vitgenshtein_liudvig_zametki_o_filosofii_psikhologii_tom_1

273.Рассмотрим двойное деление. Я говорю: "Либо он придет, либо нет. Если он придет, то..., если он не придет, то...". Могу ли я не применять такое рассмотрение к предложению "Если... придет в контакт с..., произой­ дет взрыв"? Если кто-то утверждает это, — могу ли я не ответить: "Ты или прав, или неправ; если будет так, как ты говоришь, то...; если нет, то..."?

274.В законе исключенного третьего не говорится, что можно предпо­ ложить по форме: "Существуют только две возможности, — да и нет, и не существует третьей". Скорее, там говорится, что "да" и "нет" делят все воз­ можности на две части. — А это, конечно, не необходимо. ("Перестал ли ты бить свою жену?")

275."Желание есть отношение духа, души к предмету". "Желание есть состояние души, которое направлено на предмет". Чтобы сделать это более понятным, мы, возможно, думаем о томлении, о предмете томления, о пред­ мете томления перед нашими глазами, и о том, как жадно мы глядим на не­ го. Если его нет перед нами, возможно, что его замещает портрет, а если нет

ипортрета, мы представляем себе образ. И желание, таким образом, есть отношение души к представлению. Но в действительности мы всегда думаем об отношении тела к предмету. Отношение души к представлению можно представить на рисунке: душа человека, склоняющаяся с жестами, выра­ жающими тоску, к изображению (действительному образу) предмета.

276.И конечно, таким же образом можно нарисовать человека, облик которого, его манера держаться никак не выражают желания, но душа кото­ рого испытывает томление.

277."Предложение 'Только бы он пришел' может быть окрашено нашим ожиданием". — Чем оно было отягощено тогда? Как будто наш дух прикре­ пил к нему некий груз. Мне действительно хотелось бы так сказать. И разве не имеет значения, что я все это хочу сказать?

278.Имеет ли значение, что я так хочу выразиться? Разве это не важно? Разве не важно, что для меня надежда живет в груди1. Разве такая картина не является важной составной частью человеческого поведения? Почему человек считает, что мысль приходит ему в голову? Или, более точно, он так не считает, он так живет. Ибо он хватается за голову, закрывает глаза, что­ бы побыть наедине со своими мыслями. Он откидывает голову и делает ру­ кой знак, чтобы никто не мешал процессу, идущему у него в голове. — Разве это не важные виды поведения?

279.И если нам может быть навязана картина мыслей, находящихся в голове, чем хуже представление о мыслях, находящихся в душе?

280.Что может быть лучшей картиной веры, нежели человек, который с выражением веры говорит: "Я верю..."?

281.Человек есть лучшая картина человеческой души.

51

282.Конечно, важно, что человек, который хочет яблоко, может с легко­ стью быть изображен на картинке, выражающей желание, без того, чтобы вкладывать в его уста слова, выражающие желания. Однако, нельзя изобра­ зить убежденность в том, что дела обстоят именно так.

Важно постольку, поскольку демонстрирует различие, существенное различие между психологическими явлениями; и тот способ, которым мо­ жет быть описано такое различие.

283.Почему я сказал "существенное различие"? Является ли это разли­ чие подобным различию между углеродом, гравитацией, скоростью света и ультрафиолетовыми лучами? Все это — "предметы", изучаемые естествен­ ными науками.

284.Предположим, что мы говорим о явлениях, связанных с человече­ ской речью. Мы можем интересоваться скоростью речи, изменениями в ин­ тонации, жестами, длиной или краткостью предложений и т. д. и т. п. — И если говорят о человеческих существах, как о характеризуемых душевной жизнью, — думающих, испытывающих страх, верящих, сомневающихся, имеющих образы, грустящих, веселящихся и т. д., — аналогичны ли они то быстрым, то медленным движениям, движениям к цели, бесцельным движе­ ниям, непрерывным движениям, прерывистым?

285.Подумай о том, что можно назвать характером линии или о том, что можно назвать описанием характера линии. Как много можно спросить, если интересоваться характером линии.

286.Представь, что мы рассматриваем движение точки, скажем, черной точки по белой поверхности листа. Из характера движений можно сделать различные важные мыслимые выводы. Какое разнообразие различных ве­ щей мы можем наблюдать! — Движется точка равномерно или неравномер­ но; меняется ли ее скорость периодически; меняется ли скорость непре­ рывно или прерывистым образом; описывает ли точка замкнутую линию; насколько она близка к окружности; движется ли точка по волнообразной линии, какова ее амплитуда и длина волны; и множество других вещей. И нас может интересовать любая из этих вещей. Мы, к примеру, обращаем внимание только на число поворотов, совершаемых в определенное время.

Аэто означает, что если нас интересует не просто одна характеристика, но многие, каждая из них дает нам особую информацию, совершенно отличную от другой. И то же обстоит с поведением человека, с различными наблю­ даемыми нами характеристиками.

287.Имеет ли психология дело с поведением (скажем), а не с состоя­ ниями души? Когда проделывают психологические эксперименты, — что описывают? — То, что говорит испытуемый, то, что происходило с ним в прошлом, то, как он реагирует на это. — А разве не то, что он думает, то, что он видит, чувствует, считает, переживает? — Кто описывает картину, опи-

52

сывает ли расположение мазков на холсте, а не то, что видит разгляды­ вающий картину?

Что вы скажете на следующее. Наблюдатель в эксперименте иногда го­ ворит: "Испытуемый сказал 'Я чувствую../, и у меня возникло ощущение, что это верно." — Или он говорит: "Субъект выглядит утомленным". Разве это высказывание о его поведении? Возможно, что кто-то ответит: "Конечно, а чем же это еще может быть?" — Можно также услышать: "Субъект сказал: 'Я устал'", — но ценность этих слов будет зависеть от того, насколько они уме­ стны, не были ли они сказаны вслед за кем-то, не были ли они переводом с французского и т. д.

К примеру, я рассказываю: "Он казался удрученным." Меня спрашива­ ют: "Что произвело на тебя такое впечатление?" Я говорю: "Не знаю." — Можно ли теперь сказать, что я описал его поведение? Если я говорю: "Его лицо стало грустным", — будет ли кто-нибудь отрицать, что я описал его лицо? Даже если я не смогу сказать, какие пространственные изменения в его лице произвели такое впечатление?

Можно ответить следующее. "Если бы ты присмотрелся, то смог бы опи­ сать характеристические изменения цвета и положения." Но кто сказал, что

яили кто-либо иной смогут это сделать?

288.Еще раз. Когда я говорю, что "он был выбит из колеи", говорю ли я о поведении или о состоянии психики? (Когда я говорю, что "небо выглядит устрашающе", говорю ли я о настоящем или о будущем?) И о том, и о дру­ гом. Но не параллельно; скорее, одно в одном смысле, а другое — в другом. Но что это означает? (Разве это не мифология? Нет.)

289.Здесь дела обстоят так же, как при разговоре о физических объек­ тах и данных органов чувств. У нас есть две языковые игры, и их взаимная связь является сложной. Если пытаться описать такую связь простым обра­ зом, можно пойти в неверном направлении.

290.Предположим, что я описываю психологический эксперимент: прибор, вопросы экспериментаторов, ответы и действия испытуемого. А затем я говорю, что все это в определенном смысле является такой-то и такой-то игрой. Теперь все меняется. Тогда мы скажем, что если бы этот эксперимент был описан таким же образом в книге по психологии, то в этом случае описание поведения субъекта понималось бы как выражение его психического состояния, поскольку мы предполагаем, что испытуемый гово­ рит правду, не водит нас за нос, не заучивает ответы заранее. — Итак, мы делаем предпосылку?

291.Сестра говорит врачу: "Он стонет", — один раз она собирается сказать, что у больного сильная боль; в другом случае: "Он стонет, — хотя ничего страшного не происходит"; в третьем случае: "Он стонет, но я не знаю, испытывает ли он боль или просто производит эти звуки."

53

Мы сделали предпосылку? — Мы используем это высказывание всякий раз по-разному.

292."Конечно, психолог описывает слова, поведение испытуемого, но только как знаки психических процессов." — Это верно. Если слова и пове­ дение, к примеру, заучены наизусть, психолога они не интересуют. И все же, выражение "как знаки психических процессов" ведет в сторону, поскольку мы привыкли говорить о цвете лица как знаке лихорадки. И вот каждая пло­ хая аналогия объясняется другой плохой аналогией, так что только скука освобождает нас от этих несообразностей.

293.Вообразим, что кто-то говорит: "Каждое знакомое слово изначаль­ но имеет некую ауру, 'корону' слабо намеченных употреблений, окружаю­ щих слово." Как будто основные фигуры на картине окружены слабыми туманными рисунками, в которых эти фигуры играют определенную роль. — Так давайте, наконец, серьезно отнесемся в этому предположению! — Тогда выяснится, что нельзя объяснить интенцию.

Ибо если это так, если возможности употребления выражения возни­ кают перед нами в полутонах, когда мы слышим их или произносим — если это так, то это относится к нам. Но мы общаемся с другими, даже не спраши­ вая их о том, испытывают ли и они такие ощущения.

294.Что можно сказать о непрерывном возникновении и исчезновении

всфере нашего сознания? Что здесь происходит; чувствуем ли мы такие вещи или иначе вообще не можем вообразить их? Это не ясно.

295.Л знаю, как ходить по комнате, то есть, не нуждаясь в рефлексии, могу найти дверь, открыть и закрыть ее, использовать любую мебель; я не должен искать стол, книги, комод или думать, что можно с ними сделать. То, что я знаю свою комнату, проявляется в той свободе, с которой я по ней хожу. Это также проявляется в отсутствии удивления или сомнения. Как в таком случае ответить на вопрос, является ли такое знание-своей-комнаты состоянием моей души?

296.На вопрос, для чего нужен термометр, я могу ответить сразу же, без всяких затруднений, длинной серией предложений. И точно так же я смогу отозваться на предложение объяснить применение слова "книга".

297.Умение ориентироваться может считаться или, опять же, не счи­ таться опытом.

298.Употребление некоторых слов для поддержания ритма предложе­ ния. Это может быть куда более важным для нас, чем есть на самом деле.

299."Каким видом опыта является... ?" Нельзя спрашивать: "На что это похоже, когда ТЫ испытываешь это?" — Ибо разные люди будут отвечать на этот вопрос по-разному. Не следует просить их описывать переживания, скорее, следует посмотреть, как и когда люди упоминают о переживаниях, говорят о них, не пытаясь описывать их.

54

300.Я произношу слово "дерево", затем говорю бессмысленное слово. Они воспринимаются по-разному. До какой степени? — Мне показывают два объекта. Один из них — книга, другой — неизвестная мне вещь своеоб­ разной формы. Я говорю, что они не только выглядят по-разному, но что я также испытываю различные ощущения, глядя на них. Первая вещь мне "по­ нятна", вторая — непонятна. "Да, но здесь различие не только между при­ вычностью и странностью". Разве здесь нет различия также между видами знакомости и странности? В мою комнату входит незнакомый, но это чело­ век, и это я вижу сразу. В мою комнату заходит нечто обмотанное тканью, я не знаю, человек это или зверь. Я вижу на своем столе непривычный объ­ ект, обычную гальку, но я никогда раньше не видел ее на моем столе. На дороге я вижу камень; я не удивлюсь, хотя не могу припомнить, что видел раньше именно этот камень. Я вижу на моем столе предмет странной фор­ мы, неизвестного мне назначения, и я не удивлюсь: эта вещь всегда находи­ лась на моем столе, я никогда не знал, что это такое, и никогда не хотел знать, эта вещь для меня совершенно привычна.

301."Разве ты не понял слово 'дерево', услышав его? — В этом случае что-то с тобой происходило!" — А что? — Я понял его. — Остается только спросить, следует ли говорить о понимании так, будто оно происходит во мне? Что-то этому мешает; а это может только означать, что посредством такого выражения мы связываем понимание с другим явлением и игнориру­ ем различие, которое хотим подчеркнуть. Но какое различие? — Или, в ка­ ких случаях мы не удерживаемся от того, чтобы сказать, что нечто в нас происходит, когда мы слышим слово?

302.Что мы должны сказать человеку, который говорит нам что в его случае понимание было внутренним процессом? — Что мы должны ему от­ ветить, если он говорит, что у него умение играть в шахматы было внутрен­ ним процессом? — Что-нибудь вроде того, что мы не интересуемся, проис­ ходит ли в нем что-нибудь, когда хотим узнать, умеет ли он играть в шахма­ ты. И если он теперь отвечает, что мы интересуемся все же тем, что в нем происходит, в конце концов тем, умеет ли он играть, — тогда мы можем воз­ разить ему, напомнив о критерии, с помощью которого можно определить такую способность.

303.Чтобы знать, как двигаться в некоторой обстановке, вы должны не только знать правильный путь от одной точки к другой, но также знать, куда вы попадете, если повернете в ложном направлении. Это показывает, на­ сколько близки наши размышления к путешествиям, предпринимаемым с целью составления карты. И вполне возможно, что такая карта когда-ни­ будь будет составлена.

304.Положим, что понимая, ты испытываешь своеобразные ощущения. Как ты узнаешь, что именно эти ощущения мы называем "пониманием"? —

55

Хорошо, но как ты узнаешь, что испытываемые тобой ощущения называются "болью"? — Это другое дело. — Я узнаю это по моему спонтанному поведе­ нию в некоторых ситуациях, которое считается выражением боли.

305.Когда мы научаемся использованию слова "боль", мы не гадаем, к какому из внутренних процессов, связанных с недомоганием, относится это слово.

Ибо в этом случае еще раз возникает та же проблема: из-за какого из моих ощущений я кричу, поранившись?

И здесь я представляю себе, что некто указывает на себя и спрашивает: "Это ощущение или это?".

306."Не имеет значения, дал ли я своему ощущению правильное имя, — я дал ему хоть какое-то имя!" — Но теперь, как мы наделяем именами, на­ пример, ощущения? Можно ли "в себе" дать имя ощущению? Что здесь про­ исходит? Что является конечным результатом такого действия? (Ср. замеча­ ние о снабжении чего-нибудь именем-этикеткой'). Когда мы закрываем двери нашей души, остаются ли они закрытыми? И каковы последствия это­ го? Никто не может проникнуть в душу?

307."Но как ты тогда узнаешь, что твой опыт является тем, что мы назы­ ваем 'болью'"? Мой опыт? Какой? Как я обозначаю его: для себя, для других?

308.Предположим, мы можем понять, что люди называют болью, а за­ тем нас обучают выражать это ощущение. Какой должна быть связь этих действий с ощущением, чтобы мы могли назвать действия "выражением" боли?

309.Представь, кто-то знает, догадывается, что ребенок обладает ощу­ щениями, но никогда не выражает их. И он хочет научить ребенка выражать свои ощущения. Как он должен связать действия и ощущения, чтобы те ста­ ли их выражением?

310.Можно ли учить детей следующим образом. "Смотри, вот так мы выражаем то-то и то-то — это, например, является выражением этого — теперь покажи, как ты выражаешь боль!"

311."Понимание" как раз не используется как слово для ощущения.

312.Следующая картина вносит путаницу. Мы наблюдаем субстанцию —

ееизменения, состояния, движения; как будто наблюдаем изменения и дви­ жения в продуваемой топке. Как будто мы так же наблюдаем и сравниваем установки и поведение людей.

313.Примитивное болевое поведение является поведением, связанным

сощущениями; его заменяет лингвистическое выражение. "Слово 'боль' является именем ощущения" эквивалентно "Мне больно" и является выра­ жением ощущения.

'Философские исследования I, §§ 15 и 26. (Прим. нем. изд.)

56

314.Формы поведения могут быть несоизмеримыми. И слово "пове­ дение", как я его использую, изначально является двусмысленным, ибо его значение включает в себя внешние обстоятельства — поведения в более узком смысле.

Могу ли я в таком случае говорить об одном поведении, как о гневе, а о другом, как о надежде? (Легко представить гневающегося орангутанга, — а надеющегося? И почему это так?)

315.В

с

_А

СЬ

Если мне скажут: "Сейчас я вижу эту точку как вершину треугольника", — я пойму. Но что мне делать с этим пониманием? Я, например, могу ответить: "Тебя что, поражает, что ты сейчас видишь треугольник как бы упавшим, как будто он обычно стоял на основании а? Или сейчас он кажется тебе горой с пиком В? Или клином? Или 'наклонной плоскостью'? Или конусом?".

Теперь ты можешь спросить: "В чем заключается такое видение фигу­ ры?" — и ты можешь, так сказать, строить гипотезы по поводу того, что здесь происходит. Например, движения глаза или образы, которыми допол­ няется увиденное, —- один, скажем, представляет тело, которое соскальзы­ вает с наклонной плоскости — и т. д. Нет, вопрос не в том, что здесь проис­ ходит, а в том, как можно использовать это утверждение. То есть, что при­ носит нам наше понимание информации.

Одно из применений будет следующим. Можно сказать: "Посмотри на треугольник как на клин, и ты не будешь удивляться больше тому, что...". И на это, возможно, можно ответить: "Да, в таком виде он кажется мне более естественным". — Так я убираю своим объяснением некоторое беспокойст­ во, или помогаю быстрее решить задачу.

316.Улавливание сходства двух лиц, аналогия между двумя математи­ ческими формами, профиль человека в линиях головоломки, трехмерная форма в схематическом рисунке, слышание или произношение "pas" в "ne...

pas" в значении "шаг" — все эти явления чем-то схожи, и все же они очень различны. (Зрительное восприятие, слуховое восприятие, обоняние, вос­ приятие движения.)

317.Можно сказать, что во всех этих случаях мы испытываем сравне­ ние. Ибо выражение переживаний заключается в том, что мы склонны срав­ нивать. Склонны парафразировать.

Это переживание, выражением которого является сравнение. Но поче­ му "переживание"? Ну, наше выражение есть выражение переживаний. — Поскольку мы говорим "я вижу это как...", "я слышу это как..."? Нет; хотя

57

эта форма выражения сопутствует переживаниям. Но это оправдывается тем, что языковая игра делает выражение выражением переживания.

318.Опыт, который проявляется в сравнении. — Для того, чтобы, к примеру, услышать "je ne sais pas" указанным образом сознательно, необ­ ходимо знать иные выражения, подобные "not a thing".

Выражение переживания посредством сравнения есть выражение в собственном смысле, непосредственное выражение. Это именно тот фено­ мен, который мы наблюдаем и который нас интересует.

319.Если теперь кто-то не может услышать "pas" указанным образом, не может так почувствовать; если он не может понять, что мы имеем в виду, говоря о "слышании как", то сможет ли он также понять нас, когда мы ста­ нем объяснять, что даже в отрицании "pas" когда-нибудь воспринимается как "шаг", и если мы станем говорить, что оно было аналогично слову "кусочек", "thing", "bißchen" и т. д.? Но в чем заключается инсайт, благода­ ря которому мы понимаем, что использование слова... аналогично исполь­ зованию слова... ?

32(Х Для чего я указываю другим на такую аналогию? Чего я ожидаю при этом? К чему это приводит? — Конечно, это похоже на объяснение. Это одно из возможных объяснений. Ибо мне говорят: "Да, теперь я понимаю использование слова". Но другие говорят: "Я понимаю, что ты имеешь в ви­ ду, но не могу это тгкуслышать".

321. "Мы продолжаем..., и эти люди поступают... ".

Мы можем взглянуть на это употребление через призму того. Это мо­ жет быть, к примеру, эвристическим принципом.

322.В то время как любое слово, — склонны мы сказать, — может иметь различный характер в зависимости от контекста, все же остается один характер — лицо слова. Оно смотрит на нас. — Ибо действительно можно думать, что каждое слово наделено маленьким лицом; таким лицом может быть написанный знак. И так же можно вообразить, что предложение

вцелом является в некотором смысле групповым портретом, так что вид всех лиц свидетельствует о взаимоотношении, и целое составляет осмыс­ ленную группу. Но в чем заключается опыт, что группа осмысленна? И необ­ ходимо ли использовать предложение, согласно которому некто ощущает группу осмысленной?

323.Но можно ли с уверенностью утверждать, что каждый, кто знаком с нашим языком, склонен говорить, что каждое слово наделено лицом? И — что более важно — проявлением какой тенденции является такая склон­ ность?

324.Прежде всего ясно, что тенденция рассматривать каждое слово как нечто личное, одухотворенное присутствует не всегда или не всегда в рав­ ной мере. Но противоположностью одушевленности является механичность.

58

Если вы действуете подобно роботу, то как ваше поведение отличается от привычного нам? Хотя бы тем, что наши обычные движения не могут быть даже приблизительно описаны в геометрических терминах.

325.Можно ли также получить впечатление группового портрета, глядя на предложения, написанные в телеграфном стиле?

326.Преступник вместо имени наделен номером. Никто не скажет о по­ следнем то, что Гёте сказал о человеческих именах.

327.Кто-то придерживается мысли, что смысл предложения складыва­ ется из значения отдельных слов. (Групповая картина.) Но как смысл, ска­ жем, предложения "Я его до сих пор так и не увидел" складывается из зна­ чений слов?

328.Даже слово "habe" имеет свое лицо, ибо во всяком случае "die Habe" имеет другое лицо. Оно по-иному ощущается; так что как-то будет ощущаться и "habe"! — Но должны ли "Habe" и "habe" ощущаться по-раз­ ному? Положим, что кто-то хочет убедить меня в том, что для него эти два слова звучат одинаково. Он говорит, что, например, ощущает союз и глагол "sondern" одинаково, и то же ощущает в отношении "Habe" и "habe". Есть ли

унас право не верить ему?

То, что выглядело вполне привычным выражением, связанным с пони­ манием слов, здесь представляется в свете чисто индивидуального выраже­ ния чувства. Неотличимого от чувств человека, который говорит, что для него гласные а и е являются гласными одинакового цвета. Можно ли ска­ зать ему: "Ты играешь не в нашу игру"?

329.Если у вас есть такие тонкие ощущения, станете ли вы предпола­ гать, что будете одинаково ощущать оба слова "sondern" во всех контек­ стах? Нет. Этого можно ожидать лишь в экспериментальной ситуации.

330.Представь себе людей, которые вычисляют с помощью "чрезвычайно сложных" в записи чисел. Эти числа строятся, как фигуры, которые возника­ ют, когда одно число пишется на вершине другого. Например, они записы­ вают число π до пятого десятичного знака следующим образом:

38

Наблюдающий за ними окажется в затруднительном положении, пыта­ ясь понять, что они делают. И возможно, что они сами не смогут объяснить. Ибо этот цифровой знак может изменить свою внешность (для нас) до пол­ ной неузнаваемости, если будет записан другим шрифтом. И то, что делают эти люди, будет казаться нам чисто интуитивным.

331. Таким образом, я утверждаю, что было бы ложным оценивать пси­ хологическую значимость "как-ощущение", считая его само собой разу­ меющимся коррелятом смысла слова; скорее, его нужно рассматривать в

59

другом контексте, в контексте особых обстоятельств, при которых такое чувство возникает.

332.Скажи "Es ist schwer, die beiden Dinge zu sondern" ["Трудно раз­ личить две вещи"] и произнеси последнее слово с ощущением соедини­ тельного союза! В ходе обычной беседы попрактикуйся произносить слова, имеющие два значения с неподходящим ощущением. (Если это не будет связано с неверной интонацией, это не помешает беседе.)

333.Теперь скажи себе, что союз "sondern" тождественен глаголу "son­ dern" (так же, как "weg"-"Weg" ["прочь"-"путь"] и "trotz"-"Trotz" ["вопре- ки"-"упрямство"]) и произнеси предложение "Es ist nicht besser, sondern schlechter geworden" ["Так стало не лучше, а хуже"] с "sondern" в значении глагола!

334.Уверен ли ты, что существует единственное "как-ощущение"? Или несколько? Пробовал ли ты произносить слово в совершенно иных контек­ стах? (Когда, к примеру, оно несет основной акцент в предложении, и когда это относится к следующему за ним слову.)

335.Испытывал ли кто-нибудь когда-либо "как-ощущение", не произ­ нося слова "как"? Было бы в любом случае удивительно, если бы только эта причина могла бы вызывать такое ощущение. Спрашивал ли себя когданибудь Джеймс, когда и где такое ощущение возникает без произнесения слова "как"? — И то же обстоит с "атмосферой" слова, — почему само со­ бой разумеющимся считается, что только это слово имеет эту атмосферу?

336.Подпись Гёте несет для меня нечто гётевское. В этом смысле она подобна лицу, ибо я могу то же сказать о лице.

Это подобно отражению в зеркале. Принадлежит ли это явление к тому же классу, что и "Я уже находился однажды в подобной ситуации"?

Или я идентифицирую подпись с человеком, в том смысле, что смотрю на нее, как на лицо любимого человека, или же изготовляю дубликат подпи­ си и помещаю его у себя на столе? (Магия, осуществляемая с портретами, волосами и т. д.)

337.Атмосфера неотделима от вещи. — В таком случае, это не атмо­

сфера.

То, что внутренне ассоциируется, становится ассоциированным; вещи кажутся согласованными. Но каким образом это происходит? Каково выра­ жение их кажущегося согласования? Мы не можем представить, что человек

сэтим именем, с этой внешностью, с этой подписью мог бы создать иные вещи, не эти, а совершенно иные (труды иного великого человека).

Не можем представить? А пробуем?

338. Возможно, что так. Вообразим художника, который хочет нарисо­ вать картину "Бетховен, пишущий девятую симфонию". Я с легкостью могу вообразить, что может быть нарисовано на такой картине. Но представьте,

60