!!!Экзамен зачет 2024 год / Васьк

[1. Считать ли задачу толкования выполненной... /

-

XVIII в. реакция, которая закончилась тем, что законодатель­ ства многих стран предписали применять законы по букваль­ ному смыслу, воспретив всякое их толкование172. Но нерацио­ нальность такой системы проявилась очень скоро, так что уже в начале X X в. перевес получило противоположное воззрение, которое и является господствующим в настоящее время.

Тем не менее и первое мнение имеет еще многих защитни-

172 Codex Maximil. Bavar. I, I, § 9: «Deutliche Gesetze und Ordnungen soil man nicht auszulegeu suchen, sondern die Worte bei ihrer gewohnlichen und landlaufigen Bedeutung ohne Verdrehung blassen». Фридрих II неоднократ­ но высказывался против права толкования судами законов. Borneman,

Systematische Daestellung des Preuss. Civilrechts 1834, I, § 37. Этот взгляд проявился как в проектах, так и (в смягченном, впрочем, виде) в окон­ чательной редакции Прусского Земского Права 1794 г. (Allg. Landr., Einl. § 46: «bei der Entscheidung streitiger Rechtsfalle darf der Richter deu Gesetzen keinen andern Sinn beilegen, als welcher aus den Worten und dem Zusammeuhange derselben, in Beziehung auf den streitigen Gegenstand; oder aus dem nachsten nnzweifelhaften Grunde des Gesetzes, deutlich erhellet».

Подчеркнутые слова разрешают судам логическое толкование, но толь­ ко в одной форме: согласно несомненному основанию закона). Анало­ гичное явление павторилось в XVIH веке в Австрии, где Иосиф II тоже предписывал судам применять законы по буквальному их смыслу, и где отголоски этого предписания сохранились в § 6 Гражданского уложе­ ния 1811 г., воспроизводящем, другими словами приведенное только что постановление Прусского Земского Права. Unger, 85-96. Подобные же попытки ограничить право судебного толкования законов наблюдаются во Франции. В проект Наполеонова кодекса была даже внесена статья, прямо воспрещавшая отступать от ясного буквального смысла закона: «quand une loi est claire, il, ne faut pas en eluder la lettre, so us pretexte d’en рёпёНег Pesprit» Laurent, Cours, 1, 160 ss. Эта общая тенденция за­ падноевропейских законодательств и литературы XVIH в. отразилась в Наказе Екатерины II и в различных узаконениях, из которых впослед­ ствии была составлена 65 ст. Основных законов, которая требует, что­ бы законы были «исполняемы по точному и буквальному смыслу оных, без всякого изменения и распространения», и не допускает «обманчиво­ го непостоянства самопроизвольных толкований» (последнее выражение целиком взято из Наказа). Градовский, О толковании, 6 и сл.

173 Среди французских, итальянских и американских юристов. Самым видным и рьяным приверженцем этого воззрения является известный

[1. Считать ли задачу толкования выполненной...]

^ / / / > ------------------------------------------------

рассуждений и является в силу этого лишь более или менее вероятным, т. е., иначе, говоря, сомнительным, неустойчивым, субъективным: разные толкователи приписывают нередко од­ ной и той же норме различный внутренний смысл. Поэтому, не довольствоваться ясным словесным смыслом норм и разыс­ кивать в них какой-то проблематичный «дух» значит предпо­ читать верному сомнительное, прочному — шаткое, объектив­ ному — субъективное176.

4. В практическом применении право толкования ясных законов открывает двери произволу и злоупотреблениям су­ дей. Кто поручится, что судьи не станут толковать и пере­ толковывать законы вкривь и вкось, выдавая свои субъек­ тивные мнения за дух законодательства? «Нет ничего опас­ нее, — писал знаменитый Беккария, — общепринятой аксиомы, что судья должен сообразоваться с духом законов. Это гнилой оплот против произвольных мнений судьи. Выраженное мною мнение покажется парадоксом для того, кто останавливается только на мелких неудобствах настоящей минуты и забывает об отдаленных вредных последствиях, происходящих от лож­ ного начала, укоренившегося в народе. Наши понятия и все идеи находятся в тесной взаимной связи: чем сложнее идеи, тем многочисленнее пути, по которым они приходят к нам

иуходят из нашего сознания. У каждого человека есть своя точка зрения, которая меняется с течением времени. Значит, дух законов у каждого судьи ничто иное, как результат здра­ вой или превратной логики, последствие легкого или дурного пищеварения; он зависит от страстей, слабостей, личных от­ ношений судьи к обвиняемому и от тысячи почти неуловимых обстоятельств, под влиянием которых один и тот же предмет в разные моменты представляется непостоянному уму чело­ века в самых разнообразных видах. Вот почему в разных су­ дебных инстанциях судьба подсудимых решается различно,

ивесьма часто жизнь людей зависит от ошибочных умоза-

176 Laurent, ib., 15-16, 161-162; Zachariae 163-164; Saredo, 398.

[1. Считать ли задачу толкования выполненной...]

----------------------------v / / / ' ----------------------------

лее, как средства, которыми пользуется автор нормы для вы­ ражения своих мыслей и желаний179, и которые имеют значе­ ние лишь постольку, поскольку действительно достигают этой цели (см. с. 25). (п р и м еч ан и е 10)

2. Далее, хотя законодатель старается формулировать нор­ мы таким образом, чтобы каждая из них вполне ясно и точно выражала его мысль, однако достигнуть этого ему удается в очень редких случаях. Причина заключается не только в чрез­ вычайной трудности самой задачи, но и в том обстоятельстве, что законодатель, регулируя какой-нибудь вид отношений, из­ лагает свою волю не в одной совершенно изолированной нор­ ме, а в целой группе норм, которые логически связаны друг с другом и взаимно себя дополняют, развивают или ограни­ чивают180. Вследствие этого оказывается иногда, что самая ясная норма приобретает совершенно иной смысл, если ее при­ вести в связь с другими нормами. Если бы и в таких случаях интерпретатор отдавал предпочтение словесному смыслу нор­ мы, явно несоответствующему действительной мысли и воле законодателя, то это было бы прямым ослушанием велениям законодателя, искажением и обходом закона, а не толковани­ ем его.

179 В пользу предпочтения словам закона внутреннего смысла его обык­ новенно приводится именно то соображение, что слова —только знаки мысли, только средства для ее выражения. Tomasii, Instit. jurispr., 1717, L. II, с. Ill, § 6: «Cum verba sint signa mentis, inde in universum constat, verba menti, non mentem verbis esse subordinandum». Savigny, § 37 (230231): «Da der Ausdruck blosses Mittel ist, der Gedanke ader der Zweek, so ist es unbedenklich, das der Gedanke vorgezogen, der Ansdruck also nach ihm berichtigt werden muss. » Kierulff, 28; Unger, 86; Windscheit, § 21, Anm. 9;

Ihering, Geist, II, 1, 444 ff. На это указывали еще римские юристы. L. 7 § 2 D. de supell. leg. (33, 10): «quorsum nomina, inquit (Tubero), nisi ut demonstrarent voluntatem dicentis? ». Старые авторы, отдавая преиму­ щество духу закона пред буквой, мотивировали это многими причина­ ми, зачастую фантастическими. Например, Federicis, I, § 3, ss.; « ... quia mens perfectior est... qnia mens animae similis esse dicitur. verba vero corpori... » etc.

180 Kierullf, 28; Thibaut, 39.

133 |

Глава III. Словесное толкование

----------------

Из того, что законы составляются и редактируются очень тщательно, следует только, что если их словесный смысл ясен, то отступать от этого смысла можно лишь тогда, когда несо­ мненно доказано, что он не выражает истинной воли законо­ дателя. Иначе говоря, тщательность составления законов мо­ жет служить основанием только для презумпции: словесный смысл закона считается верным выражением мысли законо­ дателя, пока не доказано противное181. Но доказывание про­ тивного должно быть допущено, ибо иначе просто будет из­ вращена задача толкования. К ак было выяснено во II главе, толкование должно воспроизводить те представления и поня­ тия, которые связывал с данной нормой ее автор. М ежду тем разбираемое мнение ограничивает задачу толкования опреде­ лением только того смысла, который обнаруживается непо­ средственно из ее слов. Но так как законодатель даже при самом тщательном редактировании закона может употребить неподходящие слова и обороты, не выражающие действитель­ ной его мысли, то, следовательно, довольствоваться выясне­ нием одного словесного смысла норм значит останавливаться на половине дороги, не достигая истинной цели толкования.

3. Хотя словесное толкование в общем представляется бо­ лее легким процессом, чем логическое, однако и оно соверша­ ется путем рассуждений и требует иной раз немалых усилий.

Д а и результат, получаемый посредством словесного толко­

181 Это высказывает, хотя и мимоходом, сам Лоран, впадая в противоре­ чие со своею теорией. Laurent, Cours: «Dira-t-оп que le texte peut ne pas etre l’expression de la volont6 du 16gislateur? Sans dounte, mais c’est &celui wui fait cette allegation d'en administrer la preuve (p. 13). II est certain que s’il etait prouve qu’une loi est en opposition avec la volont6 du 16gislateur, il faudrait laisser 15, le texte, pour s’en tenir 5 ce que les auteurs de la loi ont voulu» (p. 14). Но вслед за этим заявлением Лоран делает логиче­ ский скачек и возвращается к своей теории: «L5 n’est pas la difficulty. La plupart des lois sont claires et les articles du cole civil surtout brillent par leur clartb. Si la loi est claire, le texte nous fait connfitre par cela meme la volonte du legislateur, ou l’esprit de la loi (p. 14)... Je conteste aux int£rpr(5tes le droit de s’ficarter du texte clair et formel, ense fondant sur l’esprit de la loi».

(p. 15).

| 134

[1. Считать ли задачу толкования выполненной... ]

* / // > ----------------------------

вания, далеко не всегда является «определенным, одинако­ во всеми понимаемым, объективным». Напротив, сам Лоран замечает, что «буква закона может иметь совершенно ясный смысл, и тем не менее этот смысл может быть неясен для того, кто читает закон»182. Другими словами, признание нор­ мы ясной или неясной точно так же представляет собою акт субъективного понимания, как и раскрытие ее внутреннего смысла. Вдобавок, когда речь идет о том, что дух закона дол­ жен иметь преимущество пред буквой его, то имеется в виду не «проблематичный», не «вероятный» дух, а с полною несо­ мненностью установленная мысль законодателя.

4. Что касается, наконец, трудности определять внутрен­ ний смысл законов и возможности произвола и злоупотреб­ лений со стороны судов, то помочь этой беде можно посред­ ством установления некоторых гарантий, которые предотвра­ щали бы и устраняли вольные и невольные прегрешения су­ дов. К числу этих гарантий относятся: высокий умственный и нравственный ценз судей, рассмотрение дел в нескольких ин­ станциях, существование верховного кассационного суда, на­ блюдающего за правильным и однообразным применением за­ конов, участие в процессе хорошо подготовленной адвокату­ ры, гласность производства, благодаря которой деятельность судов контролируется обществом и прессой183. Таковы важнеишие условия правильного отправления правосудия 184 , до­

182 Laurent, Cours, 14. Ср. Krug, 75-77.

183 Ср. Муромцев, Суд и закон («Юридический вестник, 1880, № 11, 392). 184 К числу их следует отнести еще одно: умение судей толковать за­ коны. Это умение приобретается юридическим образованием вообще и изучением приемов толкования в частности. Если судья усвоил вырабо­ танные теорией приемы и правила толкования и научился сознательно применить их, то тем самим он в значительной степени оградил себя от невольных промахов, обусловливаемых, по выражению Беккария, пре­ вратной логикой или дурным пищеварением. С другой стороны, строгое применение судами одинаковых приемов толкования может обеспечить единообразное и согласное с истинным смыслом законов разрешение дел. Отсюда, между прочим, видно, какую громадную важность имеет учение о толковании законов. Во вступительной редакционной статье «Вестни­

135 |

[2. Как быть, если словесный смысл нормы ... ]

--------------- к/ff*---------------

Воправдание его приводились следующие соображения.

1.Право толковать законы принадлежит только законо-

hoc ad imperiale culmen per judices referatur, et ex auctoritate augusta manifestetur... »). Впрочем, о постановлениях Юстиниана, касающихся толкования законов, в литературе идет спор. В то время как одни ду­ мают, что Юстиниан совершенно воспретил всякое вообще толкование законов (Savigny, 299, ff; Windscheid, § 29), по мнению других, суды име­ ли право толковать законы по общим правилам герменевтики (препо­ данным, между прочим, в Дигестах) и только в случае безуспешности своих усилий должны были обращаться за разъяснением к императору.

Hufeland, 117-121; Thibaut, Pand., § 46; Auslegung, 112, 47, 25; Miihlenbruch

§ 54; Kierulff, 37; Holder, 61, Anm.; Kipp ( Windscheid, § 25, Anm. 1). Lang,

(43-56) доказывает даже, что Юстиниан имел в виду вовсе не судеб­ ное толкование, а легальное, которое объявил своею прерогативой. Во Франции дореволюционного периода суды, затрудняясь решить какоелибо дело, отсылали тяжущихся к королю. Во время революции этот порядок был сохранен и узаконен. Loi du 24 aoflt, 1790, t. II, art. 12 (су­ ды должны обращаться на разъяснением к законодательному собранию

«toutes les fois qu’ils croirsient necessaire d’interpr5ter une loi»). Laurent,

Principes, I, n. 254. Такой же порядок ввел в Пруссии Фридрих II, ко­ торый писал в указе 1780 г. (Cabin. —rdre v. 14 Apr. 1780): « ich werde nicht gestatten, dass irgend ein Richter, Collegium oder Etats-Ministre die Gesetze zu interpretiren, auszudehnen oder einzuschranken, vielweniger neue Gesetze zu geben sich einfallen lasse; sondern er muss, wenn sich in der Folge Zweifel oder Mangel an den Gensetzen oder in der Processordnung fmden, der Gesetz-Commission davon Nachricht geben... ». Это было осуществлено в Corpus jur. Frideric., XIII Tit., § § 7-9 и Allgem. Landrecht, Einl., § 47. To же самое сделал в Австрии Иосиф II (Ioseph. Gesetzbuch, I, § 24). Unger,

95. Эта тенденция законодателей XVIII в. ограничить право судебного толкования темных законов основывалась на том же недоверии к судам, каким было обусловлено требование буквального толкования ясных за­ конов (см, выше Примечание 10), и получила осуществление в нашем законодательстве, именно прежде всего в манифесте 15 декабря 1763 г. (п. 11: «Когда-же случится, что к решению дел точных указов не будет, о том не реша в Департаментах, но иметь общее рассуждение и пред­ ставлять куда следует с мнениемъ»), а затем, в 65 ст. Основных законов и других органических законах. Градовский, Толкование, 11 и сл. Впро­ чем, в России тоже исстари существовал в судах обычай обращаться к государю с докдалом в случае затруднения при разборе дел. Дювернуа, Источники права и суд в древней России, 1869, 408 и сл.; Дмитриев, История судебных инстанций, 1859, 152 и сл., 283 и сл., 291.

137 |