Керам К. - Боги, гробницы, учёные. Роман археологии - 1963

Мы уже упоминали о том, что майя были горожанами. Они были

ими в том сугубо ограниченном смысле, в каком ими начиная с

ХУ века были все европейские народы: в городах жили господствую­ щие классы (знать и жрецы), города были средоточием власти, а так­ же и всей культуры, духовной жизни И этики. Но все эти города

были бы нежизнеспособны без крестьянина, без плодов земли и преж­

де всего без главной земледельческой культуры, которой у нас было

зерно, а у народов, населявших Uентральную Америку, «индейское

зерно», которое известно нам под названием кукурузы или маиса. Маис

кормил города и господствующие классы, на нем покоилась вся циви­

лизация, благодаря ему она существовала. Он создавал и необходимое

для нее пространство: города поднимались на отвоеванных у джунглей

местах, там, где до этого рос маис.

Однако общественный строй майя знал такие противоречия, каких

не знал никакой другой известный нам общественный строй 17. Харак­

тер этих противоречий становится ясным при сравнении города майя

с современным европейским городом. Хотя в современном городе и вы­

ступают совершенно явно социальные противоречия населения, они в

какой-то мере затушевываются наличием множества различных про­

слоек, многих, так сказать, промежуточных ступеней. В городах майя эти противоречия выступали абсолютно неприкрыто. На холме в боль­

шинстве случаев были расположены храмы и дворцы духовенства и

знати; они образовывали замкнутый ареал и по своему характеру были

похожи на крепости. (Возможно, им часто приходилось оправдывать этот свой характер.) И без всяких промежуточных переходных ступе­

ней вокруг каменного «сити» располагались хижины и деревянные

лачуги простолюдинов: народ майя состоял из небольшой кучки пра­

вителей и огромной массы угнетенных. Трудно даже себе представить,

какая глубочаишая пропасть разделяла оба этих класса. У майя,

насколько можно судить, отсутствовало среднее промежуточное сосло­

вие - буржуазия 18.

Знать представляла собой совершенно замкнутый класс: «альме­

хенооб» называли они себя, то есть те, «кто имеют отцов и матерей»,

обладатели родословных таблиц. К ней принадлежали также жрецы,

выходцем из знати был и наследный князь «халач виник» - «истинны;:f

человек». А на этих «имеющих отцов И матерей» работал весь народ. Одну треть урожая крестьянин отдавал знати, другую треть - жрецам,

и лишь последней частью урожая он мог распоряжаться по собствен­

ному усмотрению 19. (Вспомним, что причиной крестьянских революций

в средневековой Европе была пресловутая «десятина», считавшаяся наиболее непосильной податью!)

А в промежутке между посевной и уборкой урожая крестьяне вместе с рабами занимались строительными работами. Без телег и

356

вьючных животных доставляли они каменные блоки; без железа, меди и бронзы, только лишь с помощью каменных орудий высекали велико­

лепные статуи и памятники. В своем мастерстве они не только не усту­

пали египетским строителям пирамид, но, по всей вероятности, превос­

ходили их.

Подобный оБП,Jественный строй, а он, насколько мы можем судить,

оставался неизменным на протяжении веков, таил в себе зародыш

гибели. Культура и наука - и в той и другой области жрецы добились

нr:малых успехов - становились постепенно культурой и наукой лишь

избранных. Этой культуре не хватало питательных соков снизу, не было никакого обмена опытом. Ученые все чаще и чаще обращались к

звездам, и только к ним, забывая о земле, а ведь только из этого ис­

точника они могли в конечном счете черпать свои силы. Они забывали о поисках средств для того, чтобы отвести грядущую опасность. Только

этим совершенно поразительным высокомерием духа, свойственным высшим слоям майя, можно объяснить тот поистине удивительный

факт, что народ, который достиг таких выдающихся успехов в науке

иискусстве, не сумел додуматься до такого важного и в то же время

примитивного орудия, как плуг 20.

На протяжении всей истории майя их земледелие носило крайне

примитивный характер. Это было так называемое подсечное земледе­ лие. Облюбовав тот или иной участок в джунглях, они валили все д~­

ревья, а затем, когда деревья подсыхали, они их сжигали незадолго до

начала дождей. Когда сезон дождей заканчивался, земледельцы выка­

пывали с помощью длинных заостренных палок ямки и бросали туда

зерна маиса. Сняв урожай с этого участка, крестьянин переходил на другой. Поскольку удобрения отсутствовали полностью (если не счи­

тать органических удобрений, которые использовались вблизи поселе­

ний), земля должна была каждый раз длительное время находитьсн

[!од паром. Так мы подходим к правнльному, как нам представляется,

объяснению причин, заставивших майя в короткий срок забросить

свои прочные города и сняться с насиженных мест.

Поля истощались. Требовалось все больше и больше времени, что­

бы то или иное поле «отлежалось» под паром. Вследствие этого кре­

стьянин был вынужден все дальше и дальше углубляться в джунгли,

выжигая здесь все новые и новые участки, и тем самым отдаляться от

города, который он вынужден был кормить и который без него не мог

существовать; в конце концов между ним и городом оказалась выжжен­

ная и истощенная степь. Великая цивилизация Древнего царства майя

прекратила свое существование потому, что она лишилась своего ба­

зиса. Uивилизация без техники еще возможна, но цивилизация без плуга - нетl Голод - вот что заставило народ тогда, когда между

357.

городами оказалась лишь сухая и выжженная степь, отправиться

встранствование.

Он поднялся, оставив города и пустоши, и, пока на севере отстраи­ валось Новое царство, джунгли медленно возвратились в свои прежние

пределы, окружая покинутые храмы и дворцы, пустоши снова стали

лесом, и этот лес, разросшись, окружил постройки, скрыв их на добрuе

тысячелетие от людских взоров. В этом и заключается разгадка тай-'

ны покинутых городов.

Глава 32

ДОРОГА К КОЛОДUУ

Над джунглями взошла полная луна. В сопровождении одного толь­ ко проводника по созданному некогда майя Новому царст­

ву, которое после появления здесь испанцев тоже успело прийти в упа­

док, ехал американский исследователь Эдвард Герберт Томпсон. С того

времени, как майя покинули свои города и отправились на север, про­

шло полторы тысячи лет. Томпсон искал Чичен-Ицу - город, который

был якобы самым большим и самым красивым, самым МОГУlцествен­

ным и прекрасным из всех городов майя. И люди и кони были утомле­ ны: им пришлось преодолеть немало препятствиЙ. Томпсон свесил от

усталости голову на грудь; при каждом толчке его швыряло из сторо­

ны в сторону. Внезапно проводник окликнул его. Он вздрогнул, под­

нял голову - и увидел сказочный мир.

Над темными вершинами деревьев был виден высокий крутой холм,

а на его вершине стоял залитый холодным серебряным светом луны

храм. В ночном безмолвии возвышался он над кронами деревьев, слов­ но Парфенон некоего индейского Акрополя. Чем ближе Томпсон к нему подъезжал, тем храм, казалось, становился все больше. Нако­

нец проводник индеец спрыгнул с коня, расседлал его и принялся

стелить одеяла, готовясь ко сну.

Томпсон, словно завороженный, не мог отвести от храма глаз;

он сошел с коня и пошел вперед. Крутая лестница, заросшая травой

икустарником, кое-где разрушенная, вела от подножия холма к храму.

Томпсон был знаком по рисункам с египетскими пирамидами и пред­

ставлял себе их назначение. Но эта пирамида, сооруженная индей­ цами-майя, не была гробницей, как сооружения Гизэ. Внешне она

напоминала зиккураты, но еlце более, чем вавилонские башни, она ка­

залась лишь помостом, каменным основанием для гигантской лестницы,

которая вела все выше и выше - к богу, к солнцу, к луне.

томпсон начал взб.ираться по этой лестнице. Его внимание при­ влекли богатые скульптурные украшения, рельефы. Поднявшись на­

верх, почти на тридцать метров над джунглями, он осмотрелся кругом

и тогда увидел одно, другое третье... по меньшей мере дюжину раз­

бросанных в джунглях, еле заметных за деревьями и кустами соору­

жений; их присутствие выдавали лишь блики лунного света.

359

Это и была Чичен-И~!а. Созданная. вероятно. в начале переселения

как далекий форт, она превратилд.СЬ затем в блистательную столицу,

вцентр Нового царства.

Вследующие дни Томпсон еще не раз возвращался к этому месту.

«Однажды утром Я стоял на крыше храма, как раз в тот момент, когда

первые лучи солнца окрасили в розовый цвет далекий горизонт.

Утренняя тишина казалась таинственной. Ночные шумы умолкли, а утренние еIце не родились. Небо и земля, казалось, чего-то ожидали, затаив дыхание. Затем, сияя и пылая, выкатилось большое круглое

солнце, и в тот же миг все кругом запело, зашумело, защебетало.

Птицы в ветвях и насекомые на земле затянули общее Те Deum. Сама

природа научила первобытного человека поклоняться солнцу, и еще до сих пор человек в глубине сердца следует этому древнему почи­

танию».

томпсон стоял как зачарованный; джунгли исчезли - перед ним

лежали широкие просторы; он видел приближаЮIциеся шествия, слы­

шал музыку; из роскошных дворцов доносился гул веселья, в храмах

шло богослужение. Он пытался раЗГl\ядеть что-то там вдали, в глу­ бине, и вдруг взгляд его остановился: если до этого момента Томпсон

был весь во власти волшебства, то теперь пелена фантазии и видений

прошлого внезапно исчезла. Исследователь вдруг понял, в чем была

его задача, ибо там, впереди, вилась едва заметная в предутренней

дымке узкая тропинка, которая, вероятно, вела к Священному колод­ цу - самой жгучей тайне Чичен-Ицы.

Этой последней части нашей книги, которая посвящена археологи­

ческим открытиям в Мексике и Юкатане, пока не хватало одного: человека того же склада, как Шлиман, Лэйярд, Питри. В то же

время, если не считать первой поездки Джонса Л. Стефенса, ей не хва­

тало сочетания исследования и приключений, научных успехов и кладо­

искательства, не хватало того романтического звучания, которое

родится лишь тогда, когда заступ, воткнутый в землю из страсти

кнауке, внезапно натыкается на золото.

Эдвард r ерберт Томпсон был Шлиманом Юкатана: он отправился в Чичен-Ицу, поверив одной книге, к которой никто не относился всерьез, и оказался прав, так же как некогда Шлиман, уверовавший

в "Илиаду» и «Одиссею». В свое время Лэйярд отправился навстречу

своему первому открытию с шестьюдесятью фунтами в кармане и всего

лишь с одним проводником; таким же бедняком отправился в джунгли

и Томпсон. А когда он столкнулся с трудностями, перед которыми

капитулировал бы любой другой человек, он проявил упорство и на­

стойчивость, достойные Питри.

360

Мы, кажется, уже упоминали о том, что в свое время, когда весь мир взбудоражили первые открытия Стефенса, была выдвинута гип()­

теза, будто майя являются потомками того исчезнувшего народа, кото­

рый населял затонувшую Атлантиду.

Первой работой Томпсона, в ту пору еще начинающего археолога. была опубликованная им в 1879 году в одном из научно-популярных

журналов статья, в которой он защищал эту рискованную концепцию.

Но интерес к этой узкой проблеме - проблеме происхождения майя - 6ыл оттеснен в его сознании на задний план, когда в 1885 году он, самый молодой, двадцатипятилетний консул США (который уж по счету консул в роли археолога!), отправился на Юкатан. ОН полу­

чил здесь возможность заняться не столько теориями, сколько иссле­

дованиями самих памятников; однако теперь уже он не иска ..\

доказательств той гипотезы, которую однажды пытался защищать.

Его вела здесь та же вера, что вела в свое вре:vtя Шлимана, не сомне­ вавшегося в правоте r омера, - вера в слова Диэго де Ланды. В книге

епископа он впервые прочитал о «сеноте» 21, СвящеННО:\1 колодце Чичен­

Ицы. Во время засухи, утверждал де Ланда, основываясь на древних

сообщениях, по широкой улице, ведущей к колодцу, двигалась про­ цессия жрецов, а за ними - толпы народа; они вели с собой жертвы,

которые должны были У:vlирогворить бога дождя: юных девушек.

После торжественной церемонии этих девушек бросали в колодец.

такой глубокий, что никогда ни одна из жертв не выплывала на по­

верхность.

Впеснях почти всех народов путь девушки к колодцу всегда связаll

срадостным утверждением жизни. Путь юной девушки :vtайя к Свн­ щенному колодцу был всегда дорогой в небытие. Они шли по :ПО:\1У

пути в самых лучших своих одеждах и украшениях; ПОТО~I

раз,цавался приглушенный крик - и они исчезали в затянутой ти­

ной воде.

Что еще сообщал Диэго де Ланда? Он писал о том, что у майя бы \

обычай бросать в колодец вслед за жертвами богатые дары - утварь,

украшения, золото: «если В эту страну попадало золото, БОльшую его

часть должен был получить этот колодец». В отличие от всех осталь­

ных ученых, которые видели здесь лишь романтические KPdCOTbI древ­

него предания, Эдвард Томпсон понял эти слова БУКВdЛЬНО ._- он по­

верил Диэго де Ланде и готов был доказать, что вера его вполне обо­

снованна, Поэтому, когда он увидел с вершины пирамиды тропинку, он

предположил, что она ведет к колодцу; в то же время он не подозреВd,\,

скакими трудностями ему здесь предстоит столкнуться.

Ктому времени, когда много лет спустя Томпсон вновь очутился

возле колодца, он был уже знатоком джунглей, исследовавшим весь Юкатан с севера до юга, вполне подготовленный к раскрытию тайны.

361

но в те первые мгновения он был действительно очень похож на Шли­

мана. Его окружали великолепные сооружения, которые ожидали

своих исследователей, их изучение - увлекательнейшая задача для

любого археолога; он же обратился к колодцу, к темной дыре, напол­

ненной илом, камнями и скопившейся за многие столетия грязью. Если

даже сообщение Диэго де Ланды соответствовало фактам, были

ли хоть какие-нибудь шансы разыскать в этой илистой, заросшей тиной дыре остатки тех украшений, которые жрецы швыряли вслед

за своими жертвами? Каким образом вообще следовало проводить исследование этого колодца? Ответ Томпсона звучал авантюристично:

«Нырять!»

Возвратившись в связи с одним научным конгрессом в США, он принялся направо и налево занимать деньги. Ему охотно ссужали их,

хотя все те, кому он рассказывал о своих планах, принимали его

за сумасшедшего. «Никто,- говорили ему, - не может рассчитывать

остаться невредимым, опустившись на дно этого колодца. Если уж ты

решил покончить с собой, то почему бы тебе не выбрать другой, более

подходящий способ?» НО Томпсон уже давно взвесил все «за» И «против», И его ничто

не могло поколебать.

«Следующим моим шагом явилась поездка в Бостон, где я занялся изучением техники водолазного дела. Моим учителем был капитан Эфраим Никкерсон из )\онг Уорфа, который еще за двадцать лет до этого ушел в отставку. Под его умелым и терпеливым руководством

яв течение короткого срока превратился во вполне сносного, но

отнюдь не первоклассного, как я смог в этом вскоре убедиться, водо­

лаза. Затем я позаботился о приобретении подходящего для моих

целей землечерпального снаряда с лебедкой, полиспастом и рычагом

длиной тридцать футов. Все это было запаковано в ящики и ПОДГ'J­

товлено к отправке».

Вскоре Томпсон вновь очутился возле колодца. Наибольшее

расстояние от одного края колодца до другого равнялось примерно

шестидесяти метрам. С помощью лота он установил, что ил находится примерно на глубине 25 метров. А затем он стал бросать в колодец спе­

циально изготовленные деревянные чурбаки, которым была придана форма человеческой фигуры, стараясь проделывать это так же, как,

по его предположениям, это делали в свое время жрецы, когда бросали

в колодец девушек - невест отвратительного бога. Uель эксперимен­

та была простой: он хотел максимально точно определить место своих

поисков. После этого он пустил в ход землечерпалку.

«Я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог себе представить то напря­

жение, которое я испытал, кегда стальной ковш землечерпалки... ринул­

ся вперед, на какую-то долю секунды неподвижно повис над серединой

362

колодца, а затем скользнул вниз и исчез в спокойной воде. Прошло

две-три минуты - надо же было дать стальным зубьям вгрызться в грунт, - а затем рабочие склонились над лебедкой, и под их темной,

коричневой кожей, словно ртуть, заиграли мускулы; стальной кабель

натянулся как струна под тяжестью поднимаемой кверху ноши.

Вода, спокойная до этого, словно зеркало из красного обсидиана,

начала клокотать и кипеть,- ковш медленно, но неуклонно поднимал­

ся к краю колодца, и между его стиснутыми в мертвой хватке зубьями

стекали прозрачные капли. Повернувшись вокруг рычага, он выложил

на покрытую досками платфОрМу свою ношу - темно-коричневую мас­

су из гнилых деревьев, прелой листвы, поломанных ветвей и т. п.

Потом он отпрянул назад и вновь замер. Один раз ковш притащил А

своих стальных зубах ствол дерева, который на вид сохранился так хорошо, будто его только вчера свалило бурей в колодец - было это в субботу, а в понедельник на том месте, где он лежал, можно было

увидеть лишь несколько волокон и темное пятно, похожее на пятно от

древесного уксуса, - все, что от него осталось. В другой раз ковш

принес скелет ягуара и кости серны - немое свидетельство разыграв­

шейся здесь трагедии джунглей».

День за днем происходило одно и то же: ковш возвращался назад,

наполненный грязью и илом, камнями и ветвями, среди которых иногда

встречались и кости того или иного животного. Гонимые жаждой, эти

животные, вероятно, во время засухи пытались добраться до воды, за­

пах которой доносился до них, и находили здесь свою гибель. Припе­

кало солнце, из колодца несло сыростью; запах прелости поднимался

также над кучами ила, которые все выше и выше громоздились у края

колодца.

«Так продолжалось день за днем. Неужели, - спрашивал я се­

бя, - я ввел в расходы всех своих приятелей, выдержал все нападки, перенес все насмешки лишь для того, чтобы доказать то, с чем давно примирились многие, а именно: все эти предания не более чем старые

сказки?» Однако настал день, когда в руках у Томпсона, ворошившего оче­

редную партию поднятого со дна ила, очутились два странных желто­

вато-белых комочка смолы. Он понюхал их и даже попробовал на вкус.

Затем, руководствуясь счастливой мыслью, внезапно пришедшей

ему в голову, Томпсон поднес один из комочков к огню... вокруг рас­ пространился дурманящий запах. Теперь все стало ясно: он выудил

благовония, душистую смолу, которую майя жгли во время своих жертвоприношений.

Означала ли эта находка, что он на верном пути? С одной стороны,

горы ила и грязи, с другой - два маленьких кусочка душистой смолье

Для человека иного склада это не явилось бы доказательством, но для

363

Томпсона это было больше, чем доказательство: эта находка окрылила

его фантазию. «В эту ночь Я впервые после многих недель спал креп­

ким и глубоким сном».

Оказалось, что правда была на его стороне: теперь на свет появля­

лась одна находка за другой, причем те самые, которых он и ожидал: орудия и украшения, вазы и наконечники копий, ножи из обсидиана 11

чаши из нефрита. А затем он нашел и первый скелет девушки. Диэго де Ланда был прав.

Но, прежде чем Томпсон перешел к «самой проклятой части этого

проклятого предприятия», он случайно обнаружил рациональное зерно

еще одного древнего предания. Епископ де Ланда указал ему путь к ко­

лодцу. Дон Диэго Сармиенто де Фигероа, в 1579 году алькальд Вал!)­ nдолида, поведал о жертвенных обрядах, происходивших у этого ко­

лодца. Вот его сообщение, которое первоначально показалось Томпсону

темным и непонятным:

«Знать И сановники этой страны имели обычай после шестидеСЯТJI­

дневного поста и воздержания приходить на рассвете к колодцу и бро­

сать в его темные воды индейских женщин, которыми они владели. Од­

новременно они говорили этим женщинам, что те должны испросить

для своего господина благоприятный, отвечающий его пожеланиям год.

Женщин бросали несвязанными, и они падали в воду с большим шу­ мом. Вплоть до вечера были слышны крики тех, кто был еще в состол­

нии кричать. Тогда им спускали веревки-и вытаскивали из колодца

чуть ли не полумертвыми. Вокруг них разводили костры, их окурива.\1I

душистыми смолами. Придя в себя, они рассказывали, что внизу много

их соплеменников, мужчин и женщин, и что они их там принима.\ll.

Но если они пытались приподнять голову, чтобы как следует разгля­

деть своих соплеменников, то получали тяжелые удары по голове.

Когда они опускали голову вниз, они видели под водой вершины

и пропасти, и люди из колодца отвечали на их вопросы о том, каКО(1 год будет у их господина - хороший или плохой».

Это на первый взгляд напоминающее сказку сооБIцение заставило

Томпсона, который все еще стремился найти рациональное историче­ ское зерно этих свидетельств, немало поломать голову. Однажды он

сидел в плоскодонке, которая впоследствии была использована для подводных работ, а в тот момент тихо скользила по ВОДной глади.

Футах в шестидесяти ниже того места, где был установлен кран, он

остановился возле нависшей стены. И вот тут-то, случайно ВЗГЛЯНУ!]

поверх лодки, он увидел нечто такое, что заставило его вздрогнут!).

«Это был ключ к рассказу о женщинах-посланницах из старого

предания».

«Вода В «Колодце жертв» мутна и темна; время от времени она ме­

няет свою окраску от коричневой до бледно-зеленой и даже до ярко-

364

красной, об этом я еще буду говорить. Она настолько мутна, что,

словно зеркало, отбрасывает свет, не преломляя его. r лядя с кормы

плоскодонки на воду, я видел «вершины И пропасти» - это были от­

ражения вершин и изгибов скалы, нависшей над моей головой. Женщи­

ны, приходя в себя, говорили, что внизу много их соплеменников... и что

они отвечали на их вопросы. Когда я продолжил путь, наблюдая за

вершинами и пропастями, я увидел внизу многих моих соплеменников,

и они тоже отвечали на вопросы. Это были мои рабочие. склонившиеся над краем колодца, чтобы взглянуть на плоскодонку. При этом они

тихо беседовали, и звуки их голосов, отразившись от водной поверх­

ности, возвращались ввысь: слов разобрать было невозможно. Этот

эпизод объяснил мне старое предание.

Местные жители, кроме того, уже давно утверждали, что вода Свя­

щенного колодца временами превращается в кровь. Мы убедились.

что зеленая окраска, которую временами принимает вода, появляется

вследствие воздействия мельчайших низших растений, буквально ми­

кроскопических размеров. Ее обычная бурая окраска - результат

воздействия гниющих листьев, а некоторые "рко-красные семена и !JBeTbJ время от времени придают воде кровавый оттенок.

Я упоминаю об этом открытии, чтобы показать. почему я верю, что

все аутентичные предания основаны на фактах и что при достаточно

близком ознакомлении с фактами они всегда могут быть разъяснены».

Впрочем, самая тяжелая часть работы была еще впереди. Лишь те­ перь Томпсону было суждено добиться таких результатов, такого успеха, который затмил всю его предыдущую работу. Когда ковш стал

приходить все менее и менее полным, а потом и вовсе лишь с двумя­

тремя камнями, Томпсон понял, что наступило время самому, соб­

ственными руками обшарить все щели и треIЦИНЫ на дне, исследоваг,

те места, куда не могли проникнуть стальные зубья землечерпалки.

Предоставим, однако, слово этому необычному археологу:

«Николай, водолаз-грек, с которым я заранее обо всем договорил­ ся. прибыл с Багамских островов, где он занимался собиранием губок. Он привез с собой ассистента, тоже грека, и мы начали готовиться к

подводным исследованиям.

Прежде всего мы погрузили в лодку - теперь это уже был не плот,

а крепкий понтон - воздушные насосы; оба грека превратились в на­

ставников: они показали специально отобранным мной матросам, как

следует обращаться с насосами, от которых теперь зависела наша

жизнь, и обучили их сигналам. Когда водолазы убедились в том, что

люди хорошо подготовлены, мы начали готовиться к погружению. Мы

опустили ковш нашей землечерпалки на понтон, облачились в водолаз-

3.65