1. Квалификация исполнительства (исполнения преступления)

Нормы, предусмотренные в главе 7 УК РФ, регламентируют институт соучастия в преступлении. Данный институт определяет основания и пределы уголовной ответственности лиц, совершающих деяния, как предусмотренные, так и не предусмотренные в статьях Особенной части УК. Основным методом регламентации уголовной ответственности лиц, совершающих преступления, в уголовном законе является метод дифференциации, Он имеет непосредственное отношение и к регламентации уголовной ответственности соучастников преступления как особых лиц, деяния которых содержат признаки составов преступлений, предусмотренных как в статьях Особенной, так и в статьях Общей части УК. На основе этой особенности возникают определенные теоретические и практические проблемы в фактической и юридической оценке и квалификации деяний, определенных в законе как соучастие в преступлении.

Соучастие в преступлении является конкретным видом преступной деятельности, оно порождает основание уголовной ответственности лиц, определенных в ст. 33 УК как соучастники преступления. Общие признаки состава соучастия в преступлении как основания уголовной ответственности, предусмотрены в ст. 32 УК, а особенные в ст. 33-36 УК.

Поскольку соучастия в преступлении вообще не существует, а существует оно всегда в конкретных видах и формах, то законодатель вынужден был прибегнуть к методу дифференциации уголовной ответственности соучастников преступления. Для этого он определил в законе виды и формы соучастия в преступлении как конкретные проявления соучастия, придав им уголовно-правовое значение для квалификации основания уголовной ответственности соучастников преступления.

То, что уголовная ответственность соучастников преступления должна быть дифференцированной, с очевидностью вытекает из положения, предусмотренного ч. 1 ст. 34 УК: «Ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершенном преступлении». Хотя ст. 34 УК и называется «Ответственность соучастников преступления», однако фактически в ней определяются правила квалификации различных видов соучастия в преступлении как основания уголовной ответственности соучастников преступления. Об уголовной ответственности сказано лишь в ч. 1 этой статьи.

Все соучастники преступления должны нести уголовную ответственность на одном для всех правовом основании, а именно на преступлении, специфика которого заключается в том, что оно совершено не одним лицом, а несколькими лицами. Но все дело в том, что это может иметь место только в случае особого соучастия, которое в ст. 35 УК определяется как совершение преступления группой лиц. Содержание же законодательного общего определения соучастия в преступлении, которое предусмотрено в ст. 32 УК, значительно богаче того, что предусмотрено в ст. 35 УК. Понятие соучастия в преступлении не тождественно понятию преступления, совершенного в соучастии. Если не видеть между ними различия, то тогда все соучастие будет сведено лишь к одному его конкретному проявлению – к совершению преступления группой лиц. Это имеет место в теории уголовного права, в уголовном законе и в судебной практике.

Достаточно распространенной является позиция, согласно которой все соучастники несут уголовную ответственность на едином основании. При этом сторонники данной позиции не исключают своеобразия внешней и психической деятельности разных соучастников. Они полагают, что это своеобразие требует выделения помимо общего основания еще основания как бы второго уровня ответственности соучастников - индивидуального⁷.

Но может ли быть в случае совершения одного преступления у субъекта одновременно два основания его уголовной ответственности? Думается, что ответ очевиден – нет. Вся суть проблемы квалификации соучастия как основания уголовной ответственности соучастников преступления заключается в том, что соучастия в преступлении бывают разные. Это фактическое различие должно найти свое адекватное отражение в соответствующей юридической квалификации соучастия в преступлении как основания уголовной ответственности, поскольку лишь такая квалификация может быть основой для индивидуализации уголовной ответственности соучастников преступления.

На наш взгляд, следуя неверным научным позициям, законодатель иногда неадекватно юридически определяет фактическое, что создает трудности для реализации принципов уголовной ответственности соучастников преступления и, прежде всего, принципа справедливости, который регламентируется методом дифференциации. Так, согласно ч. 2 ст. 33 УК РФ исполнителем признается не только лицо, непосредственно совершившее преступление (как это было ранее по УК РСФСР), но и лицо, непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями). Этому дается теоретическое обоснование: участники преступных групп при совершении преступления группой лиц, хотя, как правило, и выполняют различные функции в процессе их взаимодействия, но это не имеет значения для квалификации основания их уголовной ответственности, поскольку при этом происходит универсализация и тотализация взаимодействия, функции вытесняются универсальным взаимодействием⁸.

Из этого якобы должно следовать, что все члены группы должны признаваться соисполнителями, а отсюда и исполнителями преступления, независимо от того, совершали ли они деяния, образующие объективную сторону преступления, предусмотренного Особенной части УК, или не совершали. Но соответствует ли эта позиция фактическим обстоятельствам?

Еще до принятия УК РФ существовало в теории и в судебной практике (но не в законе) широкое понятие исполнителя преступления. Так, М.И. Ковалев писал, что «исполнителем умышленного убийства должен считаться… и тот, кто держал потерпевшего, когда другие соучастники наносили ему смертельные удары»⁹. Эта позиция была поддержана судебной практикой, а затем и отражена в новом УК РФ. Но выполняется ли объективная сторона убийства действиями того, кто фактически не убивает, а лишь держит жертву в процессе убийства? Думается, что нет.

То, что физический пособник соучаствует в убийстве, непосредственно оказывая помощь в выполнении объективной стороны преступления исполнителю в момент его совершения, что он соучаствует в совершении преступления в составе группы лиц, что имеет место «совершение преступления группой лиц», у нас не вызывает сомнений. Все это должно найти свое отражение в квалификации не только преступления, совершенного в соучастии (группой лиц), если такое преступление предусмотрено статьей Особенной части УК (например, в п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК), но и в квалификации соучастия в преступлении.

В ч. 2 ст. 34 УК сказано, что «соисполнители отвечают по статье Особенной части настоящего Кодекса за преступление, совершенное ими совместно, без ссылки на статью 33 настоящего Кодекса». Толковать это положение можно как широко, так и узко. Если исходить из указанной выше позиции, то каждый участник «группового преступления», независимо от выполняемой роли, вида соучастия в преступлении будет признаваться исполнителем (соисполнителем) и его соучастие должно квалифицироваться только по статье Особенной части и все будут отвечать на одном правовом основании. Но всегда ли будет это одно правовое основание соответствовать фактическим основаниям, реальным соучастиям в преступлении разных соучастников, членов преступной группы?

Выше мы отмечали, что юридическая квалификация основания уголовной ответственности всегда должна соответствовать фактическим обстоятельствам содеянного. Мы полагаем, что в случае совершения преступления группой лиц, если при этом имели место разные виды соучастия, квалификация соучастия в преступлении каждого соучастника должна осуществляться с учетом формы и вида соучастия. Именно формы и виды соучастия должны лежать в основе квалификации основания уголовной ответственности и определять пределы уголовной ответственности соучастников преступления.

Непосредственное совместное участие (соучастие) в преступлении двух или более лиц образует согласно ст. 35 УК такое правовое явление как «совершение преступления группой лиц». Непосредственное же участие в совершении преступления только исполнителя такое явление не образует. Виды соучастия, предусмотренные в ст. 33 УК, могут совершаться как в непосредственной, так и в опосредованной форме. А раз это так, то виды соучастия всегда должны найти свое юридическое отражение в квалификации содеянного, независимо от того, в какой форме совершались виды соучастия.

Превращать всех соучастников преступления, независимо от вида их соучастия, при совершении преступления группой лиц в исполнителей преступления нет никаких фактических, а значит, не должно быть и никаких юридических оснований. Если, например, в процессе совершения убийства один убивал, а другой держал жертву, то деяние убийцы должно квалифицироваться по п. «ж» ч. 2 ст. 105 и ч. 2 ст. 33 УК, а деяние пособника убийце по п. «ж» ч. 2 ст. 105 и ч. 5 ст. 33 УК. Только такая дифференцированная квалификация основания уголовной ответственности каждого соучастника убийства позволит реализовать индивидуализацию уголовной ответственности за фактически совершенное соучастие в преступлении. Отсюда следует, что положение, предусмотренное в ч. 2 ст. 34 УК, нуждается в корректировке.