Керам К. - Боги, гробницы, учёные. Роман археологии - 1963

Почему, собственно, Персепольские надписи не могут начинаться TaR:

же, как известные ему надписи на персидских могилах более позднего

времени:

«х великий царь, царь царей, царь а и б,

сын у великого царя, царя царей... »,

то есть, иначе говоря, начинаться стереотипной родословной? Эта мысль была гениальным продолжением высказанной еще до r роте­

фенда гипотезы, что одна из наиболее часто встречающихся в клино­

писных текстах группа клиньев, возможно, означает слово «царь».

Это была суггестивная мысль, ибо она неизбежно приводила к следую~

щему заключению: если первое слово в надписи - это имя царя, то

следующий знак - косой клин - должен быть разделителем слов, а

одно из последующих слов должно было означать «царь», причем оно

должно было еrце несколько раз повториться в следующих строках

текста.

Мы не можем здесь подробно воспроизвести все умозаключения и

проследить весь, нередко весьма сложный, ход мыслей r ротефенда.

Скажем одно: не нужно обладать большой фантазией, что­

бы представить себе чувство торжества, охватившее юного помощни~

ка учителя в тихом r еттингене, когда он, отделенный тысячами кило­

метров от мест, где находились оригиналы его текстов, и тремя ты­

сячелетиями от эпохи, когда они были написаны, убедился в том,

что его гипотеза верна. Впрочем, это слишком сильно сказано; прав­

да, он убедился, что тот порядок слов, который он предположил, су­ ществует, убедился он и в том, что слово, которое должно было озна­

чать «царь», повторяется неоднократно, но кто согласится посчитать

эти факты окончательным доказательством? И, наконец, чего он, соб~ ственно, достиг своими открытиями?

Проверяя полученные результаты, он обратил внимание на сле­

дующее: почти на всех таблицах было только два различных вари~

анта первых групп клиньев. Сколько он ни сравнивал их, он все время

сталкивался с теми же группами, с теми же начальными С.'\овами, ко­

торые, согласно его теории, должны были означать имя царя, больше

того, он нашел надписи, в которых одновременно стояли и тот и дру­

гой варианты.

Мысли r ротефенда мчались, перегоняя друг друга. Ведь если ис­

ходить из его собственной теории, это могло означать только одно:

все те монументы и памятники, с которых были сняты копии надпи­

сей, попавшие к нему в руки, принадлежали всего двум царям. Разве

не представлялось весьма вероятным, что в тех случаях, когда на

таблицах имена их стояли рядом, речь шла об отце и сыне?

220

Когда эти имена упоминались порознь, то после одного из них следовал знак, обозначающий «царь», а после второго этот знак отсут­

ствовал; если придерживаться его теории, то схематически это должно

Не следует забывать, что все высказанное им до этих пор

было всего только гипотезой, в основу которой были положены лишь некоторые самые общие наблюдения над групировкой отдельных

знаков, их повторяемостью и последовательностью.

Можно себе представить, какое волнение охватило r ротефенда,

когда при проверке приведенноi:i нами схемы он вдруг совершенно яс­

но увидел путь к доказательству, к бесспорному, обоснованному до­

казательству своей гипотезы. Пусть вдумчивый читатель, родивший­

ся в век ребусов и головоломок, прежде чем продолжить чтение, тоже

примет в ней участие. Итак, что же прежде всего бросается в глаза?

Внимание! Не проглядите путь к решению. Решающим для после­

дующ.его шага был пропуск, точнее говоря, отсутствие одного слова, в частности отсутствие слова «царь» после имени, которое в схеме обо­

значено как Z. Если схема верна, она дает следующую родословную:

дед - отец - внук, причем отец и внук - сыновья царя, а дед - нет.

Теперь r ротефенд мог облегченно вздохнуть: если ему удастся среди

имен известных персидских царей найти такие, которые укладывались

бы в его схему, его теория будет доказана и первый шаг по пути

дешифровки клинописи будет совершен!

Пусть, однако, об этом решающем этапе дешифровки расскажет

сам r ротефенд:

«Будучи полностью убежден в том, что речь шла о двух царях из династии Ахеменидов, ибо история древних греков, как современников

событий и обстоятельных рассказчиков, предстаВJl.ялась мне наиболее

достоверной из всех, я принялся изучать генеалогию персидских ца­ рей, пытаясь установить, какие имена более всего подходят к харак­

теру надписи. Это не могли быть Кир и Камбиз, так как имена цареи,

упомянутых в надписи, начинались с разных букв; это не могли так­

же быть Кир и Артаксеркс, ибо первое имя было слишком коротким, а второе - слишком длинным. Оставались только Дарий и Ксеркс,

и и'{ имена так хорошо укладывались в схему, что у меня не был()

буквально никаких сомнений в том, что мой выбор правилен. К тому

же в надписи, принадлежащей сыну, об отце упоминалось как о царе,

а в надписи, принадлежащей отцу, имя его отца приводилось без

царского титула, и это во всех Персепольских надписях на всех язы­

ках, на которых были составлены эти надписи».

221

первые семь букв имени Гистаспа в надписи Дария, а остальные три

я уже имел, получив их путем сравнения всех царских титулов».

Начало было положено. За этим последовали лишь уточнения и ис~

правления, но, как это ни удивительно, должно было пройти еще CBЫ~

ше тридцати лет, прежде чем были сделаны дальнейшие решающие

открытия. Они связаны с именами француза Эжена Бюрнуфа и нор­

вежца Кристиана Лассена; их исследования появились одновременно в 1836 году.

Одно только странно: имя Шампольона, дешифровщика иерогли­

фов, известно чуть ли не каждому школьнику, имя же Гротефенда не­

И:i\вестно почти никому. В школьных курсах о нем не говорится ни полслова. Более того, даже в ряде современных энциклопедий его имя

или отсутствует, или же, в лучшем случае, упоминается только в спис~

ках литературы. И тем не менее именно Гротефенду, и только ему,

принадлежит приоритет в открытии, историческое значение которого

в полной мере выявилось во время последующих гигантских аРХeDЛО­

гических раскопок в Двуречье.

Мы говорим «приоритет», но ведь с дешифровкой клинописи про~

изошло то же самое, что и со м.ногими другими открытиями И изобре­

тениями: она была осуществлена дваждыl Совершенно независимо от Гротефенда это удалось сделать одному англичанину, и, что самое удивительное, он сделал это не только после Гротефенда, но и после продолжателей его дела - Бюрнуфа и Лаосена (его первая серьезная работа была опубликована в 1846 году!). Впрочем, этому англичанину

было суждено пойти значительно дальше своих предшественников; он ВЫ8ел науку о клинописи из кабинетов ученых на широкий простор университетских аудиторий, его исследования позволили начать изу­

чение клинописи; тем самым он сделал ее всеобщим достоянием, ока­

зав важную услугу тем многим ученым, труд которых становился

постепенно все более необходимым для исследования и изучения YBe~

личивающегося с каждым годом числа вновь открытых надписей.

Достаточно напомнить, что в один прекрасный день была обнаружена целая библиотека глиняных табличек. (Впрочем, эта история требует отдельной главы.) Для того чтобы дать представление о том, какое He~ исчислимое множество материалов было открыто в Двуречье, приведем

один лишь факт: число клинописных табличек, добытых только ОДНой

экспедицией В. Хильпрехта в 1888-1900 годах в Ниппуре, так велико,

что их расшифровка и публикация до сих пор еще не закончены.

Глава 21

НЕОБЫЧНЫй ЭКСПЕРИМЕНТ

ков по отвесной скале близ Бехистуна с единственной целью - скопи­ ровать высеченный на скале клинописный текст. Так же как и Батта,

он был страстным любителем ассириологии.

Своим интересом к истории древней Персии он был обязан слу­

чайной встрече. В возрасте семнадцати лет - в ту пору он был каде­

том - Раулинсон попал на корабль, который шел мимо мыса Доброй

Надежды в Индию. Чтобы как-то скрасить пассажирам долгое путе­

шествие, он начал выпускать корабельную газету. Один из пассажи­

ров - Джан Малькольм, губернатор Бомбея и выдающийся ориен­

талист, заинтересовался новоявленным семнадцатилетним редактором.

Они беседовали часами, разуыеется, прежде всего на темы, интересовав­ шие сэра Джона,- об истории Персии, о персидском языке, о персид­ екой литературе. Эти беседы определили круг интересов Рау­

линсана.

Родился Раулинсон в 1810 году; в 1826 году он поступил на службу

не он был произведен в подполковники. В 1856 году Раулинсон воз­ вратился в Англию, был избран членом парламента и в том же году вошел в Совет Ост-Индской компании; в 1859 году он был назначен английским послом в Тегеране, с 1865 по 1868 год снова был членом

парламента.

Занявшись клинописью, он пользовался теми же таблицами, кото­

рые положил в основу своей работы Бюрнуф. И здесь произошло нечто невероятное: не зная Гротефенда, Бюрнуфа и Лассена, не буду­

чи знаком с их работами, он расшифровал, следуя примерно тем же

путем, что и Гротефенд, имена трех царей - Дараявауша (старо­ персидское написание имени Дария), Кшайярша и Виштаспа! KpO:\fe

этих имен, он расшифровал еще четыре и несколько слов, в правиль­

насти чтения которых он, правда, не был уверен. Когда же он

224

в 1836 году впервые ознакомился с публикациями Гротефенда, то,

сравнивая свой алфавит с алфавитом геттингенского учителя, он

убедился в том, что пошел значительно дальше.

Теперь Раулинсон нуждался в надписях, в надписях с именами.

В священном с древнейших времен районе Бехистуна рядом

со старой торговой дорогой, ведущей из Хамадана через Керманшах

!I Вавилон, вздымается к небу крутая двуглавая скала. Примерно рве

с половиной тысячи лет назад персидекий царь Дарий (Дараявауш.

Дореявош, Дара. Дараб, Дарейос) приказал высечь на ее отвесной

стене на высоте пятидесяти метров надписи и рельефы, которые

должны были прославить и возвеличить его деяния, его победы и

его самого.

На каменном парапете стоят фигуры; они не прикасаются к скале. В знойном мареве высоко над дорогой возвышается недостижимая

ни для чьей дерзновенной руки фигура великого правителя. Он опи­ рается на свой лук; его правая нога покоится на поверженном Гау­ мате, волшеБНике и маге. восставшем против Дария и оспаривавшем у него царство. Позади царя - два знатных перса, они вооружены луками и копьями, за плечами у них колчаны. Перед ним со связан­

ными руками и веревкой вокруг шеи стоят девять покоренных и на­

I:азанных «царей-самозванцев». По сторонам этого памятника и под

ним - четырнадцать колонок текста: сообщения о царе и его деяниях,

составленные на трех разных языках. Различие в текстах надписи заметил еще Гротефенд. но он не сумел определить. что здесь на скале

на вечные времена высечены надписи на древнеперсидском, эламском

ивавило}{ском языках.

Объявляет царь Дараявуш: «Ты. который В грядущие дии

увидишь эту надпись.

Что я повелел выгравировать в скале,

И эти изображения людей, Ничего не разрушай и не трогай;

Позаботься, пока у теб!! есть сем!!. Сохранить их в целостИ».

Солдата и спортсмена. тридцатишестилетнего Раулинсона не испу­

гали те пятьдесят метров, которые отделяли надпись от подножия

скалы. Презрев опасность, вися на головокружительной высоте, рискуя

каждую секунду сорваться вниз, он скопировал староперсидский

Бариант текста. За вавилонский он осмелился приняться только не­

сколькими годами позже - для этого нужны были «гигантские

вить». И все-таки в 1846 году он предста'ВИЛ Лондонскому королев­

скому азиатскому обществу не только первую точную копию зна­

менитой надписи, но и ее полный перевод. Это был первый

значительный, всеми признанный, бесспорный триумф дешифровки

клинописи.

Впрочем, и в кабинетах ученых работа тем временем не стояла на

месте. Решающие шаги здесь сделали, в частности, немецко-француз­ ский исследователь Опперт и ирландец Хинкс. Сравнительная наука,

ипрежде всего сравнительное языкознание, совершили буквально

чудеса; сравнительное языкознание использовало становивши-еся все

более точными знания авестийского языка и санскрита, а также зна­ ние всех основных языков индоевропейской ГРУПIlЫ для того, чтобы

проникнуть в грамматическую структуру древнеперсидского языка.

Общими усилиями в результате поистине интернационального содру­

жества было расшифровано примерно шестьдесят знаков древнепер­

сйдской клинописи.

Затем Раулинсон и другие исследователи приступили к изучению

сделал открытие, которое сразу же поколебало веру в успех даль­

нейшей дешифровки текстов, в особенности текстов Ботта.

Как мы помним, и в Персепольской и в Бехистунской надписях

были ясно различимы три разных языка.

Гротефенд уверенно определил место, которое легче в-сего подда­

валось дешифровке,- среднюю колонку текста, составленную на древ­

неперсидском языке; поскольку хронологически язык этот был наи­

более близок нам, появилась возможность провести определенны е

параллели с уже известными языковыми группами. Эту среднюю ко­ лонку Гротефенд назвал «1 классом».

Преодолев трудности, связанные с дешифровкой этой колонки, ученые обратились к дешифровке двух остальных. Дешифровка второй колонки - «11 класса» - связана прежде всего с именем датчанина Вестергаарда (первые результаты его исследований были опублико· ваны в 1854 году в Копенгагене). Заслуга дешифровки «III класса>~ принадлежит отчасти Опперту, а отчасти опять-таки Генри Рау­

письмо, основанное на алфавите, весьма схожем по принципу с наши­

ми западноевропейскими, знаки которых одновременно являются и

'226

звуками. Каждая группа знаков означала здесь, как правило, букву. В теКСТе «111 класса», который исследовали теперь, каждый отдель-

ный знак означал слог, а иногда даже и целое слово; в некоторых

же СЛУ"'lаях - они по мере исследования становились все много-

численнее - один и тот же знак мог означать различные слоги и даж~

совершенно различные слова. Более того, в конце концов выяtни­

лось, что такие случаи не являются исключением, скорее они были

правилом.

Наступило полнейшее замешательство.

Представлялось совершенно немыслимым пробиться сквозь эти дебри многозначности. Статьи, посвященные этому вопросу, опубли­ кованные главным образом Раулинсоном, настоятельно, впрочем,

rюдчеркивавшим, что, несмотря на все трудности, прочитать тексты

все же можно, вызвали живейшее волнение в ученом мире и взрыв

отчаяния среди профанов и дилетантов. В развернувшуюся дискус­

сию ввязались и посвященные и непосвященные. «Неужели нас

действительно хотят всерьез уверить, что подобная запутанная пись­

менность когда-то существовала? - спрашивали в научных и литера­

турных приложениях газет известные и неизвеСтные авторы, специа­

листы и неспециалисты.- А если она и в самом деле сущес."вовала,·

то разве возможно ее прочитать?» И многие открыто заявляли: пусть

ученые, утверждающие это, и прежде всего сам Раулинсон, прекратят

свои «антинаучные забавы».

Приведем для наглядности только один lIример из текста, кото­

рый в силу своей сложности не может быть здесь помещен целиком:

буква «р» изображается шестью различными знаками в зависимости

от того, в какой слог она входит: «ра», «ри», «ру», «ар», «ир», «ур'>.

Если к этим слогам добавляется еще согласный звук, то путем скла­

дывания каждых двух звуков образуются особые знаки для «рам»,.

«мар» И Т. п. 2 Многозначность основывается на том, чТо несколько

знаков, объединенных в одну группу, теряют в результате свое пер­

воначальное значение и выражают совершенно иное определенное

понятие или имя. Так, например, группа знаков, состаВЛЯЮIЦИХ имя Навуходоносор (правильнее - Набукудурриусур), прочитанных в сло­

говом значении, дает АН-па-ша-ду-шеш 3.

В разгар всей этой работы, когда, на взгляд неспециалиста, сумя­

тица достигла предела, некий археолог нашел в одной из под­

земных комнат в Куюнджике - там, где производил свои раскопки Батта, - сотни глиняных табличек. Эти таблицы, изготовленные, очевидно, для учебных целей (впоследствии ученые определили, что они относятся к VII веку), содержали не что иное, как расшиф­

ровку значений клинописных знаков в их отношеtwи к буквенному

письму 4.

227

Значение этой находки трудно было переоценить. Ведь это был/!

настоящие словари! Они были необходимы школьникам, изучавши:\-!

OCHQBbI клинописи в те времена, когда старая силлабическая письмен·

ность и письмо-рисунок начали постепенно заменяться более простым,

алфавитным письмом. Один за другим стали находить многочислен­

ные «учебники», причем не только для начинающих, и «словари»,

В которых рядом со значением данного слова по-шумерийски (этот язык еще сохранился в религии и юриспруденции) стояло и его ЗНi\­

lение по-аккадски; находили даже своего рода «энциклопедии», содер­

жащие названия чуть ли не всех предметов обихода, перечисленные

с;:начала по-шумерийски, а затем по-аккадски.

Но какой бы значительной ни была эта находка, она, разумеется,

сама по себе, в силу своей внутренней неполноценности, могла дать

ученым в лучшем случае всего лишь некоторые общие данные. Только

специалистам известно, каких трудов стоила дешифровка первых тек­

стов, какую работу пришлось проделать исследователям, часто иду­ щим окольными путями, а то и попадавшим на неверный путь; сколько

труда затратили они, прежде чем смогли с уверенностью сказать:

«Да, несмотря на многозначность, мы в состоянии прочесть и самые

сложные клинописные тексты».

Когда, в частности, Раулинсон после периода всеобщего замеша­

тельства решился объявить, что готов публично доказать право­

мочность такого утверждения (он подвергся за это ОСl<орблениям

и поношениям, так же как, впрочем, все пионеры в той или иной зна­

чительной области знаний), Лондонское азиатское общество

пошло на совершенно необычный, беспримерный в истории

науки шаг.

Четырем наиболее крупным в то время специалистам в области кли­

нописи была направлена в запечатанном конверте копия никому ДО

того не известного, недавно найденного большого ассирийского кли­ нописного текста с просьбой расшифровать его и отослать в запеча­

"танном виде назад, причем никого из этих четырех исследователей не

ув.едомили, что такие же копии посланы трем другим.

Этими четырьмя учеными были англичане Раулинсон и Тальбот,

ирландец Хинкс и немеЦКО-французский ученый Опперт. Каждый из

них принялся за работу, не подозревая о том, что одновременно ею

заняты и трое остальных. Каждый работал по собственному методу.

Закончив, они запечатали результаты своих трудов в конверты и ото­

слали назад. Специальная комиссия проверил~ тексты. И то, что еlце

совсем недавно казалось невероятным, в чем во всеуслышание сом не­

вались, теперь стало действительностью: да, несмотря на всю слож­

ность, эти силлабические письмена прочитать можно - все четыре

текста в основном были идентичны.

228

Разумеется, эта необычная проверка не могла не вызвать у

многих ученых чувства горечи; они были о~корблены таким рассчи­

танным на одобрение публики, но недостойным науки методом до­

знания.

Таким образом, в 1857 году в Лондоне смогла появиться «Надпись

Тиглатпаласара, царя Ассирии, переведенная Раулинсоном, Тальбо­

том, д-ром Хинксом И Оппертом»,- одно из самых блестящих и убе­

дительнейших доказательств возможности расшифровки этой письмен­

ности; оказалось. что, несмотря на все трудности, можно, идя различ­

ными путями, прийти к одним и тем же научным результатам.

Исследования продолжались. Десятью годами позже появились

первые элементарные грамматики ассирийского языка - от проблем

дешифровки ученые перешли к изучению языковых тайн. Сегодня

насчитывается немало исследователей, свободно читающих клинопис­

ные тексты, и вряд ли им приходится сталкиваться с иными трудно­

стями, кроме тех, которые обусловливаются причинами, так сказать, чисто внешними: полустертыми знаками, неразборчивым почерком, фрагментарным характером таб.лиц, не всегда к тому же целых,­

следами трех тысячелетий с их ветрами, дождями, песчаными бурями,

которые пронеслись над глиняными табличками, стенами ДВОРЦОВ и

древними городами.