4619_Сборник_Гендер2015_ЮФУ измененый

предпочтениям. И то, что подобная идея исходила от ЦК КПСС было хорошим знаком. Правительство распахнуло советским модельерам двери в мировую столицу моды. Получив официальное право на взаимодействие с французскими дизайнерами, советские специалисты сами выбирали себе “вдохновителей”. Взгляды модельеров были обращены на дома “высокой моды”, из которых особой притягательностью обладал Кристиан Диор. Подобный выбор объяснялся для вышестоящих инстанций совершенством пошива его моделей. Задачей советских дизайнеров было позаимствовать все самое лучшее и “вписать” в серый социалистический трафарет.

Советские модельеры также тяготели к классике во французской моде, так как “классика” была идеологически нейтральной, практичной, стабильной. Она также хорошо сочеталась с инертной атмосферой производства одежды в СССР, менее подвергаясь “капризам” моды. Таким образом, в 1950-1960-е гг. критерии советского “официального” вкуса во многом перекликались с модой от Диора.

Критика западноевропейских стилей одежды полностью исчезла. Начиная с 1957г., делегации советских модельеров и функционеров практически каждый год посещали Дома Кристиана Диора, Баленсиаги, Живанши, Ланван – самые роскошные модные заведения без налета авангарда. Особое внимание советской делегации было обращено на искусство оформления витрин французских магазинов. В Париже было не найти двух схожих витрин, пройти мимо них равнодушно было невозможно.

Зиммель объясняет пристрастие к моде женщин слабостью их социального положения: "мода служит как бы вентилем, позволяющим женщинам удовлетворить их потребность в известном отличии и возвышении в тех случаях, когда в других областях им в этом отказано". В качестве общностей как субъектов моды Зиммель называет классы. Свойство моды социально выравнивать индивидов, соединять их в группы, а также отделять одни группы от других, наводит его на мысль о классовой природе ее функционирования. Представители высших слоев через следование моде демонстрируют причастность к определенному кругу. Но используемые ими вещи приобретают магическую привлекательность для индивидов, стоящих в иерархии ниже них, старающихся, переняв их, прорвать символический барьер, добиться ассоциативной причастности. Рождается слежка за вышестоящими, заставляющая их отказываться от прежней одежды. Как нетрудно увидеть, концепция Зиммеля схожа с представлениями Веблена. Французский историк Даниэль Рош отмечал, что для французского высшего класса XVIII века желание отличаться, дифференцироваться было гораздо более сильным, чем стремление демонстрировать. Зиммель акцентирует внимание на том, что мода возможна только в обществах с иерархичной социальной структурой и невозможна там, где нет классов . Отметим, что не только неравные, но и дифференцированные без оттенка неравенства. Следовательно, объяснительная сила теорий моды Веблена и Зиммеля, как мы видели, в основном ограничивается рамками иерархизированных классовых обществ.

Герберт Блумер о моде как "духе времени". В эссе "Мода: от классовой дифференциации к коллективному отбору" (1969) Блумер выстраивает концепцию моды, основываясь на переосмыслении теории Зиммеля применительно к иной социо - стр. 75 культурной ситуации. В самом деле, отмечает Блумер, мода в Европе в XVII - начале XX века и в Америке во второй трети XX века функционирует по различным законам. Блумер считает причиной возникновения моды не желание людей демонстрировать материальное благосостояние и не стремление подражать или отличиться. В основу ее функционирования он закладывает действие механизма "коллективного отбора". Мода у Блумера не производится конкретной группой - кутюрье или высшим классом, а является результатом действий многих акторов. Они

91

генерируют новые модные идеи, "перетряхивая" старые образцы, текущие тенденции и в поисках "новых решений" стараются уловить то, что Блумер называет "выражение современности" (в более привычном варианте - "дух времени"), которое содержит современное искусство, литература, средства массовой информации и носит (в прямом и переносном смысле) на себе публика. В формировании моды велика роль байеров. Байеры должны особенно хорошо чувствовать вкус публики. Вкус - субъективный механизм, помогающий индивидам ориентироваться, формировать и структурировать опыт . Байеры "используют опыт прошлого, чтобы артикулировать настоящее". Мода не может насаждаться искусственно, полемизирует Блумер с Зиммелем, считающим, что "в настоящем предметы моды специально создаются для того, чтобы стать модными". Тому свидетельство - неудачные попытки дизайнерских манипуляций с той или иной модой. Перемены в моде не являются следствием стремления высших классов дифференцироваться, а происходят как реакция дизайнеров, байеров и публики на изменение вкуса и желание тех и других следовать этим изменениям, чтобы "быть в моде". Изменение вкуса, коллективного вкуса, подчеркивает Блумер, в свою очередь, является результатом разнообразия опытов, которые сталкиваются в процессе интеракции и гармонируют с движением современной жизни в общем. Социальные функции моды состоят в том, чтобы способствовать преодолению уходящего прошлого, открывать и давать возможность для новизны и будущего под воздействием процесса коллективного отбора. Мода, таким образом, придает социальной жизни упорядоченность, движение и развитие.

Итак, одежду делает модной коллективный отбор, а не престиж высших классов, утверждает Блумер, противопоставляя свою концепцию классовым теориям Высшие классы не рассматриваются им как источники образцов для других потребителей моды. Коллективный характер формирования моды означает, что она может быть выработана как коллективная норма в любой из социальных групп. Этот вывод ценен, поскольку с его помощью мы можем объяснить, например, моду на одежду в субкультурах. С его помощью объясняется распространение любых независимых от классовой структуры мод. Блумер объясняет функционирование моды через понятие коллективного отбора на основе коллективного вкуса, на формирование которого, в свою очередь, оказывает влияние "ощущение современности" или "духа времени". Пьер Бурдье о моде как борьбе в поле. Основные умозаключения о классах, одежде и моде можно встретить в монографии Бурдье "Различение: социальная критика суждений вкуса", написанной в 1963 - 68 гг. и изданной в 1979 г. Рассмотрению высокой моды посвящены эссе "Кутюрье и его подпись: вклад в теорию магии" (1975) и "Высокая мода - высокая культура" (1980). При анализе моды Бурдье использует созданную им концепцию поля. В рамках конструктивистского структурализма он рассматривает поле производства и пространство потребления моды как структурированные пространства позиций. Поскольку каждой из позиций соответствует определенный объем капитала, в поле происходит борьба занимающих их агентов за более выгодное место с большим ресурсом - "призом" - капиталом, который признан как значимый в данном поле. Например, в сфере ограниченного производства моды всеми участвующими ценностью считается признание того, что производитель обладает истинным вкусом, за которым стоит творческий талант. Это признание осуществляется коллегами производителя и дает ему "право на истинность", которое обеспечивает кутюрье властью, дающей возможность осуществлять классификацию, то есть признавать вкус за другими дизайнерами в поле. Игроки, соревнующиеся за приз в поле "от кутюр" - дизайнеры. Они подразделяются на доминирующих, то есть обладающих большим количеством капитала, что дает магию их лэйблу и высокую цену их произведениям, и на тех, чей

92

капитал гораздо ниже. Это - выскочки, новички или проигравшие. Последние в попытках занять доминантные позиции провоцируют борьбу за изменение иерархии, используя стратегии (направленные против стратегий консервации, которые применяют сильнейшие), реализующиеся в эпатаже, в авангардных модных направлениях и пр. В борьбе - динамика поля, она - механизм его развития. Борьба открывает путь новизне: новым людям, новым модам. Отметим, что Бурдье создал концепцию поля производства высокой моды, основываясь на примере Франции.

Вопрос о релевантности этой концепции в другом контексте остается открытым. Пространство потребителей моды функционирует по схожей логике. Его игроки - совокупности агентов, образующие группы, которые, в соответствии со структурой и объемом капитала, а также соответствующим им вкусом, занимают различные позиции

вполе. В основе гомологии вкусов агентов во Франции 1960-х годов лежат такие критерии, как происхождение и образование, что доказывает Бурдье в исследовании "Различение". Эти признаки рассматриваются Бурдье как классообразующие. Игроками

вполе потребления моды являются классы: одежда "принадлежит" им, является их маркером. Концепция Бурдье отличается от классовых теорий Веблена и Зиммеля тем, что дает возможность для выделения множества классов по различным признакам в зависимости от объема и структуры соответствующих капиталов агентов. Объединенные в один класс агенты обладают сходными габитусами, который провоцирует объективные (структурно согласованные) сходные практики; следование или не следование определенной групповой или классовой моде - одно из множеств действий, порождаемых габитусом. Следование моде обычно субъективно ощущается как действие в соответствии со своим вкусом. Это вопрос о том, каким образом возможен индивидуализм в моде: выбирая одежду, агент опирается на свой вкус, в котором заложена неповторимая конфигурация его воспитания, образования и предыдущего жизненного опыта. В то же время практики следования моде представляют собой предписанную модель. Исследуя их через структуру поля потребителей (буржуазии, среднего и рабочего классов), Бурдье указывает на существование у каждого класса ряда практических приемов. Например, рабочие выбирают функциональные вещи, они не слишком следят за модой. Буржуазия также имеет привилегию "не заботиться об отличии". Господство буржуазии, очевидно, выражается в наличии у нее экономического капитала, а также претензии на особый вкус в искусстве, художественной, музыкальной и других областях легитимированного культурного капитала, отделяющий их от "всего посредственного". В противовес этим двум классам, повышенная заинтересованность в моде свойственна нуворишам - недоминантной фракции высшего класса (людям, быстро разбогатевшим и стремящимся проникнуть в высшие классы), а также среднему классу. Для этих групп характерна активная "стратегия притворства", заключающаяся в попытке визуального изменения своей позиции в объективной классификации вкуса путем модификации репрезентации классового положения.

Для среднего класса "казаться" важнее, чем "быть". Эти тезисы заключают сходную с вебленовской идею об одежде как символе статуса. Для французского общества 1960-х годов статус был связан уже не с экономическим капиталом, как в американском обществе времен Веблена, а со вкусом, за которым стоят такие характеристики, как образование и происхождение. Тогда становится очевидным, почему Веблен, имея в виду нуворишей, подчеркивает то, что мода вульгаризируется по мере "стекания" вниз по социальной структуре ее образцов, тогда как Бурдье подчеркивает улучшение вкуса в процессе имитации. Вульгаризация происходит потому, что имеющим деньги нуворишам недостает вкуса. Бурдье, как Веблен и

93

Зиммель, описывает классовое функционирование моды. Но он не ограничивается описанием стратификации в поле потребителей моды, а, как и Блумер, обращается к другим агентам, участвующим в ее производстве. В рассматриваемой далее теории Р. Барта в качестве объекта представлен еще один участник индустрии моды - модные журналы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.Веблен Т. Теория праздного класса М.: Прогресс. 1984.

2.Зиммель Г. Мода // Зиммель Г. Избранное. Т. 2. М.: Юристъ. 1996.

3.Blumer H. Fashion: from Class Differentiation to Collective Selection // The Sociological Quarterly. Vol.10. N3. 1969.

УДК 316

СЕКСИЗМ В ДЕЛОВОЙ КОММУНИКАЦИИ

М.Ю. ЛИХОБАБИН Научно-исследовательский институт рекламы и СМИ

Проблема, давно волнующая феминистские организации по всему миру – постоянные проявления сексизма в ходе делового общения. Сексизм, как форма дискриминации по половому признаку, одна из важнейших проблем, постоянно тормозящих рост эффективности и производительности труда повсюду. Сексизм является ярким примером так называемой деструктивной коммуникации, оказывающей весьма негативное воздействие на климат в трудовом коллективе, что тормозит развитие сотрудничества в нем и мешает построению эффективной команды. Следует отметить, что подавляющее большинство тренингов, направленных на сплочение коллектива и командообразование, не уделяет должного внимания этому важному элементу жизни любой организации. Этот крупный недостаток объясняется крайне невысокой компетентностью бизнес-тренеров в сфере гендерной специфики взаимоотношений в трудовом коллективе.

Как показывают многочисленные исследования, ведущиеся по всему миру, сексизм зачастую проявляется в прямом харасменте, непосредственном унижающем деловое достоинство сотрудников женского пола, что имеет следствием резкое снижение их самооценки и ведет к серьезным душевным расстройствам. В странах, где феминистское движение стало серьезной социальной силой, такие яркие проявления сексизма в деловом общении весьма тщательно отслеживаются и подвергаются серьезному общественному осуждению. Этого, к сожалению, нельзя сказать о ситуации

внашей стране, где эти худшие проявления патриархальности процветают практически

влюбом трудовом коллективе.

Основные проявления сексизма в деловой коммуникации общеизвестны: вербальный харасмент, принуждение к сексу с начальником, физические проявления мужской сексуальной распущенности. Это составляющие т.н. «враждебного» сексизма, столь характерные для нашей страны. Весьма интересным стало исследование, организованное в университетах Case Western Reserve в Кливленде и в университете Сан-Диего (США). Как выяснилось, «враждебный» мужской сексизм очевидно непосредственно связан с entitlement, что у нас неточно понимают как эгоизм. На самом деле, речь идет о чувстве некой особой привилегированности. Такие мужчины и склонны проявлять враждебность к женщинам вследствие уверенности, что женщины всегда стремятся манипулировать окружающими мужчинами и обманывать их.

В то же время, гораздо труднее распознать носителей «доброжелательного» сексизма в трудовом коллективе, а научиться это делать очень важно, так как такие

94

сексисты скрыто противостоят продвижению по службе женщин-сотрудниц и достижению ими успеха в профессиональной деятельности. Эти мужчины ведут себя подчеркнуто внимательно к женщинам, постоянно, однако, подчеркивая их женственность, делая акцент в общении на «милые слабости женского пола» и т.п. При этом, «доброжелательные» сексисты не станут всерьез относиться к достижениям их коллег-женщин, никогда не будут оценивать в должной степени их профессиональные и научные достижения, будучи глубоко уверенными, что женщинам «не по силам» достичь каких-либо высот в серьезном деле или в науке. Сексисты такого типа прилагают усилия в принижении деловых качеств женщин-сотрудниц, однако, делают это скрытно, оказывая негативное влияние на руководство.

Фактически, пропорции в половом составе трудового коллектива являются основным элементом его стабильности/нестабильности. Наличие 1-2 женщин в мужском коллективе обязательно приведет к постоянным конфликтам ввиду сексистского отношения к этим женщинам только как к объектам сексуальных домогательств. На этом фоне особо сложным выглядит положение женщиныруководителя в преимущественно мужском коллективе. Весь спектр сексистских проявлений по отношению к ней будет постоянной помехой в ее деятельности, так как мужчины-подчиненные большую часть времени будут посвящать ожиданию ее ошибок

вдеятельности, причиной которых, по их глубокому убеждению, является просто ее принадлежность к женскому полу. При этом в последнее время, в том числе и в нашей стране, наблюдается постоянный рост числа женщин на руководящих постах в крупных и средних компаниях вследствие более высокой мотивированности женщин к достижению серьезных позиций в обществе и все более высокого уровня их образованности.

Массовые проявления сексизма обоих типов вносят серьезный дискомфорт в душевное состояние женщин-сотрудниц, что в значительной степени негативно влияет на результативность и эффективность трудовой деятельности во всех сферах. Возникает вопрос: реально ли снизить это постоянное негативное воздействие на женщин и какими методами это можно осуществить?

По результатам многолетних исследований и анализа конкретных историй женщин-жертв сексистского харасмента, автор пришел к глубокому убеждению, что решать поставленную проблему вполне возможно при выполнении некоторых непременных условий. Во-первых, необходимо в программы подготовки менеджеров и

всистемы повышения квалификации для предпринимателей ввести обязательные курсы гендерного образования с акцентом на гендерные аспекты деловой коммуникации; вовторых, внедрить их также во все программы бизнес-тренингов, что, в свою очередь, потребует усовершенствования квалификации самих бизнес-тренеров, зачастую не обладающих соответствующими знаниями; в-третьих, силами структур дополнительного образования начать подготовку квалифицированных психологов, ориентированных на помощь женщинам, терпящим проявления сексизма на работе - с целью создания сети специализированных служб (возможно, на базе женских общественных организаций) психологического сопровождения работающих женщин; в- четвертых, автор считает весьма полезным организацию серии просветительских мероприятий для работающих граждан (к примеру, на базе Общества «Знание» России, старейшей и крупнейшей просветительской организации нашей страны), с целью содействия формированию в обществе более адекватного понимания и отношения к проблемам половых различий в трудовых коллективах и воспитания нетерпимого отношения к проявления сексизма в деловом общении – как это успешно делается в США и некоторых европейских странах.

95

УДК 17

ДИНАМИКА МУЖСКОГО И ЖЕНСКОГО В ИНТЕРПРЕТАЦИИ К.ЮНГА «ROSARIUM PHILOSOPHORUM» И ТРУДЕ ВЛ.СОЛОВЬЕВА «СМЫСЛ ЛЮБВИ»: СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ

Н. С. ЛЮБИМОВА Ростовский государственный медицинский университет

Чем больше к XXI веку человечество накапливает научных даных, тем все заметнее становится разрыв между рациональной и иррациональной природой человека. Рожденная сто лет назад в западной мысли концепция бессознательного помогла людям начать осмысливание того, что ранее лежало за пределами разума, было предметом рассмотрения людьми искусства, но отвергалось рациональными мыслителями. Введение Юнгом концепции коллективного бессознательного помогло осмыслить континуум иррационального в контексте всего человечества, а не только отдельного индивидуума. Отечественной мысли тема преодоления рационализма всегда была близка. Но соблюсти баланс и не уйти в сугубо религиозно-мистический аспект ей далеко не всегда удавалось. Рассматривая тему гендера в данном контексте, мы можем выделить в ней как рациональную часть, основанную на фактах, так и сугубо иррациональную, основанную на мифах, домыслах, суевериях и т.п. Однако, где-то между этими полюсами может лежать культурный аспект, имеющий для индивидуума более глубокий, в каком-то смысле сакральный смысл. К нему-то, на наш взгляд, и прикоснулись такие виднейшие мыслители своего времени, как К.Юнг и Вл.Соловьев, каждый по-своему, в своем историческом и культурном контексте.

В данной работе мы поставили целью сделать начальный анализ и сравнить динамику Мужского и Женского в труде К.Юнга «Психология переноса» (первая публикация в 1946), в которой автор разбирает серию рисунков «Rosarium Philosophorum» (1550 год) и труде «Смысл любви», написанном Вл. Соловьевым в 1893-

94 гг.

Начиная рассмотрения зарождения Мужского и Женского, согласно Вл. Соловьеву, бог «различая от себя свое другое, т. е. все, что не Он сам, соединяет с собою это все, представляя себе его вместе и зараз, в абсолютно совершенной форме, следовательно, как единое» [II, с. 62] Фактически, разделяя два аспекта единства божественного, Вл.Соловьев выделяет один из них как пассивный. Это «чистая потенция», «вечная пустота», «вечное ничто», скрытое «воспринимаемым от Божества образом абсолютного совершенства». Это «вечно другое», «вечный предмет любви Божией» Вл.Соловьев называет вечной Божественной Женственностью, «которая не есть только бездейственный образ в уме Божием, а живое духовное существо, обладающее всею полнотою сил и действий. Весь мировой и исторический процесс есть процесс ее реализации и воплощения в великом многообразии ферм и степеней». [II, с. 63]Анализирую первый рисунок Rosarium Philosophorum, изображающий фонтан Меркурия, К.Юнг отмечает, что он «затрагивает самую сердцевину алхимического символизма, поскольку представляет собой попытку отобразить таинственное основание opus». Далее в символизме Меркурия мы можем вместе с Юнгом отметить множество и единство его ипостасей: «Единое суть Меркурий минеральный, Меркурий растительный, меркурий животный (растительный следовало бы передавать словом "живой", a animalis, "животный", - словом "одушевленный", в смысле "имеющий душу" или даже "психический"). (…) Когда он персонифицируется, то оказывается единством семи планет, Антропосом, чье тело и есть мир, - подобно Гайомарту, из чьего тела перетекают в землю семь металлов. Меркурий выступает матерью семи, а не только

96

шести, также из-за своей женственной природы, ибо он сам - собственный отец и мать» [I, с. 147-148] Таким образом, у обоих авторов мы находим образ первоначала, объединяющий все сущее, и при этом будучи единым, разделяющееся на мужское и женское.

В следующем рисунке «Rosarium Philosophorum», на котором «изображена встреча двух людей, в которой решающую роль играет любовь» [I, с. 162] К.Юнг отмечает превращение Меркурия в три четких формы: мужскую, женскую и божественную. При этом мужчина и женщина на рисунке соединяются дважды: непосредственным прикосновением левых рук и опосредованным образом с участием цветов и третьей фигуры, символизирующий божественное. Вводя концепцию архитипического образа мужчины в бессознательном женщины и архитипического образа женщины в бессознательном мужчины, К.Юнг описывает взаимодействие мужчины и женщины не только через их «неосложненное личное отношение», но и как взаимодействие мужчины со своей Анимой, женщины со своим Анимусом и отношение Анимы к Анимусу и наоборот.

У Вл.Соловьева мы находим весьма сходную динамику взаимодействия любовной пары мужчины и женщины: «Предмет истинной любви не прост, а двойствен: мы любим, во-первых, то идеальное (не в смысле отвлеченном, а в смысле принадлежности к другой, высшей сфере бытия) существо, которое мы должны ввести в

наш реальный мир, и, во-вторых, мы любим то природное человеческое существо, которое дает живой личный материал для этой реализации и которое чрез это идеализуется не в смысле нашего субъективного воображения, а в смысле своей действительной объективной перемены или перерождения.» [II, с. 62-63] При этом оба мыслителя используют понятие «сизигия»: Вл.Соловьев для описание состояния единства индивидуальных элементов, а К.Юнг - для описания взаимодействия Анимуса женщины и Анимы мужчины. Однако, важным отличием является именно момент изначального внутреннего ментального андрогинизма бессознательного в концепции К.Юнга, тогда как в концепции Вл.Соловьева духовный андрогинизм является скорее задачей и следствием реализации смысла единства «половой любви».

Дальнейшая динамика Мужского и Женского как в анализе К.Юнгом рисунков «Rosarium Philosophorum», так и в размышлениях Вл.Соловьева важным элементом рассматривает соитие. И в обоих описаниях оно является частью более сложного процесса, носит не самоцельный характер удовольствия, а символический в случае «Rosarium Philosophorum», и подчиненный сакрально-духовным аспектам у Вл.Соловьева.

По-разному проводят мыслители границу между реальностью и динамикой Мужского и Женского и конечный результат трансформации. Вл.Соловьев видит целью всеединства сделать внешнюю реальность сообразно идеи. К.Юнг - принять реальность, действительность ее существования. У К.Юнга единство осуществляется на интропсихическом уровне, а ««духовный брак» становится внутренним опытом, не подвергающимся проецированию» [I, с.176] У Вл.Соловьева за Другим человеком признается безусловное значение его индивидуальности во всеединстве, но «истинная жизнь есть то, чтобы жить в другом, как в себе, или находить в другом положительное и безусловное восполнение своего существа» [II, с.73]

Таким образом, мы можем видеть, что два мыслителя описывали сходную динамику Мужского и Женского в своих концепциях. Однако у К.Юнга данная динамика описана в контексте психологическом, как динамика бессознательных процессов индивидуации, то у Вл.Соловьева сходная динамика описана в духовнорелигиозном контексте человеческого бытия. Вопрос соотношения данных контекстов:

97

являются ли они разными способами описания одного и тоже феномена, или же это отражение сходной динамики на разных уровнях экзистенции, требует дальнейшего изучения.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.К.Г.Юнг. Психология переноса. Статьи. Сборник. Пер. с англ. - М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1997 - 304 с.

2.Русский Эрос, или Философия любви в России/Сост. и авто. выступ. ст. В.П.Шестаков; Коммента. А.Н.Богословского. - М.: прогресс, 1991. - 448 с.

УДК 316.614

ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ РАЗДЕЛЬНОГО ОБУЧЕНИЯ ДЛЯ ГЕНДЕРНОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ В РОССИИ

И.А. МАСЮКОВА Институт международного права, экономики, гуманитарных наук и управления имени

К.В. Россинского.

Врамках вопроса гендерной социализации особое место занимает такая характерная для определенных исторических периодов образовательная система, как раздельное обучение детей мужского и женского полов.

ВРоссии до начала XX века законодательно было закреплено всеобщее деление образовательных учреждений на женские и мужские. Аргументом этого выступало господствующее в о время мнение о различии мужской и женской психики и интеллектуальных способностей, а также господствующие гендерные стереотипы о функциональной разделенности сфер личностной реализации женщин и мужчин. Естественно, обучающие программы в мужских и женских обучающих заведений значительно разнились: если девочек готовили к решению исключительно бытовых проблем различного уровня (в рамках стереотипа женских гендерных функций того периода интеллектуальное развитие женщины не предполагалось), то мальчики получали более глубокое и разностороннее развитие.

Уже в начале XX века в обществе все более распространялись идеи гендерного равноправия и одним из следствий этого стало появление как в европейских странах, так и в России, учреждений, обучающих и воспитывающих совместно и мальчиков, и девочек. Уже в 1908 году в Санкт-Петербурге возникли коммерческие училища с совместным обучением. После прихода к власти большевиков и официального провозглашения политики полового равенства вопрос гендерного обучения в России постановлением от 31 мая 1918 года «О введении обязательного совместного обучения». Вопрос гендерного равноправия ставится в контексте фундаментального вопроса о свободе человека как факторе, определяющем подлинность человеческого бытия .

Октябрьская революция конституционно закрепила в Советской России гендерное равенство во всех социальных сферах. Конституция 1981 года устанавливала равенство мужчин и женщин в социальных, политических правах, равноправие в брачном союзе, общественном труде, что стало возможным благодаря передаче бытовой и воспитательной функций от института семьи к государству. Также в Советской России интересы женщин защищались и на уровне морали, не допуская проявления ее двойственности и ущемления прав женщины.

Такой комплекс преобразований в некоторой степени положительно сказался на решении социальных конфликтов на гендерной почве. Статус женщин относительно дореволюционного времени значительно улучшился. Согласно статистике, к 1926 году

98

несмотря на то, что процент неграмотности среди женского населения был высок (75%), тем не менее уже 20% всего рабочего класса приходилось на женский пол . Уже к 30-м годам XX века неграмотность среди женского населения была ликвидирована. Посредством приобретения навыков чтения и других способов получения информации, женщины вовлекались в политическую жизнь страны. Уже в 1938 году доля женщин среди студентов различных ФЗУ, рабфаков технических вузов составляла 43%. В политике государства официально заявлялась необходимость освобождения женщины, повышения ее культурного и интеллектуального развития, уравнения в социальных правах с мужчинами.

Этому в немалой степени призвано было способствовать введенное совместное обучения девочек с мальчиками, которое специалистами признавалось прогрессивным. По мнению психологов и педагогов, благодаря совместному пребыванию на обучающих занятиях разнополые дети и подростки учились дружбе, получали опыт проявления товарищеской взаимопомощи, формировали основу для дальнейшего межличностного общения в различных сферах социальной жизни.

Однако уже в 1943 году в свет вышли два документа, кардинально меняющие гендерную политику Советской России. Это, во-первых, Постановление СНК (от июля 1943 года) о раздельном по полу обучении и, во-вторых, Указ Президиума Верховного Совета (от июля 1944 года), который предусматривал обязательную регистрацию браков и усложнял процедуру развода, к тому же отменяя любые отношения между внебрачным ребенком и его отцом. В первом случае речь шла о повороте от прогрессивных взглядов по отношению к гендерным социальным моделям в более традиционное направление разделения гендерных ролей в семье. Второй же документ фактически возлагал правовую ответственность за деторождение и воспитание исключительно на женщину.

Причиной такого поворота стала Великая Отечественная война, обострившая как демографическую проблему, так и показавшая необходимость пересмотра дореволюционного опыта, в первую очередь – в стабилизации государственной системы. Уже в мае 1941 года нарком просвещения представил к рассмотрению на Оргбюро ЦК ВКПБ(б) доклад о раздельном обучении, но начавшаяся война отложила его рассмотрение вплоть до 1943 года, когда после разгрома немецких нацистских войск под Сталинградом военная угроза стала менее опасной.

А. Жданова писал В. Молотову: «Я ознакомился с правилами для учеников гимназий и прогимназий, утвержденными в 1877 г. Там очень много правильных и заслуживающих перенесений в наши правила (с существенными исправлениями) положений» . Перенимая опыт царских гимназий, с 1948 года в советских школах вводится единая школьная форма по фасону классических гимназий. Кроме внешних атрибутов заимствовались также правила, скопированные с дореволюционных гимназий, в первую очередь в том, что касалось поведения учеников женского пола, требовавших, по мнению чиновников, дополнительного контроля.

Раздельное обучение в Советской России существовало с 1943 по 1954 год. В 1943 году в докладе наркомпроса РСФСР «О введении раздельного обучения мальчиков и девочек в неполных средних и средних школах Союза ССР» говорилось об устранении гендерного неравноправия во всех областях общественной жизни посредством введения общего образования. Здесь же указывалось на то, что практика совместного обучения организационно и педагогически затруднительна, так как возникает необходимость учитывать в обучающих программах особенности физической природы и развития девочек при подготовке их к трудовой деятельности. К тому же, по мнению авторов доклада, раздельное обучения должно было укрепить дисциплину, устранить

99

нездоровые гендерные отношения, а также помочь получить образование девочкам в национальных регионах, где из-за бытовых предрассудков совместное обучение им было недоступно.

16 июля 1943 года раздельное обучение было узаконено постановлением Совета народных комиссаров СССР «О введении раздельного обучения мальчиков и девочек в 1943/1944 учебном году в неполных средних и средних школах областных, краевых городов, столичных центров союзных республик и крупных промышленных городов». Это реформирование сферы образования коснулось прежде всего крупных городов, областных и республиканских центров, сельские школы ввиду недостатка материального обеспечения процесса обучения постановлением о раздельном обучении не затрагивались. Таким образом, в 2055 школах 81 города Советского Союза внедрялись гендерные модели социализации личности. К учебному году 1953/1954 количество городов со школами раздельного обучения достигло 150.

Концепция раздельного обучения внедрялась прежде всего в интересах государства, отражая государственную политику по отношению к институту семьи, определяя социальные роли мужчин и женщин, а также модели половых взаимоотношений. В женском образовании внедрялся образ женщины-матери, которая играла господствующую роль в семье и процессах воспитания детей. В социализации мужчины делался упор на роль защитника Родины. Общим оставался концепт труда на благо Родины – подразумевалось, что и мужчины-воины, и женщины-матери должны одинаково добросовестно трудиться на производстве. Формируя образ женщины- матери-труженицы, государство получало решение сразу двух проблем – демографической и трудовых ресурсов.

Соответственно данным целям формировались и учебные программы. В школах, где обучались девочки, вводились специальные предметы, такие как стенография, педагогика, домоводство, упор в воспитании делался на послушание и прилежание, и в то же время готовность самопожертвование ради Родины (что являлось общим идеалом как для девочек, так и для мальчиков). Для мужских школ было характерно преобладание в учебной программе предметов, полезных для воспитания воина, – это в первую очередь физкультурная и начальная военная подготовка. В то же время в образовании мальчиков делался упор на естественнонаучные предметы, знание которых должно было помочь мужчине в профессиональной деятельности.

Вприлагаемой к постановлению инструкции предписывалось обеспечить школы необходимым специализированным оборудованием и инвентарем. Раздельное обучение диктовало необходимость специализированного по гендеру оборудования учебных помещений, рабочих комнат, библиотек и пр., но на практике эти требования в большинстве своем не воплотились, так как создавали множество сопутствующих проблем, решение которых так и не было проведено в жизнь из-за ряда реалий того времени (нехватка помещений, специализированного оборудования, квалифицированных учителей и воспитателей и т. д.). Фактически на тот момент в своей деятельности мужские и женские учебные заведения различались минимально, а в 17 городах РСФСР школы вынуждены были перейти снова на совместное обучение.

Вэто же время всплыла такая важная сфера, как проблемы межполовой коммуникации. Так как в социализации личности важным этапом является школьное образование, то успех адаптации ребенка в большой степени зависит от правильного школьного воспитания. В этом смысле совместное обучение представляет собой более полноценную модель общества, в которой приходится сосуществовать в том числе и в коммуникации с противоположным полом. При раздельном обучении не возникает навыков межполового общения, отсутствуют и знания, и опыт общения с лицами

100