4.4. Внутренняя форма (образ) как средство «сгущения мысли»

Когда внутренняя форма замещает всю совокупность признаков явления (значения слова), заменяя «все его стихии» одним представлением, то она, согласно Потебне, сгущает его. Еще раз подчеркнем: не упрощает, не выхолащивает до одной черты, не игнорирует все остальные признаки, а замещает, представляет всю совокупность признаков в одном, точнее, одним из них (т.е. здесь происходит не отсев, не отбрасывание, не фильтрация, а именно сгущение признаков вокруг одного, выдвинутого на первый план).

Это относится не только к внутренней форме (образному представлению) в одном слове, но и к более сложным градациям внутренней формы – когда она дана в словосочетании, в предложении, в каком-то элементе художественного произведения, в художественном произведении в целом.

На основе анализа множества поэтических образов в фольклоре и литературе Потебня в последних своих работах приходит к выводу, что многообразные черты, признаки явлений жизни до такой степени сгущаются, концентрируются в поэтическом образе, что он в конце концов способен представить все многообразие мыслей и чувств, вызываемых этими явлениями.

Поэтический образ, по Потебне, дает человеку возможность «замещать массу разнообразных мыслей относительно небольшими умственными величинами. Эти относительно небольшие умственные величины… являются заместителями тех мыслей, из которых они возникли и вокруг которых они группировались [и которые они могут вызвать в воспринимающем сознании – С.С.]. Человек, располагающий сознательно значительным количеством поэтических образов, располагающий ими так, что они свободно приходят ему на мысль, тем самым будет иметь в своем распоряжении огромные мысленные массы. Это можно сравнить с тем, что делает алгебра по отношению к конкретным величинам. Кто имеет алгебраическое решение задачи…, тот подставит под алгебраическими знаками определенные величины и получит нужное ему арифметическое решение. Этот процесс можно назвать сгущением мысли… Ввиду этого можно положительно сказать, что поэтическая деятельность есть один из главных рычагов в усложнении человеческой мысли и в увеличении быстроты ее движения» [520].

Если нам нужно дать характеристику какого-либо человека или провести некую аналогию между ним и тем, что нам известно из искусства, какие огромные мысленные и словесные массы мы можем заменить одним словом – именем литературного героя, обозначающим знакомый всем художественный образ: Хлестаков, Гамлет, Дон-Кихот, Обломов, Лука, Манилов, Плюшкин и т.п.!

Образ, внутренняя форма – это, по Потебне, есть способ сгущения, способ увеличения емкости мысли.

Отсюда вывод: чем более эстетически развит человек, тем интенсивнее и активнее движется его мысль. Рост образованности и культуры – источник, двигатель возрастания интенсивности человеческой мысли. Потебня напоминает (и объясняет) нам то, что каждый может видеть. В диалоге людей с высоким культурным развитием, – пишет он, – «говорящий и равный ему по образованию слушающий удовлетворяется одним намеком, выраженным в слове или в ряде слов, не исчерпывающих собою собственного ряда мыслей, но только указывающих на него» [520].

Это верное и точное наблюдение – в житейском смысле хотя бы. Но не только. Потебня в своих выводах о «сгущении мысли» посредством образа сумел весьма проницательно уловить те тенденции развития и самой поэтической образности, которые позже определили многие стилистические искания в искусстве ХХ века.

Имеется в виду рост емкости поэтического образа, например, в символизме, особенно в акмеизме, в редких случаях – в постмодернизме. Скажем, в акмеизме усиливается роль того, что сейчас называют «интертекстуальностью»: когда прежний поэтический образ становится внутренней формой, признаком, представлением нового образа, нового, более сложного содержания. Но теория Потебни говорит нам о том, что во всех этих случаях мы имеем дело не с абсолютно новыми изобретениями, не с изменением природы художественного образа, не с открытием каких-то небывалых свойств и форм искусства, а с использованием, развитием, усложнением, усовершенствованием и т.д. коренного, родового свойства внутренней формы, т.е. образа – как слова, как элемента художественного произведения, как произведения в целом.