Раздел V

Философия XVIII-XIX вв. в России

Глава 1. Век просвещения в россии

ВВЕДЕНИЕ

В допетровский период были заложены основы и традиции

отечественной философской мысли. В новое время она получила

ускоренное развитие, испытала сильнейшее влияние западной

философии, восприняла иные импульсы идейной напряженности.

Резкий поворот всей жизни российского общества в результате

петровских реформ породил, с одной стороны, во многом пренеб-

режительное отношение к древнерусскому наследию, с другой -

преувеличенные ожидания от общения с Западом. Но в целом в

новое время европейская мысль оказала благотворное влияние на

русскую культуру.

Отечественная философия постепенно адаптировалась к евро-

пейской, воспринимая от нее, особенно немецкой и французской, а

затем английской, немало ценных идей и концепций. Складывают-

ся направления, аналогичные западным, в России активно препода-

ют и работают иностранцы, русские люди ездят учиться в Европу,

отечественная мысль становится частью общеевропейского интел-

лектуального универсума.

Вместе с тем добросовестное ученичество и старательное подра-

жание, типичные для XVIII - начала XIX вв. и давшие повод

говорить о позднем, вторичном, заимствованном характере русской

философии вообще, не могли удовлетворить творческую самобыт-

ную мысль. Принимая западный опыт, ценя и усваивая его дости-

жения, отечественная философия все более начинала испытывать

потребность в своем, оригинальном, незаимствованном слове. На-

ряду с подражательными шеллингианством, кантианством, гегель-

янством возникали собственные, отражающие неповторимый путь

России течения - славянофильство, почвенничество, византинизм.

Но западный опыт не был отброшен, произошла своеобразная

его переплавка, сложился творческий синтез своего и чужого.

И как Пушкин стал величайшим выразителем русского духа и ев-

ропейской образованности в литературе, так Владимир Соловьев

стал подобной вершиной русского духа в философии XIX в.

Подобный сплав и синтез привели впоследствии к появлению дей-

ствительно великих отечественных мыслителей уровня о. Павла

Флоренского, о. Сергия Булгакова, Николая Бердяева и других

представителей религиозно-философского ренессанса.

Как писал Ф. М. Достоевский, у нас две родины: Россия и

Европа, они неслиянны и неразрывны, сосуществуя и дополняя

друг друга, как сосуществовали и дополняли друг друга славяно-

филы и западники, бывшие двумя сторонами одной медали, двумя

тенденциями одного процесса, двумя акцентировками единой внут-

ренней сложной сути, которую невозможно выразить однозначно,

одномерно и однолинейно. Проблема соотношения местного и

привнесенного, автохтонного и трансплантированного, родного и

общечеловеческого постоянно осмыслялась в отечественной исто-

рии, начиная со времен крещения Руси и активного внедрения

чужой греческой веры. Ее острота видна в полемике православных

с католиками и протестантами, грекофилов с латинистами, старооб-

рядцев с никонианами. Но особенно страстными споры о судьбах

России, ее культуре, вере, народе, о русской идее и русской

миссии стали в новое время. Данная тематика остается по существу

одной из важнейших и злободневных до сего дня (и будет таковой,

очевидно, во все времена), играя роль напряженного импульса для

развития отечественной мысли.

Уравновешенный синтез отечественного и западного начал в

российском обществе стал складываться с середины XIX в., до это-

го же времени шел процесс усиленного воздействия западноевро-

пейской цивилизации. Особенно интенсивным и резким в сравне-

нии с предшествовавшим периодом он был в первой половине

XVIII в. Более того, произошел второй великий раскол традицион-

ного общества, а именно - формирование прозападной элитарной

дворянской верхушечной среды, по языку, образу жизни, ценност-

ным ориентирам весьма далекой от основной массы населения.

Многие дворяне подолгу, а то и вовсе не бывали в родных краях,

проживая в Петербурге и за границей. Существуя рентой от своих

владений, они презирали темную деревню. Совершенно иное отно-

шение к родовым гнездам, той же деревне было у Л. Н. Толстого,

И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова и других, глубоко знавших

жизнь народа деятелей культуры.

Однако многообразную жизнь в России XVIII в. во всех слоях

общества и в динамике развития нельзя представлять как деятель-

ность лишь одной элиты. Для целостного и объемного рассмотре-

ния важно хотя бы вкратце охарактеризовать основные течения

мысли, оказавшие наиболее существенное влияние на русское ми-

росозерцание "осьмнадцатого столетия" - куртуазного, своеволь-

ного, увлеченного блеском барокко и рококо.

1. СТОРОННИКИ И ПРОТИВНИКИ ПЕТРОВСКОЙ

ВЕСТЕРНИЗАЦИИ

Обычно подобный анализ начинают с освещения деятельности

адептов и противников петровских реформ, в частности с "ученой

дружины" во главе с Феофаном Прокоповичем (1681-1736). Как и

сам Петр 1, Феофан одной ногой стоял в прошлом веке, а другой

тянулся в век иной. Прогрессизм, безусловная поддержка любых

начинаний самовластного правителя, беспринципность и жесто-

кость в отношении к инакомыслящим позволили ему, выпускнику

Киево-Могилянской академии, стать главным идеологом утвер-

ждавшейся Российской империи, а после упразднения патриарше-

ства занять пост обер-прокурора Синода, сохранив его вплоть до

своей кончины. Именно он был основным автором <Духовного рег-

ламента> и руководителем церковной реформы, изменившей тради-

ционное православие по подобию протестантских национальных

конгрессий и осуществив своего рода "русскую реформацию"^.

В <Правде воли монаршей> Прокопович обосновывает концеп-

цию "монократии" как единовластия монарха на благо Отечества,

противостоящего гибельной анархии и многоначалию. В духе

своего предшественника Крижанича он проповедует ставшую гос-

подствующей в XVIII в. теорию просвещенного абсолютизма.

Получив дополнительное образование в Польше и Италии, будучи

весьма начитанным в западной богословской и философской лите-

ратуре, Прокопович явно и неявно цитирует Вольфа, Гоббса, Гро-

ция и других авторов, где соглашаясь, где полемизируя с ними, что

в целом способствовало повышению уровня мышления в отечест-

венной среде.

Стефан Яворский (1658-1722) - главный противник Проко-

повича, также прошедший западную выучку, занимавший пост

местоблюстителя патриаршего престола, - стал духовным вождем

оппозиции петровским реформам, особенно в церковной сфере.

В фундаментальном антипротестантском <Камне веры>, запрещен-

ном в России и изданном иезуитами в Европе на латинском языке,

обосновывается незыблемость христианской веры, превосходство

божеских законов над человеческими, протест против секуляриза-

ции общества и подчинения церкви машине государства, что неук-

лонно осуществлялось в России нового времени^.

Кроме духовных лиц к числу активно действовавших мыслите-

лей первой половины века следует отнести аристократа В. Н. Тати-

щева (1658-1750) и представителя ремесленно-торгового сословия

И. Т. Посошкова (1652-1726). Первый был видным дипломатом,

военным, начальником Горного округа на Урале, основавшим Ека-

теринбург. Главные его труды: <Разговор о пользе наук и училищ>

и пятитомная <История Российская>. В духе теории естественного

права, следуя французским рационалистам, он считал, что "наука

главная есть, чтоб человек мог себя познать"^. Прослеживая

мировую и российскую историю, Татищев положительными факто-

рами ее развития считал рост знаний, просвещение, расцвет наук и

ремесел, совершенствование политической власти, разумной орга-

низации общества. Он критиковал схоластическое преподавание

философии в Славяно-греко-латинской академии, оторванное от

реальной действительности.

Посошков был типичным самородком, выходцем из народа,

одним из тех, кого за природные дарования и активную службу

Отечеству приближал Петр Великий. Посошков составил ряд

проектов, записок, разнообразных планов по подъему России в

экономической, торговой, социальной областях. Из его трудов

главнейшим стала законченная к концу жизни <Книга о скудости и

богатстве>. За допущенные в ней антидворянские высказывания он

был заключен в каземат Петропавловской крепости, где и скончал-

ся. Основой преуспевания страны Посошков считал не царскую

грузом лежащую казну, а благосостояние граждан, их имущество,

функционирующий капитал, оживленную торговлю. Для процвета-

ния России, по его мнению, необходимо освободить крестьян, дать

им, как и всем другим сословиям, возможность владеть собственно-

стью, активно трудиться, получать образование и под монаршим

покровительством содействовать всеобщему благу*. Драматическая

судьба Посошкова и его трудов свидетельствует о сложностях и

препятствиях, стоявших на пути самореализации третьего сословия

в России, за усилением влияния которого ревниво следили дворян-

ство и чиновничий аппарат.

СЦИЕНТИЗМ И МИСТИЦИЗМ

С петровской эпохи начинают создаваться светские учебные за-

ведения, основывается Академия наук, приглашаются видные уче-

ные из-за рубежа, воспитываются национальные кадры специали-

стов. Подобная тенденция не могла не сказаться на общей идейной

и культурной ситуации в стране. Я. Брюс, Л. Блюбентрост, Л. Эй-

лер, Д. Бернулли и многие иные европейские светила оказали за-

метное влияние на взгляды С. П. Крашенинникова, М. Е. Голови-

на, С. Я. Разумовского и других отечественных естествоиспытате-

лей и мыслителей.

Наиболее яркой величиной в данном отношении был М. В. Ло-

моносов (1711-1765), крупнейший представитель отечественных

наук о природе и вместе с тем историограф, поэт, филолог и фи-

лософ. В нем счастливо сочетались любовь к родной истории,

культуре, знание древнерусского наследия и прекрасная профес-

сиональная подготовка современного ему европейского уровня.

Будучи энциклопедистом леонардовского типа, он стал первоот-

крывателем, основателем, лидером многих научных направлений

в физике, химии, астрономии, геологии, географии. Он же основал

в 1755 г. первый российский университет, оттеснивший Славяно-

греко-латинскую академию. Вместе с тем тогда же возник разрыв

Михаил Васильевич Ломоносов

между светским и духовным образованием, поскольку в универси-

тете не было богословского факультета.

В философском отношении Ломоносов был деистом ньютонов-

ского толка, эволюционистом, детерминистом, сторонником теории

двух истин, разделения светского и духовного знаний. Одновремен-

но он писал торжественные оды о величии Божием, о мудрости им-

ператрицы, о процветании государства Российского и критиковал

концепции норманистов, преувеличивавших влияние скандинавско-

го фактора в формировании древнерусской государственности^.

На другом, антисциентистском полюсе идейной ситуации суще-

ствовали различные мистические течения как православного, так и

неправославного толка. К представителям первого необходимо

отнести св. Тихона Задонского (1724-1783) и старца Паисия

Величковского (1722-1794). Святитель Тихон основал под Вороне-

жем монастырь, где совершал подвиг аскетического служения. Он

стремился уйти от жесткой опеки синодальной организации и со-

средоточиться в области созерцательно-мистической. <Сокровище

духовное, от мира собираемое>, главный труд подвижника, испол-

нено обращениями к вечности, мистическими прозрениями, освеще-

нием жизни сакральными ценностями, убеждением, что разум без

веры становится слепым орудием страстей. Старец Паисий также

искал отшельнического, уединенного жития, посетил Афон, где

приобщился подобно преп. Нилу Сорскому к роднику православ-

ного безмолвия, исихастской и старческой традиции. Он собрал

труды святых отцов в своем переводе, которые составили многотом-

ное <Добротолюбие>. Соединяя таланты ученого, филолога, педа-

гога, Паисий способствовал возрождению монашества в России и

особенно формированию старчества, центром которого станет

Оптина пустынь^.

Интереснейшим явлением в духовной жизни империи был

странствующий философ, украинский мыслитель Григорий Сково-

рода (1722-1794), оказавший заметное воздействие и на русскую

мысль, потому и уместно вспомнить его в изложении истории

отечественной философии. Владея древними и современными

языками, будучи блестящим стилистом и вдохновенным поэтом, он

создал ряд изящных по форме, глубоких по содержанию лирико-

философских сочинений в символике и стиле поэтики барокко.

(Сковорода был свободным религиозным мыслителем сократовского

типа^. В его антропологии и гносеологии проступает тайноведенис

сердца, кардиогносия как особый сокровенный путь познания мира

и самого себя. Проникая сквозь зыбкость земного к нетленности

небесного, от грез внешнего эмпирического человека к его истинной

сущности, он обращается к идеалу, к "древу жизни", к "всечелове-

ку" - Иисусу Христу. На творчестве Сковороды также прослежи-

вается влияние католической барочной стилистики. В целом он

предстает ярким мыслителем восточноевропейского региона^.

В XVIII в. Россию охватило общеевропейское увлечение

масонством, которое представляло весьма причудливое соединение

ритуалов тайных лож, эзотерических учений, социальных утопий,

внецерковной мистики, порою радикальных, а порою либеральных

новаций. Образованной интеллигенции традиционное православие

казалось нередко инертным, замшелым, пресным. Ее религиозный

романтизм и индивидуализм искали экзотического тайноведения,

каббалистики, мистериософии, гностицизма, оккультизма, спири-

туализма^.

Масонство проникло в Россию из Англии, Швеции, Германии

преимущественно в форме розенкрейцерства и мартинизма. К кон-

цу века насчитывалось более ста лож, издавались журналы, пере-

водились произведения Сен-Мартена, Иоанна Масона, Якоба Бёме;

немецкие профессора И. Штаден и И. Шварц пропагандировали

масонские идеи перед студентами Московского университета. Увле-

чение масонством испытали не только представители утонченной

аристократии вроде князя И. Лопухина, но и такие видные деятели

культуры, как издатель Н. И. Новиков, архитектор В. И. Баже-

нов, моралист С. И. Гамалея, которые искрение поверили в союз

"братства и любви", в нравственное самосовершенствование, вне-

церковный гуманизм, поиск высшего "сокровенного человека'10.

Масонство по-своему противостояло антирелигиозным течениям,

в частности весьма популярному в Европе и России вольтерьянству

как секуляризованной интеллигентской идеологии, где культ кри-

тически мыслящего индивида, стоящего над темной толпой, возво-

дился в высшую добродетель просвещенного разума^. Этический

релятивизм, нравственный нигилизм, эгоцентризм и аморализм -

это также характерные отличия духа XVIII столетия, отринувшего

традиционные нормы добродетельного поведения. От императрицы

до служанок, от канцлеров до гувернеров - все стали искать чув-

ственных удовольствий, наслаждения ускользающими прелестями

сиюминутной жизни, смены впечатлений, легкомысленно забывая о

неминуемой моральной расплате, личной и своего поколения.

Вихрь XVIII столетия, апофеоз блестящего барокко, мишура свет-

ской жизни захватили и развратили многих деятелей культуры, ко-

торые потом сетовали на свою "испорченность".

2. ЖИЗНЕННАЯ И ФИЛОСОФСКАЯ ДРАМА РАДИЩЕВА

Каялся в этом и один из самых ярких, типичных сынов

столетия А. Н. Радищев (1749-1802), фигура весьма сложная,

противоречивая, мятущаяся, бросающаяся в крайности от слез-

ливой сентиментальности до кровожадных призывов к казни цар-

ского семейства, и совершенно далекая от стилизованного образа

стойкого революционера и несгибаемого материалиста, каким его

пытались рисовать в недавнем прошлом с пропагандистско-воспита-

тельными целями^.

Поклонник Гельвеция, Руссо, Монтескье, выученник немецких фи-

лософов, вернувшись в Россию, Радищев стал горячо проповедовать

идеи радикальных просветителей, бичуя нестроения российской

действительности и одновременно делая неплохую карьеру. В 1790 г.

он стал управляющим Петербургской таможней. В том же году вы-

шло знаменитое <Путешествие из Петербурга в Москву>, написан-

ное под влиянием <Сентиментального путешествия> Стерна. Более

неподходящего момента было трудно подыскать, ибо во Франции

только что произошла революция, Екатерина 11 пребывала в край-

не возбужденном состоянии. Если ранее она снисходительно

смотрела на масонские, либеральные и даже радикальные забавы,

то теперь решила в корне пресечь крамолу. И Радищев, которого

постоянно преследовал неумолимый рок, попал, как и Новиков,

под горячую руку самовластной императрицы, еще недавно ведшей

любезную переписку с французскими правителями, пытаясь соз-

дать в европейском общественном мнении имидж мудрой и справед-

ливой правительницы, что ей в немалой степени удавалось.

Признание автором своего замысла "преступным", а книги --

написанной "по сумасшествию" не спасло его от наказания.

Правда, смертная казнь была заменена ссылкой в Сибирь. Вначале

в творчестве Радищева доминировал интерес к социальной тематике,

теориям естественного права и общественного договора, проблемам

государственного устройства и проступал пафос свободы, квинтэс-

сенцией которого стала ода <Вольность>. Испытав подобно Досто-

евскому экзистенциальное потрясение в близкой к смерти погра-

ничной ситуации и отправившись подобно ему в Сибирь, он сми-

рился, перегорел и углубился в философско-антропологические

размышления, собранные в наиболее серьезном сочинении - трак-

тате <О человеке, о его смертности и бессмертии>, состоящем из че-

тырех книг-частей.

В первых двух книгах, апеллируя к опыту, здравому смыслу,

естественным наукам, Радищев добросовестно перечисляет аргумен-

ты в пользу примата материального начала, ограничения человече-

ского существования только земным бытием, его "сходственности"

с растениями и животными, неумолимости природных законов (все

это потом будут старательно цитировать сторонники диалектиче-

ского материализма). Однако в третьей и четвертой книгах он

утверждает, что "смерть есть не что иное, как естественная переме-

на человеческого состояния", и приводит троякие доводы в пользу

бессмертия души: метафизический, состоящий в том, что мысля-

щая душа неразложима на составляющие и неразрушима вовеки;

виталистический, согласно которому человек является носителем

неуничтожимого жизненного начала; субстанциональный, ибо наш

разум дан не от телесности, но свыше как дарование духовное,

руководящее и управляющее всеми органами и человеком в целом.

Трактат заканчивается патетической фразой: "Ты будущее твое

определяешь настоящим, и верь, скажу паки, верь, вечность не

есть мечта'13.

Ссылка опального мыслителя закончилась в 1796 г. при восше-

ствии на престол Павла 1. При воцарении Александра 1 он был

привлечен к работе комиссии по составлению либерального законо-

дательства, но, не найдя понимания, впал в депрессию и покончил

с собой. Жизненная драма Радищева была не только следствием

неуравновешенности, экзальтированности, нетерпимости его натуры

к мерзостям жизни или жестокости властей предержащих. Основ-

ная причина коренилась в крахе освободительной утопии ра-

дикального крыла Просвещения как европейского, так и рос-

сийского.

Страстно поверив в идеалы свободы, равенства и братства, став-

шие знаменем Французской буржуазной революции, сделав их

пропаганду смыслом жизни, Радищев увидел не только кровавый

террор якобинцев, но и жестокую тиранию Наполеона, превзошед-

шую абсолютизм Людовиков, и его цезаристские замыслы по под-

чинению Европы и России. Подобный финал обожествляемого ре-

волюционного движения XVIII в. не мог не подкосить поверившего

его идеалам талантливого русского мыслителя, вобравшего в себя и

не выдержавшего проникших в сердце коллизий своего времени.

Драма Радищева стала знаменательным предупреждением

для будущих российских революционеров, предвосхищением их

собственной участи, трагедии и гибели царской семьи, разрушени-

ем основ и потрясений самого бытия Отечества. Она показала, что

нельзя идеализировать, обожествлять революцию, что это крово-

жадный молох, требующий жертв, что шествие через катаклизмы есть

не лучший путь развития, но путь, связанный с неимоверными из-

держками общества и страданиями людей. Однако отечественные

революционеры не захотели осмыслить финал радищевской траге-

дии и ее конечный итог, а взяли у него лишь пафос нетерпимости,

жажду разрушения старого мира, ненависть к самодержавию и, со-

творив из него разрушительного идола, стали поклоняться ему. Но

подлинный Радищев и революционный кумир с лицом Радищева -

это разные явления, каждое из которых требует особого осмысления.

Антиподом, постоянным оппонентом и объектом то скрываемой,

то прорывающейся ненависти Радищева была Екатерина Великая

(1729-1796). Чистая немка по крови, лютеранка по крещению,

принцесса Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская сделала

ослепительную карьеру, выйдя замуж за Петра III, а после его

насильственного устранения, ею же организованного, стала россий-

ской императрицей, на долголетнее правление которой приходится

полоса наибольшего процветания и расширения империи в XVIII в., а

также обострения российских проблем, главными из которых были

крепостное состояние большинства подданных и пугачевщина.

Европейски образованная, знавшая современную французскую

и немецкую литературу, обменивавшаяся посланиями с Вольтером

и Гриммом, купившая для России библиотеку Дидро, она хорошо

подготовила себя к роли российской императрицы: приняла право-

славие, выучила русский язык, проштудировала отечественную исто-

рию, много путешествовала по стране, полюбила ее и правила с боль-

шим толком, заслужив от придворных пиитов пышные сравнения с

Минервой, Семирамидой Севера. Впрочем, оппозиционно настроен-

ные старообрядцы сравнивали ее с блудницей вавилонской, к чему

тоже имелись основания, ибо фаворитизм, болезнь "осьмнадцатого

века", достиг при ней широчайшего распространения.

При всем при том Екатерина 11 была не только искушенным по-

требителем культуры, но и небесталанным ее творцом. Она написа-

ла несколько неплохих пьес, исторических драм на сюжеты из рус-

ской истории, заметок и посланий частным лицам, официальным

учреждениям по ряду серьезных вопросов, интересно ее мемуарное

наследие. Во всяком случае, она бы дала немалую фору многим со-

ветским философам, которые убежденно считали себя настоящими

мыслителями, ее же таковой не признавали. Однако времена нена-

висти к монархии миновали, и Екатерина II, признаваемая еще с

прошлого века как недурной писатель, должна быть признана и

как своеобразный философ на троне, мечта многих просветителей.

Ее социальная позиция также заслуживает внимания; она была не-

обходима и оправдана существовавшим тогда раскладом сил, что

прекрасно показал, в частности, Пушкин в <Капитанской дочке>,

где правде угнетенного народа в лице Пугачева он противопоставил

правду государственного порядка в лице поручика Гринева и стоя-

щей за ним императрицы. Для более глубокого знакомства с насле-

дием Екатерины II полезно почитать ее двенадцатитомное академи-

ческое собрание сочинений, изданное в начале нашего века.

3. ФИЛОСОФИЯ В УНИВЕРСИТЕТАХ И АКАДЕМИЯХ

Наряду с мыслителями дилетантами, любителями, занимавши-

мися философией по страсти и призванию души, доля коих была в

нашем Отечестве всегда велика, в XVIII столетии в России

заявляет о себе профессиональная философия, которая на-

чала складываться еще в предыдущем веке. Ее центром стал

Московский университет. Крупным очагом светской и религиозной

философии был Петербург с его Академией наук, гражданскими и

военными учебными заведениями и Духовной академией. Соответ-

ственно православная философия преподавалась и развивалась в

разбросанных по империи духовных заведениях, прежде всего

семинариях и академиях.

В существовавшем с 1755 г. Московском университете философ-

ский факультет, включавший филологическое и историческое отде-

ления, был ведущим сосредоточением гуманитарной науки. Ученик

Ломоносова, обучавшийся еще в Славяно-греко-латинской акаде-

мии, ставший ректором гимназии при университете, Н. Н. Попов-

ский (1730-1760) произнес при ее открытии речь на латинском

языке <О содержании, важности и круге философии>, которая

стала инаугурационной для курса лекций, читавшихся уже на

русском языке. Он написал ряд любопытных работ по древней

и новой философии, обращенных к юношеству, перевел <Мысли о

воспитании> Локка и несколько античных и европейских педагоги-

ческих и философских трудов, однако прожил недолгую жизнь и,

очевидно, не успел сказать своего главного слова^.

В Московском университете появилась целая плеяда профессо-

ров философии и права, которые предлагали не только студентам,

но и вольнослушателям увлекательные курсы, пропагандировали

философские знания, знакомили с древней и новейшей мыслью,

писали собственные сочинения и переводили зарубежные. Среди

них можно указать на Д. С. Аничкова (1733-1788), автора <Рассу-

ждения из натуральной богословии о начале и происшествии нату-

рального богопочитания>, где рассматривается разнообразие естест-

венных языческих религий и связанные с их анализом психологи-

ческие, антропологические, гносеологические вопросы^.

Получивший дополнительное образование в университете

Глазго, где особым успехом пользовались курсы Адама Смита,

С. Е. Десницкий (ок. 1740-1789) читал лекции и написал ряд со-

чинений по юриспруденции, религиоведению, социологии, этике,

отличающихся логической ясностью, четкостью, доказательностью

изложения. Указывая на процветание передовых европейских

нации как на вершину человеческой истории, он видел причину их

успеха в "коммерческом состоянии", активной предприниматель-

ской и социальной деятельности^.

Профессор элоквенции (красноречия), переводчик, редактор

многих университетских трудов А. А. Барсов (1730-1791) высту-

пал с яркими речами, в том числе на открытии университета, оста-

вил ряд филологических и педагогических сочинений, переводил

западных авторов. Он был популярен среди студентов, как были

популярны идеи многих его профессоров-коллег. Однако, при всем

к ним почтении, признавая их важную роль в пропаганде фило-

софского знания с университетской кафедры, следует признать, что

они, равно как и профессиональная философия в целом, не дали в

России XVIII в. каких-либо выдающихся результатов, быть может

потому, что это столетие было во многом веком ученичества. Гораз-

до большее влияние на умы имели Радищев, Новиков, Фонвизин,

Щербатов, Ломоносов и другие непрофессионалы в философии,

чутко отзывавшиеся на злободневные, острые, больные вопросы

общественного бытия.

Что касается преподавания философии в духовных заведениях,

то оно велось по латинскому образцу, как это установили Феофан

Прокопович и Феофилакт Лопатинский (1680-1741), сыгравший

немалую роль в становлении профессиональной философии. Укра-

инец, выпускник Киево-Могилянской академии, обучавшийся в

ватиканском коллегиуме св. Афанасия, был профессором фило-

софии, префектом Славяно-греко-латинской академии, вице-пре-

зидентом Синода, сторонником Стефана Яворского. В перипатети-

ческом стиле он излагал метафизику, диалектику, состоящую из

"логики мажор" (большой логики) и "логики минор" (малой логики),

и физику как учение о природе в богословской его интерпретации.

Сохранились рукописные курсы его лекций, которые сейчас начи-

нают исследоваться (А. В. Панибратцев). Заметим, кстати, что ук-

раинские ученые давно и основательно изучают труды профессоров

Киево-Могилянской академии и ее связи со Славяно-греко-латин-

ской (В. М. Ничик, В. С. Горский, М. В. Кашуба, Я. М. Стратий

и др.).

Постепенно с адаптированных к православию католических

курсов, построенных в духе поздней схоластики, переходят на про-

тестантскую литературу, образцом которой стал учебник Ф. Бау-

мейстера, выдержавший несколько изданий. В нем излагались

метафизика, этика и логика, согласно системе Лейбница-Вольфа.

Немаловажным фактором стал начавшийся переход преподавания

богословия и философии с латинского на русский язык - (с со-

хранением преподавания классических языков как непременных

для фундаментального образования), что позволило постепенно

формировать отечественный современный категориальный аппарат

отвлеченного мышления. Однако тяжеловесная, схематизированная,

внешняя западная ученость и эрудиция с трудом давались как рос-

сийским преподавателям, так и российским учащимся, жаждавшим

богословской и философской премудрости, соответствующей право-

славной и национальной традиции.

Были среди них и яркие, талантливые личности, например

митрополит Платон (Левшин) (1737-1811). Он был церковным ие

рархом, совершенно немыслимым для древнерусского периода и

весьма характерным для своего столетия. В нем сочетались бла-

гочестивая набожность и светская изысканность, твердость убеж-

дений и романтическая мечтательность, монашеское служение и

руссоистская робинзонада, уход из мира и стремление возвысить,

просветить, сделать влиятельным сословием духовенство, к которо-

му полупрезрительно относилась немалая часть европеизированной

аристократии. Его любимое детище - Вифанская семинария, по-

строенная в скиту близ Троице-Сергиевой лавры, где он хотел осу-

ществить свой идеал духовного образования на лоне природы, бо-

лее органичный и близкий православию, нежели господствовавшая

тогда схоластическая система латинского образца. Платон обучал

великого князя; эти уроки были изданы книгой под названием

^Православное учение, или Сокращенная христианская Бо-

гословия>-, первый опыт изложения богословской системы на рус-

ском языке в новое время^.

Недостаточность систематического и профессионального кор-

поративного философского развития на отечественной почве в

известной степени компенсировалась деятельностью талантливых

одиночек. Среди них был Г. Н. Теплов (1717-1779), колоритная

личность романтического века, сделавший благодаря связям с

царским двором карьеру от сына истопника до статс-секретаря

Екатерины II, сенатора и тайного советника. Вместе с графом

Разумовским он много путешествовал по Европе, знал западные

языки, увлекался искусством, музицировал, писал <Рассуждения о

стихотворстве>, составлял различные проекты, в том числе <Регла-

мент Академии наук>. Будучи сторонником вольфианской системы,

написал трактат <Знания касающиеся вообще до философии>,

весьма симптоматичный по названию и содержанию, в котором

доходчиво излагались прописные истины западной мысли^.

В разнообразном спектре жанров философской литературы по-

является такая разновидность, как утопический роман, образцом

которого можно считать <Путешествие в землю Офирскую>, где

повествуется об идеальном дворянском государстве, процветающем

благодаря строгому порядку. Его автором был М. М. Щербатов

(1733-1790). В противоположность выходцам из "подлого сосло-

вия" он являлся представителем знатнейшей княжеской семьи, вос-

ходившей к роду Рюриковичей, и состоял в мягкой аристократиче-

ской оппозиции правительству, выразившейся в критическом сочи-

нении <О повреждении нравов в России>, где давалась непригляд-

ная картина льстецов, толпившихся у трона. Щербатов написал

много сочинений, в том числе богословско-философских (<Рассмотре

ние жизни человеческой>, <Разговор о бессмертии души> - подража-

ние платоновскому <Федону>), но главным, хотя и незавершенным,

его трудом является семитомная <История Российская от древней-

ших времен>, доведенная до эпохи <Смутного времени> начала

XVII в.19

Сложившаяся с начального периода отечественной мысли связь

философии с литературой и искусством продолжает существовать в

новых условиях вестернизированной культуры. Известный писа-

тель-сатирик Д. И. Фонвизин (1743-1792), исконную остзейскую

фамилию которого писали до революции фон Визин или фон-Ви-

зин, в литературных и публицистических сочинениях критически

анализировал общество с просветительских позиций. Крупнейший

просветитель Н. И. Новиков (1744-1818) не только опубликовал

массу переводов и оригинальных творений русской литературы, в

том числе допетровской, в основанных им литературных, сатириче

ских, научных журналах и изданиях, но и написал несколько ра-

бот этико-антропологического характера и педагогической направ-

ленности. Его неоспоримой заслугой является введение в читатель-

ский оборот произведений Локка, Бэкона, Дидро, Руссо, Паскаля

и многих других европейских мыслителей. В <Опыте историческо-

го словаря о российских писателях>, первом систематизирующем

обзоре подобного рода, содержится ряд положений эстетики сенти-

ментализма, главой которой являлся в конце XVIII - первой поло-

вине XIX вв. Н. М. Карамзин^.

Недостаточно оценен в философском отношении видный поэт,

теоретик искусства, моралист Г. Р. Державин (1743-1818).

Вельможный сановник времен Екатерины II, министр юстиции при

Александре 1, он не утратил до последних лет живого ума, непо-

средственности чувств, поэтического дарования. Музыка его стихов

лучше всего выражает дух XVIII в., философская лирика содер-

жит размышления о смысле бытия, а эпическая поэма <Бог> в

яркой образной форме выражает глубокий метафизический смысл

мироздания и его духовной первоосновы. Столь же философичны

его творения <Река времен>, <Водопад>, <На смерть князя Ме-

щерского> и ряд иных, часть которых еще не опубликована. Его

любимым Парнасом, где муза вдохновляла поэта, было живописное

имение Званка на берегу Волхова под Новгородом, ныне пребы-

вающее, как и многие другие дворянские усадьбы, характерные

для XVII-XIX вв. родники отечественной культуры, в печальном

запустении, а ведь некогда это были уникальные уголки поэтиче-

ской, вдохновенной, гармонически сочетающей творения архитекту-

ры и искусства с родной природой и сельским бытом ушедшей в

прошлое российской жизни. Без них не было бы золотого и сереб-

ряного века русского искусства и русской мысли21.

Завершая краткий обзор идейно-философской ситуации в

России XVIII в., уместно сказать, что она характеризовалась дина-

мизмом и противоречивостью, которые стали проявлять себя еще

накануне петровских реформ, но достигли апогея после их прове-

дения. Возникает светская секуляризованная мысль, развиваются

точные науки и соответствующий им сциентистский тип мышления.

Вместе с тем никогда не наблюдалось такого увлечения мистикой,

особенно внецерковной. Диапазон идейных поисков, духовных уст-

ремлений, жизненных позиций становится необычайно широким: от

крайнего радикализма ниспровергателей основ до тихого смирения

монашествующих, от повального увлечения западной модой не

только на одежду и манеры, но и на мысли до стойкой старообряд-

ческой оппозиции, хранившей наследие Древней Руси в самый не-

благоприятный для его сбережения период.

Примером ее является деятельность братьев Андрея (1674-

1730) и Семена (1682-1740) Денисовых. Потомки князей Мышец-

ких, которые основали процветавший Выговский скит в Олонецкой

губернии, ставший духовным, культурным и экономическим цен-

тром ревнителей древнего благочестия, они являются авторами

многих сочинений, в том числе <Поморских ответов>, содержащих

серьезную богословско-философскую интерпретацию вероучитель-

ных и догматических вопросов, а также дававших свою критичес-

кую оценку происходивших в стране перемен.

К концу столетия изменчивый, мятущийся, романтический дух

барокко стал иссякать, постепенно уступая первенство новому сти-

лю, более соответствующему эпохе. Таковым стал ампир, римская

четкость и грандиозность которого восхищали Наполеона и других

властителей Европы. В России же первой половины XIX в. ампир

наиболее адекватно выражал дух империи при Александре 1 и

Николае 1. Символом той эпохи, самым ярким и грандиозным, слу-

жит ансамбль центральной части Санкт-Петербурга с Александрий-

ским столпом, аркой Генерального штаба, Адмиралтейством и гро-

мадой Исаакиевского собора над быстро текущей к западу Невой.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Флоровский Г. В. Пути русского богословия. Киев, 1991.

С. 82-89.

2 См.: История философии в СССР: В 3 т. М., 1968. Т. 1.

С. 280.

^Татищев В. Н. Разговор о пользе наук и училищ. М., 1987.

С. 2-3.

* См.: Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве. М., 1951.

^См.: Ломоносов М. В. Избр. философские произведения. М.,

1950.

^См.: Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т.

Л., 1991. Т. 1, ч. 1. С. 60-64.

^ См.: Эрн В. Григорий Саввич Сковорода: жизнь и учение. М.,

1912.

^См.: A History of Russian Philosophy: From the Tenth Through

the Twentieth Centuries / Ed. V. A. Kuvakin. Buffalo, 1994. P. 30-33.

^См.: ПыпинА. Н. Русское масонство XVIII и первой четверти

XIX вв. Пг., 1916.

^См.: Русская философия второй половины XVIII в. / Сост.

Б. В. Емельянов. Свердловск, 1990. С. 252-300.

^ См.: Зеньковский В. В. Указ. соч. Т. 1, ч. 1. С. 86-90.

12 См.: История философии в СССР. М., 1968. Т. 2. С. 101-

132.

13 Цит. по: Русская философия второй половины XVIII в.

С. 388.

<См.: Там же. С. 5-12.

15 См.: История философии в СССР. Т. 2. С. 40-44.

ie См.: Русская философия второй половины XVIII в. С. 32-72.

17 См.: Флоровский Г. В. Указ. соч. С. 104-114.

l^ См.: Русская философия второй половины XVIII в. С. 212-

235.

1^ См.: A History of Russian Philosophy: From the Tenth Through

the Twentieth Centuries. P. 81-86.

20 См.: Русская философия второй половины XVIII в. С. 145-

165.

21 См.: Русская философская поэзия: Четыре столетия / Сост.

А. И. Новиков. СПб., 1994. С. 47-52.