356

Онтология

4

Глава

МАТЕРИАЛЬНОЕ БЫТИЕ ОБЩЕСТВА

ПОНЯТИЕ МАТЕРИАЛЬНОГО БЫТИЯ ОБЩЕСТВА

Материальное общественное бытие — это материальные условия жизни общества и материальные отношения людей друг к другу и к природе.

Структура материального общественного бытия выглядит следующим образом. В материальные условия жизни общества входят:

а) материально-техническая база жизнедеятельности людей. Под ней понимается не только материально-техническая база непосредственно производства (орудия и предметы труда), но и техника удовлетворения материальных и духовных потребностей (средства общения, информации и т.д.);

б) географические условия жизни общества (богатство фауны и флоры, климат, энергетические ресурсы, запасы полезных ископаемых, количество и степень плодородия земли, пригодной для обработки);

в) демографические условия жизни общества (численность народонаселения, его плотность, темпы роста, удельный вес самодеятельного населения, половозрастная структура населения и состояние его здоровья);

г) конкретно-исторические особенности жизни данного социума (этнические особенности, специфика положения в системе народов и государств и т.п.).

В материальные общественные отношения входят:

а) производственные отношения, то есть те отношения, в которые вступают люди в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ;

б) материальные стороны других общественных отношений. Дело в том, что во многих общественных отношениях сочетаются элементы и материальных, и идеальных (духовных) отношений. Например, составляющая семейных отношений, связанная с воспроизводством человеческого рода, несомненно, является в основе своей материальной (биологической);

в) экологические отношения — отношения людей к природе, а точнее, отношения между людьми по поводу их отношения к природе.

1. Человек и его деятельность

Общепризнанно, что история есть деятельность преследующего свои цели человека. Как соотносится эта его деятельность с общественным бытием? Появившись на свет, индивид должен “вписаться” в те материальные условия и общественные отношения, которые он застал, приспособиться к ним. Но с другой стороны, он (речь идет о социально активном человеке) пытается видоизменить эти условия и отношения в соответствии со своими потребностями. Таким образом, человек является не только автономным фрагментом этого бытия, но и субъектом его сохранения и изменения, как, впрочем, может выступать и субъектом его превращения в “ничто”. Вот почему рассмотрение общественного бытия логично начать с анализа природы человека и характерных черт его деятельности.

ЧЕЛОВЕК КАК ПРЕДПОСЫЛКА ИСТОРИИ

Человек в истории существует в двух основных ипостасях — как ее “предпосыл­ка” и одновременно как ее “результат”. Ни одну из этих граней нельзя абсолютизировать: если мы мыслим человека только как “результат”, он превращается в марионетку, в пассивное существо, вылепленное волею обстоятельств; когда же мы рассматриваем его только как “предпосылку”, он оказывается абсолютно автономным и абсолютно свободным от детерминирующего воздействия законов общественного развития.

Итак, первичное историческое действие, из которого складывается общественное бытие, принадлежит индивиду, выступающему, разумеется, не в качестве Робинзона, а в качестве человека, включенного своим происхождением, воспитанием, сегодняшней принадлежностью в определенные социальные группы (большие и малые) и в общество в целом. Попробуем схематически изобразить цепочку, из звеньев которой складывается деятельность человека (схема 1).

Потребности и интересы

Стимул

Цель

Идеал

Практическое действие

Конечный результат

Схема 1

Что же побуждает индивида к конкретному самоличному действию или к соучастию в действии групповом, вплоть до общеклассового и общенационального? Основополагающим внутренним мотивом к такому действию является потребность человека в определенных внешних условиях своего бытия. Обратим внимание на многоликость этих потребностей: потребности материальные и духовные; индивидуальные и общественные; коренные, стратегические, долговременные и сиюминутные, этапные; здоровые и нездоровые.

Следующим звеном в рассматриваемой нами цепочке выступает интерес как форма проявления потребности, ее более или менее отчетливое осознание. В отличие от потребности, которая характерна для всего живого, интерес — непосредственный продукт общественного развития. И именно как осознанная потребность интерес оказывается более непосредственной причиной человеческих действий.

Таким образом, уже в этом звене (“интерес”) мы обнаруживаем неразрывное единство объективной и субъективной сторон человеческой деятельности, их перелив друг в друга. Субъективация потребности в интересе имеет как положительную, побуждающую к действию, так и теневую сторону. Заключается она в возможности появления под воздействием определенных идей интересов мнимых, неистинных. Достаточно вспомнить, как бредовые идеи типа “Германия превыше всего” вдалбливали в головы миллионов мысль о том, что их истинный интерес требует “продвижения на Восток” (да и на Запад тоже). Конечно, история все расставляет по своим местам. “Идея”, как заметил К. Маркс, неизменно посрамляла себя, как только отделялась от “интереса”. Но нередко при этом она успевала причинить огромный вред индивиду, народу, человечеству в целом.

Как непосредственное ближайшее отражение интереса в сознании людей возникает стимул — определенное побуждение к действию, которое по своей природе может быть либо материальным, либо духовным (в том числе моральным), либо сочетанием того и другого.

Дальнейшим осознанием потребностей, интересов и стимулов выступает цель — предвосхищение в сознании (на уровне мышления) результата деятельности. В соответствии с поставленной целью человек создает и идеал — более или менее полный образ той цели, к которой он стремится. Согласно И. Канту, единственным существом, действующим по “внутренней цели” и вырабатывающим в связи с этим идеальный образ, является человек. Затем начинается практика в узком смысле слова и движется она в направлении конечного результата.

Итак, цепочка замыкается. Если человек правильно выбрал цель и сотворил идеал, если внутренние и внешние обстоятельства благоприятствовали ему, он достигает конечного результата. Этот результат в свою очередь порождает новую потребность (так, новые массовые потребности были порождены изобретением книгопечатания, кинематографа, телевидения), либо служит средством для удовлетворения уже имеющихся потребностей. Но в любом случае достигнутый результат служит одновременно и предпосылкой для последующей практической деятельности.

ЧЕЛОВЕК КАК РЕЗУЛЬТАТ ИСТОРИИ

Эта диалектика перелива предпосылки в результат, их взаимопроникновение друг в друга полностью распространяется и на человека. Деятельность множества людей составляет содержание общественной практики, с другой же стороны, в ходе практики меняется, развивается сам человек.

Исходной формой общественной практики была материальная производственная деятельность. Она и сегодня остается основой всех других видов практики. Но как изменилась эта форма практики, а вместе с нею и сам человек! Каждодневно и терпеливо совершенствуя традиционные орудия труда и создавая принципиально новые (от топора из нешлифованного камня до электронного робота), наращивая арсенал предметов своего труда (от выкорчеванного участка леса до искусственно созданных материалов с заранее заданными свойствами), развивая энергетическую и информационно-транспортную инфраструктуру (от энергии ветра до энергии атома, от почтовых голубей до космических спутников связи), человек развивался и сам как производитель материальных благ — росло его профессиональное мастерство, повышался его образовательный уровень, а вместе со всем этим расширялся и общекультурный кругозор.

Осуществляя материальную производственную деятельность, люди не могут не выстраивать соответствующим образом свои отношения друг с другом по поводу этой деятельности. Но поскольку производственные отношения нельзя поддерживать и развивать в отрыве от всех других общественных отношений, то можно говорить о такой относительно самостоятельной форме практики, как социальная практика. В ходе ее человек развивает себя как член людского сообщества.

Одной из древнейших форм общественной практики является художественная практика — чувственно-предметная деятельность по созданию художественного образа. Страсть к прекрасному, способность воспринимать, а тем более творить его не унаследованы человеком от своих биологических предков. Породила в человеке эти потребности и способности общественная практика, она же подняла человека в его художественной ипостаси до сказочных высот.

Есть еще одна форма практики — научная практика, возникшая позже других, но успевшая сделать для развития человека и человечества, пожалуй, не меньше их. Особенно мы убеждаемся в этом сегодня, в эпоху бурного превращения науки в непосредственную производительную силу общества. При этом необходимо иметь в виду, что человека развивает не только научно-экспериментальная практика и даже не только участие в любой сфере научной деятельности, но и активное присвоение и усвоение научных знаний. Меняется его быт, образ жизни, содержание общественного сознания.

Так, преобразуя объекты природного и социального мира, люди одновременно преобразуют и себя.

БИОЛОГИЧЕСКОЕ, СОЦИАЛЬНОЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ЧЕЛОВЕКЕ

Философские споры о природе человека имеют многовековую историю. Часто природу человека объявляют бинарной (двойной), то есть и социальной, и биологической, не акцентируя, как правило, внимание на том, какая же из этих составляющих является доминирующей. В других случаях говорят даже о тройственной природе человека — биопсихосоциальной. Но выдвигаемое в качестве третьей составляющей психическое без особых погрешностей покрывается биологическим и социальным: есть уровни и формы психического отражения внешнего мира, присущие уже высшим животным (например, инстинкты), но они не выводят их обладателей за пределы биологической формы движения материи; а есть такие уровни и формы, которые своим происхождением и развитием обязаны включенности человека в мир социальный и являются атрибутом социальной формы движения материи.

Несомненная биологичность человека лежит в основе многочисленных биологизаторских (натуралистических) концепций, пытающихся объяснить природу и поведение индивида, а порой и общества в целом — таковы концепции социал-дарвинизма, расизма, мальтузианства, фрейдизма. Чтобы понять, в чем ахиллесова пята биологизаторских концепций, надо вспомнить то, что уже говорилось в связи с проблемой соотношения высших и низших форм движения материи, и особенно в связи с принципом несводимости высших форм движения к низшим.

Приращение в человеке сверхбиологического состоит, во-первых, в том, что появляются функции сугубо социальные, прежде всего труд и сознание. Во-вторых, происходит социализация функций и черт по природе своей биологических. Насыщение пищей, утоление жажды, удовлетворение полового инстинкта — все это биологически определено и осуществляется современным нормальным человеком при нормальных условиях в очеловеченной, социализированной форме. Аналогичным образом обстоит дело и с чувственным отражением внешнего мира. Нынешние пять чувств человека — это результат всей предшествующей всемирной истории. Человеческий глаз, человеческое ухо воспринимают и наслаждаются иначе, чем глаз и ухо животного. Мы с полным правом говорим о музыкальном ухе, о чувствующем красоту формы глазе и т.п.

В сжатом, концентрированном виде вывод о социальной сущности человека был впервые сформулирован К. Марксом в шестом из его “Тезисов о Фейербахе”. Звучит он так: “...сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений”¹ . Этому вопросу была посвящена специальная секция XVIII Всемирного философского конгресса (Брайтон, 1988), в ходе работы которой выявилось принципиальное совпадение взглядов наших исследователей из тогда еще существовавшего СССР и взглядов наших западных коллег. Никто из участников Конгресса не пытался отрицать великую заслугу Маркса в сведении индивидуального к социальному: впервые были преодолены мучившая мыслителей прошлого антиномия “индивид — общество” и метафизичность, в силу которой человек рассматривался как абсолютно автономная единица, а общество представлялось механической суммой, агрегатом индивидов.

В то же время, как справедливо отмечалось на Конгрессе, шестой тезис Маркса о Фейербахе нельзя абсолютизировать, ибо в таком случае неизбежен откат к вульгарному социологизму, к игнорированию того внесоциального, что также характеризует природу человека. Нельзя, в частности, рассматривать шестой тезис вне контекста “Тезисов” в целом, в отрыве от “Немецкой идеологии” и “Экономическо-философских рукописей 1844 года”. И тогда становится ясно, что, отражая совокупность общественных отношений, сущность человека отнюдь не сводится к этому отражению. Нельзя игнорировать антропологическое (биологическое и психическое) в этой сущности, в том числе этнопсихическое.

Участники Конгресса подчеркнули, что признание социальной сущности человека, вопреки мнению вульгарного социологизма, вовсе не требует растворения индивидуального бытия во всеобщей социальной целостности, превращения общественных отношений в какую-то самостоятельную реальность в том смысле, что она существует якобы помимо индивидуальной деятельности людей и над ней. В действительности же вся индивидуальная жизнедеятельность всех людей данного общества и составляет фундаментальное, первичное содержание общественных отношений. Другое дело, что результаты этих действий, развертывающаяся при этом цепочка событий выходят из-под контроля индивидов, а зачастую и общества в целом.