sokolov_k_b_globalizatsiya_istoriya_sovremennost_i_iskusstvo (1)

В международной политике телевидение стало главным средством проникновения США в информационную среду других стран с целью влиять на общественное сознание в своих интересах. Техническое качество американских телепрограмм, большие усилия психологов по их «подгонке» к вкусам и запросам конкретного зрителя делают их «ходовым товаром» настолько, что «человек массы» всех стран мира сегодня посчитал бы себя обделенным, если его лишить доступа к этой телепродукции. Пользуясь этим обстоятельством, США добиваются заключения соглашений, по которым экспортируемая из США телепродукция идет «в пакете»

– без права отбора телепрограмм. Таким образом, страны-импор- теры лишаются возможности отсеивать сообщения с сильным манипулятивным воздействием.

Г. Шиллер утверждает, что американское телевидение и сети радиовещания все в большей степени оказываются под влиянием федерального правительства и в особенности Министерства обороны. Он указывает на то, что, например, компания Эр-Си-Эй, которой принадлежит теле- и радиовещательная сеть Эн-Си-Би, одновременно является крупнейшим субподрядчиком Пентагона – штаб-квартиры вооруженных сил США. Американский телевизионный экспорт одновременно с рекламой пропагандирует «коммерциализированную культуру», которая разрушает различные формы местной культуры. Даже в тех случаях, когда правительства запрещают коммерческое вещание в своих странах, такие телепередачи можно принимать из соседних стран201. Такой же точки зрения придерживается и А. Уэллс. В большинстве латиноамериканских стран, – сообщает он, – телевидение в основном финансируется из североамериканских источников и при участии компаний США, связанных с американскими рекламными агентствами202.

На встрече исследователей средств массовой информации, проходившей летом 1990 г. в Бразилии, все стороны пришли к общему мнению о том, что в течение последних 20 лет преобладание Соединенных Штатов в телевидении и кино Латинской Америки еще более возросло. А наблюдатели полагают, что в будущем мировое неравенство в сфере телекоммуникационных технологий станет еще значительнее.

201 Schiller H. Mass Communications andAmerican Empire. N.Y., 1969. 202 Wells A. Picture Tube Imperialism? The Impact of US Television on Latin

America. N.Y., 1970.

192

Информационные войны

В1996 г. президент Давосского форума К. Шваб говорил: «Здесь, в Давосе, мы рассматриваем вопрос об “электронной революции” не в абстрактной, а самой что ни на есть практической плоскости: мы создаем Всемирное Электронное Сообщество (the World Electronic Community), сокращенно WELCOM». В том же году министерством обороны США были определены возможности «информационной войны» (принятая Пентагоном «Доктрина борьбы с системами контроля и управления») и начата серия исследований корпорации РЭНД, завершившихся к 1999–2000 гг. появлением концепций «информационной стратегии» и «сетевой войны»203.

Понятие «информационного противоборства» впервые появилось еще в середине 1980-х гг., на завершающем этапе «холодной войны» и получило новое развитие в 1991 г., после окончания военной операции США против Ирака – «Буря в пустыне». Именно тогда впервые были использованы новейшие информационные технологии как средство ведения боевых действий, что обеспечило американским военным невиданные ранее преимущества204.

Вдекабре 1992 г. этот термин был официально введен в директиву министра обороны США, и с тех пор страны Запада приступили к окончательному формированию концепции «информационных войн». К концу 1990-х гг. стали ясными основные контуры этого нового явления. «Информационная война» стала трактоваться ведущими политиками как открытое или скрытое целенаправленное информационное воздействие на противника с целью его дезинформации, дезориентации и дестабилизации. Другими словами, это уже не просто радиоэлектронная борьба, а прежде всего психологическая и мировоззренческая интервенция посредством глобальных компьютерных связей и использования информационных преимуществ. Такая концепция войны может быть использована как стратегия организации «управляемого хаоса», в основе которого лежат различного рода межэтнические или межрелигиозные конфликты.

В1998 г. министерство обороны США ввело в действие «Объединенную доктрину информационных операций», дающую сле-

203 Максименко В. Глобализация: риторика, идеология, реальность. Аналитиче-

ское обозрение (часть I). – http://www.pravoslavie.ru/analit/globalisation.htm

204 Маслов А. Глобализация и ее основные противоречия. [Электронный ресурс] URL //humanities.edu.ru/db/msg/26010

193

дующее определение информационной войны: это «комплексное воздействие (совокупность информационных операций) на систему государственного и военного управления противника, на его военно-политическое руководство с целью принятия им уже в мирное время благоприятных для страны-инициатора информационного воздействия решений и полной парализации инфраструктуры управления противника в ходе конфликта»205.

Концепция«сетевойвойны»былаположенавосновупрограммы вооружений США до 2010 г. («Joint Vision 2010»). Для ее ведения создается новая глобальная информационная сеть Пентагона

(проект «Defense Information Grid»). Концепция «сетевой войны» выделяет теперь помимо традиционных военных целей для поражения также и «виртуальные цели», в том числе эмоции людей, человеческую психику и т.п. 206.

Глава 4

ИДЕОЛОГИЯ ГЛОБАЛИЗМА И ПЛОДЫ ЕЕ РЕАЛИЗАЦИИ

Идеология глобализма

На протяжении истории противостояние между народом и властью почти всегда принимало разрушительные формы – бунты, забастовки и восстания. Почти все они были спонтанны: происходил некий толчок, но отсутствовала подготовленная организационная база. В результате подобные разрушительные действия приводили к решению отдельных насущных проблем, но не к последовательной общественной трансформации. Временами такая оппозиция принимала форму религиозных движений207. Чтобы умерить социальную стихию, преодолеть смуту и раскол в обще-

205 Цит. по: Максименко В. Глобализация: риторика, идеология, реальность. Аналитическое обозрение (Ч. I). [Электронный ресурс] URL//www.pravoslavie.ru/ analit/globalisation.htm

206 Там же.

207 Валлерстайн И. Конец знакомого мира. Социология XXI века. М., 2004.

С. 204.

194

стве, но при этом остаться на пути перемен, нужны идеологии – политические программы для управления переменами208.

Кризис 1929–1933 гг., именуемый не иначе как «Великая Депрессия», стал настоящим шоком для миллионов людей разных стран, для экономистов, бизнесменов, политиков, социологов. Из этого шока родилось новое мощное течение экономической мысли – кейнсианство и на его основе – концепция «регулируемого капитализма». Но хотя кейнсианские рецепты усердно претворялись в жизнь, социальные неурядицы – экономические спады, безработица, инфляция – наблюдаются до сих пор.

Так, после 1968 г. произошли массовые волнения против лидеров разных «прогрессивных» направлений – социал-демократи- ческих – на Западе, коммунистических – в восточном блоке от Одера до Хуанхэ, национально-освободительных – в Африке и Азии, популистских – в Латинской Америке. Во многом это произошло благодаря осознанию в 1970–1980-е гг. того, что социальные улучшения, достигнутые в 1945–1970 гг., были химеричны и что капиталистическое мироустройство никогда не сможет предложить реальной перспективы всеобщего благосостояния, преодолеть растущую пропасть между центром и периферией.

С конца 1970-х гг., когда прежняя модель развития стран Запада и мирового хозяйства переживала глубокий кризис, стали бурно развиваться теория и практика «неолиберальной» глобализации.

Государственное стимулирование спроса («общество благосостояния», гонка вооружений и т.п.) во многом исчерпало свои возможности и порождало серьезные бюджетные и финансовые проблемы. Эскалация научно-технических достижений открывала невиданные ранее горизонты, но и ставила множество беспрецедентных проблем. Во многом исчерпала себя послевоенная демократическая эйфория; активно укреплялись позиции предпринимательских элит. Быстро накапливались многочисленные экологические проблемы – истощение природных ресурсов, загрязнение окружающей среды, рост народонаселения. Распад колониальной системы и первые шаги самостоятельного развития освободившихся стран подрывали прежние основы мирового хозяйства. Окрепли Германия и Япония, ставшие серьезными конкурентами Соединенным Штатам. По самым разным направлениям вставал вопрос о новом мирохозяйственном порядке, о новом соотноше-

208 Валлерстайн И. Конец знакомого мира. Социология XXI века. М., 2004.

С. 198.

195

нии политических и экономических механизмов регулирования209. Эта ситуация совпала с периодом серьезных мировоззренческих сдвигов, началом поиска новой идеологии. В этих условиях идеи неолиберализма и отказа от государственного регулирования ложились на благоприятную почву и получали немалое распространение среди правящих элит ряда западных стран210.

Теоретической основой глобализации стала неолиберальная теория (особенно «монетаризм»), которая утверждает приоритет рыночных механизмов в экономическом развитии, отказ от государственного вмешательства в экономику, устранение всех препятствий на пути движения капитала, товаров и рабочей силы. В последней четверти в. эта теория захватила ведущие позиции: ей был придан характер единственно правильной. Она пропагандироваласькакнаучнымсообществом,такилидерамиведущих держав, многочисленными западными советниками. На ее основе велась подготовка специалистов во многих странах мира. В результате поддержка процессов глобализации в большинстве государств безотносительно к уровню их развития, степени развития рыночных отношений и проч., приобрела характер непререкаемой догмы.

В основе неолиберальной теории лежит несколько постулатов. Первый гласит, что процесс глобализации приобрел планетарный характер. Второй: все страны, вовлеченные в глобализацию, получают неоспоримые выгоды. Третий: глобализация охватывает все стороны жизни человеческого общества – экономику, социальную жизнь, культуру и пр., что влечет за собой становление «общечеловеческой цивилизации»211.

Значительная часть идей глобализма в духе неолиберализма исходит из «мозговых центров» США: Совета по международным отношениям (СМО), корпорации РЭНД, Центра стратегических и международных исследований (ЦСМИ), Управления психологической стратегии (УПС) и др. Идеология глобализма в духе неолиберализма формируется также в недрах престижных науч- но-исследовательских институтов, таких как Heritage Foundation, American Enterprise Institute, Cato Institute, и мощнейших средств массовой информации – CNN, The Financial Times, The Wall Street

209 Грани глобализации. Трудные вопросы современного развития. М., 2003.

С. 13.

210 Там же.

211 Широков Г. Глобализация. [Электронный ресурс] URL //www.krugosvet. ru/articles/103/1010376/1010376a1.htm

196

Journal, The Economist. В этой связи можно говорить о создании «настоящей индустрии убеждения» с целью внушения того, что либеральная глобализация наконец приведет к всеобщему счастью.

Авторы доклада, подготовленного в 2000 г. Национальным разведывательным советом США и ведущими американскими экспертами в области международной политики, экономики, демографии и безопасности, отождествляют глобализацию с мощными и ничем не сдерживаемыми потоками информации, капитала, товаров, услуг, людей, а также умножением и усилением негосударственных действующих лиц разнообразного толка212.

Все эти пропагандисты глобализации рассматривают ее как широкий, многоплановый процесс, захватывающий все стороны жизни человеческого общества. Они считают, что, во-первых, глобализация сама собой вытекает из саморазвития экономики. Вовторых, способствуя свободным потокам товаров, капиталов и информации, глобализация создает «наилучшие условия для роста человеческого благосостояния»213. В-третьих, глобализация, способствуя формированию единого мирового социально-экономи- ческого строя, фактически приводит к одновариантности развития (см. концепцию «конца истории» Ф. Фукуямы). В-четвертых, «международное распространение культуры было, по меньшей мере, так же важно, как и экономические процессы»214.

Здесь нельзя не упомянуть широкомасштабный проект «Перспективы для Америки», созданный еще в середине 1950-х гг. при участии Г. Киссинджера, Д. Раска, А. Берла и др., где были изложены теоретические положения роста взаимозависимости в мире, упадка национально-государственной формы власти, расширительной трактовки проблем безопасности, обоснование перехода к наднациональным структурам в международном масштабе215.

Следует подчеркнуть, что сам термин «глобализация» как обозначение перехода к «единому глобальному рынку», отрицающему экономическую роль государственных границ и предполагающему их уничтожение, появился сразу вслед за созданием в 1995

212 Шумилов М. Концептуальные основы глобализации. [Электронный ресурс] URL //credo-new.narod.ru/credonew/01_05/9.htm

213 UNDP. Human Development Report. N.Y., 1997. Р. 82.

214 World Commission on Culture and Development, Paris, 1995. Р. 186.

215 Юрьев А. Тезисы доклада на заседании круглого стола «Глобализация: варианты для России». [Электронный ресурс] URL // www.political.psychology. spb.ru/doc/globpowr.htm

197

г. Всемирной торговой организации, которая выросла из Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ). Ключевой лозунг ГАТТ – «Единый мир, единый рынок». В свою очередь «Единый мир» – это эмблема почти полувековой, гораздо более закрытой, чем Давосский форум, Бильдербергской группы – узкого и жестко управляемого клуба мировой элиты, членов которого британский журналист Т. Гослинг окрестил «верховными жрецами глобализации»216. Иначе говоря, слово «глобализация», хотя и принятое к употреблению недавно, – не просто терминологическая новинка второй половины 1990-х гг. У нее есть глубокие идеологические корни.

«Глобализм» – серьезное идеологическое течение, играющее в современных условиях ту же роль, какую играло когда-то «мирное сосуществование коммунизма с капитализмом». Но при этом следует подчеркнуть, что это течение развивается на основе вполне реальных материально-технических и общественно-экономи- ческих процессов, захватывающих планетарное пространство и организацию всей международной жизни.

Нельзя сказать, что неолиберализм предложил какие-то оригинальные или общеприемлемые позитивные решения. Арсенал его рецептов и аргументов довольно скуден и сводится к «расширению индивидуальных свобод», «ограничению государственного вмешательства в хозяйственную жизнь» и «ориентации на рынок». Все эти концепции были выработаны еще во времена борьбы молодой нарождающейся буржуазии против феодального государства.

Как полагает С. Глазьев, «повсеместным политическим требованием структур, обслуживающих ядро мировой экономической системы, является полная либерализация и дерегулирование экономики, устранение инструментов государственного регулирования, исключение самой возможности проведения целенаправленной структурной, промышленной, инвестиционной политики»217.

Для некоторых западных политиков и политологов глобализация является выражением однополюсного мира при общепланетарном торжестве американской культуры, либерализма и монетаризма в качестве концептуального фундамента глобализации.

216 Максименко В. Глобализация: риторика, идеология, реальность. Анали-

тическое обозрение (Ч. I). [Электронный ресурс] URL //www.pravoslavie.ru/analit/ globalisation.htm

217 Глобальные тенденции экономического развития. Перспективы развития современного общества. Мат. Всерос. науч. конф. Казань, 2001.

198

Неолибералы неустанно твердят, что ослабление государственного вмешательства в экономику и устранение барьеров для свободного движения товаров, услуг и капитала приведет к формированию эффективного глобального рынка. Логика их рассуждений такова: рынки и конкуренция всюду, мол, действуют одинаково, на основе своих внутренних закономерностей, согласно своей внутренней логике. Поэтому, дескать, и глобальный рынок будет эффективным и рациональным.

Однако все известные представления о рынке основываются на опыте функционирования национальных рынков, которые откорректированы конкретным для каждой страны государственным регулированием, сравнительно однородным экономическим и правовым пространством, общим культурным и историческим наследием. Как станет функционировать рынок, вышедший на глобальные просторы, где отмеченные предпосылки и условия в основном отсутствуют? Будет ли он более эффективным или более разрушительным?

Имеются серьезные основания полагать, что любой складывающийся на глобальном уровне рынок неминуемо должен быть более неоднородным, примитивным и конфликтным, нежели рынки в отдельно взятой развитой капиталистической стране. Простое перенесение на глобальный рынок свойств и закономерностей, присущих более цивилизованным, регулируемым национальным рынкам, представляется неправомерным218.

Наиболее распространенным аргументом современных неолибералов является утверждение, будто недостатки рынка не опаснее недостатков хозяйственной деятельности государства, и поэтому в создавшейся кризисной ситуации следует отказаться от «дискредитировавшего себя» государственного вмешательства и вернуться к свободному рынку и свободной конкуренции219. Последние, согласно «классическим теориям», должны автоматически обеспечить наиболее рациональное и эффективное распределение ресурсов и капиталовложений, в частности путем расширения свободного выбора, открывающегося каждому предпринимателю и потребителю220. Детали этих требований неоднократно уточня-

218 Грани глобализации. Трудные вопросы современного развития. М., 2003.

С. 170.

219 Yergin D., Stanislaw J. The Commanding Heights. The Battle Between Government and the Marketplace That is Remaking the Modern World. N.Y., 1998.

220 Bryan L., Farrell D. Market Unbound: Unleashing Global Capitalism. N.Y., 1996.

199

лись, но их суть неизменно сводилась к либерализации торговли и цен, дерегулированию предпринимательской деятельности, всемерному сокращению хозяйственных функций государства.

Между тем глубокие исследования показывают ровно противоположное: только защита государством своей национальной эконо- микипозволяетпо-настоящемуускоритьеерост.Так,например,же- невский экономист П. Бейрох опубликовал фундаментальное исследование «Мифы и парадоксы экономической истории»221. Его выводы камня на камне не оставляют от теории либерализации торговли. Оказывается, что в период с 1800 по 1990 г., т.е. фактически в течение всей капиталистической эпохи, высокоразвитые страны обеспечивали ускорение своего экономического роста главным образом посредством протекционизма. Свободу торговли они навязывали другим странам и только лишь для того, чтобы их ослабить. В итоге те превращались в отсталые страны. В качестве одного из наиболее очевидных примеров Бейрох приводит Индию.

С другой стороны, США наилучшие экономические результаты показывали именно тогда, когда проводили у себя политику протекционизма. Они стали требовать свободы торговли, только когда сами «встали на ноги», создали национальный экономический комплекс, укрепили образование, подготовили научные кадры. Лишь в последние 25 лет там началась массированная пропаганда свободы торговли и вреда протекционизма.

Неолибералы подчеркивали и необходимость проведения приватизациигосударственнойсобственности222.Преобладающеезначение со временем стало придаваться вопросам стабилизации финансовой системы, сбалансированности бюджета, обузданию инфляции и обеспечению платежеспособности по долгам. Этот пакет требований стал широко известен под названием «Вашингтонского консенсуса»223.

Как отмечает Д. Родрик, стратегию развития часто подменяют «открытостью», которую всячески превозносят. «В реальном мире переход к открытости является не просто вопросом пересмотра кодекса транспортировок и снятия барьеров для иностранных инвестиций. Он требует проведения институциональной реформы в зна-

221 Bairoch P. Mythes et paradoxes de l'Histoire economique. La Decouverte. P., 1995.

222 Ramamurti R., Vernon R. Privatization and Control of State-owned Enterprises. Wash., 1995.

223 Foreign Policy, Spring 2000. Р.87–103; International Social Science Journal, №166, December 2000.

200

чительноммасштабе,чтопоглотитфинансовые,административные и политические ресурсы»224. На деле же в мире никакой свободной торговли и рынка не существует, так как развитые страны просто не пускают на свой рынок продукцию сельского хозяйства и текстильной промышленности из развивающихся стран, зато запросто получают от них дешевые природные ресурсы, экспортируя готовые продукты по растущим ценам.

Многих западных политических деятелей в неолиберальных подходах соблазняла возможность переложить на рынок ответственность за существующие трудности и нарастающие проблемы. Крупнейшие же корпорации видели в неолиберальной глобализации не только удобный способ выскользнуть из-под государственного регулирования, налогового обложения и контроля национальных демократических институтов225. Не менее привлекательной для них представлялась возможность устранения – путем выборочного применения принципов либерализации – неугодных элементов прошлого (например программ социального обеспечения), а также перспектива, опираясь на свои уже накопленные преимущества и мощь, создавать новые центры власти, формировать новые правила рыночной игры на глобальном уровне, в мировых масштабах.

Идеологи глобализации приветствуют пришествие «нового мирового порядка», якобы несущего человечеству невиданное доселе благоденствие: повышение уровня и качества жизни, новые рабочие места, широкий и свободный доступ к информации, улучшение взаимопонимания между различными культурами и цивилизациями. При этом обещают стирание всяческих – государственных, национальных и культурных – границ на пути свободного движения товаров и людей, капиталов и идей. Обещают сглаживание социальных противоречий. Наконец – обеспечение всеобщего мира и безопасности. Словом, чуть ли не всемирный коммунизм, только на иной – рыночной, товарно-денежной – основе. Кажется, немножко терпения и выдержки – и капитализм во всем мире окончательно обретет «человеческое лицо», все будут жить так, как живут США и Европа.

Точно так же, согласно большевистскому канону, Великая Октябрьская революция воплотила вековые чаяния человечества, создала предпосылки для окончательного утверждения социальной

224 Издержки глобализации // Независимая газета, 14.04.2001.

225 Gray J. False Dawn. The Delusions of Global Capitalism. N.Y., 1998.

201