33. Культура и цивилизация в концепции Шпенглера.

Культурологическая концепция Шпенглера строится на сопоставлении и в большей части на противопоставлении культуры и цивилизации. В мировой истории Шпенглер выделяет восемь типов культур, достигших полноты своего развития, -

• античность

• Западная Европа,

• арабская культура,

• Египет,

• Вавилон,

• Индия,

• Китай

• культура майи.

Для Шпенглера их существование в разные времена на самых отдаленных территориях планеты – свидетельство не единого мирового процесса, а единства проявления культуры во всем ее многообразии. Культура у Шпенглера – сложившийся в веках исторический индивидуум, историко-культурная целостность, сущность которой образует религия.

Термином цивилизации Шпенглер обозначает последнюю, неизбежную фазу всякой культуры. Цивилизация как исключительно технико-механическое явление противоположна культуре как царству органически-жизненного. Цивилизация, обладая одними и теми же признаками во всех культурах, есть выражение отмирания целого как организма, затухание одушевляющей его культуры, возврат в небытие культуры.

Концепция культуры

Шпенглер останавливается на рассмотрении трёх исторических культур: античной, европейской и арабской. Им соответствуют три “души” - аполлоновская, избравшая в качестве своего идеального типа чувственное тело; фаустовская душа, символом которой является беспредельное пространство, динамизм; магическая душа, выражающая постоянную дуэль между душой и телом, магические отношения между ними. Отсюда вытекает содержание каждой из культур. Для Шпенглера все культуры равноправны; каждая из них уникальна и не может быть осуждена с внешней позиции, с позиции другой культуры.

Шпенглер считает, что каждая культура имеет не только своё искусство, но и своё собственное естествознание и даже свою уникальную природу, т.к. природа воспринимается человеком через культуру и уникальную историю.

Шпенглер не объясняет истоки и причины рождения культур, но зато их дальнейшая судьба нарисована им со всей возможной выразительностью. “Культура рождается в тот момент, когда из первобытно-душевного состояния вечно-детского человечества пробуждается и выделяется великая душа, некий образ из безобразного, ограниченное и переходящее из безграничного и пребывающего. Она расцветает на почве строго ограниченной местности, к которой она и остается привязанной, наподобие растения”.2 Кризис в культуре наступает тогда, когда ее душа осуществит всю совокупность своих возможностей, в виде народов, языков, религиозных учений, искусств, государств и наук. Вследствие этого культура вновь возвращается в объятья первобытной души. Однако протекание культуры не есть плавный, спокойный процесс. Это живое бытие есть напряженная страстная борьба: внешняя – за утверждение ее власти над силами хаоса и внутренняя – за утверждение ее власти над бессознательным, куда этот хаос, злобствуя, укрывается.

Переход культуры к цивилизации

Смерть культуры есть исчерпание её души, когда её смыслы уже не вдохновляют людей, обращённых теперь не к осуществлению культурных ценностей, а к утилитарным целям и благоустройству жизни. Этот период Шпенглер связывает с наступлением эпохи цивилизации. “Цивилизация есть неизбежная судьба культуры, Будущий Запад не есть безграничное движение вперёд и вверх, по линии наших идеалов... Современность есть фаза цивилизации, а не культуры. В связи с этим отпадает ряд жизненных содержаний как невозможных...

В чём же различия между культурой и цивилизацией? Очень хорошо различия между ними сформулировал Н. Бердяев. Он был солидарен с О. Шпенглером, который “признал цивилизацию роком всякой культуры. Культура не развивается бесконечно. Она несёт в себе семя смерти. В ней заключены начала, которые неотвратимо влекут её к цивилизации. Цивилизация же есть смерть духа культуры… динамичное движение внутри культуры с её кристаллизованными формами неотвратимо влечёт к выходу за пределы культуры. На этих путях свершается переход культуры к цивилизации”. “Культура, - отмечал Бердяев, - есть творческая деятельность человека. В культуре творчество человека получает свою объективацию”. Цивилизация же “есть переход от культуры, от созерцания, от творчества ценностей к самой жизни”. И, наконец: “Культура - религиозна по своей основе, цивилизация – безрелигиозна... Культура происходит от культа, она связана с культом предков, она невозможна без священных преданий. Цивилизация есть воля к могуществу, к устроению поверхности земли. Культура - национальна. Цивилизация - интернациональна. Культура - органична. Цивилизация - механична. Культура основана на неравенстве, на качествах. Цивилизация проникнута стремлением к равенству, она хочет обосноваться на количествах. Культура - аристократична. Цивилизация - демократична”.

Цивилизация как гибель культуры

Культура жива до тех пор, пока она сохраняет глубоко интимную, сокровенную связь с человеческой душой. Душа культуры живёт не сама по себе, а лишь в душах людей, живущих смыслами и ценностями данной культуры. “Всякое искусство смертно, не только отдельные творения, но и сами искусства. Настанет день, когда перестанут существовать последний портрет Рембрандта и последний такт моцартовской музыки - хотя раскрашенный холст и нотный лист, возможно, и останутся, так как исчезнет последний глаз и последнее ухо, которым был доступен язык их форм. Преходяща любая мысль, любая вера, любая наука, стоит только угаснуть умам, которые с необходимостью ощущали миры своих “вечных истин” как истинные”.6

Для Шпенглера в современном мире культура сохраняется лишь в крестьянстве, которое подвергается давлению со стороны цивилизации. “Крестьянство, связанное корнями своими с самой почвой, живущее вне стен больших городов, которые отныне – скептические, практические, искусственные – одни являются представителями цивилизации, это крестьянство уже не идет в счет. После исчезновения старых сословий, дворянства и духовенства, он является единственным органическим человеком, единственным сохранившимся пережитком культуры”

Культура не способна развиваться вечно по единой, универсальной схеме. В ее развитии наступают сложности, коллизийные феномены. Они могут, по мнению Шпенглера, свидетельствовать только об истечении времени данной культуры.

Далеко не все в культурологической теории Шпенглера правильно, но его предостережение о том, сто массовая бездуховная враждебна культуре, остается актуальным и по сей день.

36. «Новая историческая наука» второй пол. XX века общая характеристика

«Новая историческая наука» (фр. La Nouvelle Histoire) — историческое направление в современной историографии, которое берет начало во Франции, где его предтечами выступили Анри Берр с его «Журналом исторического синтеза» (1900) и Школа «Анналов» (фр. École des Annales), основанная Люсьеном Февром и Марком Блоком. Сторонники Школы «Анналов» группировались вокруг журнала, называвшегося «Анналы» (с 1929 по 1939 гг.), «Анналы экономической и социальной истории» (с 1939 по 1941 гг.), послевоенное название издания – «Анналы: экономики, общества, цивилизации», затем «Анналы. История, социальные науки» (с 1994 г.). Эта историческая школа оказала значительное влияние на формирование всей мировой историографии на протяжении XX в. Произошла замена классической «истории — повествования» «историей — проблемой», а также предпринимались попытки создать «тотальную» историю, то есть историю, описывающую все существующие в обществе связи — экономические, социальные, культурные. В трудах последователей школы «Анналов» произошел разрыв с традициями позитивизма в истории. Ученые стали ставить в центр своих исследований не деятельность великих людей, не описание событий, а общество в целом, пытаясь вскрыть глубинные структуры, существующие в течение больших временных отрезков. Основной задачей истории как особо значимой науки о «человеке,  человеке в обществе и во времени» выступает создание «всеобъемлющей» истории – «истории, которая стала бы центром, сердцем общественных наук, средоточием всех наук, изучающих общество с различных точек зрения - социальной, психологической, моральной, религиозной, эстетической и, наконец, с политической, экономической и культурной». Сторонники «Новой исторической науки» привлекают результаты исследований смежных наук, изучающих человека — социологии, этнографии, психологии, демографии, антропологии, археологии, лингвистики, проповеди, жития святых и др., а также расширили круг исторических источников. Это привело к эпистемологическому повороту в исторической науке.

Для «Новой исторической науки» характерна новая исследовательская стратегия: 1) отрицание позитивистского историографического опыта с присущими ему представлениями об истории, пересказывающей содержание источников, реконструкция скрытых в источниках представлений, стереотипов поведения и социально-психологических установок, т.е. новый подход к источнику, критика общепринятых трактовок отношения между историком, историческим памятником и фактом истории; 2) создание тотальной истории, которая объединила бы все аспекты активности человеческих обществ, ставящей в центр исторической реконструкции «рядового» человека и манифестирующей мультикультурность мира; 3) междисциплинарная практика  исторического исследования, использующая методы, понятийный аппарат применяемые в социальных и гуманитарных науках, при определяющей роли истории, а также интеграция на уровне объектов научных интересов, конструирование междисциплинарных объектов; 4) обновленная методологическая база, расширенный комплекс исследовательского инструментария (компаративистские подходы, «математизация» истории с использованием компьютеров для обработки серийных источников и др.); 5) появление новых дисциплин (новой экономической истории, новой социальной истории, исторической антропологии, новой демографической истории, гендерной истории и т.д.), в центре которых – «человек в обществе». Таким образом, с 1980-1990-х гг. для обозначения всех направлений, так или иначе оппозиционных позитивизму, используется собирательное понятие «Новая история», т.е. междисциплинарная история.

37. Второе и третье поколение «Анналов»

38. «Консенсус» в историографии США после Второй Мировой войны

тоже нет в лекциях)

Отход от традиций «прогрессистской» историографии выразился в том, что на первый план вышли представители апологетической исто­риографии, которые видели свою главную задачу в том, чтобы вытравить из сознания американцев идеи социальной критики и социального про­теста, создать привлекательный образ «единой Америки», якобы призван­ной стать лидером в послевоенном мире. Историков призывали вклю­читься в «холодную войну», дав ей идеологическое и историческое «обо­снование» .

22 декабря 1950 г. в беспрецедентном обращении к Американской Исторической Ассоциации Трумэн при­звал ее членов включиться в борьбу «против угрозы коммунистической агрессии», помогать правительству проводить политику американского верховенства в мире.

Откликом на подобные призывы стало оформление в эти годы направ­ления в историографии, исповедовавшего так называемую теорию «кон­сенсуса», или «согласия». Эта «теория», одним из авторов которой был либеральный историк Р. Хофстедтер, постулировала гармонию американ­ского общества, отрицала глубину и значение социальных конфликтов, изгоняла из истории все связанное с ее взрывчатой стороной — массо­вые движения протеста, забастовки трудящихся, конфликт сил прогресса с силами реакции .

Среди консервативных историков школы консенсуса выделялась фигу­ра Д. Бурстина. создание рекламного труда об этапах эволюции «американского духа», воплотившегося в истории страны. Книга Бурсти­на сыграла существенную роль в появлении многочисленных, реакцион­ных по духу работ, авторы которых открыто провозглашали консерва­тивные взгляды на события и процессы социально-политического раз­вития  США в первые  два десятилетия после второй мировой  войны.

К созданию  этого  труда,  как пояснял  Д.  Бурстин,  его  подтолкнул вопрос: « Каким должно  быть  идеологи­ческое   оружие   США   в   борьбе с СССР»? С   одной стороны, выражалось мнение: чтобы сплотить «монолитный Запад в про­тивовес монолитному  Востоку»  необходимо  выработать  «философию де­мократии», основанную на единстве европейского и американского идей­ного наследия. Однако, по мнению Бурстина, демократия США «уникаль­на»,   ей   свойствен   особый   «дух»,   порожденный американской почвой; в отличие от европейской американской истории, утверждал он, присущи «преемственность и законность»,  отсутствие революционных потрясений и веры в  «искусственные догматы».  Ее фундамент  был раз и навсегда заложен  «отцами-основателями», давшими стране единственно  «ортодок­сальное американское кредо».  Несколько иным было обоснование «идеологической войны» против революционной «ереси», изложенное в книге другого консервативного историка, Л. Харца, «Либеральная традиция в Америке». В ней Харц заявлял, что, поскольку в условиях «общего кризиса нашего времени», начавшейся «холодной войны» и «мировой вовлеченности» США выступают как «главная страна в борьбе против коммунистической револю­ции», за «изоляцию марксизма», им необходимо иметь «социальное уче­ние для  противопоставления  притягательной силе  коммунизма.   

Призывая к выработке «новых фундаментальных ка­тегорий», Харц, как и Бурстин, ставил на первое место «уникальность» и «целостность» американского исторического опыта, якобы свободного от революционных потрясений и классовой борьбы, но «аргументировал» он это тем, что США не пережили стадии феодализма, а являются бур­жуазной   страной   «изначально»   с  преобладанием   «среднего   класса».

Утверждению нового подхода к истории в соответствии с теорией «со­гласия» содействовало и влияние американской буржуазной социологии, в которой в 50-х годах одержала верх концепция структурного функцио­нализма. Общество трактовалось как система взаимозависимых частей, находящихся в состоянии равновесия. Конфликты же расценивались как отклонения в нормальном функционировании общества, как проявления его патологии. Особенное влияние на буржуазную историографию оказа­ли работы Т. Парсонса, которые, по мнению американского историка Б. Стерншера, представляли собой «социологический аналог» теории «консенсуса»

Свою лепту в становление консервативных взглядов внесли также представители политической науки (в частности, Р. Даль) и так назы­ваемой политической социологии (С. Липсет и др.), для которых тенден­циозно подобранные примеры из современной истории США служили подтверждением «однородности» американского общества, его «исключи­тельности» по сравнению с раздираемыми классовыми конфликтами евро­пейскими странами. Известный социолог Д. Белл считал возможным в конце 50-х годов в этой связи объявить даже о наступлении «конца идеологии». Он возвестил «триумф конформизма» в общественном созна­нии Запада и пытался на этом основании обосновать вывод об «утрате влияния» идей марксизма-ленинизма на ход исторического развития

Объединенными усилиями буржуазных историков, социологов и поли­тологов (как консерваторов, так и значительно поправевших либералов) складывался новый «образ Америки» — экономически процветающего оплота «демократизма», «классового мира» и «прав человека». И все это писалось в период разгула маккартизма, когда из школ и вузов изгоня­лось свободное слово, когда голос честных ученых заглушался шовини­стическими здравицами в честь «американской системы» и консерватиз­ма. Появилась плеяда авторов, воспевавших жандармскую роль, которую взяли на себя США в капиталистическом мире, и с позиций яростного антирадикализма нападавших на любые проявления критической мысли. Распространение реакционных идей в исторической науке, являясь пря­мым порождением маккартизма, в свою очередь, питало и укрепляло по­следний, снабжая «аргументами» тех, кто выступал против историков прогрессивного направления и либералов.

39. «Квантитативная» блять и «серийная» история. «Клиометрия» в США .

лекции нет так что из все из инета… можно сказать что этим направлением Миронос у нас занимается и бла бла бла это Стрижов сказал)

Историческая информатика как особая отрасль знаний возникла на рубеже 1980-1990- х годов в условиях глобальной информатизации, затронувшей практически все области знания, на стыке информатики и исторических исследований. В последнем десятилетии XX в. персональный компьютер в связи с постоянным совершенствованием превратился в эффективный и привлекательный для историков инструмент интеллектуальной работы, связанной и с производством нового знания, и с его презентацией, в том числе и в обучении истории.К этому времени в историографии, как отечественной, так и зарубежной, несколько десятилетий велись клиометрические исследования, имелся опыт создания машиночитаемых архивов и баз данных, были созданы пакеты статистических программ специально для исторических исследований.Таким образом, генетически историческая информатика тесно связана с системным использованием количественных методов в исследовании. Оно началось примерно на рубеже 50-60-х годов XX в. и в отечественной историографии получило наименование клиометрии (клиометрики) или квантитативной истории.Количественный анализ и математическое моделирование входят в систему методов современной исторической науки наряду с описательными методами исследования.Не следует забывать и том, что часть информации в исторических источниках (особенно нового и новейшего времени) представлена не словесными описаниями, а совокупностями численных показателей. Эффективно извлечь из них информацию (и порой весьма значимую для характеристики явления) можно только применением количественных методов. Систематическое использование количественных методов в исторических исследованиях началось на рубеже 1950-1960-х годов, примерно одновременно в США. Западной Европе и в СССР. Клиометрические исследования получили развитие под знаком идеи превращения истории в строго научную дисциплину, а историки- квантификаторы ориентировались на использование в своих работах методов социальных наук.

Сам термин клиометрика появился в начале 1960-х годов. Он был введен в оборот американскими специалистами по экономической истории для обозначения нового направления развития своей дисциплины

Клиометрики ориентировались на рационально-логическое объяснение исторических фактов. Она противопоставлялась истории “старой”, событийно-описательной и субъективистской.

В 1960-е годы возникли первые объединения историков- клиометриков, а также первые базы и архивы машиночитаемых данных по истории.

“Новая экономическая” история уже в 1960 годы была представлена множеством работ историков США. Советские клиометрики также в основном работали над исследованием проблем аграрной истории и истории развития национального рынка.

“Новая социальная” история в 60-х годах прошлого века активно разрабатывалась французскими историками школы “Анналов”.

Наиболее впечатляющим клиометрическим исследованием тех лет была книга Ле Руа Ладюри “Крестьяне Лангедока”. Она представляла собой попытку создать “тотальную историю” региона на основе массовых демографических источников. В итоге Ладюри представил историю “без людей”, основанную на статистическом анализе взаимосвязей длинных циклов динамики населения и цен на продукты питания.

“Новая политическая” история ориентировалась не на изучение действий политической элиты в той или иной исторической ситуации, а на исследование политического поведения больших и малых групп людей на основе массовых данных политической статистики:· результатов голосования на выборах властных структур· содержания петиций, политических наказов, ходатайств· результатов голосования политических фракций в представительных учреждениях· материалов анкет и послужных списков партийных функционеров, депутатов и чиновников и проч.

Годы клиометрического бума стали временем использования частью историков разных стран широкого спектра количественных методов.

Моделирование исторических явлений стало одним из ведущих направлений клиометрических исследований как в американской, так и в советской историографии.

Банки и базы данных этого периода имели проблемно - ориентированный характер и создавались в контексте решения той или иной научной задачи.

б) Американская клиометрическая школа

Для клиометрии США характерно преобладание исследований в русле “новой экономической” истории, т.е.большинство клиометриков занималось историей экономики, что отражала и структура опубликованных работ. Американские клиометрики активно занимались историческим моделированием, Конструируя искусственные явления и ситуации, они затем эти модели сопоставляли с реальными историческими явлениями и давали оценку того, как шло историческое развитие.Характерной особенностью развития клиометрии в США в 1970-1980-е годы была не прекращавшаяся критика квантитативных исследований со стороны историков, предпочитавших традиционные методы работы с источниками.

Самой значительной публикацией периода “бума” стало исследование Р. Фогеля и С. Энгермана “Время на кресте. Экономические проблемы американского негритянского рабства”, В исследовании на основе огромного массива статистических данных была дана характеристика всех сторон плантаторского хозяйства американского Юга и различных аспектов положения и жизни рабов. Публикация вызвала острую дискуссию среди американских историков, усилив уже развернувшуюся в историографии критику квантитативных исследований. В результате критики на рубеже 1970-1980-х годов Фогель перешел на более умеренные позиции. Он отказался от представления о том. что клиометрия призвана трансформировать историю и превратить ее в строго научную дисциплину, стал говорить о пределах использования количественных методов в исследовании, о необходимости доказывать целесообразность их применения в изучении той или иной проблемы.

40. Теория и практика «микроистории»

микроисториятечен. возникло в конце 70-ых гг. в Италии

причины:

• кризис 73-75 гг. – левая волна ей на смену неоконсерватизм

• потом возн. философск. учение постмодернизм (на базе постструктурализма)

метанаротив- рассказ , объединяющ. все и вся.

разочарован. во всех объяснительных моделях.

Фридрих Ницше- призывал к переоценке всех ценностей

+ отказ.

микроистория:

• отказ от глобализма

• вызвана кризисом модели соц. истории (речь идет о количественных методах )

3 уровня : экономическая, социальная , культурная. За цифрами не было видно людей, это была история графиков и диаграмм. Противоположной крайностью явл. история ментальности( 3 покол. школы анналов) ее также критиковали за стиран. социальных различий.

Появление микроистории- реакция на кризис школы анналов и на появление правого тренда.

Сущность микроистории: показать историю снизу ( глазами маленького человека) очень часто архивные материалы судебных тяжб + материалы инквизиций.

1-я работа в жанре микроистории – Карл Гинзбург «Сыр и Черви» , «История одного мельника»

а)Добавляется концепция народной культуры Антонио Грангии(?) учение (противопоставление гегемонии и господства) Политич. господство не прочно без гегемонии (надо чтоб угнетаемые хотели быть угнетаемыми) культурная гегемония. Возникновение альтернативной (небуржуазной культуры).

б) культурная концепция в работе М.М. Бакргина(?) « Ф Рабие и народная культура Средневековья» раз в год народная культура выходит наружу. ( у Ганзбурга – Сыр и черви_ космогоническая модель. мельник – противоречит официальной культуре ( он сумел противостоять системе). рассматривается один персонаж. Центральн. тема Ганцбурга- народная культура.

Другие микроисторики выявление соц. связи и взаимодействия.

• Джованни Леви «нематериальный капитал» - рассказ о сельской общине под Турином 2-й пол XVII в – когда склад. Пьемонтский абсолютизм, а эта деревня выпала , без власти,не платила налоги. Там нотариус Кроче- заручился поддержкой своих односельчан ( играл на противоречиях м/д различными уровнями власти)

• Микроистория – изучение биографий и личных связей.

• микроистория происходила из посыла, что соц. структуры издаются снизу.

• нормальное исключение-демонстрир. альтернативность соц. развития.

• Микроистория – не выработала удовлетворит. теории.

• микроистория невозможна т.к. она должна пользоваться общими понятиями , восходящими к макроистории.

{Не нужно путать микроисторию с краеведчиским исследованием} Это свидетельство о потаенной культурной традиции .

* Ганзбург « приметы, уликоваяпарадигмаистории» - сопоставляет историков с профессиями, работающ. со следами или приметами.(образ Шерлока Холмса) врач который по симптомам должен установить диагноз . как искусствоведы должны отличить копии от подделки.

…………….