§ 2. Идеи и программы болгарской государственности в 1850 — середине 1870-х годов

Начало Крымской войны 1853—1856 гг. оживило надежды бол­гарского народа на национальное освобождение. Но в это время усилился произвол султанской администрации, связанный с повин­ностями военного времени и прежде всего — с принудительными работами в крепостях. Болгары тысячами уходили из родных мест в Молдову и Валахию, в России временно поселились 15 тыс. се­мей. Увеличился поток прошений русскому правительству от бол­гар из-за Дуная, а также проживавших в эмиграции. В конце сентября 1853 г. в штаб-квартиру русских войск в Дунайских кня­жествах прибыла депутация болгар, имевшая полномочия от 37 приходов, с просьбой о военной помощи. Болгары жаловались на тяжелое экономическое положение, на полный произвол админист­рации³⁵. В прошении царю от группы болгар-эмигрантов от 17 ав­густа 1853 г. описывалось бесправное состояние болгарского населе­ния под султанским правлением, приводились факты безнаказанных расправ турок над болгарами и сведения о непомерных налогах, о невозможности развития школьного дела, притеснениях греческо­го духовенства, державшего в своих руках церковное управление, и так далее. Политические требования в этом документе сводились к предоставлению Болгарии автономии с помощью и при гарантии России, по примеру Сербии и Дунайских княжеств, но допускалось, что Болгария может быть и полуавтономной³⁶.

Казавшаяся вполне реальной перспектива предстоящего осво­бождения подстегивала буржуазные круги болгарской эмиграции. Они в спешном порядке стремились создать свои организационные центры. 2 февраля 1854 г. было основано Одесское болгарское на­стоятельство, состоявшее из четырех членов: Н. X. Палаузова, С. Д. Тошковича, Н. М. Тошкова и К. Н. Палаузова. В следующем месяце был утвержден Бухарестский комитет, созданный крупны­ми болгарскими торговцами в Бухаресте при содействии русских военных властей. В него вошли К. Чокан, X. Мустаков, И. Бакалог-лу, А. Хаджи, П. Протич, Хр. Георгиев и Г. Атанасович. Отделения комитета появились в ряде городов Дунайских княжеств. Эти ор­ганизации болгарской эмигрантской буржуазии ставили целью вербовку добровольцев для войны с Турцией, обеспечение связей с русским командованием и, кроме того, они являлись официально утвержденными русскими властями представителями болгарского народа³⁷.

Достаточно конкретных представлений о политическом облике автономной Болгарии ни Бухарестский, ни Одесский комитеты не имели. Однако деятели последнего несколько подробнее изложили свои социально-политические взгляды и цели ³⁸. Впервые это было выражено в «Записке о Болгарии» Н. X. Палаузова от 20 января 1854 г.³⁹, содержащей данные об экономическом и политическом ■ гнете, который испытывал болгарский народ. Автор утверждал, что «если произойдет всеобщее народное восстание», в Болгарии под­нимутся на борьбу с турками сотни тысяч людей, но народное вос­стание нужно подготовить и поставить в зависимость от хода воен­ных действий русской армии за Дунаем. Болгар надо убедить в том, что, содействуя русским в войне против Турции, они «освобож­дают и себя от ига турок». Н. X. Палаузов считал необходимым от имени Одесского настоятельства и Бухарестского комитета об­ратиться к соотечественникам с прокламацией, чтобы «объяснить им, что по освобождении будет даровано им такое же управление, какое и у сербов». Необходимость предоставления будущему бол­гарскому государству политической автономии по типу Сербского княжества Н. X. Палаузов высказывал и в записке «Поверхност­ный очерк существующего в Турции управления» ⁴⁰.

Перед Крымской войной, в начале 1852 г. Георгий Раковский (1821—1867) создал в Константинополе первую общеболгарскую революционную организацию —Тайное общество, целью которой было освобождение Болгарии от османского ига. Членами руковод­ства Тайного общества были преимущественно представители тор­гово-промышленной буржуазии, а руководителями комитетов на местах — выходцы из различных слоев болгарского общества. Зна­чительную часть их составляли представители молодой болгарской интеллигенции. Руководство, в том числе и сам Раковский, пред­усматривали участие в вооруженном восстании широких народных масс и прежде всего — ремесленников и крестьян. Однако на воп­рос о том, какой должна быть форма будущего -болгарского госу­дарства, не давали ясного ответа ни Раковский, ни его соратники по Тайному обществу.

Бели судить по переговорам болгар в Константинополе, в ко­торых участвовал и Раковский, то будущее устройство Болгарии ими определялось как сходное с соседними странами, т. е. как ав­тономия⁴¹. Требование автономии было не призывом к избавлению из-под власти «законного» монарха, каковым являлся для болгар­ского народа султан, а мерой к улучшению невыносимого положе­ния болгар в системе Османской империи. В тех условиях введение в Болгарии государственной системы типа Сербского автономного княжества было бы орогрессивным. Вопреки всей ограниченности национальных и политических требований болгарской буржуазии, изложенных русскому правительству, их осуществление содейство­вало бы капиталистическому развитию Болгарии и ускорило бы процесс консолидации буржуазной болгарской нации.

Парижский договор 1856 г. практически не дал болгарам ника­ких облегчений. Реальная оценка обстановки заставила представи­телей различных группировок в стране и эмиграции усомниться в возможности практического осуществления преобразований, вве­денных Портой по хатти-хумайюну в феврале 1856 г. Вместе с тем хатти-хумайюн 1856 г. независимо от того, что главные его поло­жения остались не более чем декларациями, а остальные нашли крайне незначительное применение на практике, послужил толчком к началу широкой борьбы болгарского народа за его воплощение в жизнь. Именно опираясь на хатти-хумайюн, константинопольская болгарская община в первой половине 1856 г. обратилась к осман­скому правительству с просьбой признать болгар самостоятельным народом и разрешить ему создать независимую церковь, а также дать право избирать себе верховного гражданского начальника — болга­рина, который представлял бы на утверждение султана кандидатов из среды болгар для замещения должностей по управлению и суду. Таким путем болгарская буржуазия совершенно недвусмысленно ходатайствовала о даровании стране автономии в системе Осман­ской империи.

После Крымской войны национально-освободительное движение в Болгарии, во главе которого становится Георгий Раковский, при­нимает все более организованные формы. Раковский руководил де­мократической болгарской эмиграцией в Сербии, Дунайских кня­жествах и России и направлял ее политическую и культурно-про­светительную деятельность в русло революционной борьбы за ос­вобождение болгарского народа от османского ига. Из мечты Г. Раковского о восстановлении когда-то славного болгарского царства постепенно рождались и кристаллизовались его идеи о революционной борьбе, ее организации и создании руководства ре­волюционными народными силами. По существу он первый среди болгарских деятелей национально-освободительного движения из­ложил стройную систему политических взглядов, показав, как пу­тем вооруженйой борьбы с помощью других балканских народов можно достигнуть свободы Болгарии, восстановления болгарского государства. Однако идея республики как политическая задача им ее ставилась.

В 1858 г. в период почти двухлетнего пребывания в Одессе Г. Раковский написал «Обращение к болгарским патриотам об ос­вобождении Болгарии», в котором изложил свой первый знамени­тый революционный план освобождения болгарского народа⁴². Там впервые доказывалась необходимость создания болгарской револю­ционной организации. «Временное управление» болгар как руково­дящий центр встречается и в плане освобождения Болгарии, сос­тавленном Г. Раковским⁴³. Он предполагал верховную власть в областях, охваченных восстанием, возложить на Временное пра­вительство, которое должно было сформироваться немедленно пос­ле вступления болгарских чет в Болгарию и поддерживать тесную связь с сербским правительством.

Действительно, 15 июня 1862 г. под председательством Раков­ского в Белграде было образовано Временное болгарское прави­тельство (Временное болгарское начальство), которое предполага­лось утвердить «соответствующими лицами». В его задачи входи­ло «решать все дела, касающиеся общеболгарского восстания». Временное правительство имело свою печать с надписью: «Свобода или смерть»⁴⁴. Оно сформировало первую болгарскую легию, ко­торая имела свое трехцветное (зелено-бело-красное) знамя с зо­лотым львом на зеленом поле, а добровольцы полка — специальную форму. Сам Раковский носил староболгарскую одежду. Идея о временном управлении национальными силами в ходе восстания получила наибольшее развитие во «Временном законе о народных лесных четах на 1867 г.» В конце 1866 г. Раковский и его соратники создали революционную организацию — Верховное народное бол­гарское тайное гражданское начальство, задачей которой было формирование и направление в Болгарию вооруженных чет и ру­ководство их действиями⁴⁵. Г. Раковский — родоначальник револю­ционной идеологии в Болгарии — хотел, чтобы его народ был бо- гатым и равноправным, не страдал под гнетом «своевольной мо­нархии», не делился на касты благородных и «мужичество»⁴⁶.

Бурные события 1866 г. (Критское восстание, австро-прусская война, государственный переворот в Румынии) и активизация внеш­ней политики России стимулировали деятельность болгарской эми­грантской буржуазии, группировавшейся вокруг Бухарестского ко­митета. Чтобы завуалировать политический характер организации, руководство преобразовало ее еще в 1862 г. в «благотворительное» общество под названием Добродетельная дружина—члены ее обыч­но именовались «старыми». Сначала она не проявляла особой ак­тивности, но в 1866—1868 гг. руководство общества приступило к осуществлению весьма обширной политической программы, при­спосабливаясь к курсу внешней политики России⁴⁷. Царская дип­ломатия рекомендовала Добродетельной дружине согласовывать свои планы и стремления с Сербией, «обладающей уже правитель­ственным центром и некоторыми условиями для энергичного дейст­вия»⁴⁸, а сербскому правительству, в свою очередь, советовала вес­ти переговоры с комитетом «старых». Покровительство, которое оказала Россия Добродетельной дружине, утвердило авторитет и влияние последней как представителя болгарского народа в это время⁴⁹.

Эта организация в начале января 1867 г. разработала и предста­вила сербскому правительству «Программу политических отноше­ний между сербами и болгарами (болгарами и сербами), или их сердечных взаимоотношений»⁵⁰. Там выдвигалась идея создания но­вого государства — Сербско-болгарского, объединявшего Сербию и болгарские земли. Основой создания такого государства должна была стать конституция Сербского княжества. Во главе страны авторы проекта видели сербского князя Михаила Обреновича. Братские народы должны были иметь общее правительство, состав­ленное из сербов и болгар, и общее народное собрание (скупщину), в котором оба народа были бы представлены пропорционально численности населения. Сербские законы планировалось принять в Болгарии. В стране предполагалось наличие двух государственных языков — сербского и болгарского. Религиозными делами должен был управлять смешанный независимый синод.

После того, как программа была одобрена сербским правитель­ством, руководители Добродетельной дружины созвали 5 апреля 1867 г. расширенное совещание, на которое пригласили представи­телей болгарских колоний в Румынии и на юге России. Целью со­вещания, на котором присутствовало 35 человек, было «изыскать пути освобождения Болгарии». В принятой резолюции говорилось, что поставленная цель может быть достигнута только путем брат­ского сближения болгар и сербов, имеющих вековые исторические связи и общие интересы. Перечислялись 12 условий объединения сербов и болгар в одно государство/Они почти ничем не отличались от содержащихся в упомянутой программе, исключая название бу­дущего государства: вместо «Сербо-Болгария» в резолюции стоит «Югославянское царство» и предусмотрено формальное сохранение отдельного существования Сербии и Болгарии⁵¹. Соглашение меж­ду Болгарией и Сербией должно было вступить в силу со дня его подписания сербским правительством и руководством Добродетель­ной дружины. Однако сербское правительство его не подписало, заявив, что в принципе принимает условия, изложенные в резолю­ции, но предлагает отложить обсуждение подробностей соглашения.

Тем временем Добродетельная дружина занялась организацией в Белграде военного училища для подготовки болгарских юношей в качестве будущих руководителей восстания в Болгарии. Училище, известное под названием Второй болгарской легии, было открыто в сентябре 1867 г.⁵² Это должно было подготовить практически, хотя бы в военной области, выполнение плана создания единого с Сер­бией государства. Но вскоре сербский князь Михаил Обренович изменил курс, приостановил военные приготовления. Существова­ние Болгарской легии в Белграде противоречило новой сербской политике. Болгарским добровольцам в Сербии начали чиниться всевозможные препятствия. Все это побуждало Добродетельную дружину неоднократно посылать своих представителей для пере­говоров с сербским правительством и даже просить посредничест­ва России⁵³. Однако все было напрасно/Официально Вторая бол­гарская легия была закрыта летом 1868 г. После ее роспуска идея соглашения о создании южнославянского государства фактически потеряла свое значение.

Наряду с предложением Добродетельной дружины о создании единого государства из Сербии и болгарских земель, в болгарском национально-освободительном движении широко обсуждались про­екты будущего устройства Болгарии, выдвигаемые либерально-бур­жуазным течением в лице Тайного Центрального болгарского ко­митета (ТЦБК).

Взгляды этой организации, созданной в начале 1866 г. в Буха­ресте и действовавшей до середины 1868 г., на будущее устройство своей страны и методы ее освобождения от турецкой власти не бы­ли неизменными. Основной задачей ТЦБК, поставленной при его основании, являлась подготовка вооруженного восстания в Болга­рии. Его лидеры, надеясь на совместное выступление с другими балканскими народами, предполагали получить автономию в рам­ках балканской конфедерации. Их не особенно занимал вопрос о внутреннем устройстве освобожденного государства, главное — лишь бы освобождение произошло. Это четко прослеживается в по­следующем программном документе ТЦБК — «Основном законопо­ложении народных тайных комитетов», определяющем самостоя­тельные функции болгарской организации после разрыва в конце 1866 г. с румынскими властями, когда руководители ТЦБК начали проявлять неуверенность и колебания. Ъни уже не выступали от­крыто и ясно за подготовку восстания в Болгарии и стали'склонять­ся к компромиссу с Портой. Целью комитетов в «Основном зако­ноположении» провозглашалось «освобождение отечества любыми способами и средствами, то есть путем восстановления самостоя­тельного болгарского царства, находящегося в зависимости от Пор- ты, или же путем конфедерации (союза) с соседними народами». Повторяя идею об автономии в рамках балканской конфедерации, авторы этого документа шли назад, соглашаясь на автономию в составе Османской империи. Эта последняя идея обстоятельно рас­крыта в брошюре одного из руководителей ТЦБК П. Кисимова. «Болгария перед Европой», в которой доказывалось, что при под­держке европейской дипломатии необходимо заставить турецкое правительство предоставить Болгарии автономию, ибо народ боль­ше не в силах терпеть османское иго и имеет право на свободное самостоятельное существование ⁵\

Наиболее значительным политическим актом комитета за весь период с момента его выделения в самостоятельную организацию и до распада является поданный в феврале 1867 г. меморандум («мемоар») на имя турецкого султана Абдул Азиза, составленный П. Кисимовым под влиянием известий о только что основанной австро-венгерской дуалистической монархии⁵⁵. В нем фактически определялась политическая программа ТЦБК и выдвигалось пред­ложение образовать турецко-болгарскую монархию, в составе ко­торой находилось бы «Болгарское царство». Главой этого консти­туционного государства оставался турецкий султан, а к его титулу падишаха прибавлялся титул «царь болгар». «Болгарское царство» должно было иметь народное собрание —высший законодательный орган, свою армию с болгарским командным составом, высшую и местную болгарскую администрацию. Возглавлять административ­ное управление в «Болгарском царстве» должен был наместник султана — христианин, избираемый народным собранием и утверж­даемый султаном. При наместнике предполагалось создать совет, состоящий исключительно из болгар, который должен был изби­раться народным собранием и которому отводилась роль высшего исполнительного органа — правительства. В меморандуме специ­ально указывалось, что городские и сельские общины будут осу­ществлять местное самоуправление. Провозглашалось, что в стра­не будет каждому обеспечена гражданская и политическая свобо­да. Болгарское государство обязывалось вносить ежегодную дань Османской империи.

Автономия в рамках Османской империи — такова была глав­ная цель ТЦБК, добиться которой деятели комитета пытались все­возможными средствами: восстанием, обращением к европейским странам, наконец,— к турецкому султану. Последнее было вызвано, по всей вероятности, отчаянием, когда комитет пришел к выводу о невозможности осуществления своих планов иным путем, кроме как заверением султана в верности и стремлении не нарушать го­сударственного единства Османской империи. По мнению состави­телей документа, идея дуализма должна была привлечь на сторо­ну болгар все великие державы: и западные государства, стоявшие за сохранение целостности Османской империи, и Россию, высту­павшую за предоставление угнетенным народам автономных прав. Но расчет на коллективные действия в пользу болгар великих дер­жав, между которыми веб более и более обострялись противоречия по Восточному вопросу, был нереальным. Тем более нельзя было ожидать их совместных действий в поддержку требования ТЦБК⁵⁶. Как турецкое правительство, так и европейские кабинеты отрица­тельно отнеслись к предложению ТЦБК о создании дуалистической монархии. Тем не менее упомянутый меморандум ТЦБК получил широкую известность. После опубликования этого документа в ев­ропейской печати все чаще стали писать о проблеме создания ту­рецко-болгарской монархии на основе дуализма.

Идея дуализма поддерживалась в определенной степени в по­следующие два года и некоторыми болгарскими политическими организациями либеральной буржуазии: «Болгарским обществом», «Молодой Болгарией»⁵⁷. Последняя, хотя и намеревалась «пере­шагнуть тесные границы меморандума 1867 г. и начать пропаганду республиканизма», все же считала, что болгары должны бороться за воплощение идеи дуализма⁵⁸. Таких же непоследовательных взглядов придерживалась болгарская либеральная буржуазия в самой Османской империи. Это четко прослеживается на примере позиции такого видного болгарского публициста в Константинопо­ле, как П. Славейков (1827—1895), издававшего там в 1866— 1872 гг. газету «Македония», на страницах которой неоднократно отстаивалась идея дуализма. В одной из статей, например, подроб­но описывавшей создание дуалистического государства Австро-Венгрии, делалось замечание: «Эти именно системы нужно приспо­собить и для Турции. Будет одно Болгарское царство, составленное из Болгарии, Фракии и Македонии, и Турецкая империя» ⁵⁹. В то же время П. Славейков относился с большим уважением к Великой французской буржуазной революции, к провозглашенным ею рес­публиканским принципам. Четкого представления о будущей форме болгарского государства у этого болгарского публициста по суще­ству не имелось^б0.

В 1868 г. идея создания Балканского союза сошла со сцены. В это же время царское правительство шло на улучшение отноше­ний с Портой. Тогда деятели Добродетельной дружины прислали на Парижскую конференцию держав, состоявшуюся в начале 1869 г прошение, подписанное 54 «видными болгарами» («нотаб­лями»), в котором содержалась просьба о предоставлении Болга­рии автономии под верховной властью султана, об учреждении на­родного собрания и сената⁶¹. Содержание этого документа имеет много общего с программой, изложенной в меморандуме ТЦБК 1867 г. Основным в программе «старых» является по существу та же идея турецко-болгарского дуализма. Конференция в Париже оставила без внимания прошение Добродетельной дружины. «Ста­рые» в дальнейшем, не ставили вопрос о болгаро-турецком дуализ­ме. «Молодым» —Л. Каравелову, Л. Левскому и другим —пред­стояло вести упорную борьбу против сторонников ТЦБК, ^тобы к концу 1871 г. окончательно избавиться от приверженцев дуа­лизма⁶².

В конце 60-начале 70-х годов XIX в. в болгарском националь­но-освободительном движении начали брать верх последовательные революционеры. Началась систематизация идей будущего государ­ственного устройства Болгарии, идей, подготовленных всем ходом освободительного движения болгарского народа, восприятием прог­рессивных взглядов того времени. Осенью 1869 г. в среде «молодых» возник Болгарский революционный комитет, позднее (с октября 1870 г.) — Болгарский революционный центральный комитет (БРЦК), главное место в котором занимали выдающиеся деятели болгарского национально-освободительного движения Л. Караве-лов, В. Левский, X. Ботев.

Каким представлялся Любену Каравелову (1834—1879) харак­тер будущего политического и социально-экономического устройст­ва Болгарии? «Болгарский голос», программный документ БРЦК, написанный Каравеловым, не оставляет никаких сомнений в том, что автором подразумевалось свободное государство, в котором будет существовать «народное правительство», а «истинным суве­реном и истинным самодержцем не может быть никто другой, кро­ме самого народа, который по своей воле должен управлять своим государством». Каравелов прекрасно понимал реакционный харак­тер монархической формы правления и подчеркивал, что монархи, опиравшиеся на идеологическую поддержку духовенства, являлись злейшими эксплуататорами народа, главной причиной его бедст­вий и нищеты. «Монархия,— писал он,— это заговор против народа, против свободы». Ее уничтожение — главнейшая задача народов и революционных организаций. Идеальную форму государственного устройства Каравелов видел в буржуазно-демократической респуб­лике по примеру США и Швейцарии⁶³. В одной из своих статей он объяснил быстрый прогресс Соединенных Штатов в XIX в, демо­кратизмом их социально-правового устройства по сравнению с го­сударствами Старого света. «Народ в Северной Америке — это все, и без его санкций ничего не предпринимается. В этом причина, что в течение полувека Америка перегнала Англию в своем развитии и уровне просвещения»⁶⁴. Идеализация американского «народовлас­тия» явилась слепком с собственных представлений Каравелова о желательном будущем Болгарии или балканской федерации, осно­ванном на власти народных масс,— такой смысл он вкладывал в понятие «гражданской свободы». С этим было тесно связано мно­гократное повторение Каравеловым его излюбленных положений о решающей роли личной свободы и политической независимости го­сударства для всестороннего экономического и духовного развития народа. Каравелов с полной искренностью и постоянством выска­зывался за общественное устройство, противоположное господству личной наживы и выгоды, замечая при этом, что «еще далеко то время, когда будут достигнуты желаемые результаты», т. е. «рав­ноправие всех»⁶⁵. Руководитель БРЦК сознательно умалчивал о своих представлениях о конечных целях борьбы, считая это преж­девременным.

Важное место в политических взглядах Каравелова занимает идея южнославянской или балканской (дунайской) федерации, созданной на основе братского сотрудничества южных славян или более широкого объединения всех балканских народов. «Мы — бол­гары, сербы и румыны (да и греки, если только они откажутся от своих безумных мечтаний и от своей проржавевшей Византийской империи),— писал Каравелов в газете «Свобода»,— стремимся к одной и той же цели, у нас одна и та же идея, и поэтому мы долж­ны образовать свободную Дунайскую федерацию и защитить свою народную и личную свободу. Мы должны всегда помнить, что яв­ляемся наследниками уже умершего турецкого султана и погибаю­щей Австрийской империи»⁶⁶.

Идеи о будущем государстве непрерывно развивались и обога­щались другим руководителем БРЦК —Василом Левским (1837— 1873) ⁶⁷. По его собственным словам, с лета 1861 г. он посвятил себя службе на благо отечества и делу народной воли. С 1862 г. он участвовал во всех революционных акциях Раковского, близко ознакомился с его военно-теоретическими взглядами. Левский по­шел дальше своего учителя и в вопросах идеологии, и в политиче­ской программе. Об этом можно судить по его письмам и, главным образом, по проекту устава революционной организации, написан­ному им в 1870—1871 гг.⁶⁸ Первопричиной гнета, отмечал он, яв­лялись «тирания, бесчеловечность и сама государственная система турецкого правительства на Балканском полуострове». Наметив конечную цель борьбы болгарского народа —национальное осво­бождение, Левский определил единственно верный путь ее дости­жения—путь народной, т. е. буржуазно-демократической револю­ции, которая должна решить задачу социального и политического освобождения Болгарии. Как добиться поставленной цели? Лев­ский лаконично отвечал на этот вопрос в вводной части проекта устава: «Путем всеобщей революции и произвести коренное преобразование нынешней государственной деспотическо-т и-ранической системы, заменив ее демократической рес­публикой (народным управлением)»⁶⁹. В этом программном положении выражена не только революционная идея ниспроверже­ния политического господства турецких феодалов, но и идея корен­ных преобразований в базисе, разрушения феодальных экономиче­ских отношений.

Левский был твердо убежден, что только «демократическая рес­публика» может обеспечить болгарскому народу и другим народ­ностям в Болгарии истинное «благоденствие и полную свободу», и поэтому в его проекте устава, в котором содержались программ­ные требования, предусматривается наказание смертью всякого, кто, прикрываясь идеей освобождения от турецкого рабства, создал бы партию для установления новой «деспотическо-тиранической или конституционно-монархической системы» в Болгарии. Для то­го, чтобы и другие революционные деятели разделяли его взгляды, он часто подчеркивал, что самым лучшим является демократическо-республиканское управление. В одной из корреспонденции в газету «Свобода» он писал: «У нас будет одно знамя, на котором будет на­чертано: «Святая и чистая республика»; после освобождения «в Болгарии да будет царя, а будет народное управление»⁷⁰.

Как настоящий патриот, чуждый какой бы то ни было неприяз­ни к другим народам, Левский желает установления истинной дружбы и взаимного сотрудничества между балканскими народами. «Болгары, турки, евреи и прочие,—подчеркнуто в проекте устава,— будучи равноправными во всех отношениях: в вопросах вероиспо­ведания, народности, гражданства, словом, в каком бы то ни было отношении,—все будут подлежать одному общему закону, который будет установлен в результате выражения воли всех народностей»⁷¹. В отличие от Каравелова^ который отрицал способность турецкого народа к политическому и культурному развитию, Левский высту­пал лишь против турецкой «деспотическо-тиранической системы» и «турецкого господства». К братьям сербам, черногорцам, румынам и другим он питал самые лучшие чувства и желал их сотрудничест­ва в борьбе против общего врага — турецкой феодально-деспотиче­ской системы. Но к их буржуазным правительствам Левский отно­сился с недоверием. Опыт Первой и Второй болгарских легий в 1862 и 1863 гг., как и поведение румынского правительства в 1866 г., привели его к заключению, что правительства соседних с Болга­рией государств далеки от мысли об искреннем сотрудничестве между балканскими народами и что их единственным стремлением является использование болгарского национально-освободительно­го движения в своих целях. Путь к установлению искреннего со­трудничества с соседними балканскими народами Левский видит в установлении демократического республиканского управления во всех странах. Вот почему, заявляя, что на болгарском знамени бу­дет начертано: «Святая и чистая республика», он добавляет: «То же желаем и братьям сербам, черногорцам, румынам и прочим, чтобы они не оставались позади и одновременно бы подали свой голос», т. е., чтобы они вместе с болгарами совершили революцию для создания Балканской республики. Придавая большое значение задаче создания Балканской республики, он в проекте устава вме­няли в обязанность воеводам при начале революции «провозгласить народную свободу и Балканскую республику».

Говоря о «совершенном равенстве граждан народного государ­ства в чем бы то ни было», об «истинной и справедливой свободе» и т. п., Левский выражал передовой для своего времени революци­онный мелкобуржуазный демократизм. Лозунг «каждому — свое» по объективному содержанию сводился к уничтожению феодальных и полуфеодальных форм землевладения, к образованию свободного крестьянства»⁷².

Оригинальные созидательные идеи В. Левского о создании ре­волюционной организации в Болгарии содержат немало элементов, касающихся проблемы восстановления болгарской государствен­ности как главной задачи БРЦК. При этом Левский строго при­держивался демократического принципа как в отношении будущего устройства болгарского государства, так и в жизни революционной организации⁷³.

Программные идеи Л. Каравелова и В. Левского о будущем уст­ройстве Болгарии были сформулированы, таким образом, вразлич-ных документах БРЦК. Они обсуждались в местных революцион­ных комитетах и поэтому в целом выражали коллективное мнение многочисленных комитетов, находившихся в стране и в эмиграции. Идея республики признавалась подавляющим большинством ре­волюционных деятелей болгарского национально-освободительного движения. Так, в протоколе Русенского БРЦК от 17 декабря 1.871 г, говорилось, что «его главной задачей является борьба за... народ­ное освобождение и Балканскую республику»⁷⁴. Аналогичные взгля­ды высказывал перед турецким судом в ноябре 1872 г. и крестьянин, председатель окружного революционного центра в Голямо-Изворе Димитр Крачунов ⁷⁵.

Среди деятелей БРЦК не было открытых противников республи­ки, однако некоторые колебались между республикой и монархией. Так, известный воевода П. Хитов при обсуждении проекта устава ■ БРЦК предлагал выбросить из него упоминание о демократической республике и, мотивируя это предложение, писал, что внутренне он за республику, но так как в борьбе болгарского народа за незави­симость необходима помощь соседних монархических государств, то во избежание разрыва с ними не следовало бы в документах БРЦК говорить о республике⁷⁶. Отдельные участники революци­онных комитетов занимали еще более колеблющуюся позицию. Так, болгарский торговец Петко Милев, являвшийся кассиром Те-тевенского комитета, заявил турецкому суду, что болгарские -ре­волюционеры стремились добиться восстановления независимости страны в форме королевства⁷⁷. Деятель же Чирпанского БРЦК Иван Андонов в своих воспоминаниях писал, что со школьных лет он был поклонником монархии и считал ее единственно возможной формой государственного устройства Болгарии после ее освобож­дения⁷⁸. Это писалось, правда, много лет спустя, уже в условиях фашистской Болгарии, однако в какой-то степени отражало и наст­роение некоторой части зажиточных болгар, которые принимали участие в деятельности БРЦК-

Ввиду значительных различий во мнениях о будущем устройст­ве Болгарии у руководителей БРЦК и в среде деятелей местных комитетов, чтобы не вызывать дискуссию, иногда в программных материалах этот вопрос не затрагивался. Например, на собрании БРЦК в апреле 1872 г. в Бухаресте обсуждалось будущее устрой­ство Болгарии. Но в принятой программе Болгарского революци­онного центрального комитета, явившейся компромиссом между умеренным течением во главе с Каравеловым и революционным во главе с Левским, отмечалось: «Фо^ма будущего болгарского уп­равления останется не определенной до тех пор, пока освобождение Болгарии не станет свершившимся фактом»⁷⁹.

В начале 70-х годов во главе болгарского освободительного дви­жения встает выдающийся революционер-демократ Христо Ботев (1848-^1876). Спустя некоторое время после гибели В. Левского он возглавил болгарскую революционную организацию, войдя в 1874 г. в БРЦК. Самым важным вкладом Ботева в идеологию бол­гарского революционного национально-освободительного движения является его отношение к будущему устройству общества. Его взгляды как социалиста-утописта формировались главным обра­зом под влиянием идеологии революционных демократов⁸⁰.

О том, как представлял себе Ботев будущее социальное устрой­ство Болгарии, можно судить по его программной статье «Народ вчера, сегодня и завтра»⁸¹. «Для нас преобразования в.Турции,— писал он,— обещания, дуализм — слова без всякого смысла, при­зраки и утопии». Чтобы вызволить народ из этого тяжкого и гнус­ного положения, нужна «народная революция». Для Ботева беспо­щадная революция не только единственный выход, но и «радикаль­ный переворот», «триумфальные ворота» к светлому будущему на­рода. Однако, чтобы обеспечить это будущее, необходимо, чтобы борьба переросла в социальную революцию. Ботев ищет мост к будущему в тех формах болгарской жизни, которые были вопло­щением коллективистского инстинкта народа. «Наш народ,— писал он,— имеет свою особую жизнь, особенный характер, особенное ли­цо, отличающее его как народ: дайте ему развиться согласно его народным началам и вы увидите, какие стороны общественной жизни он разовьет; помогите или хотя бы не мешайте ему освобо­диться от варварского племени, с которым он не имеет ничего об­щего, и вы увидите, как он устроится. Разве вы не видите семени, зародыша будущего в его общинах без всякой централизации, в его цехах, товариществах — мужских, женских и детских?» Здесь ясна проявилось влияние русских народников, которые не понимали, что сельская община обречена экономическим развитием на исчезнове­ние, и считали, что она может послужить основой для перехода к социализму, минуя капитализм. Ботев видит в «общинах без вся­кой централизации» и в цеховых организациях элементы будущего* социалистического общества в Болгарии. Эти взгляды, характерные для социалистов-утопистов, нашли свое отражение и в написанном Ботевым в апреле 1871 г. кратком уставе коммунистического бюро под названием: «Символ — верую в болгарскую коммуну»⁸².

Ботев глубоко верит в непреодолимый закон «развития исто­рии», по которому монархия неизбежно станет «республикой-общи­ной»⁸³. Он — непримиримый враг личной централизованной поли­тической власти. Что касается отношения Ботева к различным фор­мам государственного устройства, то у него самое отрицательное отношение к монархии, чью порочность и социальную уродливость он язвительно осуждает. Еще более зло Ботев высмеивает невеже­ство людей, которые хотели бы поставить «царем республики са­мого богатого человека на свете» ⁸⁴ и обдумывают, кого избрать «царем Дунайской конфедерации», если она будет образована. Для болгарского революционера самой приемлемой и целесообраз­ной формой управления является демократическая республика. Поэтому в своих политических обзорах Ботев горячо поддержи­вает республиканские партии других стран — Франции и Испа­нии ⁸⁵.

В «Воззвании к болгарам», изданном накануне Старозагорского* восстания 1875 г., Ботев доказывал, что уничтожение турецкого феодального ига приведет к «установлению народного правитель­ства», к провозглашению в стране республики. Но, по его мнению, это будет переходной формой государства —рано или поздно оно «перерастет в коммунистическую «общину». Социалист-утопист Бо-тев ратует за создание мирового коммунистического общества, ос­нованного на самоуправлении общин, без правительств и отдель­ных государств⁸⁶.

Политическим идеалом многих руководителей Апрельского вос­стания 1876 г. была республика. Отчетливо это прослеживается на лримере мировоззрения руководителя повстанцев в Панагюриште Георгия Бенковского, который был убежденным сторонником рес­публиканского устройства освобожденной Болгарии⁸⁷. В Панагю­риште—центре восстания в апреле 1876 г.— была провозглашена республика, воплощавшая идеи Г. Бенковского, и образовано вре­менное правительство, которое играло роль и военного совета. В процессе подготовки восстания Г. Бенковский и его соратники восстанавливают символы и ритуалы средневекового Болгарского государства. По указанию руководителя повстанцев вырабатыва­ются проекты государственной печати и государственного знамени. После провозглашения республики Бенковский в духе идей Боте-ва предпринял наступление против частной собственности. «В Па-нагюриштском царстве,—отмечал современник А. П. Шопов,— каждый имел одинаковые права — никакого различия. Существую­щее управление и предоставленная свобода сделали всех равными, провозгласили все общим»⁸⁸. Республика строилась также на прин­ципе национального равноправия и свободы вероисповедания. Во время восстания его руководители в Панагюриште предоставляли иноверцам полную свободу пользоваться всеми правами и обязан­ностями болгарского населения. Более того, во имя братства, ра­венства и справедливости руководители призывали бедное турец­кое население идти на совместную борьбу против султанского пра­вительства⁸⁹.

Таким образом, в 1850—1860-х годах в болгарской политической мысли преобладали идеи о приобретении Болгарией автономии в рамках Османской империи, а также выдвигались иногда планы основания турецко-болгарского дуалистического государства. Г. Ра-ковский и его соратники выступали приверженцами Балканского союза и создания сербо-болгарского государства. В конце 60 —пер­вой половине 70-х годов Л. Каравелов, В. Левский, X. Ботев, Г. Бент ковский и их* соратники внесли в болгарское национально-освобо­дительное движение идею воссоздания болгарского государства как демократической республики и революционных методов разреше­ния такой задачи. Эти революционные идеалы нашли практическое применение в Апрельском восстании 1876 г. Но в ходе него револю­ционно-демократическое течение было разгромлено, а наиболее радикальные деятели республиканского направления погибли. Впе­ред вышли новые политические силы, которые до восстания пропо­ведовали мирные политические идеи и программы, делали ставку на внешнюю помощь, прежде всего со стороны России. Фактически усилиями и жертвами народа воспользовались деятели, склонные к: реформизму и соглашательству —руководством национально-ос­вободительного движения овладела болгарская буржуазия⁹⁰.