§ 218. Развитие языков всегда было тесно связано с судьбами их носителей и, в

частности, с развитием устойчивых социальных форм объединения людей.

В эпоху разложения первобытнообщинного строя, с возникновением

частнособственнических отношений и появлением классов на смену племенам

приходят народности. Соответственно, складываются языки народностей. Взамен

племенной организации формируется чисто территориальная. Поэтому диалектное

членение языка народности обычно бывает лишь отчасти связано со старыми

различиями племенных языков или диалектов; в большей степени оно отражает

складывающиеся территориальные объединения и их границы.

Иногда язык формирующейся или уже сформировавшейся народности

дополнительно получает функции лингва франка, становясь языком межэтнического

общения для ряда родственных и неродственных сопредельных племен, даже и не

объединяющихся в народность. Примерами могут служить языки чинук у индейских

племен Тихоокеанского побережья Америки, хауса в Западной Африке, суахйли в

Восточной Африке южнее экватора, малайский язык на островах Юго-Восточной

Азии.

С возникновением и распространением письма начинается формирование

письменных языков. В условиях массовой неграмотности такой язык — достояние

крайне узкого слоя, владение этим языком достигается лишь в результате специальной

профессиональной выучки. Кроме того, письменный язык консервативен, он

придерживается авторитетных образцов, нередко рассматриваемых как священные.

Разговорный же язык народа развивается по своим законам. Постепенно разрыв между

письменным и разговорным языком становится все больше. Примером может служить

разрыв между классической латынью, представленной памятниками литературы, и

«вульгарной (т. е. народной) латынью», как она восстанавливается по данным

развившихся из нее романских языков и по свидетельствам римских грамматистов о

«неправильной» латинской речи.

Свой письменный язык вырабатывается далеко не у всех народностей. В силу

тех или иных причин у многих народностей функции языка литературы и деловой

переписки выполняет в течение определенного времени чужой язык — язык

завоевателей, авторитетной чужой культуры, религии, получившей международное

распространение и т. д. Так, в большинстве стран средневековой Европы языком

науки, религии и в значительной мере языком деловой переписки и литературы была

«средневековая латынь» — язык, по-своему продолжавший традиции классической

латыни. Он отчасти использовался и в устном общении внутри узкого слоя

образованных, но не являлся родным ни для одного из народов, населявших эти

страны. На Ближнем Востоке такие же функции длительное время выполнял арабский

язык. Иногда в одной стране существовало даже несколько письменных языков. Так, в

средневековой Монголии языком деловой переписки был маньчжурский, а языком

религии и культовой литературы — тибетский.

Однако с течением времени повсюду возникает письменность и на родном

языке. Во-первых, у всех народов существовало устное народное творчество,

произведения которого со временем стали записывать и обрабатывать. Во-вторых, и в

деловой письменности, а в определенных случаях и при действиях, связанных с

религиозным культом, начали прибегать к языку народа, поскольку было важно

обеспечить общепонятность того или иного документа или распоряжения властей,

понятность проповеди и т. д. Так, рядом с латинскими рукописями возникают

рукописи на древнеанглийском, старофранцузском, древневерхненемецком,

старочешском, древнепольском языках, рядом с арабскими рукописями — рукописи

тюркские и т. д.

Своеобразно сложились языковые отношения в Древней Руси. Языком церкви и

церковной литературы был церковнославянский, продолжавший традиции

старославянского (в основе древнеболгарского) языка, первого литературного языка

славян. В силу большой близости славянских языков друг другу церковнославянский

язык не был совершенно непонятным, он мог восприниматься как некая разновидность

«своего» языка, что обеспечивало возможность неограниченного взаимодействия

между ним и языком народным. Церковнославянский текст произносился на русский

лад, затем уже и писался иначе, чем первоначально, возникал своеобразный русский

«извод» (вариант) церковнославянского языка (подобным же образом в Сербии

складывался его «сербский извод» и даже в болгарских землях так называемый «сред-неболгарский извод»).

Вместе с тем, однако, и русский язык испытывал глубокое влияние церковнославянского. Возникали литературные тексты, соединявшие в себе черты народного русского и церковнославянского языков. Древнерусский литературный язык — язык «Слова о полку Игореве», язык летописей — формировался как своеобразный синтез этих двух начал. Ближе к народному языку стоял язык деловой письменности (грамот, юридических текстов и т. д.), но и он вобрал в себя немалое количество церковнославянских элементов. В результате древнерусская письменность представляла гамму постепенных переходов между такими полюсами, как, с одной стороны, Остромирово евангелие, а с другой — новгородские грамоты на бересте.