6 Лекция

3.4. Феномен массы

Прежде всего мы отметим испанского философа 20 в. ХОСЕ ОРТЕГУ-И-ГАССЕТА, его книгу «Восстание масс». Речь идет о потере человека как индивида и индивидуальности, с присущей ей интенциональностью (субъективными устремлениями) и глубиной. Глубина теряется, люди нивелируются. Господствует малый формат в искусстве, люди мельчают.

Феномен стадности. Происходит явление, пишет он, которое определяет современную европейскую жизнь. Этот феномен – полный захват массами общественной власти. Поскольку масса, по определению, не должна и не способ­на управлять собой, а тем более обществом, речь идет о серьезном кризисе европейских народов и культур, самом серьезном из возможных. В истории подобный кризис разражался не однажды. Его характер и последствия известны. Известно и его название. Он именуется восстанием масс.

Чтобы понять это грандиозное явление, надо стараться не вкладывать в такие слова, как «восстание», «масса», «власть» и т. д., смысл исключительно или преимуществен­но политический. Общественная жизнь – процесс не толь­ко политический, но вместе с тем и даже прежде того ин­теллектуальный, нравственный, экономический, духовный, включающий в себя обычаи и всевозможные правила и условности вплоть до манеры одеваться и развлекаться.

Толпа, возникшая на авансцене общества, внезапно стала зримой. Прежде она, возникая, оставалась незамет­ной, теснилась где-то в глубине сцены; теперь она вышла к рампе – и сегодня это главный персонаж. Солистов больше нет – один хор.

Масса – недифференцированная общность. Ничего не производящая. Удовлетворяющая не потребности, а всего лишь желания.

Элита. В сообществах, чуждых массовости, совместная цель, идея или идеал служат единственной связью, что само по себе исключает многочисленность. Для создания меньшинства – какого угодно – сначала надо, чтобы каждый по причинам особым, более или менее личным, отпал от тол­пы.

В сущности, чтобы ощутить массу как психологическую реальность, не требуется людских скопищ. По одному-единственному человеку можно определить, масса это или нет.

Масса – всякий и каждый, кто ни в добре, ни во зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как и все», и не только не удручен, но доволен собственной неотличимостью

И конечно, радикальней всего делить человечество на два класса: на тех, кто требует от себя многого и сам на себя взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего и для кого жить – это плыть по течению, оставаясь таким, каков ни на есть, и не силясь перерасти себя. В этом – результат отчуждения, оторванность от сущности и смысла человека и человеческой жизни.

Э.Фромм и Г.Марсель: «Быть или иметь?». Человек массы, человек толпы хочет иметь, а тот, который пытается противостоять толпе – пытается «быть». И этот второй философствует на тему «В чем различие между тем, что мы имеем и тем, что мы есть?»⁵⁶. Люди издавна научились передавать, закладывать, продавать, дарить, извлекать выгоду, отнимать то, что имеют или могут иметь. Так, за счет «имеющегося» я могу обладать некоторой властью над другими людьми. А то, что представляет собой «быть», нельзя ни заложить, ни продать, ни пустить в рост, ни использовать в отношении господства и подчинения других людей. С «быть» все обстоит весьма сложно и непонятно. Существенная разница между тем, что можно «иметь» и тем, чем можно только «быть» заключается, как пишет Г.Марсель, в возможности передачи первого и непередаваемости второго. «Я могу передавать только то, что имею». Но… «существует непередаваемое»⁵⁷. Люди, отождествляющие себя только с тем, что они имеют, формируют особый исторический тип – капиталистический (буржуа владеет средствами производства, а пролетарий продает свой товар – рабочую силу, поскольку ничего другого не имеет). Нас интересует не «вещизм», как черта характера личности, а тип нового индивида, представителя «массы», формирующего «власть толпы». Когда говорят «все на продажу», то имеется в виду, что ничего не остается «за душой». Следовательно, можно все продать, обменять, а ничего не останется в сухом остатке (не будет души или самости). Это упрощенное представление, но, по сути, верное, поскольку как первую, так и вторую, альтернативную ей, позицию отражают соответствующие идеалы. Отличия идеалов, прежде всего, в том, что первый (утилитарный), по своей сути, агрессивный и деструктивный, а второй идеал (духовный) – конструктивный.

Согласно Э.Фромму, когда-то идеал «иметь» был конструктивным, поскольку его придерживалось меньшинство, активно создававшее условия для своего господства. Представители меньшинств (в первую очередь – элита) осознают свою исключительность и творческую миссию. Так, первые торговцы, капиталисты и т.д. были людьми уникальными.

Теперь в условиях глобального и повсеместного рынка отношения «купли-продажи» стали тривиальными, а потому «обезличивают» людей и создают феномен массового потребления, субъектом которого становится человек толпы.

Сам по себе этот индивид может быть и не агрессивен и не деструктивен, но он опасен в массе, поскольку не способен противиться инстинктам толпы. Для утилитарного идеала становится характерен принцип «если могу, значит должен». Научно-технический прогресс резко повысил успешность утилитарных идеалов за счет внедрения изобретений и повышения производительности труда. Моральный аспект долженствования ориентируется уже не на вечную и неизменную сущность человека, а на возможности его эволюции. Всякая новая идеология пыталась создать «нового человека»: советский режим, фашистский, маоистский и т.д. Отсюда устойчивая тенденция: возможностями надо пользоваться. Если есть возможность клонирования человека, ей надо воспользоваться и пр. Так происходит дегуманизация общества (Э.Фромм)⁵⁸.

Как известно, "равенство перед Законом не означает равенства перед

фактом". Это популярно разъяснили уже якобинцы, отправив на гильотину тех,

кто требовал экономического равенства на основании того, что, мол, "свобода,

равенство и братство", не так ли? В имущественном смысле равные в

политическом отношении граждане не равны. И даже обязательно должны быть не

равны - именно страх перед бедными сплачивает благополучную часть в

гражданское общество, делает их "сознательными и активными гражданами". На

этом держится вся конструкция демократии - "общества двух третей".

Тиран же повелевает, а не манипулирует.

Ведущие американские социологи П.Лазарсфельд и Р.Мертон: "Те, кто

контролируют взгляды и убеждения в нашем обществе, прибегают меньше к

физическому насилию и больше к массовому внушению. Радиопрограммы и реклама

заменяют запугивание и насилие".

Известный и даже популярный специалист в области управления С.Паркинсон

дал такое определение: "В динамичном обществе искусство управления сводится

к умению направлять по нужному руслу человеческие желания. Те, кто в

совершенстве овладели этим искусством, смогут добиться небывалых успехов".

Писатель Гор Видал сказал, что "американскую политическую элиту с самого

начала отличало завидное умение убеждать людей голосовать вопреки их

собственным интересам".

Профессор Калифорнийского университета Г.Шиллер дает такое определение: "Соединенные Штаты совершенно точно можно охарактеризовать как разделенное общество, где манипуляция служит одним из главных инструментов управления, находящегося в руках небольшой правящей группы корпоративных и правительственных боссов... С колониальных времен власть имущие эффективно манипулировали белым большинством и подавляли цветные меньшинства". Г.Шиллер отмечает:

"Там, где манипуляция является основным средством социального контроля, как,

например, в Соединенных Штатах, разработка и усовершенствование методов

манипулирования ценятся гораздо больше, чем другие виды интеллектуальной

деятельности".

Философы Адорно и Хоркхаймер, столь уважаемые нашими либеральными

интеллигентами, в книге "Диалектика Просвещения" представили организацию

всей жизни в США как "индустрию культуры, являющуюся, возможно, наиболее

изощренной и злокачественной формой тоталитаризма".

РУССКИЙ народ выбирает людей никчемных, желательно нерусских, и очень часто

уголовников. Между тем удивляться тут нечему. Этот архетип, эта

подсознательная тяга проявилась уже в начальный момент становления Руси,

когда управлять ею пригласили грабителей-варягов – потому что все они душу свою погубят…

***

Экзистенциализм традиционно делят на атеистический (М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, А. Камю) и религиозный (К. Ясперс, Г. Марсель), хотя в целом сквозь призму антисциентизма это различие не так уж и принципиально. Этот тип философствования прямо противоположен сциентистскому. Экзистенциализм в значительной мере исходит из “мироощущающего” знания, которое сциентистами демонстративно исключалось и исключается из сферы философии.

Экзистенциализм стремится выделить и зафиксировать, прежде всего, внутреннее состояние человеческого существования, которое не дается измеряющей и вычисляющей науке. От науки ускользают такие категории, как “человеческое бытие”, “экзистенция”, “страх”, “забота”, “тревога”, “ничто” и т.п. Эти феномены могут быть только пережиты, прочувствованы, ибо они нерационализируемы и, следовательно, средствами науки просто непостижимы. Подчеркивая целостность и уникальность внутреннего мира человека, экзистенциализм протестует против его порабощения различными силами общественного развития. Они однозначно проводят различие между интимной, эмоциональной сферой человека, где только и может человек обрести себя и сферой вещной, объективной, общественной, где всякая индивидуальность нивелируется и человек становится вещью среди других вещей, элементом, средством, фактором общественного развития или научного прогресса. Чтобы сохранить себя перед натиском мира вещей, сохранить свое человеческое достоинство люди и обращаются к философии, которая и необходима теперь именно как средство сохранения человека. "Философия, - пишет К.Ясперс, - не является средством, еще менее того – волшебным средством, она – сознание в осуществлении. Философствование – это мышление, посредством которого или в качестве которого я деятелен в качестве самого себя. Оно являет собой не объективную значимость знания, а сознание бытия в мире".⁵⁹

Эта философия поставила в центре своих изысканий смысложизненную проблематику (выбора и решения, вины и ответственности, отношения человека к своему призванию и к смерти). Интерес ко всем остальным проблемам (наука, религия, культура, философия истории и т.п.) она проявляла лишь в той мере, в какой они касались смысложизненной проблематики. Философия существования сосредоточилась на человеке в условиях заброшенности человека в этот иррациональный мир. Первыми на поприще экзистенциальной философии выступили Мартин Хайдеггер (1889-1976) и Карл Ясперс (1883-1969).

Осмысливая катастрофические события начала ХХ века (1-я мировая война, революции), экзистенциалисты сосредоточились на неустойчивости и неустранимой конечности человеческого существования. В связи с этим единственным адекватным и самым глубоким знанием человека они объявили осознание каждым своей смертности и несовершенства, причем таким знанием обладает каждый, даже самый непросвещенный человек, пребывающий в своем обыденном, повседневном опыте.

****