17. «Накануне»: своеобразие романа, характеристика героев, развитие сюжета.

В 1859 году выходит роман Тургенева «Накануне», где автор в качестве образца для русских «новых людей» предлагает болгарина Инсарова. Добролюбов («Когда же придёт настоящий день?») интерпретировал его так. На место избранника центральной героини Елены Стаховой претендуют молодой учёный Берсенев, будущий художник Шубин, преуспевающий государственный чиновник Курнатовский и болгарский революционер Инсаров. Елена олицетворяет молодую Россию накануне общественных перемен. Кто нужнее ей сейчас: люди науки, искусства, государственной службы или гражданского подвига?

Добролюбов отметил в Елене «смутную тоску», «бессознательную и неотразимую потребность новой жизни, новых людей». Тургенев обращает внимание на близость Елены к народу. С тайным восхищением слушает она истории нищей девочки Кати о жизни «на всей Божьей воле». Из народного источника приходит к Елене русская мечта о правде, которую нужно искать далеко-далеко, со странническим посохом в руках. Оттуда же готовность пожертвовать собою ради других, ради высокой цели спасения попавших в беду людей.

Внешний облик Елены напоминает птицу, готовую взлететь, и ходит героиня «быстро, почти стремительно, немного наклоняясь вперёд». Смутная тоска и неудовлетворённость её тоже связаны с темой полёта. «Отчего я с завистью гляжу на пролетающих птиц? Кажется, полетела бы с ними, полетела – куда, не знаю, только далеко, далеко отсюда».

Таким же окрылённым героем, достойным Елены, оказывается Дмитрий Инсаров. От русских Берсеневых и Шубиных его отличает прежде всего цельность характера, полное отсутствие противоречий между словом и делом. Он занят не собой, все помыслы его сосредоточены на высшей цели – освобождении родины, Болгарии. Ему прощаешь даже ту прямолинейность, подмеченную Шубиным.

Рядом с социальным развёртывается философский сюжет. Он открывается спором Шубина с Берсеневым о счастье: не эгоистическое ли это чувство, не разъединяет ли людей стремление к нему? Соединяют людей слова: «родина, наука, справедливость». А любовь объединяет лишь тогда, когда она «любовь-жертва», а не «любовь-наслаждение».

Инсарову и Елене кажется, что их любовь соединяет личное с общественным. Но жизнь вступает в противоречие с желаниями и надеждами людей. На протяжении романа герои не могут избавиться от ощущения непростительности своего счастья, от страха расплаты за любовь.

Перед Еленой встаёт непростой вопрос: совместимо ли великое дело, которому она отдалась, с горем одинокой матери? Елена смущается и не находит приемлемого ответа. Любовь её к Инсарову приносит страдание не только матери: она оборачивается невольной нетерпимостью по отношению к отцу, к друзьям, она ведёт Елену к разрыву с Россией. Елена безотчётно ощущает, что и в её чувствах к Инсарову счастье близости с любимым возвышается над любовью к тому делу, которому весь, без остатка, хочет отдаться герой. Отсюда - чувство вины перед Инсаровым: «Кто знает, может быть, я его убила?» Да и больной Инсаров спрашивает Елену: «Скажи мне, не приходило ли тебе в голову, что эта болезнь послана нам в наказание?»

В отличие от Добролюбова и Чернышевского с их оптимистической теорией «разумного эгоизма», утверждавшей полное единство личного и общего, Тургенев обращает внимание на скрытый драматизм человеческих чувств, на борьбу эгоистических и общественных начал в душе каждого. Трагичен человек и потому, что он находится в руках слепой природы, которая с равнодушным спокойствием поглощает всех. Этот мотив универсального трагизма жизни вторгается в роман неожиданной смертью Инсарова, исчезновением следов Елены на этой земле.

Современники Тургенева были озадачены финалом романа. Очевидно, автор мечтал о приходе иных «новых людей», не тех, что уже заняли ключевые посты в «Современнике». Он вынашивал мысль о союзе всех антикрепостнических сил, о примирении партий на основе общенациональной идеи.

А в понимании Добролюбова «русские Инсаровы» борются не с внешним врагом, а с «внутренними турками», в число которых он заключает не только консерваторов, противников реформ, но и близких Тургеневу по духу либералов. Тургенев покинул «Современник» навсегда.