трактовку институционального дискурса как поля дискурсивных практик (Фуко также применяет понятие «дискурсивная формация»), которые властно навязывают обществу определенную оценочную и когнитивную базу, устанавливают режимы коммуникции и порядок мышления, дисциплинирует разум и чувства, обозначивает и структурирует объекты посредством отделения нормы от ненормы. У Фуко различные социальные институты и области знания рассматриваются как сферы подавления и дискурсного контроля, надзора за соблюдением установленного порядка словоупотребления и порядка вещей²¹³.

У Бурдье нам импонирует понимание дискурса как габитуса, генерирующего социальные практики и регулирующего оценочные восприятия, взгляд на дискурс как на символический капитал, функционирующий в социальном пространстве.

Для понимания политического и государственного дискурса как разновидностей институционального дискурса нам представляется весьма ценными разработанные Бурдье категории поля, социального и символического капиталов.

«Поле», по Бурдье, - это социальное пространство, которое функционирует как конкурентный рынок, где отдельные лица или группы соревнуются между собой за более высокое статусное положение. Тот, кто занимает более высокие статусные позиции, обладает и большим социальным капиталом, а следовательно, получает возможность господствовать над теми, чей социальный статус ниже, а капитал (экономический, культурный, политический и др.) уступает по своему объему.

Государство, в трактовке Бурдье, является самым крупным владельцем социальных капиталов, к которым относятся: 1) капитал физического принуждения (армия, полиция, тюрьмы и т.п.), 2) экономический капитал, 3) информационный капитал, 4) символический капитал (системы ценностей, юридические нормы, традиции, ритуалы, почести, верования и др.).

Данные капиталы, сконцентрированные в руках государства, образуют собственно государственный капитал, который позволяет государству властвовать над всеми видами капитала. «…Формирование государства, - отмечает Бурдье, - идет вместе с формированием поля власти, понимаемого как пространства игры, внутри которого владельцы капитала (разных его видов) борются именно за власть над государством, т.е. над государственноым капиталом, дающим власть над различными видами капитала и над их воспроизводством (главным образом через систему образования)»²¹⁴.

Политическое поле, согласно Бурдье, представляет собой динамическое взаимодействие политических субъектов (парламентариев, членов политических партий, государственных деятелей, чиновников и др.), чьи действия продиктованы, с одной стороны, требованиями и интересами общественных групп, а с другой – их статусными положениями внутри социально-политических институтов. При этом, отношения статусных позиций диктует собственные правила игры. В этой связи, чтобы понять логигу политической игры важно знать, каковы статусные позиции субъекта на политическом поле, где установлены определенные правила игры. Например, в условиях сильной бюрократизации общества, статус высокопоставленного государственного служащего будет выше статуса депутата, поскольку он обладает значительным объемом политического капитала в виде доступа к ресурсам власти.

«…Профессионалы от политики, - отмечает Бурдье, - ведут борьбу за свои собственные ставки и ради своей выгоды…»²¹⁵. Одной из важнейших ставок является право на производсто общественного мнения, на монополизацию права публичного выступления с целью навязывания собственной картины мира..

Бурдье рассматривает политические институты как место, где происходит не только борьба, но и соучастие – соучастие в навязывании обществу некоего видения мира: «В действительности подобное соучастие является внутренней сущностью принадлежности к одной игре, и одно из общих свойств поля состоит в том, что внутренняя борьба поля за навязывание доминирующего видения поля всегда опирается на факт, что даже наиболее непримиримые соперники согласны относительно некоторого числа предпосылок, обусловливающих существование самого поля»²¹⁶. Иначе говоря, всех агентов политического поля «объединяет претензия на навязывание легитимного видения социального мир, все они представляют собой место внутренней борьбы за навязывание господствующего принципа восприятия и деления» (выделено нами – О.Ф.Русакова, В.М.Русаков)²¹⁷.

В работах Бурдье для нас очень важна мысль о том, что социальные институты выступают источниками формирования определенной картины мира, которая легитимируется и навязывается людям. Социальные институты производят и транслируют дискурсы (в форме идей, понятий, категорий, принципов, образов и других символических фигур), которые задают рамки, фокусные центры («очки») нашего видения и осмысления реальности. «Любой социальный агент, - пишет Бурдье, - обладает некими принципами восприятия и деления. Мы всегда приходим в мир, и особенно в мир социальный, с очками на глазах. У нас «всегда уже» есть категории восприятия, принципы видения и деления, которые сами частично являются продуктом инкорпорации социальных структур»²¹⁸.

С появлением разного рода наук и общественных дисциплин как интеллектуальных социальных институтов возникли профессиональные группы производителей научных и гуманитарных дискурсов. Представители этих групп взяли на себя также функции дискурсного объяснения, классификации и легитимации тех или иных способов конструирования картины мира. Данные способы они демонстрируют в своих текстах и публичных выступлениях.

Бурдье отмечает: «Профессионалов объяснения и публичного выступления – социологов, историков, политиков, журналистов и т.п. – объединяет две вещи: с одной стороны, они работают над экспликацией принципов видения и деления практик, с другой стороны, они борются, каждый в своем пространстве, за навязывание этих принципов и за возможность признания их в качестве легитимных категорий конструирования социального мира» ²¹⁹. По сути, речь идет о легитимном символическом насилии в отношени способов категоризации представлений о мире и конструирования реальности.

Опираясь на работы Бурдье, мы констатируем, что любой социальный институт формирует дискурсивное пространство, в рамках которого ведется борьба за монополизированное осуществление легитимного символического насилия, т.е., за навязывание определенного способа мировидения и миропонимания.

В процессе символического насилия, которое осуществляют институциональные дискурсы, реализуется еще одна очень важная функция социального института – функция идеологической мобилизации.

Идеологическая мобилизация, осуществляемая институциональными дискурсами, производит принципы веры и доверия к определенным идеям и ценностям, которые становятся символическим капиталом. Вот что об этом пишет Бурдье: «Навязывание определения мира – это уже сам по себе акт мобилизации, направленный на утверждение или изменение отношений силы. Моя идея становится форс-идеей благодаря силе, которую она проявляет, когда навязывается как принцип видения. Истинной идее можно противопоставить только опровержение, тогда как форс-идее можно противопоставить другую форс-идею, способную мобилизовать встречную силу и встречную манифестацию. Политика есть борьба за навязывание легитимного принципа видения и деления, доминирующего и признанного как заслуживающего этого, т.е. исполненного символическим насилием»²²⁰.

Предметом исследования Бурдье выступают различные дискурсивные поля, образованные социальными институтами. В их числе – поля социальных наук и журналистика. Хотя поле социальных наук, отмечает Бурдье, прямо не предназначено для того, чтобы вмешиваться в борьбу за навязывание посредством своего дискурса доминирующего видения социального мира, оно все же это делает. Над социальными науками также довлеет такая сила, как социальный заказ, связанный с определенными социальными ожиданиями и наборами проблем. Данный заказ нередко диктует социальным наукам определенный способ конструирования и интерпретации реальности, что может привести к противоречию между научным дискурсом и дискурсом социального заказчика. В этой связи, считает Бурдье, социальная наука, в частности, социологи, «должны научиться отстаивать свою свободу конструировать объект так, как они его понимают, и самим определять программу»²²¹.

Дискурсивное поле журналистики, по мнению Бурдье, в последнее время оказвает все возрастающее влияние на поля социальных наук и политики. В то же время, оно имеет очень слабую автономию, поскольку становится все более зависимым от государственных и коммерческих структур. Огосударствленная и коммерческая, зависимая от рекламы, журналистика уже не в состоянии продуцировать гражданский дискурс - дискурс социально ответственной и критически мыслящей журналистики. Она выступает всего лишь в роли ретранслятора и пропагандиста либо дискурса государственного официоза, либо дискурса коммерческих институтов – медиакорпораций и рекламы. «Другими словами, - констатирует Бурдье, - ценности торговли, в борьбе с которыми формировались все типы специфической автономии – их микропространства организованы как оппозиция коммерческому, это всех объединяет, в том числе и юридическое поле, - становятся если не доминирующими, то, по крайней мере, угрожающими всем полям»²²² .

Обобщая сказанное, предлагаем следующее определение институционального дискурса:

Институциональный дискурс - это устойчивая система статусно-ролевых отношений, сложившаяся в коммуникативном пространстве жизнедеятельности определенного социального института, в рамках которой осуществляются властные функции символического принуждения в форме нормативного предписания и легитимации определенных способов мировидения, мирочувствования, векторов ценностных ориентаций и моделей поведения.

Далее кратко остановимся на вопросе о содержании двух взаимосвязанных понятий - «статусно-ролевые отношения и коммуникации» и «социальный институт».

Статус является характеристикой субъекта, занимающего то или иное положение в социальной иерархии. Место в социальной иерархии измеряется на основании разных критериев – образовательный уровень, должностное положение, объем власти, профессиональный уровень, престижность профессии и рода деятельности и др.

Каждый социальный статус обладает ролевым планом. Ролевой план статуса проявляется в том, что статусность опредмечивается и демонстрируется в шаблонах поведения (социальных ролях), которые соответствуют принятым в данном обществе стандартам.

Статусно-ролевые стандарты поведения закрепляются нормативными режимами социальных институтов, в которых люди осуществляют свою профессиональную и властную деятельность.

Главная миссия социальных институтов – организационно- дисциплинарная. Она заключается в организации социальной жизни людей на основе общепринятых стандартов и способов иерархического соподчинения. Другими словами, социальный институт – это властная инстанция, которая управляет иерархией статусных ролей, осуществляет статусно-ролевое позиционирование основных субъектов социального института.

Институциональный дискурс представляет собой заково-коммуникативного агента, выполняющего функции позиционирования, ретрансляции и закрепления в общественном сознании и социальной практике статусно-ролевых нормативов.

Институциональный дискурс проявляет себя в типичных ситуативно-коммуникативных актах, характерных для системы отношений и функционирования определенного социального института.

В силу своей социальной принудительности институциональный дискурс несет на себе отпечаток нормативной заданности определенных общественных отношений и коммуникаций, выполняет дисциплинарные функции упорядочивания данных отношений и надзора за их нормативным соблюдением. Можно сказать еще короче: институциональный дискурс – это дискурс порядка и надзора.

Институциональный дискурс транслирует нормы и стандарты статусно-ролевого поведения, закрепляет бинарные отношения «норма/ненорма», «позитивное/негативное», «допустимое/недопустимое», «благо/зло», «каноническое/еретическое» и т.п. в моральных императивах, ритуалах, традициях, писаных и неписаных кодексах поведения, правовых актах.

Одним из первых социальных институтов является институт семьи. Дискурс семьи представляет собой комплекс смыслов и значений, выполняющих функции статусно-ролевых предписаний и дисциплинарных рамочных нормативов поведения в семье. Для каждой социально-исторической общности дискурс семьи специфичен, имеет собственные культурные и этнические особенности.

Традиционными производителями институционального дискурса семьи выступают государственные институты, религия и общественное мнение.

Главными объектами дисциплинарного воздействия и тематической фокусировки семейного дискурса выступают:

- условия заключения и расторжения брака,

• иерархические распределения ролей, прав и обязанностей между членами семьи,

• нормативы сексуальных взаимоотношений между супругами.

Дискурс семьи обладает собственной концептосферой. Центральное место в концептосфере дискурса семьи занимают концепты брака, концепт супружества, концепт отношений «родители-дети».

Начиная с ХУ111-го века, по мнению М.Фуко, дискурс семьи существенно обогатился дискурсом сексуальности. Семья становится пунктом обмена между сексуальностью и супружеством, «переносит экономику удовольствия и интенсивность ощущений в распорядок супружества». Семья начинает рассматриваться в качестве активного очага сексуальности ²²³.

Дискурс сексуальности как составная часть семейного дискурса с середины Х1Х-го века уже выступает объектом внимания не только государственных структур, общественного мнения и религиозных инстанций, но также - медицинских и педагогических институтов.

Медицинская и педагогическая инстанции активно подключились к производству смыслов и значений сексуального компонента семейного дискурса, взяв на себя его упорядочивающую и надзирающую функции.

При переходе к вопросу о структурных компонентах институциональные дискурса необходимо отметить, что в любом институциональном дискурсе присутствует, как минимум, восемь компонентов:

1) представление о социальной миссии данного института;

2. особый язык, включая профессиональный, который принято использовать при включении в конкретную институциональную коммуникацию;

3. нормативная модель типично-событийной статусно-ролевой коммуникации, к реализации которой принуждает конкретный институциональный дискурс;

4. система базовых ценностей, транслируемых и внушаемых посредством институциональных коммуникаций;

5. основные стратегии институционального дискурса;

6. жанры институционального дискурса;

7. прецедентные тексты;

8. типичные дискурсные формулы (фразеологизмы, анекдоты, жесты, дресс-код и др.).

Проведем далее содержательную расшифровку восьми выделенных компонентов институционального дискурса.

1. Представление о социальной миссии в обязательном порядке включает формулировку Универсального Блага, которое несет каждому человеку и обществу, в целом, определенный социальный институт.

Так, например, миссия религиозных институтов трактуется как приобщение к такому Универсальному Благу, как вера в Бога, выступающего в роли высшей духовной инстанции, определяющей нормы мышления, поведения и взаимоотношений людей. В религиозном дискурсе представление о данной миссии пронизывает все канонические тексты, речевые и обрядовые коммуникации.

Миссия образования как социального института получает в современном обществе различную трактовку. Однако инвариатный момент сводится к тому, что главным Универсальным Благом, которое предоставляет людям система образовательных институтов, выступает получение необходимой для нормальной жизни в обществе суммы Знаний и практических Навыков.

Миссия науки как социального института традиционно рассматривается в контектсте Блага постижения Истины. Миссия медицины – в контексте Исцеления от болезней как Блага. Миссия институтов культуры рассматривается через призму собственно культурного мессианства, где Культура как таковая выступает Универсальным Благом. При этом понятие культуры может трактоваться различно и неоднозначно. Наиболее часто Культура определяется как сфера приобщения человека к определенным ценностным мирам и творческим практикам.

2. Наличие особого языка является важной характистикой институционального дискурса. Каждый социальный институт закрепляет за собой некое символическое и предметно-практическое простанство деятельности, в котором ведущую роль играют профессионалы. Профессионалов отличает не только специализированная подготовка и квалификация, но и владение профессиональным языком.

Профессиональный язык выполняет важную роль пароля идентификации по схеме «свой/чужой» в символическом пространстве институционального дискурса. Он задает не только систему понятий, концептов и условных обозначений, необходимых для осуществления когнитивных и коммуникативных задач, необходимых для конструирования институционально заданной картины мира и способов ее интерпретации. На профессиональном языке лежит также функция реализации задач корпоративной культуры и внушения непосвященным в тайны его смыслов некоего сакрального трепета. Так, к примеру, язык математиков, физиков-ядерщиков и кибернетиков для непрофессионалов представляется очень сложным и потому весьма таинственным, недоступным для профанного разума.

Будучи доступен лишь для посвященных, избранных, профессиональный язык осуществляет функции кастовой сегрегации и социально-статусной иерархизации. В итоге, все, кто владее профессиональным языком оказываются наверху институционально-статусной лестницы, а те, кто не до конца усвоил или слабо усвоил профессиональный язык, занимают место на нисших ступенях статусной иерархии. Применительно к профанным пользователям профессионального языка сегодня часто используется выражение «чайники».

Следует заметить, что «чайники», несмотря на отсутствие высокого профессионализма, играют важную роль в расширении дискурсного пространства институциональных коммуникаций. Чаще всего именно благодаря их усилиям профессиональный язык популяризируется и адаптируется к реалиям жизни обычных людей, начинает активно влиять на их мышлени, входить в практику повседневности.

3. Нормативная модель типично-событийной статусно-ролевой коммуникации имеет собственную сложную структуру. Схематично данную модель можно представить посредством выделения следующих структурных единиц:

• типичное событие,

• типичные участники,

• время и место коммуникативных контактов (хронотоп),

• статусы типичных участников коммуникации,

• ролевые отношения типичных участников коммуникаций,

• ситуативные контексты коммуникации (внутренние и внешние условия общения),

• официально принятые нормы коммуникации,

• традиционные формы общения.

Рассмотрим в качестве примера структурного дискурс-анализа нормативной модели типично-событийной статусно-ролевой коммуникации такой хорошо знакомый выпускникам вузов нормативно-коммуникативный акт, как защита диплома, который является неотъемлемым компонентом вузовского дискурса.

Итак, нормативно- коммуникативный акт, обозначаемый понятием «защита диплома», может быть проанализирован посредством выделения следующих структурных дискурсных единиц:

1. типичное событие: защита диплома;

2. типичные участники: а) студент-выпускники вуза, б) члены государственной аттестационной комиссии (ГАК), состав которой утвержден приказом ректора вуза, в) научный руководитель диплома, назначенный приказом декана факультета; г) рецензенты, назначенные приказом декана факультета;

3. хронотоп: а) время, определенное приказом ректора вуза, б) аудитория, определенная учебной частью вуза;

4. статусы типичных участников коммуникации:

а) статусное соотношение «руководитель/подчиненный» =

дипломник/научный руководитель,

дипломник/члены ГАК;

б) статусное соотношение «обладатель диплома о высшем

образовании/соискатель диплома о высшем образовании» =

дипломник/все остальные типичные участники;

5) ролевые отношения типичных участников коммуникации:

а) студент-выпускник вуза:

- роль автора диплома

- роль защитника диплома,

б) научный руководитель:

- роль специалиста по теме диплома

- роль научного руководителя дипломной работы,

в) члены ГАК:

- роль главных экспертов, делающих заключение

относительно соответствия содержания и оформления

дипломной работы нормативным требованиям

Федерального агентства по образованию Министерства

образования РФ,

- роль «коллективного судьи» при вынесении решения о том,

какую оценку заслуживает дипломная работа;

г) резензент диплома:

- роль независимого научного эксперта,

- роль независимого «судьи», выставляющего оценку

дипломной работе;

6) ситуативные контексты коммуникации:

а) внутренний контекст (отношения между

типичными участниками коммуникации):

- конфликтные/неконфликтные,

- формальные/неформальные,

- уставные/неуставные (речь идет об Уставе Высшей Школы),

б) внешний контекст (ситуация в вузе, городе, стране, мире);

7) официально принятые нормы коммуникации:

а) уставные нормы поведения в вузе,

б) общезначимые нормы научной этики,

в) регламент проведения процедуры защиты диплома;

8) традиционные формы общения:

а) традиции в оформлении помещения, где проходит

защита дипломов,

б) традиционные церемонии, сопровождающие процедуру

защиты,

в) традиции празднования успешной защиты дипломов.

3. Система базовых ценностей определяется миссией конкретного институционального дискурса и характерными для сферы его функционирования профессиональными кодексами.

Если, например, обратиться к медицинскому дискурсу, то здесь центральной базовой ценностью выступает жизнь пациента. В числе других базовых ценностей - такие, как здоровье (физическое и психическое), правильно поставленный диагноз и проведенное лечение, репутация медицинского работника, знания и профессиональный опыт.

В связи с тем, что сегодня медицина имеет многотраслевую структуру, базовые ценности, составляющие медицинский дискурс, существенно конкретизируются. Например, для такого направления, как акушерство, базовыми ценностями являются: жизнь матери и младенца, их здоровье, репродуктивная способность женщины, нормальное протекание беременности, профессиональное родовспоможение.

Можно также привести примеры базовых ценностей, присущих армейскому институциональному дискурсу.

К базовым ценностям армейского дискурса относятся: воинский долг, безопасность страны, высокий уровень боевой выучки, дисциплина, моральный дух армии, военное искусство, высокий уровень общественного доверия армии.

Как любой дискурс, институциональный дискурс обладает интенциональным планом, в который входят его стратегические установки или стратегии.

5. Основные стратегии институционального дискурса определяются характером и направлениями деятельности конкретного социального института, а также – типичными для данного института особенностями жанровых коммуникаций.

Для иллюстрации снова обратимся к вузовскому институциональному дискурсу.

Основными стратегиями, общими для дискурса всех институтов высшей школы, являются:

• стратегия подготовки специалистов высшей квалификации в соответствии с государственными стандартами высшего образования,

• стратегия предоставления студентам образовательных услуг, определенных нормативными документами,

• стратегия формирования навыков научной и иной творческой работы,

• стратегия формирования широкого интеллектуального и профессионального кругозора студентов,

• стратегия выработки у студентов установки на непрерывное образование и повышение квалификации (принцип «учить учиться»),

• стратегия подбора высоквалифицированных педагогических и научных кадров,

• стратегия обеспечения учебного процесса необходимой материально-технической и информационной базой,

• стратегия организации студенческого быта и досуга,

• стратегия развития международных образовательных и научных контактов,

• стратегия лоббирования вузовских интересов,

• стратегия позиционирования вуза и превращения его в бренд.

При обращении к такому типичному жанру вузовской коммуникации, каким является семинарское занятие, можно выделить следующие стратегические установки семинарского дискурса:

• стратегия организации самостоятельной работы студентов при подготовке к ответам на вопросы, сформулированные в плане семинарского занятия,

• стратегия объяснения смысла и значения ключевых понятий, концепций, положений, терминов,

• стратегия организации и проведения дискуссии вокруг основных проблем,

• стратегия контроля за качеством знаний и умений,

• стратегия поощрения отличившихся на семинаре студентов.