бо
61
‚т
В них он протестует против иллюзий историцизма, построенного на фактах, СМЫСЛ КоТорЫМ придаёт лишь теория или истолкование. Ницше отрицает слепую веру в историю, науку и возлагает всё на человека, его веру в себя. Дионисийский инстинкт, утверждающий земное, движет Ницше возвестить о «смерти Бога». Бог оказался продолжительнейшей ложью. Кроме того, в традиционной морали он видит «мораль рабов и побехсдённых». «Смерть Бога», в которой повинны сами люди — это не просто смерть идеи, а событие метафизическое, освобождающее от абсолютного, тайного, сметающее всякие границы и пределы непознаваемого. Христианство же объявило греховными все земные ценности, но именно они определяют существо человека. Сострадание — стержень христианской культуры, ведёт к бессилию, отрицанию воли, жизни, природы, и вместе с тем, Христос признается носителем высшего проявления духа. Мораль — это механизм воздействия и порабощения себе подобных. Она нужна лишь слабым и нукдающимся в оправдании Своей слабости и неприспособленности. «Все больные, хворые, тщась стряхнуть с себя глухое недовольство и ощущение слабости, инстинктивно стремятся к стщдной организации» — пишет Ницше. В мире всегда господствовала воля, проникнутая властью — и в стремлении слабых друг к друг и сильных друг от друга (здесь всегда таится «тираническая прихоть»). В философии Ницше именно воля выступает как высшее проявление необходимости примирения с собой, реализация себя, повторение. Воля несет онтологические смысл и это новая космология «возвращения» (выражающее новоевропейскую трактовку мифа). Идеалом в данном мире выступает сверхчеловек, именно тот человек, который любит земное, ценностями которого выступают здоровье, воля, дионисийское творческое начало. Человек — есть натянутнй канат над пропастью между животным и сверхчеловеком (страшен путь, но ещё страшнее прохождение). «Новый Протагор» вновь вспомнил, что мера всех вещей — человек, исполненный волей к победе. Что-то особенное удалось увидеть Ниццiе в надвигающемся ХХ веке, описавшему и «восходящий нигiлизм», и эпоху чудовищных войн и крушений, взрывов: «...начинается эпоха варварства; науки будут поставлены ей на службу»; е...наступит время борьбы за господство над земным шаром — она будет вестись во имя основных философских учений»; «измельчание и нивелирование европейского человека таит в себе величайшую нашу опасность...». Ницше удалось не только угадать будущее, ему удалось открыть совершенно новое в философском мышлении: зачеркнув традиции, разбив идолов, он открыл «неведомые тропы», по которым способен пройти лишь сильный, отважный, «новый человек». Традиции классической философии в эпоху неклассики. Тем не менее, в историческую эпоху неклассической философии продолжала своё развитие и классическая школа, продвига
и трансформируя идеи И. Канта, д. Юма, Г. Гегеля и др. Наиболее известным стало направление неокритицизма во главе с Марбургской и Баденской школами, в которых ценность гайо и эмпирио отстаивались под влиянием позитивной философии. Марбургская школа была представлена Г. Когеном, который отстаивал абсолютную ценность факта, объединенную с априорностью, трансцендентной основой разума. В Бадене особая роль отводилась рассмотрению категорий ценности, нормы, определяющих и структурирующих сущность познавательной активности субъекта (В. Виндельбанд, Р. Риккерт). Эмпириокритицизм (Р. Авенариус, Э. Мах) в новой форме вернулся к понятиям опыта, комплекса впечатлений, представлений, ощущений, но уже на основе научного знания. Совершенно отдельные направления развивали исследователи социально-философской школы, которая в этот период превратилась в своеобразную вершину гуманитарных наук: немецкий историцизм (В. дильтей, Г. Риккерт, М. Вебер, Г. Зиммель и др.), прагматизм (Ч. Пирс, У. джемс) и др. Таким образом, эпоха неклассики открыла совершенно новые горизонты человеческой мысли, которая, с одной стороны, прояснила свою собственную самодостаточность, включая истинность и абсолютность, осуществляя поиск универсальных оснований через объективность суждений (позитивизм), или, напротив, бессознательного, инстинктивного начал (иррационализм), социальных оснований бытия и разума (марксизм), но с другой стороны — произвела концептуально-теоретический переворот, отвергая трансцендентное основание (метафизическое, бытийственное, божественное) и провозгласила его наличие в сверхчеловеческом (Ф: Ницше), как новой абсолютной идее. Этот период констатирует невозможность пребывания в прежних пределах классического мЫшления и философствования, и потому, через возвращение к истокам греческой метафизики, религиозной традиции, выводит в дальнейшем философствующую мысль на совершенно новый виток «жизни»: этап постмодерна. Лекция д. Русская философия Святоотеческая традиция. Славянофилы и западники. Философия всеединства. Русский космиэм. Русская философия занимает достойное место в, системе мировой философской культуры. Характерной особенностью русской философской классики является цельность в восприятии мира. Ее основы заложены в период зарожления первых религи- озно-философских учений, которые складывались на основе христианского сознания — православия. Н. О. Лосский отмечал, что
62
63
Лекция 9. Русская философия Святоотеческая традиция. Славянофилы и западники. Философия всеединства. Русский космизм. Русская философия занимает достойное место в системе мировой философской культуры. Характерной особенностью русской философской классики является цельность в восприятии мира. Ее основы заложены в период зарождения первых религиозно-философских учений, которые складывались на основе христианского сознания — православия. Н. О. Лосский отмечал, что 63
способ мышления — «цельность и разумность» — русские философы восприняли у отцов восточной церкви. Вместе с этим, следует обратить внимание на то обстоятельство, что русская философия зарождалась в то время, когда западная философия уже имела многовековую традицию. С одной стороны, это сбивало на ученичество, с другой стороны, приобщаясь к ней, пользуясь ее достижениями, позволяло выбрать собственный путь философствования. По замечанию протоиерея В. Зеньковского, Россия отвечала живым эхом на то, что совершалось на Западе: «не чуждаясь Запада, даже учась у него постоянно и прилежно, но все же живя своими вдохновениями, своими проблемами». Творчески перерабатывая и переосмысливая с точки зрения собственных задач, русская философская мысль нередко преодолевала те воз- зрения, которые послужили ей источником. Отличает русскую философию ряд свойств: — тесная связь с художественной литературой, что избавляло от формальной абстрактности, оторванности от эмоциональночувственной стороны жизни человека, подчиняло «знания примату переживания», поэтической интуиции (А. С. Хомяков: нужна поэзия, чтобы узнать историю), но вместе с этим вело к публицистичности, поверхностным ассоциациям, не достаточно логизированным концепциям; — историософичность, то есть вьщвижение исторических и социальных проблем в качестве важнейших; в метафизически-пророческой размерности осмьтсливается сущность исторического процесса, «внутренняя история» России, судьба человечества и русского народа (как писал В. Зеньковский, русская философия... больше всего занята темой о человеке, его судьбе и путях, о смысле и цели истории... Русская мысль сгтлошь историософична); — антропологизм (обращенность к проблеме человека, его внутреннему миру, его разуму), требующий соотнесенности Бога и человека, ибо эти сущности тесно связаны, ибо вера в Бога и есть вера в человека; тайна человека осмысливалась в горизонте духовно напряженного жизненного и нравственного опыта; — идея цельности духовной жизни человека, которая выражается в признании неотделимости познания от эмоциональных, нравственных начал: «живое знание», «философия сердца», союз «правды-истины», «правды-справедливости» — основные принципы такого миропонимания; в гносеологическом плане идея цельности предопределила доверие философов к интеллектуальной интуиции, эстетическому, моральному, мистическому опыту; — идеал «соборности» как единство и свобода (свободная общественность) на основе православньих ценностей и христианской любви, как стремление людей к подлинному преображению жизни; — космизм как интегральная и синтетически целостная концепция постижения природы и человека; стержневым принципом
космизма выступает положение о единстве макрокосма и микрокосма — Вселенной и человека. Святоотеческая традиция. Русская философия от ХI вплоть до ХУIII века не выделялась в особую форму интеллектуального творчества, а была вплетена в ткань религиозного мировосприятия и существовала в виде мудрости, «софии». Стимулирующее воздействие на развитие русской философии оказала духовная и философская культура античности и Византии. Святоотеческая традиция, аскетика и христианская мистика составили своеобразие русской православной мысли. В отличие от латинской патристихи, для которой было характерно углубление в проблематику соотношения веры и знания, уточнение онтологических понятий, греко-восточная была сориентирована на христологическую тему, в рамках которой решалась, прежде всего, антропологическая проблема. В богословских учениях отцов восточной церкви (Исаака Си- рина, Максима Исповедника, Иоанна Лествичника) внимание направлялось на вопросы внутреннего самосовершенствования, цель- ности духа, которое можно достичь в личном подвижническом опыте. В «Лестнице» Иоанна Лествичника (525 г.) дается руководство в прохождении монашеской духовной жизни. В афористической форме сентенций монах-настоятель Синайского монастыря раскрывает сущностное понимание нравственных и богословских добродетелей. По изображению «Лестницы» иноческая жизнь являет путь непрерывного и трудного восхождения по «лестнице» духовного самосовершенствования, возводящего подвижника на небо. Борьба со страстями и чувственными удовольствиями, постоянное памятование о смерти смягчают сердце подвижника, освобождают от себялюбия. Блаженное «смирение», состояние «молчания», когда он находит слова только для молитвы и выражения любви, ведут по стезям следования Христу и открывают дверь в царство небесное. Специфика национальной философии органично связана с книжностью Киевской Руси, с учениями митрополита Иллариона, Феодосия Печерского, Пила Сорского, Максима Грека. В литературных творениях Иллариона, с именем которого связан первый случай поставления митрополита из природных русских в России, с богословской точностью исповедуются догматы веры, с чувством национальной гордости осмысливается судьба русского народа. «Великий старец» Нил Сорский, как его характеризует Г. Флоровский, «был, прежде всего, безмолвником», учителем в «мысленном делании». Подвиг нравственного совершенствования преподобный старец видел разумно-сознательным, а не принудительным и предписанньтм. Послушание, согласно его поученвям, требует быть не механическим, а сознательным, и личная воля каждого человека должна подчиняться только авторитету «божественного писания». Пил Сорский энергично протестовал против монастырского имущества, стяжательство и всякую собственность
64
З—I524З
65
считал противоречащими иноческим обетам. Сторонником нестяжания, «правды умного делания» был также Максим Грек. После падения Константинополя Москва стала главным средоточием православия. Старец Филофей Псковский наставлял в своем послании московского государя Василия III: «блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царьства снидошась, а четвертому не быти». Из этого утверждения берет свое начало идея русского религиозного мессианства — богоизбранность русского народа, на которого перешла благодать Божия, и преемство царств. Концепция «Москва — третий Рим» явилась мощным фактором развития национального сознания и самосознания. Она идеологически обосновывала объединение Руси. В ХУII веке, во время правления Петра 1 на смену ей пришла новая великодержавная идеология, направлявшая Россию по пути европейской цивилизации. Славянофилы и западники. Русское славянофильство и западничество первой половины ХIХ века в историософических разногласиях предстают как противостоящие друг другу культурно- психологические установки, несводимьие мировоэзрения людей, дающих разные ответы на одни вопросы: о старой и новой России, об отношении России и Запада. Участников этих споров волновала судьба отечества, его политическое, экономическое и духовное развитие в ближайшем и отдаленном будущем. Специфика понимания национального призвания и постановки национальных задач обусловила противоборство этих двух философских направлений. Традиция западничества связана с именами П. Чаадаева, А. Герцена, Н. Чернышевского, Г. Белинского. Основная идея западни- ков заключается в стремлении вписать Россию в процесс развития и опыт западноевропейской культурьт. Траектория этого философского движения уходит в «атеизм, реализм и позитивизм» (Флоровский), в критический аспект культурно-исторического самоопределения и революционный вариант преобразований. Высшей ценностью для западников являлась конкретная личность, индивидуальность, в которой они видели конечную цель истории, критерий добра и зла. Подобный взгляд был определенным фокусом, вокруг которого группировались другие понятия, составляя аксиологическую систему: прогресс, цивилизованность, гуманность, добросовестность, терпимость. Однако эти представления о культурной норме играли, по существу, роль символа, сконструированного усилиями рационалистической фантазии. Они строились по контрасту с русской действительностью, в особенности с «почненным», патриархальньим укладом жизни, с «застывшими» догмами православия. Славянофильт выразили мистическую веру в особое, историческое предназначение русского народа. Общая позиция их взглядов проявляется в приемлемости принципа цельного знания как противовеса западной секулярной философии, в признании непо- 66
вторимого своеобразия русской духовной жизни и «органической» силы церкви, в актуализации соборного бытия и целостности России. В развитии славянофильства особую роль сыграли И. Киреевский, А. Хомяков, К. Аксаков, Ю. Самарин. Не создав какой- либо философской системы, они, по замечанию Н. Лосского, «вселили дух в философское движение». В рефлексии о методе философии «верующее любомудрие» исходило из славянофильской антиномии «западноевропейский индивидуализм — русское единство». Из чего выводилась установка на отчуждение «немецкого типа философствования» и противопоставление ему «православно-русского духа» («живого», «целого» и т. п.). Как писал И. Киреевский, «наша философия должна развиться из нашей жизни, создаваться из текущих вопросов, из господствующих интересов нашего народного и частного быта». Вместе с тем, всемирное значение европейской «образованности» было для славянофилов неоспоримо, и они свободно отдавали «всю справедливость Западу» (Аксаков). Однако, вполне оценивая все выгоды рациональности, они отмечали в ней предательское, демоническое начало. Характерно в этом смысле признание И. Киреевского, что рациональность в конечном развитии «своею болезненною неудовлетворительностию явно обнаруживается началом односторонним, обманчивым, обольстительньтм и предательским». Поэтому А. Хомяков убежден, что «живая истина» состоит в гармоничном сочетании веры и рассудка. Человек, как его видел философ, есть органическое существо, наделенное рациональной волей и нравственной свободой, которая есть свободный выбор между любовью к Богу и себялюбием. Этот выбор определяет окончательное отношение ограниченного разума к его вечной первопричине — Богу. Весь мир ограниченных умов находится в состоянии действительного или возможного греха. Бог, приняв облик Богочеловека, сошел к человеку и указал путь спасения. Образованное сословие становится главным адресатом славянофильских идей. Его движение к народу и церкви должно обогатить новыми духовными началами не только Россию, но и Европу. Славянофильство и западничество связаны с трансцендентным поиском общей идеи. Ее философско-мировоззренческое становление происходило на протяжении ХIХ—ХХ веков. В этот период тема судьбы России в зависимости от исходных теоретических посылок обретает либо метаисторический характер (П. Чаадаев, А. Хомяков, В. Соловьев, Л. Карсавин, С. Булгаков), либо предста- ет в позитивистской форме как проблема исторической закономерности (А. Герцен, П. Лавров, Н. Михайловский), либо становится предметом историологической рефлексии (Н. Карее, Г. Шпет). То есть формирование русской идеи исходит и в историческую эмпирику, и в публицистик и восходит к метаисторической философии. В широком смысле она явилась выражением национальной идеологии через обоснование особого предназначения осененной православием России и саможертненности русского народа, через 67
продолжение византийских начал монархичности и духовности. По своей сути она религиозна, зовет на служение, требуя подчинения индивидуальных интересов общему делу, ибо основа православного мироустройства — не борьба личности за свои права, не самодавлеющая личность вообще, но братская любовь и солидарность людей, П. Флоренский обращал внимание на духовный аспект русской идеи, на связь с мечтой об общежитии, «совместном житии», полном любви, единомыслия и экономического единства. В систематической форме русскую идею изложил В. Соловьев, обозначив ее исходный принцип «не бегать от мира, а идти в мир, чтобы преобразовать его». Этот вывод философа предполагает, что русский народ призван делать великое дело Божье вместе с другими народами-братьями. Философия всеединства. Для образованного сознания русского общества ХIХ—начала ХХ века понятие человечества играло важную роль. Это понятие было тесно связано с прогрессивной культурой, с верой в возможность создания совершенного и справедливого общества, со стремлением осуществить Дарство Божие на земле. Среди приверженцев идеи человечества как субъекта исторического развития И. Киреевский, А. Хомяков, Ф. Достоевский, Л. Толстой, Н. Федоров, революционеры-демократы, С. Булгаков, П. Флоренский, С. Франк. Философия всеединства складывалась в «канунное время», в атмосфере кризиса ценностных установок европейской цивилизации, в ситуации нарастания процессов взаимоотчуждения в обществе и самоотчуждения личности, столкновения индивидуальных эгоистических интересов и разобщенных воль. Поэтому важно было найти организующее начало человеческой жизни, общественный идеал. В поисках общего смысла бытия русские философы стремились к обретению «всеединого» знания о человеке и обществе. Для них было ясно, что положения марксизма, позитивизма и социализма не являются достаточно общими, чтобы решить проблемы на безусловном основании. В силу отсутствия средств и ограниченности цели они не в состоянии осуществить безусловную правду на условности преходящего бытия. Гносеология всеединства основывается на сочетании опыта, разума и веры, которая делает разум зрячим, дает ему безусловное значение. Вхождение в сферу сообщительности Бога, природы и человека, по мысли русских философов, позволяет получить «цельное>, свободное от односторонности представление о мире, открывает возможность достичь идеальной полноты бытия. Такое состояние во всеединстве носит название богочеловечества, которое трактуется не хилиастически (как идеал достижимого «земного града»), а как абсолютная вне- временная цель человеческих стремлений. С. Булгаков писал, что «мечта о земном граде роковым образом принимает более или менее антихристианский характер, и именно здесь проходит эта таинственная грань — между царствием от мира и не от мира сего. Поэтому грядущий Град — это движение к запредельной цели, не- 68
прерывное странствие как личной жизни, так и всего исторического человечества». Следовательно, решение проблемы совершенного общества видится в том, чтобы в меру сил подчинить прагматические, утилитарно-расчетливые цели христианским задачам. Это отражает логику переживания человечества, в котором духов- ность вогiлощается материальностью, а материальная сила позволяет осуществляться духовному смыслу. Идея совершенного человечества — богочеловечества — объединяет в концепцию всеединства представления о Боге, человеке и обществе. Для софийного мирочувствования В. Соловьева (1853—1900) характерно обращение не только к категориальным конструктам, но и к личностным смыслам, персональному отношению к бытию. Всеединое человечество есть живой организм, это цельный мир, где все связано со всем: индивидуальное — суть проявление универсального, единое — многого. В такой субстанциональной взаимосвязи человечество обретает прерогативу быть личностью и лицом, а итог мироздания представляется как полная свобода частей в абсолютном единстве целого. Личный образ этого совершенства — София как вечное тело Божие и душа мира, как явление, включающее в себя и тварное, и Божественное начало, что в совокупности можно подвести под традиционное понятие соборности как жизнестроительного принципа. Как же движется к этой соразмерности мир? Главным и исходным моментом для решения этого вопроса является человек. К Богу как основанию, величайшей полноте и цельности бытия должно восходить, и человеку это под силу, ибо он есть связующее звено между божественным и природным миром. Восхождение — это устремленность человека и мира к абсолютной органичности, то есть к всеединству. Всеединство — сложный и многоступенчатый теургический процесс, предполагающий преодоление множественности, конечности, разобщенности, хаоса всего сущего. Мир, как писал Соловьев, отпал от Боже- ства и распался сам в себе на множество враждующих элементов. В свободных актах все это восставшее множество должно примириться с собою и с Богом, и возвратиться в форме абсолютного организма воплощением истины, добра и красоты, то есть полноты мира, сохраняющего в своей сверхчувствителъной реальности не сведенную до абстрактных принципов содержательность бытия. В сопряженности человека и абсолюта, в свободном согласовании божественного и человеческого в богочеловечестве — смысл и направление мировой истории. Мистический эволюционизм концепции В. Соловьева находит проявление и в осмыслении исторического пути России. Процесс теургии складывается из «трех ветвей единого христианского ствола» — католицизма, протестантизма и православвя. Великий синтез вселенского христианства осуществляется всеми народами во Христе. Идея богочеловечества В. Соловьева во многом определила последующее развитие русской философии истории. Оставаясь 69
в ее рамках, философы искали свои ответы на вопросы о смысле человеческой истории, миссии России и общественном идеале. Русский космизм.. Идея единства Вселенной и человека, макрокосма и микрокосма формулируется уже на ранних этапах предфилософского и философского мировоэзрения. Космическая гармония практически во всех мифологиях и религиях служит образцом для устроения человеческого бытия. Начала русского космизма уходят в глубокую древность и коренятся в народных пантеистических верованиях, фольклоре, а с ХI века имеют продолжение в письменных источниках философского, богословского, литературного и естественнонаучного содержания. Ярким примером древнерусской космогонической культуры является Голубиная книга, в которой мир метафорически представлен в виде частей тела космического божества (мир как Большой человек — одно из самых распространенных мифологем человечества), а также возникшее на византийской почве русское двоеверие, сочетавшее язычество и христианство. Так, например, многочисленные рассказы летописи и Киево-Печерского Патерика свидетельствуют о жизнестойкой вере в бесов — древнеславянских языческих богов, да и само христианское богослужение проникнуто чертами старинной магической обрядности. Русская поэзия отразила возвышенный образ Вселенной в неразрывной связи с судьбой людей (М. Ломоносов, Н. Клюев, С. Есенин, А. Горский, Н. Сетницкий). В творчестве В. Соловьева и А. Белого поэтический космизм переплетается с философией. Специфически русским является учение софиологии. В понимании русских космистов софийность олицетворяет как бы вселенскую мудрость, смыслообразующее начало микрои макрокосмоса, выступающее соединительной тканью мирового всеединства. Космостроительная и космообъединяющая сущность Софии конкретизируется в упорядочивании природной, общественной и умственной жизни, проводит мост между человеком-производителем и космосом, включая человека в универсум. Наибольший вклад в разработку теории Софийного Космоса внесли В. Соловьев, С. Булгаков, Н. Бердяев, П. Флоренский, Л. Карсавин. для С. Булгакова (1871—1944), софийность — универсальный космический принцип, вне которого возможен лишь акосмизм, то есть восприятие мира как бессмысленного марева, хаоса, безобразия и зла. О. Сергий исходит из принципа, что Вселенная существует как положительное единство, к которому принадлежат все виды бытия, в душе мира он различает ее земные ипостаси: мудрость, любовь, красоту, славу. Труд П. Флоренского (1882—1937) «Столп и утверждение истины» посвящен космократии Софии, то есть ее космической власти, направленной на мир и богатство человеческого духа. Через ее посредство Кос- 70
мос раскрывается во всей своей органичности и цельности как «многоединое существо», как продолжение человека. Постигать законы мира важно через человека — носителя жизни и сознания. Будучи естествоиспьитателем, в дополнение к учению В. Вернадского о биосфере, П. Флоренский вводит понятие «пневматосферы» как особой среды в Космосе, вовлеченной в «круговорот духа» (культуры). Русский естественнонаучный космизм вызрел в уникальное направление научно-философской и гуманитарной мысли, которое представлено именами В. Вернадского, К. Циолковского, А. Чижевского, Н. Умова, А. Лосева, Л. Гумилева, М. Бахтина и др. Вьидающийся физик Н. Умов в своих научных работах призывал науку к содействию этическому прогрессу, к познанию архитектуры миры, чтобы находить в этом познании основания творческого предвидения. Он подчеркивал важность ограничения источников человеческих страданий и утверждения власти человека над энергией, пространством-временем. Со своим призывом к творческой регуляции эволюционного процесса и идеей борьбы со смертью, когда «всеобщее воскресение станет единством истории и астрономии или последовательности поколений в совокупности, полноте, цельности миров», выступил «искатель истины» Н. Федоров. О возможности утверждения ноосферной эпохи — «новой формы власти живого организма над биосферой» — говорят научные убеждения В. Вернадского. Течение русского космизма имеет гуманистическое значение. Его мировоззренческие и методологические установки предстают конструктивным антагонистом любых догматических схем и абстрактных принципов, несовместимых с космической гармонией природы. Ориентируя науку на понимание мира в субстанциальном единстве и целостности, формируя единый общенаучньий подход, исследуя проблемы в их проекции в прошлое и будущее, наследие русских космистов открывает широкие горизонты для научного творчества, предвосхищая очертания возможного единства природы и человека. Сегодня, когда осуществляется поиск новых мировоззренческих позиций, которые определят пути дальнейшего развития человечества, остается надеяться, что идея регуляции мира не будет направлена на достижение эфемерных целей, в ущерб макро- и микрокосмосу. Лекция 10. Философия ХХ столетия Феноменология. Философия М. Хайдеггера. Французский экзистенциализм. Лингвистический поворот. Структурализм. Постструктурализм. В философии ХХ века мы ограничимся рассмотрением только двух, в какой-то мере альтернативных, хотя и пересекающихся направлений. 71