Регламент мкас при тпп рф

Согласно § 13 своего Регламента «МКАС разрешает споры на основе применимых норм материального права, определенного согла­шением сторон, а при отсутствии такого соглашения - руководствуясь правом, определенным арбитражем в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми. Во всех случаях арбитраж принимает решение в соответствии с условиями договора и с учетом торговых обычаев, применимых к данной сделке».

Так, при рассмотрении иска болгарской организации к российской МКАС применил болгарское право, хотя контракты между сторонами были заключены в апреле 1991 г. на территории СССР и в момент их заключения действовала ст. 566 ГК РСФСР, предусматривающая приме­нение к внешнеторговой сделке закона места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон. Тем не менее МКАС, ссылаясь на Европейскую конвенцию о внешнеторговом арбитраже 1961 г. и Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже», признал подлежащим применению к отношениям сторон права страны продавца, а не права места заключения контрактов. Во-первых, применение права страны продавца было закреплено в ОУП СЭВ, которые более 30 лет (1958— 1990 гг.) в императивном порядке применялись к контрактам с участием советских и болгарских организаций и утратили свой нормативный ха­рактер (в соответствии с заявлением болгарского правительства) всего лишь за три месяца до заключения контракта. На основе многолетнего применения ОУП СЭВ сложилась четкая практика определения при­менимого права, от которой стороны вряд ли бы отказались, если бы предметом их согласования явилось условие о применимом праве. Во-вторых, применение права страны продавца было предусмотрено ст. 166 Основ 1991 г. С таким подходом МКАС не согласились Мосгорсуд и Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ. По их мнению, подлежала применению ст. 566 ГК РСФСР 1964 г. Как спра­ведливо отмечает М.Г. Розенберг, в данном случае суды общей юрисдик­ции допустили ряд серьезных нарушений. Во-первых, они не приняли во внимание то обстоятельство, что международный договор, в котором участвует Россия, и специальный Закон РФ предоставляют право составу МКАС по своему усмотрению определять применимые коллизионные нормы. Во-вторых, даже если бы выбор применимого права и был про­изведен, по мнению суда общей юрисдикции, неправильно, то и в этом случае Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже» (ст. 34) не относит такой выбор к числу оснований, позволяющих оспаривать вынесенное арбитражное решение. Если бы спор рассматривался в го­сударственном суде России, то он в силу Закона обязан был бы при­менить ст. 566 ГК РСФСР, поскольку Законом ему не предоставлена свобода усмотрения при выборе применимых коллизионных норм (дело № 64/1996, решение от 28 апреля 1997 г.)¹.

В своей практике МКАС применяет международные договоры РФ, обосновывая этот подход ссылкой на п. 4 ст. 15 Конституции РФ

о приоритете международных договоров РФ над российскими закона­ми. Например, МКАС применяет Венскую конвенцию в соответствии с ее положениями, если стороны имеют свои коммерческие предпри­ятия в государствах-участниках Конвенции либо когда применяется право государства-участника Конвенции (ст. 1). Таким образом, МКАС поступает так, как поступил бы государственный суд. Представляется, что необходимости в этом нет: ни Европейская конвенция 1961 г., ни Закон 1993 г., ни Регламент МКАС не упоминают обязанности арбитража следовать положениям международных договоров РФ. Если, скажем, применение Венской конвенции 1980 г. может быть объяснено такими аргументами, как ее безусловный авторитет в мире, участие в ней значительного числа стран, представляющих различные правовые системы, многолетний период разработки, учет традиций континентального и общего права, то этого нельзя сказать о других международных соглашениях, например о Киевском соглашении стран СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществле­нием хозяйственной деятельности, 1992 г., которое предусматривает применение к контракту (при отсутствии соглашения сторон) права места совершения сделки - критерия, который уже давно не исполь­зуется ни законодательством России (с 1992 г.), ни зарубежными правопорядками, ни международными конвенциями. Тем не менее при рассмотрении ряда дел МКАС применял привязку к месту со­вершения сделки, предусмотренную в указанном Соглашении стран СНГ 1992 г., хотя она уже не соответствует современному состоянию коллизионного права и ее существование является скорее недоразу­мением, на что неоднократно обращалось внимание в нашей лите­ратуре.

Очевидно, что МКАС был вправе не применять коллизионные нормы такого международного соглашения и на основании Европей­ской конвенции 1961 г. применить более подходящие коллизионные нормы. Хотя в ст. 3 Киевского соглашения 1992 г. и упомянуты тре­тейские суды в качестве компетентных судов наряду с государствен­ными судами, такое упоминание, носящее случайный характер, можно отнести на счет недостатков юридической техники и непросвещен­ности разработчиков Соглашения: арбитражи в подавляющем боль­шинстве стран изъяты из-под диктата государства, в частности в том, что касается определения применимого права.

По мнению М.Г. Розенберга, Европейская конвенция 1961 г. явля­ется lex spéciales по отношению к Соглашению СНГ 1992 г. и Кон­венции СНГ 1993 г., и в случаях, когда участниками спора являются организации из государств-участников этих международных соглаше­ний, арбитраж вправе при определении применимого права руковод­ствоваться той коллизионной нормой, которую сочтет применимой². Эта точка зрения, безусловно, справедлива, по крайней мере это се­рьезный аргумент в пользу неприменения Соглашения 1992 г. к раз­бирательству в арбитраже¹. Конвенция же СНГ 1993 г. обязательна исключительно для государственных судов государств-участников, но не для арбитража.

Регламенты зарубежных арбитражей

В соответствии со ст. 17 Регламента Арбитражного суда МТП в редакции от 1 января 1998 г. «при отсутствии соглашения сторон

о применимом праве к существу спора арбитры применяют нормы права, которые они сочтут подходящими». Таким образом, арбитры не связаны никакими коллизионными нормами и могут определять применимое право к спору непосредственно. Аналогичное по содер­жанию правило содержится в ст. 24 Регламента Арбитражного ин­ститута Стокгольмской торговой палаты, ст. 28 Международных арбитражных правил Американской арбитражной ассоциации 2001 г. Таким образом, указанные арбитражи вправе устанавливать примени­мое право к спору напрямую, без обращения к коллизионным нормам. В этих положениях регламентов нашла отражение идея делокализа­ции арбитража, стремление к отделению арбитража от норм между­народного частного права не только страны арбитража, но и в целом от коллизионного права какой-либо страны. Вместе с тем, как по­казывает практика Арбитражного суда МТП, он обращается к нацио­нальным коллизионным нормам в качестве одного из обоснований избранного им права.

Нельзя не упомянуть еще одно замечание, касающееся содержа­ния новых редакций регламентов: поскольку в ст. 17 Регламента Арбитража МТП идет речь не о праве, а о нормах права, это тол­куется многими арбитрами как возможность прямого применения вненациональных норм, таких как lex mercatoria². Однако, как уже подчеркивалось, многие страны не поддерживают идею lex mercatoria и могут отказать в исполнении решения арбитража, принятого на ее основе, так как это противоречит публичному порядку (п. 2 ст. 5 Нью-Йоркской конвенции), особенно в случае, когда ссылка на lex mercatoria отсутствует в соглашении сторон. Арбитраж же МТП в соответствии со ст. 35 своего Регламента «должен принимать все усилия, необходимые для того, чтобы [его] решение было испол­нимым».