vitgenshtein_liudvig_zametki_o_filosofii_psikhologii_tom_1

них не просто есть язык, в их языке содержатся психологическое формы выражения. — Спрошу тебя: "Как дети племени обучаются этим формам?" — Теперь я предположу, что у этих людей есть следующие выражения: "У меня черные волосы", "У него черные волосы", "У меня есть деньги", "У него есть деньги", "Я ранен", "Он ранен". И вот они используют эти грамматиче­

ские конструкции в психологических высказываниях.

94."Когда я услышал 'Bank', мне пришло в голову значение 'банк сбе­ режений'". Как будто я ощутил в себе росток значения, который затем полу­ чил интерпретацию. Ну, а является ли это переживанием?

Кто-то может прямо сказать: "У меня было переживание, которое яви­ лось ростком, зародышем этого употребления". Это был бы привычный нам способ выражения.

95.Иметь пристрастие также является движением мысли, которому можно обучиться.

96.Племя, которое мы хотим поработить. Правительство и ученые уве­ ряют, что у людей этого племени нет души; так что без зазрений совести их можно использовать для чего угодно. Естественно, что мы все равно инте­ ресуемся их языком, ибо мы все равно должны отдавать им приказания и получать отчет. Мы также хотим знать, о чем они говорят между собой, а это связано с их обычным поведением. Но мы также должны интересоваться тем, что у них соответствует нашим "психологическим проявлениям", ибо мы хотим, чтобы они были способны выполнять работу, и поэтому для нас важ­ но, каким образом они проявляют боль, недомогание, депрессию, радость бытия и т. д., и т. п. И в самом деле, мы обнаружили, что этих людей можно успешно использовать в качестве объектов физиологических и психологи­ ческих экспериментов, поскольку их реакции, включая речевые реакции, во всем подобны реакциям одушевленных людей. Я предполагаю также, что, как было обнаружено, такие автоматы могут быть обучены нашему языку вме­ сто своего с помощью метода весьма близкого нашему методу "обучения".

97.Эти существа учатся, скажем, вычислять, вычислять на бумаге либо устно. Но каким-то образом мы приводим их к тому, что они могут выдать результат умножения, после того как неподвижно просидят какое-то время, ничего не говоря и не делая вычислений на бумаге. Рассматривая способ, которым они обучились таким "вычислениям в уме" и сопутствующие явле­ ния, мы приходим к выводу, что процесс вычислений оказывается как бы погруженным и идущим под зеркальной поверхностью воды. (Поразмышляй

отом, в каком смысле вода "состоит" из H и 0.)

Естественно, что мы по различным причинам нуждаемся в указании "Вычисли в уме", в вопросе "Вычислил ли ты?" и даже в вопросе "Как дале­ ко ты продвинулся в вычислениях?", в утверждении автомата "Я уже вычис­ лил..." и т. д., и т. п. Короче говоря, все о чем мы говорим касательно вы-

21

числений в уме, также интересует нас, когда об этом говорят они. И что справедливо в отношении вычислений в уме также справедливо для других форм мышления. — Если кто-либо из нас поддерживает мысль о том, что в этих существах должно нечто происходить, нечто, что относится к душе, то это высмеивают, как высмеивают глупый предрассудок. И если случается, что рабы спонтанно выражают нечто происходящее в них, то это представ­ ляется нам особенно комичным.

98.С этими существами мы также играем в игру 'Задумай число — Ум­ ножь его на 5 —..." — Доказывает ли это, что все-таки нечто происходит в них? —

99.И вот мы наблюдаем феномен, который можем интерпретировать как выражение переживания; фигура видится то так, то эдак. После этого мы показываем им, к примеру, загадочную картинку. Они находят решение,

азатем что-то говорят, на что-то указывают, что-то рисуют и т. д., и мы мо­ жем научить их нашим выражениям, например: "Теперь я всякий раз вижу картинку следующим образом". Или они обучились нашему языку и обыч­ ному употреблению слова "видеть" и вот спонтанно изобрели такую форму.

100.Чем интересен такой феномен, в чем важность такой реакции? Она может быть совершенно несущественной, совсем неинтересной, или же важной и вызывающей интерес. Некоторые люди ассоциируют определен­ ные цвета с нашими гласными, некоторые могут ответить, какие дни недели являются толстыми, а какие — тонкими. Такие опыты играют в нашей жизни весьма подчиненную роль, но я могу легко представить обстоятельства, в которых то, что для нас не является существенным, приобретет чрезвычай­ ную важность.

101.Рабы также говорят: "Когда я услышал слово 'Bank', оно означало для меня...". Вопрос: какая языковая техника стоит за таким высказывани­ ем? Ибо все упирается в это. Чему мы их научили, какому употреблению слова "означать"? И что мы извлекаем из их высказывания, если вообще что-либо извлекаем? Ибо если мы ничего не можем с ним сделать, оно будет интересовать нас как курьез. — Давайте на минуту вообразим человече­ ские существа, которым не знакомы сны и которые слышат наши рассказы о снах. Вообразим, что один из нас приходит в такое невидящее сны племя и постепенно учится общению с этими людьми. — Возможно ты думаешь, что они никогда не будут понимать слово "сниться". Но они вскоре найдут ему употребление. И очень может быть, что врачи племени заинтересуются на­ шими снами и извлекут из снов этих чужестранцев важные выводы. — Так­ же нельзя сказать, что для этих людей "видеть сон" будет означать только "рассказывать сон". Ибо чужак будет использовать оба выражения, "видеть сон" и "рассказывать сон", и людям нашего племени будет невозможно спу­ тать "Я видел сон..." с "Я рассказывал сон...".

22

102.Мы спрашиваем себя: "Что интересует нас в психологических вы­ сказываниях человеческих существ?" — Не думайте, что наш интерес к та­ ким вербальным реакциям является само собой разумеющимся.

103.Почему нас интересует химическая формула вещества? "Потому что мы интересуемся его составом". — Здесь мы сталкиваемся с подобным случаем. Можно также ответить: "Поскольку нас интересует его внутренняя природа".

104."Ты, конечно, не собираешься отрицать, что ржавчина, вода и са­ хар имеют внутреннюю природу!" "Если бы об этом заранее не знали, наука, конечно, обнаружила бы беспочвенность такого утверждения".

105.Является ли слышание или думанье о слове в том или ином значе­ нии подлинным опытом? — Как об этом судить? — Что говорит против это­ го? Хотя бы то, что для такого опыта нельзя обнаружить никакого содержа­ ния. Как будто кто-либо выражает свои ощущения, но затем не может ска­ зать, в чем ощущения в действительности заключались. Как будто кто-то фактически иногда может думать об опыте, который одновременен с ощу­ щениями, которые мы пытаемся обнаружить, но то, что он находит, является лишь покровом, и там, где должно находится то, что покров скрывает, обна­ руживается пустота. И тогда мы склонны сказать: "Вы не должны искать другое содержание". Содержание опыта как раз должно описываться спе­ цифическим выражением (этого опыта). Но и это нас не удовлетворяет. Ибо почему мы все же чувствуем, что там нет содержания?

Иобстоят ли так дела только с опытом полагания? Разве не то же про­ исходит, скажем, с припоминанием? Если некто спрашивает меня, что я де­ лал в течение последних двух часов, я сразу же отвечаю ему и не считываю ответ с опыта. И все же говорят, что я вспомнил, и что это духовный процесс.

106.Вполне можно удивляться тому, что я способен ответить на вопрос: "Что ты делал сегодня утром?", не проглядывая исторические следы своей активности или что-нибудь подобное. Да, я бы ответил, так никогда и не узнав, что это возможно лишь в силу особого духовного процесса — припо­ минания, — если бы мне об этом не сказали.

107.Но бывает, конечно, и такое: "Мне кажется, что я это помню", а ис­ тина это или ложь, — вот тут и проявляется субъективность психологиче­ ского.

108.Если я сейчас скажу, что, например, переживание припоминания и переживание боли являются двумя различными видами переживаний, то это будет заблуждением, ибо выражение "переживания двух различных видов" побуждает нас думать о различии, подобном различию между болью, щекоткой и чувством обыденного. В то время как различие, о котором мы говорим, скорее сравнимо с различием между 1 и V-1.

23

109.Откуда мы берем понятие "содержания" переживания? Ну, содержа­ ние переживания есть приватный объект, данность органов чувств, "предмет", который я непосредственно выхватываю мысленным взором, слухом и т. д. Внутренняя картина. — Но когда мы нуждаемся в этом понятии?

110.Почему, когда я сообщаю о своих субъективных воспоминаниях, я склонен сказать, что описываю содержание моего переживания?

111.Конечно, когда я говорю: "Меня охватили воспоминания о том дне", — это выглядит по-иному. Здесь я склонен говорить о содержании опыта, и я воображаю нечто подобное словам и картинам, которые возни­ кают в моей душе.

112.Я могу продемонстрировать кому-то, что такое определенный вид боли, зуд, щекотка и т. п., вызвав в нем эти ощущения и наблюдать за его реакцией, за описанием, которое он при этом дает и т. д. Но могу ли я сде­ лать что-нибудь подобное в случае, когда переживается воспоминание? А именно: таким образом, чтобы он мог сказать "Да, теперь я знаю, как это — 'вспомнить что-нибудь'". Конечно, я могу научить его тому, что мы называем "вспомнить что-нибудь"; я могу научить его пользоваться этими словами. Но сможет ли он тогда сказать: "Да, теперь я испытал то, о чем ты гово­ ришь!" (("Да, теперь я знаю, что такое дрожь!")) И если бы он так сказал, мы были бы поражены и подумали: "Что он мог почувствовать?" Ибо мы не чувствуем ничего особого.

113.Когда кто-то говорит: "Теперь я знаю, что такое щекотка", — мы понимаем, что он знает это, по "проявлениям этого ощущения"; он дергает­ ся, издает особые звуки, говорит то, что и мы говорим в подобном случае, считает подходящим то же описание, что и мы.

114.И таким образом мы действительно можем говорить о чувстве "очень, очень давно", и эти слова являются выражением такого ощущения, но не эти: "Я вспоминаю, что часто встречал его".

115."Если любовь проходит, она не была настоящей". Тогда почему она не была? Разве мы знаем по опыту, что только такое чувство, а не иное про­ должается? Или используем картину — мы испытываем любовь в ее внут­ ренней сущности, которую непосредственное чувство не обнаруживает. И все же, эта картина для нас важна. Любовь, что важно, не является'чувством, она есть нечто более глубокое, что лишь проявляет себя в чувстве.

Унас есть слово "любовь" и вот мы даем это название чрезвычайно важной вещи. (Подобно тому как мы наделяем титулом "Философия" из­ вестный вид интеллектуальной деятельности.)

116.Мы присваиваем индивидуальные слова, как жалуем уже сущест­ вующие титулы.

117."Новорожденный не имеет зубов". —- "У гуся нет зубов". "У розы нет зубов". — Во всяком случае, это последнее — очевидная истина! Это

24

даже надежней того, что зубов нет у гуся. — И все же, это не столь очевид­ но. Ибо где должны располагаться зубы у роз? У гуся мы не найдем их в клюве. Нет их, конечно, и в каждом из крыльев, но это не то, что каждый имеет в виду, когда говорит, что у гуся нет зубов. — Почему? Предположим, что корова пережевывает пищу, а затем унавоживает ею розу, так что у розы есть зубы в пасти животного. Это не абсурд, поскольку мы заранее не имеем представления о том, где искать у розы зубы. ((Это некоторым образом увя­ зано с проблемой, которая заключается в том, что предложение "Земля су­ ществовала более 100000 лет" имеет более ясный смысл, нежели "Земля существовала в течение последних 5 минут". Ибо, если кто-то это скажет, я спрошу его: "На какие наблюдения ты ссылаешься? Какие наблюдения про­ тиворечили бы твоему предложению?" В то время как я, похоже, знаю, к сфере каких соображений и каких наблюдений можно отнести первое пред­ ложение.))

118."Видишь ли, так это выглядит, когда о чем-то вспоминают". Так? Как? — Можете ли вы представить себе человека, который говорит: "Я ни­ когда не забуду этого опыта (именно воспоминания)!"?

119.Является ли воспоминание опытом? Что я испытываю? И можно ли говорить об опыте, когда слово "Bank" значит для меня то одно, то дру­ гое?

И снова: Что я испытываю? — Кто-то склонен будет ответить: "Я вижу то или иное перед собой, я воображаю это".

Хорошо, разве я просто говорю это? — что слово значит для меня то-то —

иничего не происходит? Это были просто слова? — Не просто слова; и можно также сказать, что произошло нечто, что словам соответствовало — но нельзя объяснить, что это не просто слова, говоря, что произошло нечто соответствующее словам. Ибо оба выражения означают одно и то же.

120.Ощущение того, что раньше ты уже был в такой же ситуации. У ме­ ня никогда не было такого ощущения.

Когда я вижу кого-либо хорошо мне известного, его лицо кажется мне весьма привычным; оно куда более близко знакомо мне, нежели в случае, когда оно просто "поражает меня как знакомое". Но в чем состоит это ощу­ щение хорошо знакомого? Присутствует ли у меня ощущение хорошо из­ вестного в течение всего времени, пока я рассматриваю его? И почему мы не хотим так и сказать? Кто-нибудь скажет: "У меня нет никакого специаль­ ного ощущения хорошо знакомого, никакого ощущения, соответствующего моему знакомству с ним". Когда я говорю, что знаю его чрезвычайно хоро­ шо, что я видел его и разговаривал с ним бесчисленное количество раз, это не означает, что я описываю ощущение. А что показывает, что это не описа­ ние ощущения? — Если, скажем, кто-либо будет утверждать, что у него при­ сутствовало такое ощущение в течение всего времени пока он рассматривал

25

некий близко знакомый объект — или если человек будет говорить, что ему кажется, что у него есть такое ощущение, — должен ли я сказать, что не верю ему? — Или мне следует сказать, что я не знаю, что это за ощущение?

Я вижу кого-то хорошо мне известного, и кто-то спрашивает меня, не кажется ли мне это лицо знакомым. Я скажу: Нет. Я скажу, что это лицо принадлежит человеку, которого я видел тысячу раз. "А разве у тебя нет ощущения чего-то знакомого — если оно есть в случае, когда лицо едва знакомо?"!

Как получается, что я не выражаю никакого такого ощущения, когда го­ ворю: "Конечно, его лицо мне знакомо, настолько знакомо, насколько это возможно?"

121.Почему глупо говорить о непрерывно длящемся чувстве узнавания при знакомстве? — "Потому что вы ничего такого не ощущаете". Но разве это ответ?

122.Ощущение хорошо знакомого; оно должно быть подобно ощуще­ нию благополучия. Почему кажется правильным говорить об ощущении в одном случае, но не в другом? — В одном случае мне приходит в голову конкретное выражение благополучия, довольства. Скажем, мурлыканье кошки.

123.И разве я не могу также вообразить случай, в котором у кого-либо присутствует ощущение хорошего знакомства с объектом? Подумаем о че­ ловеке прогуливающемся по комнате, в которой он долго не был, и наслаж­ дающемся своим ощущением хорошего знакомства старых вещей. Разве здесь нельзя говорить об ощущении знакомства? И почему? — Знаю ли я это ощущение в себе? И потому ли я нахожу, что здесь имеет смысл гово­ рить о таком ощущении?

124.Я представляю, что все, что он ни делает, кажется ему знакомым. — Но как я это узнаю? — Ну, потому, что он мне говорит это. Итак, он должен использовать определенные слова, например, сказать, что "все кажется таким знакомым", или как-то иначе — специфически — выразить это ощущение.

125.Чувство нереальности окружающего. Такое чувство я однажды ис­ пытывал, а у многих оно присутствует при начинающемся душевном заболе­ вании. Все представляется в каком-то смысле нереальным; но не так, как если бы мы видели предметы неясными или смазанными; все выглядит вполне обычным. А как я узнаю, что другой чувствует то же самое? Потому что он использует те слова, которые и я нахожу уместными.

Но почему я выбираю именно слово "нереальность", чтобы выразить это чувство? Конечно, не по звучанию. (Слово с очень близким звучанием, но другим значением не подошло бы.) Я выбираю его по его значению. Но я, конечно, не обучался использовать это слово в значении: чувство1. Нет; но меня учили использовать его в определенном значении, и теперь я спон-

26

танно употребил его таким образом. Можно сказать — хотя это и может ввести в заблуждение: "После того, как я выучил это слово в его обычном зна­ чении, я выбрал его в качестве иносказания к моему чувству". Но, конечно, здесь вопрос не в иносказании, не в сопоставлении чувства с чем-то иным.

126.Дело просто в том, что я использую слово, носитель иной техники выражения, в качестве выражения чувства. Я использую его по-новому. И в чем заключается этот новый способ употребления? Во-первых, в том, что я говорю: "У меня есть 'чувство нереальности'" — после того, конечно, как я овладел обычным использованием слова "чувство". Заметим также, что чув­ ство есть состояние.

127.Гнев. "Я ненавижу..." очевидно является выражением ненависти, "Я зол" редко является выражением гнева. Является ли гнев чувством? А почему бы и нет? — Прежде всего, что делает гневающийся человек? Как он себя ведет? Другими словами, когда мы говорим, что кто-то злится? В этих случаях мы учимся использовать выражение "я зол". Это является выраже­ нием чувства? — И почему оно должно быть выражением чувства или чувств?

128.Так гнев не является переживанием? — Является ли таковым сжи­ мание моего кулака или, к примеру, произнесение или написание предло­ жения?

129.Возьмем различные психологические феномены: мышление, боль, гнев, радость, желание, страх, намерение воспоминание и т. д. — и срав­ ним соответствующее им поведение. — Но что здесь включает в себя пове­ дение? Только игру выражений лица и жесты? Или также все, что, так ска­ зать, окружает это выражение? И если не включать также и окружение, то как же сравнивать поведение в случае гнева и, например, воспоминания?

130.Не похоже ли это на тот случай, когда мы говорим: "Сравните раз­ личные состояния воды" — и под этим подразумеваем ее температуру, ско­ рость ее течения, ее цвет и т. д.?

131.Конечно, поведение людей включает не только то, что они делают без какого-либо обучения поведению, но также и то, что они делают (то есть, например, говорят) после того, как проходят подготовку. И такое по­ ведение значимо в отношении к особой подготовке. — Если, к примеру, человек обучился использовать слова "я рад", как кто-то другой обучился использовать слова "я испуган", мы будем делать из одинакового поведения разные выводы.

132."Но разве он не может быть испуган, даже если никогда этого не показывает?" Что значит это "может"? Хотят ли этим сказать: "Случается ли иногда, что кто-то пугается, даже не говоря об этом?" — Нет. Скорее: "Имеет ли этот вопрос какой-либо смысл?" — Или, имеет ли смысл история романи­ ста о том, что некто пугался, но никогда этого не показывал? Ну, имеет. А ка-

27

кой? Я имею в виду следующее: "Где и как будет использоваться это пред­ ложение?" Когда я спрашиваю "Какой это имеет смысл?" — я хочу, чтобы мне ответили не картинкой или рядом картинок, а описанием ситуаций.

133."Но депрессия, конечно, является чувством; ты же не скажешь, что ты в угнетенном состояния и не чувствуешь этого? И где ты это чувству­ ешь?" Это зависит от того, что называть "чувствуешь". Если я обращаю вни­ мание на свои телесные ощущения, я замечаю весьма слабую головную боль, легкий дискомфорт в области живота, возможно, некоторую утомлен­ ность. Но это ли я имею в виду, когда говорю, что нахожусь в тяжелой де­ прессии? — И все же я вновь говорю: "Я чувствую на душе тяжесть". "Ну, я не могу выразить это иначе!" — Но примечательно, что я говорю это именно так и не могу выразить иначе!

134.Мои затруднения в целом подобны затруднениям человека, кото­ рый изобретает новое исчисление (скажем, дифференциальное исчисле­ ние) и ищет символическую систему.

135.Депрессия не есть телесное ощущение; ибо мы не выучиваемся выражению "я чувствую депрессию" в обстоятельствах, которые характери­ зуют определенные телесные ощущения.

136."Но депрессия, гнев, все же — определенное чувство!" — Что это за высказывание? Где оно используется?

137.Неопределенность: действительно ли у человека есть это чувство, или он просто притворяется. Но, конечно, также остается неопределенным, не делает ли он вид, что делает вид. Такого сорта притворство встречается редко и не так легко распознается. — Но в чем заключается такая неопре­ деленность? Действительно ли я не всегда уверен, является ли человек фак­ тически злым, грустным, довольным и т. д., и т. п.? Нет. Не более, чем я не уверен в том, что передо мной тетрадь, а перо — в руке, или в том, что эта книга упадет, если я отпущу ее, или в том, что я ошибся, сказав, что 25 χ 25 -

625.Истинным, однако, является следующее: я не могу дать критерия, кото­ рый исключил бы сомнения в присутствии такого чувства, а это значит: та­ кого критерия нет. — Но что это за факт? Психологический факт, который относится к чувствам? Кто-нибудь захочет сказать, что он заложен в самом существе чувства или выражения чувств. Я мог бы сказать: "В этом своеоб­ разие нашей языковой игры". — Но даже если это и так, тут не затрагивает­ ся основной вопрос. В известных случаях я остаюсь в неопределенности относительно того, испытывает человек боль или нет, я не убежден, напри­ мер, в необходимости моего ему сострадания — и никакие проявления чувств с его стороны не смогут избавить меня от этой неуверенности. — В этом случае я, например, говорю: "Он может делать вид". Но почему он обя­ зательно должен притворяться? Ибо притворство, делание вида есть только один, совершенно специфический способ выражать боль, когда он ее не

28

чувствует. Определенный наркотик может ввести его в состояние, в котором он "действует как автомат", не притворяется, а действительно ничего не чувствует, хотя и выражает чувства. Я предполагаю, например, что этот нар­ котик действует таким образом, что по истечении истинной болезни человек повторяет все действия, совершаемые в период болезни, в то время как объективная болезнь, причины боли, к примеру, перестают существовать. В этом случае мы столь же мало сопереживаем ему, как если бы он был под наркозом. Мы говорим, что он повторяет все выражения боли чисто автома­ тически, но, конечно, не притворяется.

138."Я никогда не буру знать, что с ним происходит; он знает это все­ гда". Да, если мыслить философски, можно сказать и так. Но какой ситуа­ ции соответствует это высказывание? Изо дня в день мы слышим, как один человек без тени сомнения говорит другому, что тот чувствует боль, удру­ чен, весел и т. д., и мы относительно редко слышим о том, что не известно, что происходит с другим. То есть с неопределенностью дела не так уж и плохи. Случается также, что говорят: "Я знаю, что тогда ты чувствовал то-то, даже если сейчас ты не хочешь признаться в этом".

139.Картина "он знает это — я этого не знаю" представляет наше не­ знание в особо раздражающем свете. Это подобно ситуации, как если бы мы рылись в разных ящиках в поисках какого-то предмета и при этом говорили себе, что Бог все время знает, где он лежит на самом деле, и что совершенно бесполезно искать его в этом ящике.

140."Каждый человек знает, что он чувствует боль", — а знает ли он также совершенно точно, насколько сильна его боль?

141.Неопределенность высказывания "он чувствует боль" может быть названа конституциональной.

142.Ребенок, который учится говорить, осваивает использование слов "чувствовать боль", а также усваивает, что можно симулировать боль. Все это входит в языковую игру, которую он изучает.

Или так: ребенок учится не только использованию слов "он чувствует боль", но также слов "мне кажется, что он чувствует боль". (Но, естественно, не слов "мне кажется, я чувствую боль".)

143."Он также может симулировать боль", то есть, может вести себя так, как будто чувствует боль, но при этом ее не испытывать. Конечно же; и такое выражение связано с определенной картиной; но разве это влияет на употребление слов "он чувствует боль"?

144.А что, если кто-то скажет: "Испытывать боль и симулировать боль — это два различных состояния, которые могут одинаково выражаться в пове­ дении"?

145.Так одинаково ли выражаются поддельная и истинная боль? И ес­ ли одинаково, то как их различить. Как я узнаю, что ребенок, которого я

29

обучаю слову "боль", понял меня верно и не называет "болью" то, что я на­ зываю "симуляцией боли"?

146.Вообразим, что некто объясняет научение слову "боль" следующим образом: когда ребенок ведет себя по определенным поводам так-то и такто, я полагаю, что он чувствует то, что в таких случаях чувствую я; и если я в этом не ошибаюсь, то тогда ребенок ассоциирует слово с чувством и ис­ пользует слово при повторном появлении чувства. —

Пожалуй, это объяснение вполне верно; но что оно объясняет? Или иначе: какого сорта незнание оно ликвидирует? — Оно говорит нам, к при­ меру, что человек не ассоциирует слово с поведением или "поводом". Так что, если кто-нибудь не знает, что обозначает слово "боль", — чувство или поведение — обучение будет для него поучительным. В объяснении также говорится, что слово не используется для описания различных чувств, — что, конечно, тоже случается.

147.В объяснении говорится, что, если я позже использую слово для другого чувства, то я использую его неверно. Все философское облако кон­ денсируется в одну-единственную каплю символической практики.

148.Почему слова "мне кажется, что он чувствует боль" не могут быть просто глупостью? Подобно словам "мне кажется, что мои зубы расположе­ ны у него во рту".

149.Племя: там люди часто притворяются, они лежат на дороге и выгля­ дят больными, терзаемыми болью; если кто-то приближается к ним, чтобы по­ мочь, они нападают на него. Для этого поведения у племени есть особое слово.

150.Вместо слов "не совсем ясно, чувствует ли он боль" можно сказать: "Не доверяй его проявлениям боли". — А как это сделать?

151.Вера в то, что кто-то чувствует боль, сомнение в этом являются вари­ антами многообразного поведения по отношению к другим людям; и наш язык является лишь вспомогательным средством и добавкой к такому поведению. Я имею в виду, что наша языковая игра является расширением более прими­ тивного поведения. (Ибо наша языковая игра является поведением.)

152."Я не уверен в том, что он чувствует боль". — При этом кто-то, ко­ гда он говорит это, всякий раз колет себя булавкой для того, чтобы слово "боль" наполнялось ярким смыслом и для того, чтобы знать, в чем он сомне­ вается! Укрепится ли он в ощущении осмысленности своего заявления, при­ чиняя себе боль при его произнесении? Действительно ли он теперь знает, что он ставит под вопрос у другого? —- Но как он будет сомневаться по отношению к другому в том, что сейчас чувствует сам? Каким образом он придаст своим чувствам сомнение? Да, каков путь от своей боли к чужой? Ибо разве ему удастся сильнее усомнится в боли другого, если он в это вре­ мя сам будет чувствовать боль? Нужна ли мне корова для того, чтобы начать сомневаться в том, что у кого-то она есть?

30