§ 2. От революции к объединению

Революционные события 1848 г. оставили заметный след в по­следующей истории Дунайских княжеств. Они не только прибли­зили падение феодальных отношений, но и поставили в повестку дня вопрос о создании новых государственных институтов. Револю­ция 1848 г. в Валахии привела на время к прекращению действия Органического регламента и в важнейшем ее документе — в Ис-лазской прокламации 9 (21) июня 1848 г., составленной И. Элиаде и Н. Бэлческу и долженствовавшей стать основой новой конститу­ции, фактически провозглашалась республика, ибо избрание гос­подаря народом на пять лет превращало его практически в прези­дента и лишало многих преимуществ монархического характера. В прокламации, однако, признавалось верховенство Порты, но, как в ней оговаривалось, на основе трактатов времен валашских господарей Мирчи и Влада (XV в.). Об объединении княжеств ни в прокламации, ни в других документах программного характера в то время не упоминалось⁵⁰. Однако вопрос об объединении кня­жеств в Валахии дебатировался в революционной прессе, напри­мер, в издававшейся К. Росетти газете «Прункул ромын» и даже в консервативных кругах. Российский генеральный консул в Бухаре­сте Коцебу доносил 10 (22) июля К. В. Нессельроде, что группа ва­лашских бояр во главе с баном А. Филиппеску подготавливает письмо царю с предложением объединить княжества и провозгла­сить их королем члена императорской семьи. По сведениям консу­ла, письмо подписали многие бояре⁵¹. Несколько позднее, 28 июля (8 августа), тот же Коцебу писал уже о том, что А. Филиппеску от­казался от идеи объединения княжеств, что он и его сторонники стали ратовать за принятие валахами подданства России⁵².

Революция в Валахии привела к свержению господаря Г. Би­беску (1842—1848) и созданию Временного революционного пра­вительства. Это правительство начало формирование националь­ной гвардии, опубликовало декрет о созыве Учредительного собра­ния и приступило к подготовке реформ в области финансов, про­свещения, администрации. По самому главному вопросу — аграр­ному, однако, никаких существенных изменений не последовало. Временное правительство просуществовало менее полутора меся­цев и в условиях вторжения в Валахию, турецких войск заявило в конце июля 1848 г. о самороспуске. В сентябре были подавлены по­следние очаги революции.

Йо-другому обстояло дело в Молдове, где революционная си­туация не переросла в революцию. Эмигранты из Молдовы явились авторами нескольких примечательных проектов будущего государ­ственного устройства. К. Негри, 3. Молдовану и другие, оказав­шись в Брашове, составили в мае 1848 г. проект под названием «Наши принципы преобразования родины», где предлагали объеди­нение княжеств и превращение их в республику»⁵³, причем один из составителей этого документа — 3. Молдовану еще в бытность свою в Яссах призывал народ провозгласить республику⁵⁴. 1848 г., таким образом, ознаменовался выделением группы молдавских республиканцев. В отличие от нее, другие деятели Молдовы, нахо­дившиеся также в эмиграции и также ратовавшие за объединение княжеств, выступали за конституционную монархию. Наиболее от­четливо это проявилось в выпущенной в Черновицах в августе 1848 г. брошюре под названием «Пожелания национальной партии в Молдове» М. Когэлничану⁵⁵.

Тот факт, что именно молдавские эмигранты публично объяви­ли себя сторонниками объединения княжеств, объясняется их тог­дашним положением. Потерпев поражение у себя на родине, мол­давские демократы предполагали свергнуть господаря М. Стурдзу с помощью валашских революционеров, добившихся изгнания гос­подаря Г. Бибеску.

Особенно сложное положение наблюдалось в 1848—1849 гг. в Трансильвании. Среди местного романоязычного населения выде­лилось несколько направлений, по-разному представлявших буду­щее своей родины. Значительные прослойки священнослужителей, интеллигенции, крестьян предполагали прежде всего добиться для румын Трансильвании права четвертой нации (наряду с венграми, саксами и секуями, уже пользовавшимися соответствующими пра­вами); были и такие силы, которые надеялись на создание в Авст­рии федерации, одной из частей которой станет «Романия»-^ т. е. земли Австрии, населенные румынами — Трансильвания, Буковина, Банат и другие территории. Существовали проекты и другого рода. Представитель бухарестского революционного правительства И. Майореску, арестованный в Пеште, дал показания венгерским революционным властям.о том, что он намеревался прозондиро­вать почву о создании под германским протекторатом объединен­ной Валахии, Молдовы и Трансильвании во главе с австрийским герцогом. Близкий проект вынашивал А. Руссо, который по пору­чению буковинцев братьев Хурмузаки выехал в апреле 1848 г. в Вену с целью предложить Фердинанду корону Валахии и Молдо­вы, становившихся, таким образом, составной частью Австрийской империи⁵⁶. Были, однако, силы, которые намеревались решить на­циональное и государственное устройство румын в союзе с револю­ционной Венгрией. К ним прежде всего относятся Н. Бэлческу, Ч. Боллиак и др.⁵⁷ Таким образом, имелись различные представле­ния о политическом будущем румын Австрии. Большинство из них требовало заменить официальное название влах, или олах, на ру­мын — яркое свидетельство роста национального самосознания.

1848 г. примечателен во многих отношениях. В этом году отчет­ливо выявились политические силы, которые будут действовать впоследствии на протяжении долгого времени. Именно в 1848 г. проявили себя не только будущие деятели либеральной и консер­вативной партий, но и наметилось революционно-демократическое течение, наиболее видным представителем которого был Н. Бэлче­ску⁵⁸. После поражения революции самые видные и решительные проводники объединения княжеств оказались в эмиграции в раз­личных странах Европы: в Австрии (Трансильвании), Франции, Италии, Европейской Турции и т. д. Там проживали Н. Бэлческу, К. Росетти, М. Когэлничану, И. Ионеску де ла Брад, братья И. и Д. Брэтиану и др. Они развернули активную публицистическую деятельность, завязали связи с различными деятелями освободи­тельных движений Европы, с некоторыми членами европейских правительств. В эмиграции велся оживленный обмен мнениями о будущем устройстве Молдовы и Валахии, причем даже среди сто­ронников объединения княжеств единства взглядов о последующем их политическом устройстве не было⁵⁹.

В этот период политическое развитие столь небольших госу­дарств, как Дунайские княжества, зависело не только от внутрен­него, но и от внешнего фактора, от международной обстановки. Усиленное капиталистическое развитие крупнейших европейских держав обостряло их борьбу за рынки сбыта и источники сырья, в том числе за усиление влияния на нижнем Дунае. К богатым при­родным ресурсам Молдовы и Валахии устремили свои взоры капи­талисты Запада. Россия ввиду отсутствия свободных капиталов, а также из-за однотипности ее экономики с экономикой Молдовы и Валахии проявляла меньшую экономическую заинтересованность, но зато стремилась укрепить свое политическое влияние в Дунай­ских княжествах. Острая борьба разгорелась за обладание нижним Дунаем. Дипломаты ведущих капиталистических держав понима­ли, что, как писал К. Маркс, «тот, кто держит в своих руках устье Дуная, господствует и над самим Дунаем — этим путем в Азию,— а вместе с тем в значительной мере и над торговлей Швейцарии, Германии, Венгрии, Турции и главным образом Молдавии и Вала­хии»⁶⁰.

Подавление революционных выступлений в Дунайских княже­ствах привело к заключению весной 1849 г. Балто-Лиманской кон­венции между Россией и Турцией. Эта конвенция заметно ущеми­ла автономные права княжеств и была шагом назад по сравнению с Адрианопольским миром 1829 г. Вместо пожизненного избрания господарей конвекция устанавливала их назначение на семь лет турецким султаном по согласованию с правительством России. Экстраординарное и Обычное собрания упразднялись и вместо них образовывался совет (дивац) при господаре, назначавшем в его состав крупных бояр. Конвенция предусматривала создание комис­сии по изменению Органических регламентов. Новым господарем Молдовы стал Г. А. Гика, Валахии — Б. Штирбей.

Обострение противоречий между великими державами за уси­ление экономического и политического влияния на Балканах, спад революционного движения в Европе после подавления революции 1848 г. привел к обострению Восточного вопроса и ^Крымской вой­не 1853—1856 гг. Завершивший эту войну Парижский конгресс 1856 г.,, хотя и не «образовал Румынского государства» и не стал «великим днем рождения современной Румынии», как это утверж-/ дали некоторые буржуазные историки⁶¹, однако создал определен/ ные внешнеполитические условия для объединения Молдавского ш Валашского княжеств.

В Парижском мирном трактате нашла отражение очень слож­ная и запутанная процедура, согласно которой предусматривалось образование некоей международной комиссии, которая совместно с комиссаром Порты должна была «исследовать настоящее поло­жение княжеств и предложить основания их будущего устройства» (статья XXIII). Султан обязывался созвать диваны ад-хок (т. е. чрезвычайные) в Молдове и Валахии, которые должны были сооб­щить международной комиссии «желания народонаселения каса­тельно устройства княжеств». Последняя, в свою очередь, пред­ставляла их на решение конференции держав. Но и оно не было окончательным, будучи обусловлено согласованием с Турцией и утверждением конвенцией покровительствующих держав. Это все относилось к будущему. А пока Дунайские княжества оставались, как и прежде, «под верховной властью Порты» (статья XXII), с сохранением той автономии, которая по сути была оформлена, в результате русско-турецких войн XVIII — первой трети XIX вв., а именно — «независимого и национального внутреннего управления и свободы вероисповедания, законодательства, торговли и судоход­ства» (статья XXIII), с правом иметь «вооруженные силы для со­хранения внутренней безопасности и безопасности границ» (статья XXVI). Порта, однако, сохраняла право контроля за системой обо­роны княжеств, по соглашению с покровительствующими держава­ми могла принимать меры, «нужные для сохранения и восстанов­ления законного порядка», вплоть до оккупации княжеств, в слу­чае «если внутреннее спокойствие княжеств подвергнется опасно-. сти или будет нарушено» (статья XXIII). Единственное существен­ное изменение положения Дунайских княжеств состояло в том, что вместо покровительства России Молдова и Валахия были постав­лены «под поручительство» (покровительство) всех договариваю­щихся держав (статья XXVII). Более того,.чтобы обеспечить воз­можность проникновения своих капиталов в Дунайские княжества, западные страны добились права создания Европейской Дунайской комиссии и Дунайской прибрежной комиссии ⁶². В этих комиссиях они имели бы численное преимущество (была сохранена впослед­ствии лишь одна комиссия), что позволяло им вмешиваться во внутренние дела Молдовы и Валахии, нарушая их суверенитет. Все это говорит о том, что Парижский трактат вовсе не решил вопрос об образовании Румынского государства. Не случайно в нем даже не было упомянуто слово «Румыния».

Подписав Парижский договор, Турция, поддержанная Англией и Австрией, делала все, чтобы затянуть подготовку избрания ди­ванов ад-хок, помешать их созыву, лишить их права высказаться в пользу объединения. Лишь под нажимом Франции, России, Сар­динии и Пруссии Порта была вынуждена издать проект фирмана о созыве диванов ад-хок, в которых были представлены не только земельные собственники, но и зарождающаяся буржуазия городов, а также делегаты от крестьян. Это дало новый толчок к подъему унионистского движения, образованию избирательных комитетов, организации митингов и манифестаций, выпуску печатных органов унионистов, которые выступили за объединение княжеств⁶³. Состав унионистского движения не был, однако, однородным. Наряду с активными участниками революционного движения 1848 г. за объ­единение княжеств стали ратовать и некоторые представители кон­сервативных кругов. В их числе оказался и бывший господарь Мол­давского княжества М. Стурдза, составивший в апреле 1857 г. свой проект будущего устройства княжеств и лелеявший мечту стать господарем после их объединения⁶⁴. Но Порта позаботилась о на­значении такого каймакама в Молдове, который продолжал бы ли­нию на раздельное существование княжеств. Она заменила проунионистски настроенного каймакама Г. Гику своими ставлен­никами Т. Балшем, а затем греком Н. Вогоридесом. Став каймака-ном, Вогоридес, опираясь на сторонников самостоятельности Мол­довы, организовал беспощадную травлю всех, кто выступал за объединение княжеств, изгоняя из государственного аппарата унио­нистов. В результате этого в Яссах был избран диван, в котором большинство получили сторонники самостоятельного существова­ния Молдавского княжества.

В ответ 5 (17) августа 1857 г. Франция, Россия, Пруссия, Сарди­ния разорвали дипломатические отношения с Турцией. Это сильно повлияло на Порту. Охваченная растерянностью, она готова была отменить выборы, которые провел молдавский каймакам Вогори­дес. Однако переговоры французского императора Наполеона III с английской королевой Викторией и ее министрами в Осборне мно­гое изменили. Французские дипломаты пошли на уступку лондон­скому кабинету и приняли точку зрения последнего о проведении (вместо политического объединения Молдовы и Валахии) админи­стративной реформы, по которой оба княжества получали некото­рые общие учреждения, но сохраняли отдельных господарей и правительства. Великобритания взамен согласилась дать «совет» Порте аннулировать сфальсифицированные выборы в Молдове⁶⁵, что та немедленно исполнила. Даже американская исследователь­ница Б. Елавич, склонная преувеличивать роль западных держав в формировании Румынского государства, утверждает, что фран­цузский император Наполеон III пожертвовал будущим -княжеств ради сохранения англо-французского союза»⁶⁶.

Начавшие работу осенью 1857 г.^'диваны ад-хок обоих княжеств высказались за объединение Молдовы и Валахии в единое государ­ство под названием Румыния. Они также предусматривали уваже­ние прав княжеств, в особенности их автономии; установление на­следственной монархии, для чего предполагалось пригласить иностранного принца; провозглашение постоянного нейтралитета; предоставление законодательной власти Народному собранию, в ко­тором должны быть представлены «интересы нации». Таким обра­зом, выдвигались пожелания образования ограниченной монархи- ческой формы правления и представительного политического ре­жима, характерных для буржуазного государства ⁶⁷.

Однако после Осборнского соглашения предложения диванов ад-хок уже не устраивали французских дипломатов. Они стреми­лись завершить дело административной реформой в Дунайских княжествах. Придравшись к отказу валашского дивана обсудить вопросы внутреннего устройства, французское правительство вме­сте с лондонским кабинетом предложили закрыть диваны ад-хок. Будучи недовольными «революционной» фразеологией унионистов в диванах ад-хок, правительства Австрии и России присоединились к этому предложению⁶⁸. Но это вовсе не означало, что в Петербур­ге отказались от поддержки княжеств, как пытается представить дело английский историк В. Ист⁶⁹. В. конце 1857 и в 1858 гг., в том числе и на Парижской конференции, собравшейся в мае 1858 г. для решения вопроса о княжествах, русские дипломаты продолжали, вопреки сопротивлению английских коллег, настаивать на полном сохранении автономии княжеств и на недопущении единоличного турецкого вмешательства во внутренние дела Молдавского и Ва­лашского княжеств. Настойчивая борьба русского посла в Париже П. Д. Киселева привела к успеху.

В Парижскую конвенцию 7 (19) августа 1858 г.⁷⁰ была включе­на статья, в которой со ссылкой на капитуляции Порты, хатти-ше-рифы султана и статьи XXII и XXIII Парижского трактата указы­валось, что «княжества будут продолжать пользоваться коллектив­ной гарантией договаривающихся держав, привилегиями и вольно­стями, коими они обладают», «будут иметь свободное управление» не подлежащее никакому вмешательству со стороны Блистатель­ной Порты и осуществляемое в пределах, установленных соглаше­нием держав-покровительниц с сюзеренным двором». Это имело немалое значение для сохранения и укрепления государственности Молдовы и Валахии. Вместе с тем Молдавское и Валашское кня­жества оставались под сюзеренитетом султана и должны были платить ежегодную дань в размере 3,5 млн. пиастров (Молдавское княжество — 1,5 млн., а Валашское княжество — 2 млн. пиастров). Господари должны были получать инвеституру султана. В случае внешнего нападения сюзеренный двор совместно с княжествами должен был выработать меры обороны их территории, а для вос­становления порядка, если таковой будет нарушен, ему предостав­лялось право принять необходимые меры по соглашению с держа­вами-поручительницами. Международные договоры, которые были заключены сюзеренным двором с иностранными державами, по-прежнему применялись к княжествам, «поскольку не наносили ущерба их вольностям».

«Европейский ареопаг» далеко не полностью учел решения ди­ванов ад-хок обоих княжеств. В принятой Парижской конференци­ей 1858 г. Конвекции предусматривалось, что каждое княжество будет иметь своего господаря, правительство, выборное собрание. Единственными общими учреждениями были Центральная комис­сия, призванная принимать общие для обоих княжеств законы, и Верховный кассационный суд, рассматривающий апелляции на ре-шения судов и приговоры трибуналов Молдовы и Валахии, обла­дающих правом надзора и дисциплинарной власти над судебными палатами и судами. Регулярная армия обоих княжеств получила единообразную организацию, чтобы она могла в случае необходимо­сти составить одну армию. Компромиссное решение вопроса об объединении нашло отражение даже в их названии — «Объединен­ные княжества Молдавия и Валахия».

Конвенция 1858 г. предусматривала принцип разделения вла­стей, характерный для буржуазных конституций. Законодательная и исполнительная власть отправлялась сообща господарями, Соб­ранием (Камерой) каждого княжества и Центральной комиссией. Законы княжества вырабатывались господарем и вотировались по­сле обсуждения его Собранием. Законы, действующие в обоих кня­жествах, подготавливались Центральной комиссией в Фокшанах. Затем господари вносили их на обсуждение Собрания соответст­вующего княжества, которое могло дополнить, принять либо от­вергнуть их. Но поскольку редко случалось, чтобы все три Собра­ния не имели разногласий по выдвинутым господарем вопросам,, то при такой сложной и запутанной процедуре было трудно при­нять закон для обоих княжеств. Выборное собрание в каждом кня­жестве избиралось на семь лет, согласно избирательному регла­менту, предусматривавшему очень высокий имущественный ценз, который допускал в Собрание лишь крупных бояр и очень неболь­шое число буржуа ⁷¹. Собрание созывалось господарем. Обыкновен­ная сессия продолжалась три месяца, но господарь в случае необ­ходимости мог продлить ее срок. Он мог созвать Собрание в пе­риод чрезвычайной сессии и распустить его. Но в последнем случае он был обязан в трехмесячныц^срок созвать новое Собрание. Пред-^ седателем собрания являлся митрополит, который входил в него па положению. Вице-председатели и секретари выбирались Собра­нием.

Парижская конвенция предусмотрела составление господарем бюджета княжеств, который мог вступать в силу лишь после его утверждения Собранием. Но если бюджет не вотировался в срок, то исполнительная власть получала право ориентироваться на бюд­жет предшествовавшего года. Окончательный отчет об исполнении бюджета представлялся Выборному собранию. Никакой налог не мог быть ни установлен, ни взимаем без согласия Собрания, что-значительно усиливало его права.

Исполнительная власть принадлежала господарю, который по­жизненно избирался Собранием и утверждался султаном. Госпо­дарь управлял при содействии назначенных им министров и чинов­ников, мог помиловать, либо смягчать наказания в уголовных делах. Таким образом, господарь обладал довольно широкой властью. Но любой акт господаря должен был быть скреплен под­писью соответствующего министра, что означало применение так называемого права контрасигнатуры. Министры, даже если не со­стояли членами Собрания, имели право присутствовать на его за- седаниях и принимать участие в обсуждении законов, но не в го­лосовании. Они отвечали за нарушение законов и растрату госу­дарственных денег. Господари, либо большинство (2/3) Собрания могли отдать министров под суд Верховного кассационного суда. Судебная власть осуществлялась судебными палатами Молдовы и . Валахии, а также Верховным и кассационным судом в Фокшанах, который рассматривал общие для обоих княжеств дела, имел пра­во надзора и дисциплинарной власти над вышеуказанными судеб-^ ными палатами и судами.

Как можно убедиться из вышеизложенного, Парижская конвен­ция 1858 г. впервые провозгласила в Объединенных княжествах принципы буржуазного парламентаризма, правда, деформирован­ного, поскольку не ввела политической ответственности главы го­сударства и министров перед Собранием, утверждая тем самым господство исполнительной власти над законодательной ⁷². Конвен­ция 1858 г. провозгласила буржуазные принципы равенства всех граждан перед законом в налогообложении. Все сословные приви­легии подлежали отмене, и гражданам обещали предоставление одинаковых политических прав и доступ к государственным долж­ностям. Им обеспечивалась личная свобода. Никто- не мог быть задержан, арестован или преследуем иначе, как по закону. -«Все привилегии, изъятия и монополии, коими еще пользуются некото­рые классы,— говорилось в конвенции,— будут отменены, и в ви­дах улучшения положения крестьян будет без замедления приступ-лено к пересмотр⁴^ закона, определяющего отношения землевла­дельцев к земледельцам. Муниципальные учреждения, как город­ские, так и сельские, получат все то развитие, какого требуют по­становления настоящей конвенции». Частная собственность объяв­лялась священной и неприкосновенной. Никто не мог быть лишен собственности иначе, как в законном порядке, ради общественной пользы и при условии уплаты вознаграждения.

Таким образом, Парижская конвенция 1858 г. стала основным международным актом, определившим политико-юридический ста­тус будущего государства — Объединенных княжеств. Несмотря на то. что в Конвенции 1858 г. пожелания диванов ад-хок были учтены далеко не. полностью, несмотря на декларативность многих провозглашенных ею принципов, введенные новые правовые нор­мы и государственные учреждения способствовали ускорению раз­ложения феодальных и развитию капиталистических отношений и , создали определенные основания для формирования Румынского национального государства.

Конвенция, конечно, не была признанием объединения кня­жеств, как считает английский историк Р. Ли Вульф ⁷³. Ближе к истине его коллега Р. В. Сетон-Уотсон, квалифицирующий Конвен­цию 1858 г. лишь как «прелюдию рождения нового государства»⁷⁴, или немецкий историк Б. Нольде, оценивающий ее как компромисс, «частично отрицающий и частично признающий объединение кня­жеств» ⁷⁵.