Раздел V

ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

Литературные произведения предназначены для чтения (слушания) и об­ращены к читателям. Взаимосвязь художественного творчества и восприятия проявляется уже на стадии замысла и создания произведения.

Установка на определенный тип восприятия органична для художествен­ного творчества и всегда так или иначе прослеживается в тексте произведе­ния. Художественная система произведения в целом и любой ее элемент по­этому могут быть рассмотрены с точки зрения их направленности на читателя. В некоторых текстах, вошедших в предшествующие разделы, учтен такой ра­курс рассмотрения свойств литературных произведений; в особенности важ­ны: суждения Г.Э. Лессинга о «невещественности» знаков в поэзии и специ­фике в ней описаний (разд. II); А.А. Потебни — о «внутренней форме» про­изведений и их многозначности (разд. III, гл. 1); В.В. Прозорова — о читате­ле-адресате и формах его присутствия в те ксте (разд. III, гл. 1); Л.С. Выготско­го — о роли композиции («сюжета») новеллы в создании художественного впечатления (разд. III, гл. 4); Б.А. Ларина — о необходимости знания поэти­ческой традиции для понимания лирики (разд. III, гл. 4 § 2в); Л.Я. Гинз­бург — о «словах-сигналах» в романтическом стиле (разд. III, гл. 4, § 26); Д.С. Лихачева — о жанровых названиях в древнерусской литературе как эмоциональных «предупреждениях» читателю (разд. IV).

Таким образом, взаимосвязь творчества и восприятия, поскольку она проявляется в самих текстах произведений, уже освещена в предшествую­щих разделах.

Однако анализ функционирования литературы предполагает и изучение реального читателя как участника литературного процесса, в его наиболее типических реакциях на произведение. Именно реальные читатели, среди которых выделяются профессиональные критики, литературове­ды, выступающие с развернутыми интерпретациями произведений, своим восторженным признанием или негативным отношением влияют на судьбы художественных творений. Эти судьбы изобилуют парадоксами, загадками, на которые и должно пролить свет литературоведение: к ним относятся разные, часто диаметрально противоположные прочтения и оценки произведений, становление и крушение литературных репутаций, «приливы» и «отливы» читательского внимания к творчеству того или иного классика. Требуетуясне-ния сама долговечность классической литературы.

395

Обращаясь к античному искусству, К. Маркс отмечал относительно большую сложность проблемы функционирования классических творений по сравнению с их генезисом. «Однако трудность заключается не в том, что гре­ческое искусство и эпос связаны с известными формами общественного раз­вития. Трудность состоит в том, что они еще продолжают доставлять нам худо­жественное наслаждение и в известном отношении служить нормой и недося гаемым образцом» (МарксК., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. С. 737).

Сложностью данной проблемы, по-видимому, объясняется ее сравни­тельно позднее (в конце XIX — начале XX в.) вычленение как специального предмета изучения. В отечественном литературоведении ее остро осознавала психологическая школа во главе с А.А. Потебней.

Тексты, составляющие данный раздел, отражают важнейшие вехи изуче­ния различных аспектов функционирования произведений (прежде всего в отечественной науке); они даны в основном в хронологическом порядке.

Раздел открывают суждения В.Г Белинского о творческом бессмертии Пушкина, связанном с неисчерпаемостью смысла его творений. Французский критик Ш. Сент-Бёв в определении классики утверждает право писателя на творческую смелость и независимость от «правил» (оспаривая тем самым нормы классицистической оценки). И.С. Тургенев в яркой критической статье «Гамлет и Дон Кихот», предлагающей новое прочтение произведений Шек­спира и Сервантеса, подчеркивает правомерность различных трактовок лите­ратурных типов. С образной формой художественного произведения («чуж дой силлогистического построения») связывает Н.Г Чернышевский необхо­димость критических разъяснений. Н.А.Добролюбов (в разборе «Обломова» И.А. Гончарова) отмечает «объективность» художественного изображения, т. е. особенности стиля писателя, как дополнительный стимул работы крити­ка. JI.H. Толстой в своей концепции искусства выделяет его огромную роль в духовном общении людей, подчеркивает «заразительность» вызываемых им чувств.

Все эти ценнейшие суждения критиков и писателей (их число легко умно­жить) в совокупности намечают контуры проблемы функционирования про­изведений, которая стала предметом специального анализа в конце XIX — на­чале XX в., прежде всего в трудах психологической школы (в отечественном литературоведении). Опираясь на труды В. Гумбольдта и других немецких философов и лингвистов, А.А. Потебня и его ученики указывали на субъек­тивность понимания идеи произведения и на роль читателя в ее порожде­нии. Круг подлежащих изучению проблем и некоторые пути их решения были обозначены ими достаточно четко. Подчеркивая многозначность по­этического произведения, вытекающую из иносказательности художествен­ного образа, А.А. Потебня ограничил задачу преподавания литературы разъ­яснением состава формы — «внешней» и «гвнутренней». Однако его по­следователь А.Г Горнфельд возвращает проблему толкования произведения в лоно научного исследования, пытаясь одновременно обосновать возможность различных прочтений и ограничить произвол интерпретатора. А.Г Горнфельд призывал к написанию «биографий» произведений после их создания. Пред-

396

ставитель символистской критики Д.С. Мережковский подчеркивал откро­венно субъективный характер своих толкований классиков — «вечных спут­ников».

В советском литературоведении 1920—60-х годов работы, посвященные функционированию произведений, сравнительно немногочисленны, что объясняется преобладающим интересом к генезису, социально-историче­ской обусловленности произведений и сопутствующей тенденцией к их одно­значному истолкованию. Продолжая некоторые традиции психологической школы, А.И. Белецкий подчеркивает важность воссоздания «истории» чита­теля и намечает его типологию. В связи с изучением смены поэтических сис­тем (стимулируемым формалистической схемой «автоматизация — охра-нение», но в своих результатах к ней не сводимым) в работах И.Н. Розанова и Ю.Н. Тынянова остро ставится вопрос о полярности оценок писателя его «младшими» и «старшими» современниками и о дальнейших резких переоцен­ках. В отличие от этих исследователей, М.М. Бахтин, сосредоточившись на преемственности в истории культуры, обосновывает ею жизнь произведений в «большом времени», в смене различных контекстов понимания.

Продолжающая герменевтические традиции «диалогическая» концепция искусства в ее бахтинском варианте надолго определила подход к проблеме функционирования произведений в отечественном литературоведении. За­вершает раздел фрагмент из статьи В.Ф. Асмуса, где уясняется творческий ха­рактер чтения художественного текста.

В.Г Белинский РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА В 1841 году (1842)

<...> Пушкин принадлежит к вечно живущим и движущимся явле­ниям, не останавливающимся на той точке, на которой застала их смерть, но продолжающим развиваться в сознании общества. Каждая эпоха произносит о них свое су>вдение и как бы ни верно поняла она их, но всегда оставит следующей за нею эпохе сказать что-нибудь но­вое и более верное, и ни одна и никогда не выскажет всего...

Ш. Сент Бёв ЧТО ТАКОЕ КЛАССИК? (1850)

Важным представляется мне сегодня сохранять идею классика и традиционное преклонение перед ним, в то же время расширив это по­нятие. Нет рецепта, как создавать их. Это утверждение пора, наконец,

397

признать очевидным. Думать, что станешь классиком, подражая опре -деленным качествам чистоты, строгости, безупречности и изящества языка, независимо от своей манеры письма и собственной страстно­сти, значит, думать, что после Расина-отца могут возникнуть Раси-ны-сыновья,— выполнять эту роль — занятие почтенное, но неза­видное, а в поэзии худшей и не придумать. Скажу больше: не рекомен­дуется слишком быстро, одним махом, оказываться в классиках перед современниками; тогда, того и гляди, не останешься классиком для потомков. <...> Что касается классиков, то самые неожиданные из них оказываются и лучшими, и самыми великими. Припомните муже­ственных гениев, которые поистине родились бессмертными и цветут, не увядая. Внешне наименее классичным из четырех великих поэтов при Людовике XIV был Мольер. Его не столько уважали, сколько ру­коплескали ему; наслаждались им, не зная, какова его цена. После него наименее классичным казался Лафонтен. И вот, посмотрите, как сложилась их судьба по прошествии двух веков! Они далеко опереди­ли Буало, даже Расина, и разве же в наше время не признается едино­душно, что именно у них обильнее и богаче всего выражены черты об­щечеловеческой морали?

Впрочем, дело же не в том, чтобы чем-то жертвовать, что-то обес­ценить. Храм Вкуса, по-моему, нужно переделать, но, перестраивая, следует попросту расширить его, дабы он стал Пантеоном всех благо­родных душ, всех тех, кто внес свой значительный и непреходящий вклад в сокровищницу духовных наслаждений и неотъемлемых ка­честв ума человеческого. <...>

И.С. Тургенев ГАМЛЕТ И ДОН КИХОТ (1860)

Некоторые из наших воззрений, быть может, поразят вас... своею необычностью; но в том и состоит особенное преимущество великих поэтических произведений, которым гений их творцов вдохнул неуми­рающую жизнь, что воззрения на них, как и на жизнь вообще, могут быть бесконечно разнообразны, даже противореча щи — и в то же время одинаково справедливы. Сколько комментариев уже было на­писано на «Гамлета» и сколько их еще предвидится впереди! К каким различным заключениям приводило изучение этого поистине неис­черпаемого типа! <...>

398

Н.Г Чернышевский