Глава 11. Ответ на прежний вопрос

222 И Сирия, и Ирак объявляют себя в некотором смысле

социалистическими, хотя это заявление более отражает международную моду того

времени, когда эти режимы пришли к власти, чем реальную суть их правления.

Многие возразят против попытки классифицировать эти столь различные страны

как "тоталитарные", учитывая ограниченность государственного контроля в

каждой из них; наверное, лучшим термином был бы "неудавшийся" или "неумелый"

тоталитаризм, что, однако, не уменьшает суровости режима.

223 Все давно заметили, что коммунизм победил сперва не в развитой

стране с большими массами промышленного пролетариата вроде Германии, как

предсказывал Маркс, а в полуиндустриализованной и полузападной России, а

потом в Китае, почти полностью крестьянском и сельскохозяйственном. Обзор

попыток коммунистов сжиться с этой реальностью см, Stuart Schram and Helene

Carrere-D'Encosse, Marxism and Asia (London: Allen Lane, 1969).

224 См. walt Rostow, The Stages of Economoc Growth (Cambridge:

Cambridge University Press 1960), рр. 162--163.

225 Это замечание сделал Цветан Тодоров (Tsvetan Todorov) в обзоре

работы Zygmunt Bauman, Modernity and the Holocaust в The New Republic

(March, 1990): 30--33. Тодоров правильно указывает, что нацистскую Германию

нельзя брать как пример современного; она содержала как современные, так и

антисовременные элементы, и последние до некоторой степени объясняют, почему

стал возможным Холокост.

226 См., например, классические работы вроде Ralf Dahrendorf, Society

and Democracy in Germany (Garden City, N.Y.: Doble-day, 1969) и Fritz Stern,

The Politics of Cultural Despair (Berkley: University of California Press,

1961). Последняя --простеживает некоторые нацистские мотивы до ностальгии по

органическо дудоиндустрйальному .обществу и широкого недовольства

атомизирующими и отчуждающими свойствами экойомической современности.

Параллельным примером может служить Иран под властью Хомейни: после Второй

мировой войны Иран прошел через крайне быстрый период экономического роста,

полностью нарушивший традиционные общественные отношения и культуральные

нормы. Фундаменталистский Шиизм, подобно фашизму, можно считать

Ностальгической попыткой восстановить в какой-то форме доиндустриальное

общество новыми и радикально иными средствами.

227 Revel (1989-1990), рр. 99-103.

Глава 12. Нет демократии без демократов

228 К. Маркс и О. Энгельс. Соч. 2-е изд. М. 1960, Т. 23. С. 33.

229 Два исключения составляют азиатские рыночно ориентированные

авторитарные государства, к которым мы вернемся в части четвертой,

и'исламский фундаментализм.

230 С исторической точки зрения нельзя утверждать превосходство одной

формы "опровержения" над другой; в частности, нет оснований говорить, что

государство, выживающее за счет большей экономической конкурентоспособности,

каким-то образом "легитимнее" того, которое выживает за счет военной мощи.

231 Это утверждение и сравнение мировой истории с диалогом, сделанное

Кожевым, приводится в Strauss (1963), рр. 178-179.

232 По этому поводу см. Steven B. Smith, Hegel's Critique of

Liberalism: Rights in Context (Chicago: University of Chicago Press, 1989),

р. 225.

233 Утверждалось, что матриархальные общества существовали когда-то в

Средиземноморье, но были в определенную историческую эпоху сметены

патриархальными. См., например, Maija Gimbutas, Language of the Goddess (New

York: Harper and Row, 1989).

234 Такой подход, однако, не лишен собственных проблем. Во-первых и в

главных, возникает вопрос, откуда исходит транс-историческое понимание

человека. Если мы не должны признать в качестве руководства религиозное

откровение, то стандарт должен быть основан на какой-то форме частного

философского отражения. Сократ это делал, наблюдая за другими людьми и

вступая е ними в диалог. Мы, живущие после Сократа, можем вступать в

аналогичные диалоги с великими мыслителями прошлых времен, глубже всего

понимавшими возможности человеческой природы. Либо же можно заглядывать

глубоко в душу самим себе, чтобы понять истинные источники человеческой

мотивации, как поступал Руссо и неисчислимое количество писателей и

художников. Сейчас в области математики и (в меньшей степени) в естественных

науках частное размышление может дать межсубъективное соглашение о природе

истины, в форме "ясных и отчетливых идей" Декарта. Никому не придет в голову

идти на рынке искать решение сложного уравнения в частных производных; можно

обратиться к математику, верное решение которого будет одобрено другими

математиками. Но в области гуманитарной нет "ясных и отчетливых идей", нет и

общего согласия о природе человека, или о справедливости, или о человеческом

удовлетворении, или о .лучшем режиме, который из этого выводится. Личности

могут считать, что у них есть "ясные и отчетливые идеи" по этим вопросам, но

так же поступают маньяки и безумцы, а граница между ними не всегда

отчетлива. Тот факт, что некий философ мог убедить круг последователей в

"очевидности" своих идей, может гарантировать, что этот философ -- не

безумец, но не защищает группу от некоторого аристократического

предубеждения. См. Alexandre Kojeve, "Tyranny and Wisdom" (1963), рр.

164--165.

235 В письме Кожеву от 22 августа 1948 года Лео Штраусе замечает, что

даже в гегельянской системе Кожева философия природы все еще "незаменима".

Он спрашивает: "Как еще может быть объяснена... уникальность исторического

процесса? Он обязан быть уникальным, только если может быть только одна

"земля" на конечном протяжении бесконечного времени... Кроме того, почему не

должна единственная, временная, конечная земля быть подвержена катаклизмам

(каждые 100000000 лет) с полным или частичным повторением исторического

процесса? Здесь может помочь лишь телеологическая концепция природы

человека". Цитируется по Leo Strauss, On Tyranny, издание переработанное и

дополненное под редакцией Victor Gourevitch and Michael S. Roth (New York:

Free Press, 1991), p. 237. См. также Michael Roth, Knowing and History;

Appropriations of Hegel in Twentieth Century France (Ithaca, N.Y.: Cornell

University Press, 1988), рр. 126-127.

236 Kant (1963), р. 13--17. Кант описывает Природу как обладающее

собственной волей действующее начало, внешнее по отношению к людям; но мы

можем, понимать это как метафору того аспекта человеческой натуры, который

потенциала но существует во всех людях, но реализуется только в ходе их

общественного и исторического взаимодействия.