sokolov_k_b_globalizatsiya_istoriya_sovremennost_i_iskusstvo (1)

сделки на более или менее равноправной основе, устраивающей обе стороны. Но это условие очень уж расходилось с реальностью.

На самом деле торговая глобализация велась на совершенно неравноправной основе. По одну сторону рынка находились европейские или американские торговцы, поддерживаемые крупнейшими компаниями, разветвленными банковскими сетями, мощными технологиями и сильными национальными правительствами. По другую его сторону были местные правители или племенные вожди, чьи народы только-только вошли в денежную систему, и чья экономика базировалась на мелкотоварном земледелии или местных ремеслах. Таким образом, конкурентами на этом рынке были, с одной стороны, представители технически передовой цивилизации, убежденные в своем превосходстве и готовые использовать пушки и пулеметы, чтобы доказать это; по другую – представители малых национальных общностей, вооруженных стрелами и копьями.

Нередко местных правителей или предпринимателей просто подкупали, сунув им взятку, а в обмен вводили рабскую систему труда, подавляя сопротивление и переделывая в свою пользу местные законы. Завоевав колонию, имперские власти устанавливали льготные цены на сырье для своих бизнесменов и воздвигали мощные барьеры, препятствуя торговцам стран-конкурентов повысить цены.

При таких условиях не было ничего удивительного, что индустриальный мир смог приобретать сырьевые или энергетические ресурсы «по дешевке» – по ценам гораздо ниже рыночных. Определяющим фактором для стоимости товара стали не такие экономические параметры, как цена, прибыль или конкурентоспособность, а военная и политическая мощь колонизаторов.

Вырванные из мелкотоварного хозяйства, поощряемые или принуждаемые к разработке месторождений полезных ископаемых или работе на плантациях, колониальные народы оказались ввергнутыми в жесткую экономическую зависимость от рынка, на который они никак не могли влиять. Как писал историк У. Вудраф: «Ради невиданно возросшего благосостояния европейских стран им приходилось выносить эксплуатацию своих территорий и возрастающую торговлю»40.

40 Woodruff W. The Fontana Economic History of Europe, Vol. IV, Chapter 2, The Emergence of an International Economy 1700–1914. L.: Fontana, 1971. Р. 5.

52

Для того чтобы подкрепить экономическую и политическую зависимость колониальных народов психологической, «их культуры осмеивали, их язык запрещали. Помимо того, колониальные власти внушали порабощенным народам чувство психологической неполноценности, что даже сегодня проявляет себя как препятствие к экономическому и социальному развитию»41.

Насаждавшаяся колониальными властями христианизация коренного населения Азии, Африки и Латинской Америки приводила к невосполнимым утратам в сфере традиционных культур народов колоний. Вместе с тем христианские миссионеры, нередко при поддержке колониальной администрации, несли с собой и полезные знания, борясь с такими нездоровыми традициями, как полигамия, кровосмешение, человеческие жертвоприношения, каннибализм и т.п. Они учили, врачевали, боролись с эпидемиями, пытались разрешать споры и конфликты среди представителей местного населения42.

Однако когда с XVI в. европейские правители стали создавать большие колониальные империи, испанские священники и конкистадоры, французские трапперы, английские, голландские, португальские и итальянские авантюристы выдвинулись боевым порядком по всей планете; они порабощали или уничтожали целые народы, захватывали обширные территории и посылали дань на родину, своим монархам. Сокровища, которые первые авантюристы и конкистадоры отправляли домой, представляли собой награбленное добро. Эта их добыча финансировала войны и обеспечивала личное богатство придворных – зимние дворцы, яркое великолепие, праздный образ жизни. Плоды заморских завоеваний обогащали в основном правящие классы и города, а вовсе не простой народ, который в основномсоставлялисельскиежители.Вэтомсмыслеимпериализм первого этапа был еще не столь жаден. Но этого было недостаточно для малоразвитого хозяйства страны-захватчицы.

Зрелый же империализм уже не стремился к вывозу слитков золота и изумрудов, пряностей и шелков. Он начал отправлять корабль за кораблем с нитратами, хлопком, пальмовым маслом, оловом, каучуком, бокситами и вольфрамом. Этот империализм создавал медные рудники в Конго и устанавливал нефтяные вышки на Аравийском полуострове. Это был империализм, который высасывал из колоний сырье, обрабатывал его и продавал некото-

41Тоффлер Э. Третья волна. С. 163.

42Мировая история. Новое время. XIX век. С. 141–143.

53

рые готовые изделии назад, в колонии, с колоссальной выгодой для себя.

В XIX в. преобладающей формой колониализма наряду с тра-

диционными ее формами становится колониальная торговля, основанная на неэквивалентном обмене. В экономическом отношении колонии теснее привязываются к метрополиям, становятся их аграрно-сырьевыми придатками с монокультурным сельским хозяйством. Они превращаются в рынки сбыта излишней промышленной продукции и в источники сырья для бурно развивающейся промышленности европейских стран. Экспорт английских хлопчатобумажных тканей в Индию с 1814 по 1835 г. возрос в 65 раз. В 1860 г. туда было вывезено в два раза больше английских тканей, чем в США и Европу. На основе развития плантационного хозяйства, введения принудительных посевов культур в колониях расширялось производство товарного сырья для метрополий. Индия, например, специализировалась на производстве хлопка, джута и опия; страны Африки – на производстве какао, кофе и земляного ореха; Цейлон – каучука и чая; Бирма и Вьетнам – риса и т.д.

Из колоний вывозились огромные богатства, способствовавшие ускоренному развитию европейских метрополий. С другой стороны, беспошлинный ввоз в колонии промышленных товаров, постоянно расширявшийся вывоз оттуда сырьевых ресурсов вели к разорению и гибели там ремесел и зачатков мануфактурной промышленности, зародившейся еще в доколониальную эпоху. Бесконтрольное хозяйничанье метрополии в заморских владениях, полностью подчиненных ее экономическим потребностям, тормозило развитие в колониях национального капитала и создание там собственной промышленной базы.

Кроме того, вплоть до середины в. отдельные метрополии, в частности Португалия, все еще продолжали заниматься работорговлей, наживаясь на поставках «живого товара» в США и Южную Америку.

Но помимо нового сырья Европа нуждалась также во все возрастающих объемах продовольствия. А поскольку европейские государства сосредоточились теперь на промышленном производстве, перемещая сельскую рабочую силу на фабрики и заводы, им пришлось ввозить из-за границы также и значительное количество продуктов питания – говядину, баранину, зерно, кофе, чай и сахар из Индии, Китая, Африки, Вест-Индии и Центральной Америки43.

43 Woodruff W. The Fontana Economic History of Europe, Vol. IV, Chapter 2, The Emergence of an International Economy 1700–1914. P. 11.

54

Теперь, поскольку возрастало производство товаров массового потребления, новым индустриальным элитам необходимы были более широкие рынки сбыта и новые сферы приложения капитала. В 1880–1890-х гг. европейские государственные деятели уже не стесняясь заявляли о своих целях. «Империя – это торговля», – провозгласил английский политик Джозеф Чемберлен. А премьерминистр Франции Жюль Ферри высказался еще более определенно. В чем нуждается Франция, заявил он, так это «в рынках сбыта для нашего промышленного производства, экспорта товаров и вывоза капитала»44. Сотрясаемые циклами всплеска деловой активности и оглушительных банкротств, столкнувшиеся с хронической безработицей, новые поколения европейских лидеров начали испытывать перманентный страх, боязнь того, что, если колониальная экспансия однажды закончится, безработица приведет к революционным выступлениям в их стране.

Очевидно, что если бы не было колоний и их эксплуатации, то ни Соединенные Штаты, ни Западная Европа, ни Япония не смогли бы так скоро индустриализироваться, не имея возможности получать продовольствие, энергию и сырье извне. Стоимость сотен тысяч конечных продуктов была бы гораздо более высокой, а в некоторых случаях настолько велика, что это сделало бы просто невозможным их массовое потребление в индустриальных странах. Потрясения, вызванные в начале 1970-х гг. одним только повышением цен на нефть, дают лишь слабое представление о возможных катастрофических последствиях. Без скрытых дотаций, получаемых империализмом, цивилизация вполне могла бы оказаться и сегодня там, где она была до начала колонизации «третьего мира».

Европейский империализм как решающая стадия глобализации

Колониализм прошел целый ряд стадий: с ранней (XV в.), осуществлявшейся преимущественно в насильственных фор- мах–военныезахватыит.п.,допоздней,продолжавшейсявплоть до начала в. Пик активности политики колониальных захватов пришелся на последнюю треть XIX и начало XX в. В этот период Англия захватила территорию в 9 млн км2 с населением

44 Цит. по: Bimie A. An Economic History of Europe 1760–1939. L.: Methuen, University Paperbacks, 1962. Р. 242–243.

55

в 146,6 млн человек, а Франция – 9,7 млн км2 с 49 млн человек. Резко активизировалась почувствовавшая себя обделенной Германия, захватившая за этот же период территорию в 2,9 млн км2 с населением 12,3 млн человек. Объектами колониальной экспансии в это время стали Африка, Ближний, Средний и Дальний Восток.

К этому времени подавляющее большинство стран Африки, Азии и Латинской Америки были превращены в колонии и полуколонии, принадлежащие Англии, Франции, Испании, Португалии, Нидерландам, Бельгии, Германии, США и некоторым другим государствам. При этом на протяжении нескольких столетий между ними шла ожесточенная борьба за колонии, часто переходившие из одних рук в другие.

В начале в. на роль ведущих колониальных держав выдвинулись Англия и Франция, оставив далеко позади прежних колониальных лидеров – Португалию, Испанию и Голландию, утративших значительную часть своих заморских владений. К началу столетия сложилась мировая система колониализма, включавшая в себя колониальные империи отдельных европейских государств. К 1914 г. на колонии и зависимые страны приходилось около 66,8% территории и 60% населения земного шара.

Империализм (от лат. – власть, господство) – важнейший период в истории капитализма, охватывающий 1870– 1920-е гг. Впервые термин «империализм» использовал английский экономист Дж. Гобсон. В 1902 г. он опубликовал книгу с одноименным названием, где дал характеристику захватнической внешней политике великих европейских держав. Известный немецкий социал-демократ Р. Гильфердинг в работе «Финансовый капитал» (1910) обратил внимание на особенности экономической структуры новейшего капитализма: стремление ряда стран к новым рынкам сбыта, районам экспорта он связывал с перерождением капитализма.

Однако не только экономические причины способствовали появлению империализма нового типа. Геополитические интересы и религиозное рвение, жажда риска – все сыграло в этом свою роль, в том числе и расизм с его безоговорочным утверждением превосходства белой расы или европейского превосходства. Многие рассматривали империалистические завоевания как возложенный на них свыше долг. Высказывание Р. Киплинга о «миссии белого человека» отразило миссионерское намерение европейцев распространять христианство и «цивилизацию». Колонизаторы считали

56

колонизуемые народы отсталыми и примитивными. Сельские жители, особенно если они были темнокожими, считались наивными, как дети. Они были «хитры и нечестны». Они были «ленивы», «не ценили жизнь».

Такая позиция позволяла империалистам находить оправдание для истребления тех, кто стоял у них на пути. В любопытной книге «Социальная история пулемета» Д. Эллис показал, как это новоемощноескорострельноеоружие,изобретенноевXIXв.,постоянноприменялосьпротив«туземных»народов.Приэтомстрельба по жителям колоний больше походила на охоту, чем на войну45.

Вопрос, однако, состоит в том, чем обусловлен разрыв в мощи и благосостоянии между Европой и остальным миром. Некоторые считают, что европейцам удалось совершить нечто особенное и достойное похвалы, то, что не удалось людям в других частях света; в этом случае говорят о «европейском чуде»46.

На самом же деле главным фактором превосходства Запада был прогресс военной технологии: изобретение средств океанской навигации для достижения далеких стран и развитие военного потенциала для покорения их народов. «В большой мере, – отмечают исследователи, – подъем Запада обусловливался применением силы, тем фактом, что баланс между европейцами и их заокеанскими противниками постоянно склонялся в пользу завоевателей.

...Ключ к успеху жителей Запада в создании первых по-настояще- му глобальных империй заключался именно в тех способностях вести войну, которые позже назвали термином “военная революция”. Экспансия Запада облегчалась также преимуществами в организации, формировании дисциплины и обучении войск, а также последующим превосходством в транспорте, логистике и медицинской службе, что явилось результатом ведущей роли Запада в промышленной революции»47. Таким образом, Запад завоевал мир не из-за превосходства своих идей, ценностей или религии, в которую было обращено лишь небольшое количество представителей

45Ellis J. The Social History of the Machine Gun. New York: Pantheon Books,

1975.

46См.: Jones E.J. The European Miracle: Environment, Economics, and Geo-

politics in the History of Europe and Asia, Cambridge: Cambridge University Press, 1981.

47 Parker Geoffrey. The Military Revolution: Military Innovation and the Rise of the West. Cambridge: Cambridge University Press. 1988. Р. 4; Howard Michael. The Military Factor in European Expansion. – Hedley Bull and Adam Watson, eds., The Expansion of International Society. Oxford: Clarendon Press. 1984. Р. 33.

57

других цивилизаций, но скорее превосходством в применении организованного насилия.

Один из ярких примеров этого – «вскрытие» Японии силами Запада и последующее ее втягивание в мировые экономические и политические процессы. Напомним: Япония до середины XIX в. была относительно тихой и спокойной страной. Почти 300 лет она была страной закрытой: въезд в нее и выезд из нее был запрещен. Была практически полностью запрещена торговля с европейскими странами. Торговали только с голландцами на крошечном островке в бухте Нагасаки. Каждому иностранцу, проникшему на японские острова, грозила смертная казнь. Указ сёгуна Иэмицу гласил: «Отныне никому, покуда солнце светит над миром, не позволяется приплыть в Японию, даже в качестве послов, и этот запрет никогда не должен быть отменен под страхом смертной казни». Таким путем правители Японии хотели укрепить свою власть, помешать продаже европейского огнестрельного оружия недовольным феодалам и не допустить проникновения христианства. И, надо сказать, страна жила неплохо, насколько это вообще возможно при устойчивом феодальном режиме правления.

Но однажды, 8 июля 1853 года, вблизи г. Эдо, где размещалась постоянная резиденция сёгуна – правителя Японии, появилась эскадра американского командора Перри, состоявшая из четырех кораблей, два из которых были колесными пароходами, никогда еще не виданными японцами. Жерла пушек военных кораблей были направлены на форты, прикрывавшие город. Маленькие пушечки фортов были бессильны против артиллерии американской эскадры. Перри привез ультиматум американского президента с требованием открыть японские порты для торговли с Соединенными Штатами и пообещал вернуться будущей весной. Он заявил: сейчас у меня четыре корабля, но если вы не откроете порты, приплыву с еще большей флотилией. Было очевидно, что японцы в военном отношении не могут противостоять Западу: у них было всего лишь несколько бронзовых пушек, и против европейской корабельной артиллерии серединыв. они ничего не могли поделать.

В правящих кругах феодальной Японии непрошеный визит американских кораблей вызвал панику. В храмах возносили моления богам о ниспослании на пришельцев тайфуна. Но тайфуна не случилось, а Перри вернулся раньше обещанного времени. В феврале 1854 г. появилась эскадра теперь уже из девяти кораблей с 250 орудиями на борту. Под угрозой бомбардировки Перри заста-

58

вил сёгуна открыть два порта для захода американских судов. Примеру США последовали и другие капиталистические государства. В 1858 г. сёгун был вынужден заключить торговые договоры с США, Англией, Францией, Голландией и Россией.

Это были неравноправные договоры. Иностранцы не подчинялись японским законам. На японский рынок хлынули дешевые фабричные товары, что подрывало японское ремесло и слабую промышленность, основанную на ручном труде. Иностранцы извлекали огромные доходы из торговли с Японией, вывозили из страны золото и серебро. Насильственное «открытие» Японии иностранными державами ускорило разложение в ней феодального строя.

Но для страны это был «конец света», а для дальновидных людей – конец света вдвойне: многие в Японии знали про «опиумные войны» в Китае и полагали, что торговым договором дело не ограничится.

После прибытия кораблей командора Перри страну охватила смута. Крестьяне разорялись, закладывали земли ростовщикам и сельским богатеям. Долги переходили от отца к сыну. Масса крестьян превратилась в наследственных должников, отдававших своим кредиторам до пятой части урожая. Крестьянские восстания сотрясали Японию. В XIX в. произошло около 600 восстаний, в некоторых из них участвовало по 200–250 тыс. человек. Таким образом, стабильность государства была окончательно разрушена.

С другой стороны, если взглянуть на процесс насильственного «вскрытия» Японии в середине века в исторической ретроспективе, то приходится признать, что он очень любопытным образом повлиял на радикальное изменение общих тенденций в мышленииправящейверхушкистраны,приведяквластивнейправящих слоев с радикально иной внешней политикой. За какие-то полвека Япония из страны предельно изоляционистской превратилась в страну столь же ярко выражено экспансионистскую. И следующие полстолетия, т.е. с начала и до середины XX в., ее соседям пришлось отчаянно отбиваться от японских империалистических устремлений, конец которым положил только разгром Японии во Второй мировой войне.

«Западной глобализации» во многом способствовала и деятельность так называемой «компрадорской буржуазии», зарождение которой относится к эпохе создания мировой колониальной системы. Компрадорские организации появились в XVI–XVII вв.,

59

когда основывались первые европейские фактории и базы в странах Индийского океана и в Китае.

«Компрадоры» были частью местной национальной буржуазии в колониальных странах. Они осуществляли посредничество междуиностраннымкапиталоминациональнымрынком,способствуя проникновению и закреплению иностранных монополий нa внутреннем рынке этих стран и вывозу из них ценного сырья. В дальнейшем из среды компрадорской буржуазии набирались кадры местного чиновничества колониальной администрации. К концу XIX в. компрадорская буржуазия в большинстве колониальных стран превратилась во влиятельную силу, добивавшуюся модернизации общества. Во всяком случае интересы и культура компрадорской буржуазии были более космополитичны и гораздо сильнее связаны с западной культурой, чем население их собственных национальных государств. «В прошлом, как и сегодня, – пишет З. Бауман, – элита – богачи и власть предержащие – всегда отличалась большим космополитизмом, чем остальное население стран, где они проживали; во все времена они стремились к созданию собственной культуры, не признававшей границ, столь прочных для простолюдинов, у них было больше общего с элитами по ту сторону границы, чем с большинством населения по эту сторону»48.

«Трудно описать такое значительное, сложное и изменяющееся явление, как империализм, – пишет Э. Тоффлер. – Его влияние на религию, воспитание, благосостояние, литературу и искусство, на расовые отношения, менталитет человечества, так же, как и более непосредственное – на экономику, все еще продолжает находиться в центре внимания историков. Несомненно, что в нем есть определенные положительные стороны, но немало и жестокости. …Следует видеть в империализме катализатор промышленного развития мира...»49.

Таким образом, западная цивилизация, нуждаясь в ресурсах остального мира, втянула общества-колонии и остававшиеся первобытными народы в денежную систему, создав глобально интегрированное рыночное пространство. Буйно разраставшийся империализм был более чем экономической, политической или общественной системой. Именно он породил современную глобализацию.

48 Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. М., 2003. C. 24.

49 Тоффлер Э. Третья волна. М., 2004. С.173.

60

В последней четверти XIX в. на смену свободной конкуренции пришел монополизм – слияние капиталов и образование крупных финансовых и промышленных монополий. Эти монополии – картели, синдикаты, концерны, тресты – брали рынки под свой контроль, разоряя и поглощая конкурентов. Правда, в странах Европы

иСеверной Америки монополизм не смог полностью вытеснить конкуренцию, хотя и значительно ограничил свободу рынка. Но международные рынки были разделены между крупнейшими монополиями, которые в свою очередь находились под контролем финансового, банковского капитала.

Именно экономическая мощь, которую создал переход к индустриальной экономике, обеспечилав конечном счете странам Западной Европы и США господство над остальным миром. Политическимоформлениемразделарынковсталосозданиеколониальных

империй. К концу в. страны Запада управляли большей частью населения и территории планеты. Старый свет – Европа, Азия

иАфрика – был поделен между ними. Формальную независимость в Азии и Африке сохраняли только несколько стран – Китай, Япония, Таиланд, Эфиопия и Либерия. Но и они находились в экономической и политической зависимости от стран Европы и США, которые контролировали также формально независимые страны Латинской Америки.

Таким образом, весь мир был поделен на сферы влияния50. Это не значит, что страны-колонизаторы «жили дружно». На-

иболее экономически развитые вв. державы – Англия и Франция – постепенно оттеснялись на второй план странами более молодого капитализма – США, Германией и Японией, что приводило к росту международной напряженности и гонке вооружения.

Британская империя – лидер глобализации в эпоху империализма

На протяжении всего в. Великобритания вела многочисленные войны, в результате которых создавались новые и расширялись старые владения. Порой они приобретались по условиям заключенных договоров. К концу столетия ее владения раскинулись на территории, составлявшей пятую часть всей земли.

Хотя в последней четвертив. Великобритания пережила серьезный кризис – потерю 13 своих североамериканских ко-

50 Мировая история. Новое время. XIX век. С. 100–101.

61