13.3. Механизмы возникновения институтов и институциональных изменений

Возникновение идеи института может происходить тремя путями: она может спонтанно изобретаться и целенаправленно формиро­ваться (проектироваться) или заимствоваться.

Важным для характеристики возникновения и изменения инсти­тутов является их деление на спонтанные и целенаправленные.

Спонтанное возникновение или изменение института происходит без чьего-либо предварительного замысла и плана.

Загадка возникновения порядка из хаоса относится к числу тех, которые занимают не только экономистов, но и представителей многих других наук. Порядок в динамике проявляется в повторя­емости событий. Однако мы уже отмечали, что не всякая регуляр­ность поведения является следствием существования правила.

Таким образом, загадка спонтанного возникновения институтов состоит не в возникновении регулярностеи поведения как таковых (они могут возникать и как следствия естественных причин, и как результат повторения чужого успешного опыта), а в появлении внешнего механизма принуждения следования определенному стан­дарту поведения.

Логику спонтанного, самопроизвольного возникновения норм можно представить в виде следующей схематической модели. Инди­виды, наблюдая поведение других индивидов, строят необходимые им для принятия своих решений прогнозы их действий. Если такой прогноз неоднократно подтверждается, у индивида формируется ожидание относительно поведения другого (других). Таким образом, он начинает располагать не только прогнозом как таковым, но и уве­ренностью в том, что его прогноз будет верен всегда. Уверенность — чисто психологическое состояние, однако для ограниченно рацио­нальных индивидов оно столь же значимо для принятия решений, как и достоверное знание.

Пусть индивид 1^а сформировал у себя совокупность ожиданий относительно действий другого индивида Р. Исходя из них, он при­нимает решения относительно собственных действий, преследу­ющих некоторые цели. Если фактическое поведение 1$ в некий мо-

287

мент обнаруживает несоответствие сформировавшемуся ожи­данию 1^а, так что оно создает препятствия для достижения его цели, I" испытывает фрустрацию — эмоциональное состояние стресса, вызванное возникшим несоответствием. Фрустрации, в свою оче­редь, часто преодолеваются проявлениями агрессии по отношению к тому, кто вызвал подобное состояние¹. Идивид 1^, ставший объ­ектом агрессии, может воспринять ее как наказание за свое дей­ствие, — особенно, если насильственное действие сопровождается сообщением о его причине, т.е. указанием со стороны I" на «непра­вильное» поведение индивида 1^. Естественное стремление избегать наказания в дальнейшем вырабатывает у 1^ — адресата санкции, — «условный рефлекс», сдерживающий проявления поведения, вызы­вающего санкционирование со стороны Р, чьи ожидания подверг­лись фрустрации.

При этом для 1^а совсем не важно, является ли «отклонившееся» от его ожиданий поведение ^действительной или мнимой помехой достижения его цели. Для фрустрации и последующего агрессивного поведения достаточно того, чтобы он считал, что такое поведение выступает помехой, способной принести ему ущерб.

В результате в сознании (или подсознании) индивидов, несколько раз столкнувшихся с проявлениями агрессии в ответ на свои схожие действия, формируется устойчивая связь: если я делаю А, следует сан­кция; я не хочу санкции; следовательно, мне не нужно (я не должен) делать А.

Для того чтобы предложенная схематическая модель соответ­ствовала реальности, необходимо выполнение важного условия: по­тенциал насилия «гаранта нормы» должен быть выше, чем потенциал насилия ее адресата. Если фактическое соотношение этих потен­циалов для индивида, испытывающего фрустрацию, и того, кто ее вызвал, обратное, то агрессия (наказание нарушителя) становится маловероятной: издержки санкционирования могут превысить вы­годы от него². Поскольку речь идет о возникновении норм в группах, то обязательное наличие в них лидеров, занимающих позиции А в

Averill J. Anger and aggression: An essay on emotion. New York: Springer, 1982; Burgoon J.K. Interpersonal expectations, expectancy, expectancy violations, anil emotional communication //Journal of Language and Social Psychology. 1993. No. 12. P. 30-48.

Ряд исследователей отмечает, что это не всегда является ограничивающим условием. Часто индивиды применяют санкции к нарушителям, не сообра зуясь с издержками. Это может происходить, например, в силу получения положительных эмоций от наказания (Knutson В. Sweet Revenge? // Science. 2004. No. 305. P. 1246—1247), существования метанормы, требующей нака­зания нарушителей обычных норм (Axelrod R. An Evolutionary Approach to Norms//American Political Science Review. 1986. Vol. 80(4). P. 1095-1111).

иерархиях, подсказывает, что действенными «гарантами» возни­кающих внутригрупповых норм будут, скорее всего, именно они.

Из приведенной выше логики следует, что возникающее правило будет обеспечивать максимизацию полезности лидеров. Тем самым, загадка появления неэффективных (в смысле обеспечения роста об­щественного благосостояния) институтов перестает быть таковой: все дело — в неравномерности распределения потенциала насилия внутри группы. Иными словами, спонтанно возникающие нормы поведения самим механизмом своего генезиса «настроены» на реа­лизацию частных интересов индивида, обладающего максимальным потенциалом насилия.

Разумеется, вполне возможны ситуации, в которых интересы ли­деров совпадают с интересами других участников группы. Например, защищенность прав собственности важна как для лидера, так и для рядовых участников группы. Аналогично, защита исполнения кон­трактов также желательна лидеру группы, как и рядовым ее участ­никам.

Альтернативные объяснения возникновения институтов можно найти в работах по теории игр и экономическому анализу права.

Возникновение институтов: объяснение с позиций экономиче­ского анализа права и теории игр

Одной из первых работ в рамках экономического анализа права была книга Роберта Элликсона «Порядок без права»¹, основанная на эмпири­ческом изучении механизмов разрешения конфликтов в одном из сель­скохозяйственных районов Калифорнии. Исследуя взаимодействия ско­товодов и земледельцев, Элликсон установил, что, несмотря на существо­вание развитой правовой системы, при решении возникающих проблем (потравы, нарушения границ участков и т.п.) они опираются не на нее, а на «самодельные» неформальные нормы. Объяснение этому автор видит в таких понятиях как взаимность (реципрокность) и репутация. В малых группах, тесно связанных множеством соседских, семейных, дру­жеских и т.п. отношений, стремление повысить (или сохранить) свою репутацию, связываемую с проявлением взаимности, оказывается тем механизмом, который формирует послушание формирующимся нефор­мальным нормам взаимоотношений в сфере разрешения производ­ственных конфликтов.

Более общий характер имеет подход к проблеме генезиса норм, реа­лизованный в ряде работ Ричарда Мак-Адамса². С его точки зрения, движущим мотивом для следования норме у индивидов выступает по-

¹ Ellickson R.C. Order Without Law: How Neighbors Settle Disputes. Cambridge, Mass: Harvard University Press, 1991.

² McAdams R.H. The Origin, Development, and Regulation of Norms. 96(2) Mich. L Rev 338 (1997); McAdams R.N. An Attitudinal Theory of Expressive Law // Oregon Law Review. 2000. No. 79. P. 339-390; McAdams R.H. Conformity to Inegalitarian Conventions and Norms: The Contribution of Coordination and

288

19-3752

289

требность в приобретении признания других, т.е. уважения, что, в свою очередь, позволяет сформировать самоуважение {self-esteem). «Предпо­ложим, что в момент времени 1 отсутствует внутренняя установка на одобрение или неодобрение того или иного поведения и нет соответ­ствующей поведенческой регулярности. В момент 2, основываясь на новой информации, осуждение определенного поведения формирует нор­мативный консенсус. Например, новый консенсус возникает относи­тельно того, что раздельный сбор отходов для их вторичной перера­ботки повышает общественное благосостояние. Этот консенсус повы­шает выгоды соответствующего поведения, поскольку становится ясным, что оно начинает заслуживать уважения. В момент 3 возросшая выгода от такого поведения стимулирует достаточное число людей вести себя именно таким образом, что и формирует норму раздельного сбора отходов»^.

Развивая концепцию репутации как источника (или стремления к ува­жению, что достаточно близко по смыслу и поведенческим проявлениям), Эрик Познер предложил подход к генезису норм, базирующийся на ме­ханизме сигнализации². Для Познера отправной точкой является задача кооперации, примером которой служит известная дилемма заключен­ного, в которой участники не могут реализовать выгоды от кооперации «благодаря» тому, что каждый придерживается доминантной стратегии недоверия. С его точки зрения, источник норм коренится в желании ин­дивидов показать другим, что они могут быть хорошими партнерами для кооперации. Для этого они стремятся «подать сигнал» о том, что они вы­соко ценят будущее, т.е. имеют достаточно низкий уровень дисконтиро­вания. Иными словами, индивиды стремятся продемонстрировать, что они готовы пренебречь немедленными выгодами от принятия эгоисти­ческого решения в игре типа дилеммы заключенного в пользу будущих значительных выгод от устойчивых кооперативных отношений.

Сигнализация — это любые действия, сопряженные с издержками для субъекта, который с их помощью стремится произвести некоторую ин­формацию о себе. Смысл такой информации в общем случае, по мнению Познера, — сказать, что «я хороший, я высоко ценю будущее» (внутри данной группы индивидов). Схожие формы выражения этой информации, такие как этикет, мода, дарение подарков, брачные союзы, демонстра­тивное потребление, участие в голосовании, расовая дискриминация, национализм, лояльность внутри мафиозных групп, являются очевид­ными социальными нормами. Иными словами, нормы представляются при таком подходе ничем иным как со-продуктом желания быть участ­ником кооперативного взаимодействия.

Esteem. University of Illinois College of Law // Law and Economics Working

Papers. 2005. No. 23.

McAdams R.N. Conformity to Inegalitarian Conventions and Norms: The

Contribution of Coordination and Esteem. University of Illinois College of Law//

Law and Economics Working Papers. 2005. No. 23. P. 14.

Posner E. Law and Social Norms. Cambridge, Massachusetts: Harvard University

Press, 2000.

Большое число авторов, исследующих проблему возникновения ин­ститутов, подходит к ее решению на основе теоретико-игрового под­хода¹. Для этого можно выделить как минимум два основания. Во-первых, теоретико-игровой подход фактически разделяет принцип методологи­ческого индивидуализма, во-вторых, по самому своему построению от­ражает множество различных действий игроков, так что полученные на его основе объяснения будут представлять некоторый социальный фе­номен, — например, институт, — результат комбинирования действий отдельных индивидов. Основная идея моделирования формирования институтов в теории игр заключается в том, чтобы интерпретировать институт как некоторое равновесное состояние, достигаемое сознатель­ными или неосознаваемыми действиями множества игроков. Эта идея была представлена уже в фундаментальном труде Дж. фон Неймана и О. Моргенштерна², начавших традицию применения теории игр в эконо­мических исследованиях, в которой решение игры трактовалось как «стандарт поведения». Соответственно, возникновение института — не что иное, как появление того или иного равновесного состояния. В явном виде это четко сформулировал Дэвид Льюис, утверждавший, что со­циальные конвенции являются равновесными результатами решения координационных задач³.

Целенаправленное возникновение или изменение института проис­ходит в соответствии с некоторым осознанно разработанным планом.

Целенаправленное введение института может осуществляться на основании: 1) договоренности внутри группы индивидов для реали­зации интересов всех участников группы; 2) или принудительного введения правила «самым сильным» индивидом (или группой) для реализации его частного интереса, в том числе — за счет ущемления интересов других индивидов. Рассмотрим последовательно оба ме­ханизма.

Механизм возникновения нормы как добровольной договорен­ности основывается на положении инструментальности (instrumen­tality proposition)⁴. Согласно этому положению, если норма удо­влетворяет нужды коллектива индивидов, то она, скорее всего, возникнет. Тем самым полагается, что возникающие нормы эффек-

¹ Axelrod R. The Evolution of Cooperation. New York: Basic Books, 1984; Ost- rom E.R., Gardner and Walker J. Rules, games and common-pool resources. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1994; Schotter, A. The Economic Theory of Social Institutions. Cambridge: Cambridge University Press, 1981; Ullmann- Margalit E. The emergence of Norms. Oxford Clarendon Press, 1977.

² Neumann von J. and Morgenstern O. Theory of Games and Economic Behavior. Princeton: Princeton University Press, 1944; см. также: Нейман фонДж., Мор- генштерн О. Теория игр и экономическое поведение. М.: Наука, 1970.

| Lewis D. Convention. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1969. ⁴ Opp K.-D. How Do Norms Emerge? An Outline of a Theory // Mind and Society. 2001. Vol. 3. P. 101-128.

290

291

тивны в том смысле, что они отвечают целям индивидов, входящих в этот коллектив.

Для целого ряда групп справедливым является утверждение о том, что они существуют для того, чтобы доставлять своим членам неко­торое совместное благо. Это благо может быть произведено только в том случае, если они будут следовать правилам, сконструированным для того, чтобы обеспечить его производство¹. В этом случае нормы трактуются как общественное (точнее, клубное) благо второго по­рядка, являющееся инструментом для производства «группообразу-ющего» общественного (клубного) блага первого порядка².

Можно выделить три ситуации, в которых через добровольные договоренности могут вырабатываться эффективные институты:

• единодушное решение;

• решение большинством голосов;

• частная двусторонняя договоренность.

Общими для всех трех ситуаций выступают следующие предпо­сылки: индивиды в группе имеют схожие цели; они способны изоб­рести или скопировать модель нормы, способствующей достижению этих целей, т.е. предвидеть последствия ее введения; индивиды могут обсуждать варианты достижения их общих целей и выбирать из них те, которые они считают наилучшими. Естественно, как предви­дение, так и выбор осуществляются на основе неполной и неточной (может быть, просто ложной) информации, так что фактические по­следствия решений и действий индивиды могут оценить лишь после того, как они приняты и осуществлены.

Единодушное решение (консенсус) — единственный механизм принятия группового решения, прямо обеспечивающий реализацию Парето-улучшения. Ведь если все члены группы согласны с неко­торым изменением, значит, для каждого из них ожидаемые послед­ствия более предпочтительны, чем статус-кво. Если таким измене­нием является введение некоторого внутригруппового института, то он оказывается самоосуществляющимся, т.е. следование ему не по­требует специальных мер принуждения, — до того момента, когда непредвиденные изменения ситуации для кого-либо из членов группы не сделают для него следование правилу невыгодным.

Принятие решения большинством голосов способно обеспечить реализацию Парето-улучшения только в том случае, если в состав решения входит компонент, нацеленный на компенсацию потерь тем, кого не устраивает «базовое» решение, т.е. совокупная выгода от изменения должна превышать потери от него, приходящиеся на не-

Hechter M. Principles of group solidarity. Berkeley: University of California Press, 1987. P. 41.

См., например: Oliver P. Rewards and punishments as selective incentives for collection action//American Journal of Sociology. 1980. Vol. 85. P. 1356-1375.

которых членов группы (см. главу 14). Именно в таких условиях вве­дение инструментальной эффективной нормы возможно добро­вольно, большинством голосов членов группы.

Проблема санкционирования нарушителей может решаться при этом двояко: на базе частных санкций, налагаемых сторонниками решения, и на основе выделения специализированного гаранта (га­рантов), чьей задачей становится выявление и наказание наруши­телей.

Частная двусторонняя договоренность возникает, если внутри группы двое ее членов обнаруживают возможности повысить свое благосостояние, определенным образом скоординировав действия. Подобный контракт является частной нормой¹, координирующей действия двух сторон на определенный промежуток времени.

Поскольку контракт возникает на основе добровольной догово­ренности, причиной появления стимулов у одной из сторон укло­ниться от его исполнения (т.е. нарушить норму) могут быть лишь изменившиеся обстоятельства объективного или субъективного ха­рактера (например, индивид понял, что запланированные действия не принесут ему той пользы, которая оправдала бы его затраты). В этом случае возможен как пересмотр ранее достигнутой догово­ренности, так и разрыв контракта: решающим фактором оказыва­ются трансакционные издержки обоих действий².

Итак, во всех ситуациях сознательного и добровольного введения нормы (создания института) главные трудности заключаются в том, чтобы понять, отсутствие какого правила мешает повышать благо­состояние членам этой группы, и придумать правило, содержащее все компоненты. Важно отметить, что принуждение к исполнению правил, возникших на основании взаимной договоренности, скорее будет осуществлено в малых группах.

В отличие от ситуации добровольного введения той или иной нормы членами некоторой группы (социальной общности), прину­дительное введение института осуществляется решением индивида (или группы индивидов) с наивысшим в группе потенциалом на­силия. Обычно на уровне экономики в целом такой группой является государство в лице некоторого органа законодательной или испол­нительной власти, или же политическая оппозиция действующей власти; внутри экономических организаций — руководство.

Brousseau E. and Raynaud E. The Economics of Private Institutions: An Introduction to the Dynamics of Institutional Frameworks and to the Analysis of Multilevel Multi-Type Governance (July 18, 2006). Available at SSRN: http://ssrn. com/abstract=920225.

Разумеется, в условиях асимметрии информации возможно также и оппор­тунистическое поведение одной из сторон, однако внутри малой группы такая ситуация вряд ли возможна.

292

293

В основе принудительного введения института оказываются частные интересы игроков политического рынка, стремящихся к введению правил, максимизирующих их личные доходы (или доходы групп специальных интересов, которые эти игроки представляют на политической арене).

Формирование целенаправленных институциональных изменений называется институциональным проектированием.

Поскольку вводимое правило может по-разному влиять на благо­состояние других членов общности, важной задачей лидера стано­вится не только проектирование содержания правила, выполнение которого положительно влияло бы на достижение его целей, но про­ектирование механизма принуждения его к исполнению, поскольку ожидать, что санкционирование нарушителей станет делом рядовых членов общности, ему не приходится. Ведь если содержание правила ущемляет интересы участников, они будут в меру сил противодей­ствовать как введению, так и исполнению правила.