Arendt_Kh_Vita_activa_ili_o_deyatelnoy_zhizni

ная, вечная идея царит над множественностью преходящих вещей, ибо это отношение между вечно единым и изменчиво­ многим увидено в очевидной аналогии к отношению, существу­ ющему между постоянством единственной модели и множе­ ством возникающих и гибнущих вещей, какие можно изгото­ вить по ее образцу.

чение этого слова. Он справедливо подчеркивает, что из диалогов нам не становится ясно, чему учение об идеях учило в своей оконча­ тельной форме. Мы не знаем также ничего определенного о его про­ исхождении, но тут самая надежная информация может содержаться еще в значении самого слова, так ошеломляюще введенного Плато­ ном в язык философских понятий, хотя оно было неупотребитель­ ным в повседневном языке Аттики. Слова elдo~ и ;()еа. относятся не­ сомненно к зримым формам и образам, а именно в специальном смысле к живым существам; это делает собственно неправдоподобным, что учение об идеях имеет геометрически-математическое происхожде­ ние. Корнфорд допускает, что это учение с одной стороны сократи­ ческого происхождения, коль скоро Сократ разбирал такие вопросы как о справедливом вообще, о благе самом по себе и пытался опреде­ лить понятия, которые мы постоянно употребляем и которые нам в чувственном опыте не даны; и что с другой стороны оно возникло под пифагорейским влиянием, поскольку ответ учения об идеях на

сократические вопросы, а именно вечное и отграниченное от всего преходящего существование идеи справедливости или блага предпо­

лагало, что существует сознательная и познающая душа, так же от­ дельная от тела и от чувств, как идея отдельна от земных вещей. Та­ ким образом, Платон как бы ответил на сократические вопросы пи­ фагорейским учением о душе. Это звучит правдоподобно (у Корнфорда смотри прежде всего его книгу "Платон и Парменид"). Но мой раз­ бор оставляет все эти вопросы намеренно без ответа; он ориентиру­ ется просто на Х книгу "Государства", где Платон сам поясняет поня­ тие идеи на обыденном примере ремесленника, изготовляющего ложа и стулья "соответственно их идее", т. е. стало быть составленному за­ ранее представлению, причем Платон еще специально добавляет: это мы имеем в виду здесь и в аналогичных случаях. Для Платона слово

.идея' имело совершенно иное чем для нас, конкретно звучащее и

значимое качество; и указать этим словом он хотел просто на то, что "ремесленник, изготовляющий ложе или стол, смотрит при этом не на другое ложе или на другой стол, а на ,идею' ложа" (ср. Kurt von Fritz,

The constitution of Athens, 1950, р. 34-35).

Само собой разумеется, ни одно из этих объяснений не затраги­ вает сути дела, т. е. ни специфическифилософскогоопыта, лежащего

в основе идеи понятия, ни того решающего и именно лишь идеям присущегосвойства излучающейсилы, что они подобно Солнцу оза­

ряют все являющееся и дают ему светиться.

Что же касается самого процесса создания, то он по своей сути подходит под категорию цели-средства. Изготовленная вещь есть конечный результат, поскольку процесс создания приходит в нем к своему концу ("процесс погашается продук­ том", как говорит Маркс), и это есть та цель, для которой сам процесс изготовления был лишь средством. Работа, правда, тоже имеет "целью" потребление, но поскольку эта цель, рассмот­ ренная как конечный результат, лишена постоянства, какое бывает у существующего в мире предмета, конец рабочего про­

цесса детерминируется не конечным продуктом, а истощением

рабочей силы; продукты труда со своей стороны сразу же снова

превращаются в средства, их целевой характер есть у них вполне преходящее свойство, которое тотчас исчезает, когда произво­ димые блага подводятся к своему назначению, применяются как продовольствие для регенерации рабочей силы. Об окон­ чании процесса создания, наоборот, не может быть никакого

спора; он подходит к концуэ когда совершенно новая вещь, ста­

бильная и самостоятельная, отныне без всякой помощи чело­ века способная пребывать в мире, добавлена к этому созданию рук человеческих. Что касается этой вещи в ее готовности, то процесс, которому она обязана своим возникновением, не обя­ зательно должен повторяться. Что ремесленник его потом все же повторяет, изготовляя одну вещь за другой, относится лишь к тому, что и он тоже должен добыть себе средства к жизни, и

это означает лишь, что в известном смысле создание и труд со­

впадают; или же поводом тут может быть то, что существует спрос на подобные вещи и изготовитель желает удовлетворить его в целях приобретательства, а это значит лишь, что, как вы­ разился бы Платон, помимо своего ремесленного искусства он добавочно изучил еще и желает применить искусство добыва­ ния денег. Дело здесь сводится к тому, что процесс создания в обоих случаях повторяется по причинам, находящимся вне его и не имеющим к нему отношения; тогда как бесконечное вра­ щающееся по кругу повторение присуще всем рабочим процес­ сам; человек должен есть чтобы работать и должен работать чтобы есть.

Собственно отличительный признак создания в том, что оно имеет определенное начало и определенный, предсказуе­ мый конец; и уже этим одним оно отличается от всех других человеческих деятельностей. Труд, втянутый в круговорот тела, не имеет ни начала ни конца. И поступок, хотя он имеет от­

четливо опознаваемое начало, но, раз уж им однажды положе-

но чему-то начало, тоже, как мы это увидим, хотя и другим спо­

собом, бесконечен; никоим образом он не имеет окончания, которое можно было бы предсказать, и цели, которую можно было бы с достоверностью преследовать. Эта большая надеж­ ность, присущая созданию, находит себе отражение в том фак­ те, что в отличие от поступка изготовление не неотменимо. Что создано рукой человека, человеческой же рукой может быть снова разрушено, и ни один из употребительных предметов не необходим в жизненном процессе настолько, чтобы его изго­

товитель не мог допустить его уничтожения и пережить его.

Ното [аЬег действительно господин и хозяин, не только пото­ му что он господин природы или научился ее себе подчинять, но также и потому что он господин самому себе, своему соб­ ственному действию и бездействию, - чего нельзя сказать ни об animal lаЬогапs, который остается подчинен нуждам соб­ ственной жизни, ни о поступающемчеловеке, всегда оказыва­ ющемся в зависимостиот своих собратьев-людей.Независимо ни от чего и ни от кого, наедине с маячащим перед ним обра­ зом подлежащейизготовлениювещи homo [аЬег способен про­

извести ее снова; и опять же наедине, перед лицом результата своей деятельностион может решить, отвечаетли творениеего

рук представлениюего духа, и волен, если оно ему не нравит­

ся, разрушить его.

20 Роль инструментального в труде

Для homo [аЬег'а, целиком полагающегосяна свои руки, первейшиеиз всех инструментови орудий, человекадействи­ тельно можно определить, словами БенджаминаФранклина, как toolmaking animal, живое существо, изготовляющееинстру­ менты. Те самые орудия, которыеслужат работающемуживот­ ному, апimаllаЬогапs,лишь для облегчения его бремени и для механизации труда, Ьогпо [аЬег задумал и изобрел для созда­ ния мира вещей, и их пригодность И точность гораздо вернее служит объективно предметным целям, для которых он их хо­

тел применить и которые всегда уже маячили перед его внут­

ренним взором, чем как если бы они возникли в ответ на тре­ бования жизненной нужды или субъективных потребностей. Орудия, устройства и инструменты настолько принадлежат

миру, что целые исторические эпохи с их цивилизациями мы

классифицируемпо ним и с их помощью. Нигде однако их при-

надлежность миру не выступает так явно, как в процессах тру­

да, где они по сути дела оказываются единственными вещами,

переживающими как процесс труда так и процесс потребления. Для animallaborans, именно поскольку он подчинен жизнен­

ному процессу и вынужден постоянно служить его поддержа­

нию, орудия и инструменты, которыми он пользуется, пред­ ставляютпоэтомусамый мир в его долговечностии устойчиво­ сти вообщеи неизбежнодолжныигратьв его "мировоззрении" намногоболеезначительнуюрольчем какая признаетсяза про­ стыми средствами. Для труда орудия и машины утрачивают свой инструментальныйхарактер, и animal laborans движется среди них так же, как Ьоmо [аЬегдвижется в мире готовых ве­ щей, в мире своих целей.

Часто слышныев современномобществежалобы на извра­ щение средств в цели и наоборотцелей в средства,- что сред­ ства оказались сильнее целей и что человек становится рабом машин, которые сам же изобрел, приспосабливаясь к их дикта­ ту вместо того чтобы применять их как простые средства для человеческих целей и потребностей, - коренятся в реальной ситуации труда. Ибо для труда, первоначально состоящего в подготовке даров природы для потребления, столь исключи­

тельно важное для всякого создания различение между целью

и средством не имеет просто никакого смысла, ибо в нем цель и средство вообще выступают еще недостаточно раздельно что­ бы их можно было четко развести и разделить. Поэтому изоб­ ретенные Ьоmо [аЬег'ом инструменты и орудия, с которыми он пришел на помощь к animallaborans в его работе, теряютсвой инструментальныйхарактер сразу же, как только они по-на­ стоящему входят в процесс труда. Потому-то и бессмысленно

перед жизнью и жизненным процессом, интегральную часть которогообразуетработа, никогдане возвышаясьнад ним как таковым,ставить вопросы,предполагающиекатегориюцели -

средства, т. е. например спрашивать, живет ли человек удов­ летворяя свои потребности для того чтобы иметь рабочую силу или же наоборот он работает только для того чтобы потом иметь возможность удовлетворить свои потребности.

При желании уяснить себе, что это собственно значит для

человеческого поведения, находиться в ситуации, когда невоз­

можно четко различить между средствами и целями, надо пред­ ставить себе ситуацию работающего тела, для которого на мес­ то свободного распоряжения и свободного применения орудий

в видах определенного конечного продукта выступило ритми-

человек есть обусловленное существо в том смысле что всякая

вещь, находит ли он ее или сам изготовляет, сразу становится

для него условием его существования, то он естественно и к

машинному окружению приспособился, позволил ему обуслов­ ливать себя в тот самый момент, в какой их изобрел. Машины сегодня не менее безусловное условие нашего существования чем инструменты и орудия для всех прежних эпох. Интерес этой дискуссии заключается не столько в головоломке, вокруг которой она вращается, сколько в том, что подобный вопрос вообще мог быть поднят. В самом деле, ии один человек никог­ да не ломал себе голову над тем, должен ли человек подобаю­ щим образом приспособиться к применяемому им топору или наоборот надо топор приспособить К его природе, сделав его более гуманным. Это звучало бы точно так же смехотворно, как предложение привести человека и его руки в подобающее со­ отношение друг с другом. С машинами по-настоящему случай совсем другой. В отличие от орудия, которое в каждый отдель­ ный момент остается подчинено изготовляющему движению руки и служит ей как средство, машина требует от рабочего чтобы он ее обслуживал и подлаживал ритм своего тела к ее механическому движению. Это разумеется никоим образом не значит, как зачастую думают, будто человек как таковой меха­ низируется или вынужден опуститься до рабства у машин; но безусловно верно то, что пока длится работа за станком, меха­ нический процесс заступает на место телесного ритма и что че­ ловек неким образом должен был уже привыкнуть к этому рит­ му машин, когда замыслил, хотя бы лишь в уме, такую вещь как машины. Самый утонченный инструмент остается слугой своего хозяина, не будучи в состоянии водить его рукой или ее заменить. Но даже самая примитивная машина руководит ра­ ботой тела, пока в конце концов полностью не вытесняет ее.

Историк слишком хорошо знает, что смысл исторических процессов большей частью обнаруживается лишь тогда, когда

они достигают своего завершения, но никогда не поддается

распознанию прежде чем событие достигнет наибольшего раз­ маха. Так же и в нашем случае действительное значение техни­ ки, т. е. вытеснения инструментов и орудий машинами, прори­

совывается, похоже, лишь в том, что мы предвосхищающе пред­ видим в качестве непосредственно предстоящей нам итоговой стадии всего этого развития, а именно в автоматике. Если от этой ожидаемой окончательной стадии бросить взгляд вспять

на развитие новоевропейской техники, то оно окажется состоя-

ГО инструмент есть именно средство для достижения предна­ меченной цели, уже неприменимо. В самом деле, речь здесь идет уже не о том чтобы взять ихи вырвать у природы, как она есть, потребное нам и употребляемое нами в форме материа­

ла, когда наше вторжение в природу непременно ведет к унич­

тожению чего-либо природного, к "искусственному" прерыва­

нию того или иного природного процесса или к столь же ис­ кусственной его имитации. Во всех этих случаях мы для на­ ших собственных целей в мире изменяли природное или же искусственно искажали природуэ а именно таким образом, что устроенный человеком мир и природа оставались совершенно явственно отдельны и отличны друг от друга. Напротив, то,

что мы технически осуществляем с начала нашего века, есть

нечто совсем другое. Мы начали в известной мере "изготовлять" сами природные процессы, т. е. мы развязали такие события в природе, которые никогда бы не произошли без нас, и вместо того чтобы тщательно отгораживать, как это делали все исто­ рические эпохи до нашей, человеческий мир от стихийных энергий природы, как можно более отдалять их от нашего мира, мы наоборот как раз впустили эти силы с их стихийной мощью в самое средоточие нашего мира. Что здесь задейство­ вано нечто большее и дело идет не просто о росте чисто тех­

нического знания, видно уже по тому, что изменившееся соот­ ношение мира и природы всего нагляднее можно проследить

в современном городском строительстве, для которого харак­

терны как раз не небоскребы и силуэт города Нью-Йорка на полуострове Манхэттен, а недавно ставшее идеалом и в Аме­ рике уже приведенное в исполнение распыление городской стихии в поселениях людей, т. е. некий не-город вроде Аос­ Анджелеса, где "преодоление различия между городом и де­ ревней" теперь действительно дошло до того, что уже ни от города ни от деревни, как мы их обычно понимаем, не оста­ лось ровным счетом ничего. В литературе об этой второй тех­ нической революции на такие вещи нет указаний, однако много говорится о сродном феномене слияния в самом процессе из­ готовления; фабричное производство, складывавшееся до сих пор "из ряда отдельных друг от друга приемов", превратилось в "непрерывный процесс", в движущийся конвейер, на кото­ ром идет производство и сборка 11.

Последняя фаза этого развития - автоматизация, которая

1I lbid., р. 69.