Глава 7. Варваров у ворот нет

147 То есть Руссо в отличие от Гоббса и Локка утверждает, что агрессия

не является естественной для человека и неотъемлемой частью его

естественного состояния. Поскольку у естественного человека Руссо

потребностей мало, а те, что есть, относительно легко удовлетворяются, то

нет причины грабить или убивать своих собратьев, нет причины на самом-то

деле жить в гражданском обществе. См. Discours sur l'Origine, et les

Fondaments de l'in?galit? parmi les Hommes в Oevres Complutes, vol. 3

(Paris: ?ditions Gallimard, 1964), p.136.

148 Обсуждения значения этой природной целостности и sentiment de

l'existence у Руссо см. Arthur Melzer, The Natural Goodness of Man: On the

System of Rousseau's Thought (Chicago: University of Chikago Press, 1900) в

частности стр. 69--85.

149 Bill McKibben в работе The End of Nature (New York: Random House,

90), утверждает, будто мы вот-вот не оставим в природе ничего, не

затронутого человеческой деятельностью. Конечно, это наблюдение верно, но

Мак-Киббен ошибается в датировке этого момента лет на-четыреста. Первобытные

племенные сообщества тоже изменяли природные условия своего обитания;

разница между ими и современными технологическими цивилизациями лишь в

масштабах. Но проект покорить природу и заставить ее служить благу человека

был ядром научной революции начала новых времен; и поздно сейчас начинать

жаловаться на манипуляции с природой в принципе. То, что мы сегодня считаем

"природой" -- будь то озеро в национальном парке Анджелес или Адирондакская

тропа, -- во многих отношениях такой же результат человеческого искусства,

как Эмпайр-Стейт-Билдинг или космический шаттл.

150 Сейчас нам не следует принимать допущение о благой роли современной

науки или экономического развития, которое она за собой ведет, а потому не

надо; торопиться с суждением о том, как следует рассматривать возможность

глобального катаклизма. Если наши исторические пессимисты окажутся правы и

современная технология не послужит тому, чтобы люди стали счастливее, а

вместо этого окажется их госпожой и уничтожительницей, то перспектива

катаклизма, который, если можно так выразиться, сотрет все с доски и

заставит человечество начать сначала, окажется проявлением

благожелательности природы, а не ее жестокости. Такова была точка зрения

таких классиков политической философии, как Платон и Аристотель, которые без

всяких сантиментов считали, что все человеческие изобретения, в том числе их

собственные работы, должны будут в конце концов пропасть при переходе

человечества от этого цикла к следующему. По этому поводу см. Leo Strauss,

Thoughts on Machiavelli (Glencoe, I11.: Free Press 1958), рр. 298-299.

151 Как утверждает Strauss, "трудность, подразумеваемая допущением, что

изобретения, относящиеся к искусству войны, должны поощряться, --

единственная, создающая основу макиавеллиевской критики классической

политической философии". Strauss, стр. 299.

152 Альтернативным решением было бы заменить международную систему

государств мировым правительством, которое могло бы силой ввести мораторий

на опасные технологии либо поистине глобальное соглашение об ограничении

технологий. Помимо различных причин, по которым такого трудно было бы

достичь даже в мире после катаклизма, проблема технических новшеств при этом

вовсе не обязательно была бы решена. Научный метод по-прежнему останется

доступным для криминальных групп, организаций национального освобождения или

других диссидентов, и поведет к международному соревнованию технологий.