§ 3. Языковое оформление элементов аргументации

В языковом плане покажем некоторые экспрессивные приемы оформления элементов аргументации.

Образная формулировка суждения. В статье В. Костикова «Где ты, Никита-бесогон?» (Аргументы и факты. 2006. № 7) тезис «просчеты власти остаются безнаказанными» формулируется так: И всякий раз получается, что козла отпущения ищут — и на­ходят - на народной грядке. Разве мы слыхали хоть раз, чтобы большой и упитанный козел отпущения обнаружатся в Белом доме, Госдуме, Генштабе, прокуратуре или Кремле?

Аргумент-картинка. В статье А. Нуйкина «Девятый вал массовой культуры» (Лит. газета. 2005. 12-18 окт.) тезис «обол­ваненными массовой культурой людьми легко манипулировать» ил­люстрируется картинкой, вынесенной в зачин текста и позволившей задать вопрос «как и почему это происходит?», на который далее всем изложением и дается ответ:

Вполне демократичные вроде бы, как считалось, прави­тельства свергаются во имя демократии революционным (то есть не демократическим!) путем. И не силами измоэюденных эксплуатацией «масс трудягцихся», а руками непонятно от­куда вдруг взявшихся молодых, сытых, веселых, послушных командам шустрых «десяцких» и «соцкш» и т. д. командиров, как это мы наблюдаем повсюду. Самое удивительное, что им явно все равно, какие лозунги кричать, кого низвергать, а кого славить! Ради денег они это делают? Да видно, что ведь мас­совке особых денег не перепадает! Так - мелочишка в виде «суточных», куртки армейские, обувь солдатская, палатки с подогревом, жратва дармовая... Не тянет все это на то, за что принято продавать Родину и народ! Сама по себе «буза» зажигает огнем их молодецкие сердца? Тоже непохоже - больно послуитенъко они «бузят» по командам загадочных дирижеров! И прекращают «бузу» вмиг, по свистку. Молсет, любовь и ненависть к кому-то, к чему-то ими движет? Тоже не получается. Очень улс непринципиально отличаются те, кого они низвергают, от тех, кого прославляют.

Это динамическое описание «революционной» толпы. Оно включает в себя наблюдаемые детали {молодые, сытые, веселые, армейские куртки, палатки), обобщающие признаки {буза за­жигает огнем молодецкие сердца, послушненькие), такие при­знаки нельзя воспринять непосредственно, но их можно вывести с помощью умозаключения, наблюдая за поведением толпы. В дан­ном случае один признак отвергнут, то есть он подавался как пред­положение, второй, напротив, утверждается. Образное обозначение признаков позволяет представить поведение массовки (метафо­рическое обозначение субъекта действия). Использована подача деталей в контрасте: изможденные эксплуатацией — молодые, сытые, веселые. В описание вплетены элементы рассуждения. Наблюдатель задает вопросы к тому, что он видит, и в деталях ищет подтверждение или опровержение своих предположений (по схеме: Ради денег? - Если судить по деталям, то нет). В целом «картинка» может быть создана самыми разными языковыми

средствами, важно только отобрать для нее живые, чувственно воспринимаемые, наблюдаемые детали и признаки предмета или события.

Синтаксис. Много дает для экспрессивного оформления ар­гументации ораторский синтаксис.

И тезис, и аргумент могут быть выражены в форме ритори­ческого вопроса. В уже цитированной статье «Где ты, Никита- бесогон?» тезис «ошибки власти остаются безнаказанными» под­тверждается аргументом в форме риторического вопроса: Разве наказан кто-нибудь за закон о гражданстве, закрывший до­рогу в Россию сотням тысяч наших соотечественников, ока­завшихся после развала СССР за рубежом? (= никто не наказан за закон о гражданстве).

Различные повторы (особенно анафоры) могут оформлять развернутые фрагменты рассуждения, сочетаясь с другими фигу­рами (парцелляцией, структурным параллелизмом, многосоюзием и т. д.). Приведем только один пример, исключительно для де­монстрации возможностей языка, который дает автору полную сво­боду в оформлении его мыслей. Это отрывок из статьи В. Кости­кова «Когда мы выйдем из зоны» (Аргументы и факты. 2006. № 5). Главный тезис публикации «наша жизнь и наша душа - это зона, из которой мы пока никак не можем выбраться». Автор и рассматривает, как мы в эту «зону» попали и почему до сих пор там находимся. В тексте рисуется рождение главной мысли. На­помнив, что недавно (по отношению к моменту публикации) страна смотрела сериалы «Зона» и «В круге первом», и описав впечатление от фильмов, автор продолжает

Но вдруг с ужасом подумалось: Господи, да ведь это же не о зоне и не о кругах тоталитарного ада! Это о нас, о России. О нашей жизни. И что менты с озверелыми лицами, и паханы, подбадривающие себя чифирём; и братки, готовые исполнить «заказуху» за пачку баксов; и мужик, поджигающий из зависти хату односельчанина; и мать, убившая ребенка; и солдат, искалеченный в Челябинском танковом училище, и те, кто по­крывал это злодеяние, - все это мы, наши соседи, знакомые, иногда друзья... Это мы, одичавшие от водки, нищеты, от вросшего, как наколка в коэюу, бесправия... Что зона - это не маленький, спрятанный за эюелезные ворота мирок, а сама наша э/сизнь. Жизнь, исковерканная 70 годами коммунисти­ческой каторги и лжи, из которой мы не можем выползти до сих пор, несмотря на то что на улице уэ/се другой век, другая

власть, другие лидеры. Но самое страшное - это то, что зо­на живет внутри нас, в нашей памяти, страхах, нашей обезо­браженной и обезбоженной душе.

В эмоционально окрашенном рассуждении использованы ана­фора {Это о нас... Это мы), парцелляция {...о России. О нашей жизни. И что... Что зона... наша жизнь. Жизнь, исковеркан­ная...), многосоюзие {и паханы... и братки... и мужик... и мать... и солдат), многопредложность {о нас, о России. О нашей жизни...).

Ценится в аргументации и краткость, например афористич­ность в формулировке тезисов. Из той же статьи: Наше терпение - это наш окаменевший страх, наш ужас перед властью (ср. здесь анафору и градацию: наш - наш, страх - ужас).

В заключение нашего краткого описания отметим оформле­ние рассуждения как контактное общение с читателем. Это изло­жение в форме «я», прямые обращения к адресату, объединение себя и адресата в форме «мы», введение элементов, обнажающих процесс «рассказывания», речеведгния (метатекст). Уже цитиро­ванная статья А. Нуйкина «Девятый вал массовой культуры» построена именно на этом приеме:

Я не стал бы объяснять этот феномен просто миллио­нами долларов, которые бросили США на выращивание этих цветов и фруктов (авторское «я» и метатекст); Давайте вспом­нили бесконечные провалы американских стратегов при орга­низации аналогичных переворотов за пределами Европы, в Уз­бекистане, Киргизии, Ираке (а раньше - еще и в Иране)! Как это понять? (обращение к читателю в форме призыва к совмест­ному действию); Для разрешения сей загадки требуется вый­ти за пределы узких временных рамок, в которых мы последнее время обычно топчемся, пытаясь понять то, что объяснимо лишь при анализе продолжительных социально-исторических процессов. «Что с нами происходит?» — этот вопрос, как вы помните, задал россиянам на краю могилы Василий Шук­шин... Попробуем отыскать ответ на названный вопрос при­менительно к нашей стране (метатекст, обращение к читателю, формы совместного действия); «Но что уж такого непонятного “происходит с нами” сегодня? — может удивиться кто-то из читателей. — Мы самоотверженно возводим “светлое здание капитализма”. Нам трудно? Что ж, на крутых перевалах ис­тории легко быть и не должно!» Так-то оно так, только ос­татки поколения шестидесятников еще не забыли, надколько

«трудно» было народу в войну и сразу после нее. Но... Было трудно, но не унизительно (спор с воображаемым читателем).

Результаты понимания какого-то вопроса, готовые предстать в виде аргументированного объяснения в речи, обращенной к «другому», могут быть оформлены разными способами, облечены в разные жанры. Эти жанры мы далее и охарактеризуем.