Раздел IV

Философия второй половины XVIII-

первой половины XIX вв.

Глава 1. Исторический и социокультурный

КОНТЕКСТ РАЗВИТИЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ И

ФИЛОСОФИИ

Представляется целесообразным мысленно "вычертить" своего

рода диаграмму важнейших событий истории и явлений культуры

интересующего нас периода - с тем, чтобы представить себе их

последовательность, параллелизм и, чаще всего, перекрещивание и

взаимодействие. Начало этой воображаемой диаграммы - те мо-

менты, когда эпоха Просвещения с ее событиями, идеями, художе-

ственной, интеллектуальной культурой, жизненными установками

постепенно дополняется и сменяется "постпросветительским" перио-

дом. Происходит это, скорее всего, в 60-70-е годы XVIII в.

В социально-экономическом развитии это были десятилетия

стремительного цивилизационного прорыва в области техники

(1769 г. - изобретение паровой машины низкого давления, 1767 г. -

прядильной машины нового типа, знаменитой "прялки Дженни"),

что в свою очередь дало толчок промышленной революции, особен-

но интенсивной в Англии и охватившей конец XVIII в. и все сле-

дующее столетие^ Из политических событий 70-80-х годов особен-

но значительна война за независимость США. Во Франции также

уже началось то "заражение умов" идеями свободы, равенства и

братства, которое вскоре привело к Французской революции 1789-

1793 гг., - несомненно, центральному событию эпохи, потрясшему

и социальные устои, и умы, и сердца современников, событию

противоречивому и неоднозначному. Его влияние на культуру и

философию весьма существенно. И до сих пор вокруг оценки и по-

нимания революции во Франции сталкиваются различные точки

зрения. Что касается социального развития Европы в самом конце

XVII - первых десятилетиях XIX в.2, то здесь прежде всего следу-

ет отметить постепенный откат революционных настроений, рестав-

раторские тенденции и убежденность многих людей, например, в

Германии, в необходимости осуществлять назревшие преобразова-

ния не через революции, а путем постепенных реформ. Главные со-

бытия этой исторической эпохи известны: Наполеоновские войны,

захватившие значительную часть Европы; оккупация французами

Германии; нашествие войск Наполеона в Россию, их поражение в

Отечественной войне 1812 г. и последующий крах наполеоновской

империи; 1815-1830 гг. - падение Наполеона, начало общеевро-

пейской "реставрации", уступившей место новому революционному

подъему; 30-50-е годы - период социальных преобразований,

недовольства и брожения, которые вылились в прокатившиеся по

Европе революции 1848 г.

Для Франции это был весьма сложный и противоречивый период.

В политике путь вел от временного консульства к утверждению (в

результате плебесцита 2 августа 1802 г.) Наполеона Бонапарта по-

жизненным консулом, а потом (с 1804 г.) и императором Франции,

Наполеоновская Франция вела завоевательные победоносные

войны с Австрией, в ходе которой и баварская часть Германии ока-

залась в руках французов, и с Италией (1800); воевала она и с

Англией (1800-1802). В эпоху империи войны велись с коалиция-

ми европейских государств. Вместе с тем они иногда объединялись

с Наполеоном. Так, победа Наполеона при Аустерлице (2 декабря

1805 г.) привела к созданию коалиции Пруссии и России (1806-

1807). Однако положение дела Пруссии, в частности в прусской

армии, было таково, что после объявления Пруссией войны Напо-

леону поражение германского государства было предопределено.

"Наполеон дунул на Пруссию, и ее не стало", - писал впоследствии

Генрих Гейне.

В битвах под Йеной и Ауэрштедтом (14 октября 1806 г.) На-

полеон одержал убедительную победу. Кстати, в ночь битвы под

Йеной Гегель, живший тогда в этом городе, лихорадочно дописы-

вал последние страницы своей <Феноменологии духа>, а на сле-

дующий день с восторгом в душе приветствовал Наполеона - для

него то был "мировой дух верхом на коне", что было типично для

многих немцев, надеявшихся на реформирование отсталой Герма-

нии хотя бы ценой иноземного нашествия. Эти надежды были не

напрасны: в период французской оккупации и после нее в Герма-

нии были осуществлены кардинальные изменения и реформы, и

самыми важными из них стали объединение страны и отмена кре-

постного права. Затем Наполеон с триумфом вступил в Берлин.

Император наложил на побежденную Германию огромную контри-

буцию; французские войска мародерствовали. Наполеон, мечтав-

ший о всемирной монархии, уже рассматривал Пруссию и другие

государства Германии как вассальную часть Франции. К 1807 г.

Италия, Германия, Австрия, Пруссия и Польша стали подвластны-

ми Наполеону. Своими военными успехами Наполеон тогда в нема-

лой степени обязан был временному союзу с Россией (1807-1809).

Когда в 1809 г. он развязал новую войну с Австрией, враги могу-

щественного императора стали искать союза, ибо народы, подвластные

Франции, начали пробуждаться к сопротивлению. Даже в раздроб-

ленной, униженной Германии появились национально-патриотиче-

ские настроения. Выдающиеся деятели немецкой культуры (напри-

мер, Фихте в знаменитых <Речах к немецкой нации>) сумели эти

настроения уловить и ярко выразить. Однако в это время Франция

была как никогда сильна, а ее противники разобщены. Побежден-

ную Австрию по Венскому миру разделили на части, подчинили

Франции и ее сателлитам. Годы почти беспрерывных завоеватель-

ных войн Наполеона были вместе с тем и эпохой глубоких соци-

альных преобразований во Франции. Главными их чертами были:

1) централизация Империи, создание сложной, жесткой, но и

достаточно эффективной системы управления ею; 2) реформа зако-

нодательной и судебной систем, которая завершилась созданием

<кодекса Наполеона>, окончательно вотированного 21 марта

1804 г. и включавшего 2281 статью (с отменой значимости всех

прежних законов); 3) широкомасштабная реформа народного обра-

зования, включая высшее образование (с нею было связано учреж-

дение многих знаменитых теперь учебных заведений Франции);

4) государственный интерес к науке, что дало значительный толчок

ее развитию во Франции, "революция" в области культуры

(открытие публичных музеев и библиотек и т.д.).

Математика и естествознание лидировали в культуре Франции

интересующего нас периода. В математике это было время вы-

дающихся французских ученых Лагранжа, Монжа, Карно; в Гер-

мании реформатором математики стал К.-Ф. Гаусс (1777-1855),

труды которого <Исследования по арифметике> (1801) и <Теория

движения небесных тел> (1809) до сих пор считаются классически-

ми. В небесной механике Лаплас создал свою гипотезу мирозда-

ния. Она изложена в шестнадцати книгах, объединенных в пять то-

мов. Тома эти публиковались между 1799 и 1825 гг. Еще в 1796 г.

Лаплас выпустил в свет сочинение <Изложение системы мира>, где

попытался представить на суд публики суть своего толкования

небесной механики. В физике необходимо отметить открытия

Гальвани и Вольта. В 1791 г. Гальвани, проведя свои знаменитые

опыты над мышечными сокращениями лягушки, опубликовал труд

<06 электрических силах мускульного движения>. Гальвани утвер-

ждал, что ему удалось открыть "животное электричество". В Гер-

мании идеи Гальвани поддержал выдающийся ученый Александр

фон Гумбольдт (1769-1859), который в основном стремился, опи-

раясь на достижения естествознания и математики, создать всеобъ-

емлющую научнофилософскую концепцию единого природного

космоса, приводимого в движение внутренними силами. Впослед-

ствии он создал фундаментальный пятитомный труд <Набросок

физического описания мира>. В частности, в опытах Гальвани

А. фон Гумбольдт усматривал одну из возможностей научно дока-

зать внутренние связи и взаимодействия живой и неживой приро-

ды. Натурфилософия Шеллинга также отражала влияние идей

Гальвани и Вольта.

Политехническая школа в Париже "поставила" целую плеяду

блестящих физиков, среди которых нам более известны Малюс,

Гей-Люссак, Беккерель.

В других странах не было такого мощного прорыва в мате-

матике и естествознании. Но в некоторых областях были сделаны

великие открытия, так, в Англии интенсивно работали химики -

особенно известны имена Дальтона (1766-1844), основателя

атомной теории, и Дэви (1778-1829).

Заметные шаги были предприняты, и опять-таки в основном

французами, в естественной истории: выдающиеся биологи Жан

Батист Ламарк (1744-1829), предложивший дихотомический метод

классификации, Жофруа Сент-Илер (1772-1844), Жорж Кювье

(1769-1832) также принесли науке Франции конца XVII - первой

половины XIX вв. мировую славу. В медицине, особенно в хирур-

гии, тоже был достигнут значительный прогресс благодаря таким

знаменитым тогда врачам, как Биша ( 177'1-1802); Бруссе (1772-

1838), специалист по хроническим воспалениям; Корвизар (1776-

1821), придворный врач Наполеона и авторитетный кардиолог;

Леннек (1781-1826), изобретатель стетоскопа; Кабанис (1757-

1808). Во главе французской медицинской школы стояли сначала

Дезо, а потом Дюпюитран (1777-1835), известнейший анатом и

хирург.

По своему блеску французская литература наполеоновского

времени существенно уступала литературе эпохи Просвещения.

Но тем не менее и в тот период творили европейски знаменитые

французские прозаики и поэты. Это прежде всего ненавидимая

Наполеоном и в эпоху Империи вынужденная жить вне Франции

г-жа де Сталь, книга которой <Германия> (1810) свидетельствова-

ла о возросшем влиянии во Франции и во всей Европе немецкой

культуры. Ее романами <Корина> и <Дельфина> зачитывались

многие в тогдашней Европе. Ее перу принадлежит также книга

<Размышления о французской революции>. Другие два видных

французских писателя - Бенжамен Констан и Франсуа Шато-

ориан - были не только популярными писателями, но и ориги-

нальными политическими мыслителями и моралистами.

В искусстве Франции это было время великого художника

Давида, ставшего "первым живописцем" Наполеона, и его ученика

Э. Делакруа. Первые шаги в живописи начал делать Ж.-Д. Энгр.

В философии Франции наполеоновская эпоха почти не дала

крупных имен. Мэн де Биран (1766-1824) играл активную полити-

ческую роль при всех правлениях - Директории, Консульстве,

Империи и Реставрации. В философии он двигался от сенсуализма

Кондильяка (первые сочинения - <Влияние знамений>, 1794 г.;

<Влияние привычки на способность мышления>, 1801 г.) к спири-

туализму, воплощенному в наиболее популярных его работах -

<Взаимоотношение физических и моральных свойств человека> и

<Очерк основ психологии> (1813). Мэн де Биран отстаивал необ-

ходимость построения "психологии самонаблюдения", которая, од-

нако, не в состоянии постигнуть "метафизическую природу души".

В его поздних взглядах господствует идея основанной на христиан-

стве, но мистической по своей природе "всеобщей любви".

Если Франция в описываемую эпоху как бы лидировала в мате-

матике и естествознании, а Англия была страной, где зародились и

получили толчок к своему развитию политическая экономия и

более конкретные хозяйственно-экономические дисциплины, то на

долю Германии выпало первенство в развитии литературы, гумани-

тарных дисциплин и вообще всей гуманитарной культуры. Филосо-

фия - правда, не сразу, а постепенно - стала играть в этом

комплексе решающую роль. Среди социально-экономических и со-

циально-политических условий, предпосылок развития Германии во

второй половине XVII - первой половине XIX вв.^ надо отметить

следующие. В 40-60-х годах важными для понимания приближаю-

щегося расцвета немецкой литературы, становления Канта и дру-

гих философов, существенными событиями были: возвышение

Пруссии - особенно Берлина и Кенигсберга; вступление на прус-

ский престол в 1740 г. Фридриха II; войны - в начале 40-х годов

с Австрией, а также европейская семилетняя война 1756-1763 гг.

В духовной культуре Просвещение постепенно уступало место но-

вому типу мыслей и ценностей.

В исторической и философской литературе существовал и еще

существует стереотип: Германия тех лет была раздробленной, без-

надежно отсталой в экономико-хозяйственном отношении страной,

где подавлялись свободы и достоинство человека. К этим оценкам

более всего причастны сами немецкие мыслители. Достаточно

прочитать критические статьи, письма Фихте, Шеллинга, Гегеля,

чтобы увидеть, как ненавидели они отсталость своей страны, как

мечтали о ее единстве и превращении в сильное правовое государ-

ство свободных граждан. Этот критический пафос вполне понятен:

немецкая культура - через философию Канта - подняла знамя

критицизма. Кант называл свое время "настоящим веком критики".

Гегель в начале века писал: <Германия - больше не государство>^.

Но особенно резко о положении в Германии высказывались

К. Маркс и Ф. Энгельс. О немецком народе Ф. Энгельс говорил:

"...ничего кроме подлости и себялюбия; весь народ был проникнут

низким, раболепным торгашеским духом"5.

В таких характеристиках немало верного; страна была раздроб-

лена, опутана бюрократизмом, сословными привилегиями, а глав-

ное, стонала под гнетом крепостного права; государственные учре-

ждения, законы, судопроизводство были косными и отсталыми.

Однако это лишь одна из тенденций. Была и другая: исторические

факты говорят о достаточно высоком трудовом этосе, неплохом

состоянии ремесла, о росте, развитии городов и их борьбе за сохра-

нение и расширение свобод, о большом значении ценностей образо-

вания, о цивилизованном (в сравнении с другими странами) повсе-

дневном быте. Неверно говорить о народе, и в ту пору чтившем

этические ценности честного труда, профессионализма, порядка,

нравственной добропорядочности, коммунальной взаимовыручки:

"ничего кроме подлости и себялюбия..." Корректировка, уточнения

нужны, ибо без них мы не поймем, в какой социально-нравственной

макро- и микросреде выросли Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель,

Фейербах. Немаловажно, что Кант и Фихте родились и получили

первоначальное образование в небольших немецких поселениях,

где их жители, ремесленники и крестьяне, как раз высоко чтили

профессионализм и честность труда, стремление к знаниям и

образованию, пиетическую мораль, внутреннюю, а не показную ре-

лигиозность. И даже тот факт, что Кант всю свою жизнь связал с

Кенигсбергом (к XVIII в. превратившемся в портовый и универси-

тетский город) - одним из европейски знаменитых центров про-

фессионального мореплавания и образования, городом, в отличие

от столиц германских государств, хранившем свои права и вольно-

сти, - достаточно существен. Гегель (при всей критичности харак-

теристик, которые он дает немцам и Германии) правильно обраща-

ет внимание на противоречивый историко-психологический сплав

таких черт, как верноподданичество и свободолюбие, в немецком

национальном характере. И вот именно во второй половине

XVIII в. (при сохранении в поведении и сознании многих немцев

элементов верноподданичества) все же был дан особенно сильный

объективный исторический толчок развитию свободолюбия: стрем-

ление к освобождению от ставших нестерпимыми пут крепостниче-

ства, бюрократизма в Германии стало куда более мощным и уни-

версальным, чем в предшествующие периоды истории. С этим и

был в весьма сильной степени связан факт, отмеченный ранее, -

центрирование немецкой классической мысли вокруг ценности и

идеала свободы.

Поэтому специфику ситуации 40-80-х годов в Германии и в Ев-

ропе в целом представляется оправданным усматривать, с одной

стороны, в объективно углубившихся социальных противоречиях и

назревших социальных проблемах, рассмотренных ранее, а с дру-

гой стороны, в особенно усилившемся в 60-80-х годах недовольстве

народа несвободой, застоем, отсталостью, в нарастании широких

настроений критицизма, в обусловленном этими умонастроениями

расширившемся влиянии тех духовных форм и образований, тех

философов, писателей, идеологов, которые опирались на подспуд-

ное идейно-нравственное брожение народов Европы и обращали к

ним проповедь свободы и достоинства человека. И вот тогда на пе-

редние позиции в Германии суждено было выйти именно культуре,

прежде всего литературе, а затем и философии. К концу 60-70-х

годов относится известное движение <Бури и натиска> в немецкой

литературе. В 1772 г. появилась <Эмилия Галотти> Лессинга, в

1773 г. Гете опубликовал драму <Гец фон Берлихинген>, в 1770 г. -

роман <Страдания молодого Вертера>, в 1779 г. появился <Натан

Мудрый> Лессинга. Это были сочинения, оказавшие огромное

влияние на формирование новых идей и ценностей в Германии и за

ее пределами, - таких простых жизненных ценностей, как

гордость, достоинство человека, уважение и сочувствие к его стра-

даниям. Молодому Гете удалось, обращаясь в <Геце> к событиям

тридцатилетней войны в Германии, пробудить интерес к истории, к

судьбам своей раздробленной страны, свободолюбие и ненависть к

притеснителям и деспотам, какими бы высокими ни были их проис-

хождение и социальное положение.

Что касается философии, то в Германии в 70-80-е годах она на-

чинает завоевывать невиданное даже во времена Лейбница и Воль-

фа, особое место в культуре. Происходит это благодаря работам

Иммануила Канта. Конечно, у Канта были предшественники и

работавшие независимо от него именитые или мало известные, но

обладавшие глубоким философским умом современники. Тем не ме-

нее влияние, уже при жизни оказанное им на культуру своей стра-

ны, было особенно глубоким. Гёте имел право написать о Канте:

"Он тот, кто создал наиболее действенное по своим результатам

учение, и он глубже всех проник в немецкую культуру", а в связи

с антикантовскими настроениями видного немецкого антиковеда

Винкельмана Гёте заметил: "...ни один ученый, отвернувшийся от

великого философского движения, начатого Кантом, ему воспроти-

вившийся и его презревший, не остался безнаказанным.."^.

Развитию Канта в докритический период были в известной

степени параллельны начатые в 70-х годах XVIII в. исследования

его бывшего ученика Гердера по проблемам искусства и литерату-

ры. В 80-х годах параллели уступили место не просто "пересече-

нию" идей, но и их столкновению. Кант опубликовал гениальную

<Критику чистого разума> (1781). Гердер создал фундаменталь-

ный труд <Идеи к философии истории человечества> (1784-1791).

Кант выступил с его критикой. Гердер в ответ обрушился на канти-

анство. К концу 80-х годов относится ожесточенный спор между

кантианцами К. Рейнгольдом, И. С. Веком и противниками Канта

Ф. Г. Якоби, Г. Э. Шульцем-Энезидемом, С. Маймоном. Между

тем Кант в 1787 г. опубликовал вторым изданием <Критику чисто-

го разума> (на которое его в немалой степени подвигла полемика

вокруг первого издания), а в 1788 г. - <Критику практического

разума>. В Англии примерно в то же время благодаря книге

И. Бентама (1748-1832) <Введение в основание нравственности и

законодательства> (1789) получает широкое распространение ути-

литаристская этика.

В 70-80-х годах (когда Гегель, Шеллинг, Гельдерлин еще

учатся в школах и гимназиях) на горизонте культуры ярко светят

звезды Шиллера и Гёте. В 1781 г. Шиллер публикует драму

<Разбойники> (вспомним, это год выхода в свет первого издания

<Критики чистого разума>), в 1782 г. - <Фиеско>, в 1786 г. -

<Дон Карлос>, в 1787 г. - <Историю отпадения Нидерландов от

испанского владычества>. В 1786 и 1787 гг. Гёте пишет <Ифиге-

нию> и <Эгмонта>. Когда Кант создает второй вариант <Критики

чистого разума> и публикует <Критику практического разума>,

многие молодые умы (например, Гегель, Шеллинг, Гельдерлин,

которые в это время учатся в Тюбингенском теологическом инсти-

туте) связывают с кантовской философией надежды на универсаль-

ную "философскую революцию" в Германии. В 1790 г. (когда

Гегель в Тюбингене получил степень магистра философии) вышли

из печати <Опыт о метаморфозе растений> Гёте и <Критика спо-

собности .суждения> Канта, 90-е годы XVIII в. вообще оказались

весьма плодотворными для культуры и философской мысли. В это

время выходят и другие значительные работы Канта, включая <Ре-

лигию в пределах только разума> (1793). В 1794 г. вместе с публи-

кацией <Наукоучения> на небосклоне философии восходит звезда

Фихте. В 1795 г. Шиллер публикует знаменитые <Письма об эсте-

тическом воспитании человека>. Заявляет о себе "романтическое"

течение в немецкой философии и литературе. Новалис (1772-

1801), или Фр. Л. фон Гарденберг, пишет <Гимны к ночи> (1797),

<Ученик в Саисе> (1798), <Христианство или Европа> (1799,

опубликовано в 1826 г.). Появляются сочинения Людвига Тика

(1773-1853) <Вильям Ловелль>, <Странствования Фрица Штерн-

бальда>. Публикуются первые работы Шеллинга, на рубеже веков -

в 1800 г. - увенчивающиеся <Системой трансцендентального идеа-

лизма>. 1799 г. стал важным для немецких романтиков: Фр. Шле-

гель опубликовал сочинение <Фрагменты>, а Фр. Шлейермахер -

<Речи о религии к образованным людям, ее презирающим>. Для

исторической ситуации конца 80-х годов XVII - начала XIX вв.

главным вопросом, как известно, было отношение немцев к фран-

цузской революции. Еще до французской революции культура Ев-

ропы - в частности, литература Германии - привлекла внимание

к напряженности обострившихся социальных противоречий, проти-

воречий между индивидом и обществом. Революция завершила

формирование тех порывов к свободе, которые отныне сделались

непреходящими личностными ориентациями молодых философов.

Страстное ожидание перемен способствовало тому, что передо-

вая немецкая интеллигенция увидела в революции событие

эпохального значения, громадной преобразующей силы; осознание

объективной исторической неизбежности революции, широко

распространившееся в немецкой культуре, в значительной степени

способствовало философским поискам закономерностей истори-

ческого процесса и критике весьма характерных для XVIII в.

субъективистско-волюнтаристских подходов к истории.

По мере развертывания событий во Франции различные группы

и слои передовой немецкой интеллигенции, поначалу равно вооду-

шевленные революцией, начинают расходиться во взглядах, в оцен-

ках французского опыта. На одном полюсе оказались, например,

очень популярный в Германии (чтимый и великими немецкими фи-

лософами) поэт Фридрих Готлиб Клопшток, который сам прини-

мал непосредственное участие во французской революции, и Георг

Форстер, один из идейных вдохновителей Майнцской республики

1792-1793 гг. - единственной тогда республики, девять месяцев

просуществовавшей на немецкой земле. На другом полюсе были

многие немецкие интеллигенты, которые подобно, скажем, Шиллеру

подтвердили свою в целом высокую оценку содержания, смысла рево-

люции во Франции, но одновременно четко и резко высказались о

неприемлемости для них таких ее политических методов, как

репрессии, террор против инакомыслящих и инакодействующих.

Одним из существеннейших пунктов размежевания стало, несо-

мненно, отношение к религии и французского Просвещения, и

французской революции. С того самого момента, когда в целом

поддерживаемая немецкими писателями и мыслителями фран-

цузская критика конкретных форм религиозности и официальной

политики, практики церковных институтов переросла в непримири-

мый антиклерикализм, тем более в атеизм и преследования рели-

гии, - с этого момента в немецкой критической мысли завязались

узлы самых острых размежеваний с опытом революции и с идеями

Просвещения соседней Франции. И конечно, это были главные

линии размежевания с теми соотечественниками, которые подобно

Клопштоку или Форстеру в определенной степени поддерживали

также и репрессивные методы французской революции.

Один пример для характеристики сложившейся ситуации. Гёте

в 1792 г. провел два вечера в доме Форстера в Майнце и ощутил

себя очень неуютно в обстановке "величайшего республиканского

напряжения"^. Ибо ведь майнцские радикалы во главе с Форсте-

ром самим опытом революции во Франции и республики в родном

городе были приведены к якобинской постановке проблемы, кото-

рую 23 декабря 1792 г. они вынесли на обсуждение в своем поли-

тическом клубе: "Не является ли только мирная революция вещью

нелепо-невозможной (Unding) и не следует ли считать, что великие

жертвования имуществом и кровью в такие критические моменты

истории становятся выигрышем в моральном и экономическом

смысле?" Положительный ответ на вопрос дал сам Форстер в

газетной статье этого времени; подобная "ампутация", заявил он, в

природе вещей^. А вот для Гёте и Шиллера, Канта и Фихте,

Шеллинга и Гегеля "жертвования имуществом и кровью" были -

особенно с моральной, да и с экономической точки зрения - ве-

щью хотя и возможной, но с позиций разума и морали Unding,

т. е. вещью неразумной и безнравственной.

Существовали, однако, такие сферы инициированных француз-

ской революцией перемен, к которым немецкая интеллигенция,

включая философов Германии, относилась более единодушно.

Это были преобразования в сфере права, законодательства, но осо-

бенно - институциональные изменения в сфере духа, культуры.

О последни:: скажем специально. "Аспект французской революции,

о котором часто забывают, заключается в том, что одновременно

она была - и даже в первую очередь - культурной революци-

ей", - пишет современный исследователь К. Штирле. Если спорно

приписывание французской революции "в первую очередь"

культурно-преобразующих, а не социально-политических и соци-

ально-экономических акций, то верно утверждение, согласно кото-

рому своего рода "культурная революция" составляла важную

интегральную часть социальных революционных преобразований.

Эта революция оказала огромное влияние именно на изменение

социальных форм, учреждений, отношений, на основе которых в

самом конце XVIII и XIX вв. развивалась духовная, культурная

деятельность, - и не только во Франции, но и во многих других

странах Европы, в Германии в частности и особенности. "Благо-

даря французской революции знание, - отмечает К. Штирле, -

становится общественно доступным и в качестве общественного

обретает такое высокое достоинство, какого ему даже отчасти до

сих пор никогда не приписывали. Старые институты знания

оказались уничтожены или существенно преобразованы, и возник-

ла новая концепция знания. В соответствии с нею одновременно

были созданы новые, устремленные в будущее институты, биб-

лиотеки и королевские собрания. Это было предвосхищение,

заключавшее в себе утопический момент, но знание считалось при-

надлежащим обществу, а институты - общественными, в принципе

доступными каждому"^.

В следующей исторической ситуации (1806-1815) Германия

переживала, пожалуй, одну из самых динамичных и противоречи-

вых эпох своей истории. Оккупация, присутствие наполеоновских

войск создали противоречивое положение в стране: с одной сторо-

ны, завоеватели толкали Германию к следованию более передовым

французским государственно-правовым образцам. В этих условиях

и развернулись давно назревшие, но проводимые под весьма разно-

родными социальными влияниями крупные государственные

реформы. С другой стороны, в народе, особенно к концу данного

периода, пробудились патриотические чувства, антифранцузские

настроения, началось сопротивление иноземному нашествию.

Немецкие философы по разным причинам (и потому, что реа-

листически считали революцию в Германии конца XVII - начала

XIX вв. невозможной, и потому, что боялись крайностей, жертв ре-

волюции) поддерживали скорее идею реформирования, а не ради-

кального революционизирования общественных порядков своей

страны, хотя видели существенные недостатки отдельных реформ,

например тех, с помощью которых в условиях "французского угне-

тения" было отменено крепостное право и изменена законодатель-

ная система. Развитие Фихте, Шеллинга, Гегеля как теперь уже

известных философов происходит, таким образом, в период

реформ. Можно сказать больше: реформаторы, воспитанные на

философии Канта, теперь с интересом и даже надеждой присматри-

ваются к отечественной философской мысли.

Для того чтобы точнее проанализировать эту линию ситуацион-

ного социального взаимодействия, надо хотя бы кратко охаракте-

ризовать планы реформаторов, особенно тех, которые действовали

в сфере культуры и образования, ибо реформы в данной области

были особенно близки к деятельности и помыслам философов.

Вильгельм фон Гумбольдт в 1809-1810 гг. был тайным советником,

возглавлявшим третью секцию министерства внутренних дел Пруссии,

ведавшую делами культуры и образования. Призванный реформа-

тором К. фон Штейном, Гумбольдт стоял у истоков энергичной,

продуманной культурной политики прусского государства. Гум-

больдт, человек широко образованный, блестяще знавший мировую

культуру, сам считал себя совершенно неподготовленным к слож-

ному делу государственного руководства духовной жизнью стра-

ны. Сначала он попытался воспользоваться существовавшими в то

время проектами реформ, - а в них не было недостатка. Общие

проекты штейновских реформ включали и наброски культурных

преобразований.

Деятельность Гумбольдта, как и его покровителя Штейна, в оп-

ределенном отношении была окрашена "государственной идеей"

прусского образца и вызвана к жизни стремлением вывести Прус-

сию, Германию в целом из состояния раздробленности, отсталости,

унижения. Важнейшим средством на этом пути считалось измене-

ние положения дел в сфере духа - прежде всего науки и образо-

вания, которые в произведениях самого Гумбольдта тесно связыва-

лись с моральным обновлением политики и государства. Отставка

Штейна (при котором и осуществилась законодательная отмена

крепостного права) повлекла за собой и отставку Гумбольдта, но

последний продолжал принимать участие в культурной политике

Пруссии. Штейну наследовал К. А. фон Гарденберг, который тоже

был реформатором.

В ноябре 1817 г. в связи с расширением масштабов культурной

политики прусского государства по замыслу Гарденберга и указом

короля было создано для управления культурой специальное ми-

нистерство. Вовсе не случайно, что оно получило название "мини-

стерства культов", ибо верховенство в культурно-духовной области

по чисто немецкому образцу (вот где опять существенное отличие

от Франции!) все-таки вверялось религии. Тем не менее это была

социально значимая, в целом исторически прогрессивная акция,

свидетельствовавшая и о начавшейся более широкой государствен-

ной институционализации деятельности в области культуры, науки,

образования, религии и о демократизации культурно-образователь-

ных процессов. К. фон Альтенштейн стал главой нового министер-

ства. Это был человек сведущий в искусстве, гуманитарном знании,

питавший честолюбивые реформаторские замыслы. В определенной

мере это ему удалось. "Политика Альтенштейна в области образо-

вания во многих отношениях образует исторический первоисток со-

временной культурной политики, начало культурно-политической

традиции постабсолютистских государств", - отмечает западногер-

манский исследователь В. Йешке. В реформаторской деятельности

прусского государства первой трети XIX в. в области культуры были

свои сильные, прогрессивные стороны и свои социально-исторические

ограниченности.

Германия, правда, намного отставала от революционной и напо-

леоновской Франции по глубине и широте реформ. Однако Германия

все-таки шла именно за революционной Францией в ряде культурно-

реформационных, государственно-институциональных мер. Влия-

ние форм, образцов, идей, порожденных французской революцией,

в сфере немецкой культуры было основательным; это влияние уси-

лилось, стало непосредственным во время французской оккупации

и не исчезло после падения Наполеона. Подспудно оно ощущалось

и в период реакции.

Первые десятилетия XIX в. - время расцвета немецкой класси-

ческой философии, представленной прежде всего работами Фихте,

Шеллинга, Гегеля, но также и немецких романтиков (Г. фон

Клейст, 1777-1811, Ахим фон Арним, 1781-1831, Фр. Шлейер-

махер, 1768-1834). Несколько особняком стоит творчество А. Шо-

пенгауэра, который в 1818 г. создал свой главный труд <Мир как

воля и представление>. Позднее, в 20-40-х годах XIX в., когда в

Германии "состязаются" Гегель, Шеллинг, Шопенгауэр, когда

после смерти Гегеля на арену мысли начинают выходить правые и

левые гегельянцы и прежде всего Л. Фейербах, когда появляются

первые работы К. Маркса и Ф. Энгельса, - в культуре и филосо-

фии других стран возникают новые социально-политические тече-

ния: социализм (Сен-Симон), позитивизм (О. Конт, Г. Спенсер,

Дж. Ст. Милль), анархизм (Штирнер, Прудон). В начале 50-х годов

позитивизм закрепляет свои позиции в качестве одного из главных

философских и социологических направлений. Таковы социально-

исторические рамки, в которых возникла и развивалась философия

второй половины XVII - первой половины XIX вв., а также общие

контуры и тенденции развития культуры, взаимодействия фило-

софских идей.

Теперь мы обратимся к более конкретному анализу самого зна-

чительного, что возникло в философии этого периода. А самым

значительным, несомненно, была немецкая философская мысль,

названная "немецкой классической философией" из-за ее всемирно-

исторического значения. При этом речь далее пойдет прежде всего

о немецкой классической философии "в узком смысле" - о гени-

альных мыслителях Канте, Фихте, Шеллинге и Гегеле. Но далее

будет рассмотрена и немецкая классическая философия "в широ-

ком смысле" - идеи философов, которые творили в это же время

и оказали заметное влияние на развитие культуры, философской

мысли своей эпохи. Представляет определенную трудность способ

изложения и расположения в учебнике всего этого огромного мате-

риала. О том, что в культуре и философии происходило одновре-

менно, приходится рассказывать последовательно (для того, в

частности, чтобы не нарушать цельность анализа великих фило-

софских учений немецкой классики). Но читателю целесообразно

учитывать сказанное ранее об исторической одновременности, о парал-

лелях и взаимодействиях в целостном пространстве одной из наи-

более ярких эпох культуры и мысли Германии.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 О связи между развитием общества и культуры в XVIII в. см.:

Studien zum achtzenten Jahrhundert. Munchen, 1978-1980. Bd. I,

2/3. 1980.

206 этой эпохе см.: Craig G. A. Geschichte Europas 1815-1980.

Munchen, 1989. S. 1-115; Кареев Н. Общий взгляд на историю

Европы в первые две трети XIX в. СПб., 1905; Тарле Е. От

редактора // История XIX века. М., 1938. Т. 1.

ЗСм. Nipperdey Th. Deutsche Geschichte. 1800-1866. Munchen,

1983.

^Гегель Г. Ф. В. Политические произведения. М., 1978. С. 65.

5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. С. 561-562.

6 Гёте И. в. Собр. сочинений: В 10 т. М., 1976. Т. 10. С. 461,

180.

"Roethe G. Goethes Campagne in Frankreich. 1792. В., 1919.

S. 190. CM.: Schell H. Die Begegnung deutscher Aufklarung mit der

Revolution // Evolution und Revolution in der Weitgeschichte. B.,

1976; Ritter J. Hegel and die franzosiche Revolution. Metaphysik

und Politik. Frankfurt a. М., 1969; Rohrmoser G. Emanzipation und

Freiheit. Munchen, 1970; D'HondtJ. Hegel et son temps. (1818-

1881^ P 1Qfi8

>Forsier G. Sarntliche Schriften. Leipzig, 1843. Bd. 8. // Schell H.

Op. cit. S. 52-53.

^Stierle K. Zwei Hauptstadte des Wissens: Paris und Ber-

lin // Kunsterfahrung und Kulturpolitik in Berlin Hegels. S. 87

(Hegel-Studien. Beih. 22).