Керам К. - Боги, гробницы, учёные. Роман археологии - 1963

Ровно через неделю после того, как Ботта отправил своих людей, прибыл взволнованный гонец. Он рассказал, что, едва приступнв

к раскопкам, они обнаружили стены, а стоило им чуть-чуть СОСI(рести

налипшую на эти стены грязь, как они увидели какие-то надписи,

рисунки, рельефы, изображения диковинных зверей. Ботта вскочил на коня. Двумя часами позже он уже сидел в раскопе и срисовы­

вал причудливые, совершенно необычные изображения крылатых зверей, фигуры бородатых людей; ничего подобного ему не прихо­

дилось видеть даже в Египте, да и вообще европейцам еще не слу­ чалось видеть подобные изображения. Через три дня он перебросил сюда из Куюнджика всех своих людей. Были пущены в ход мотыги и лопаты. Все нрвые и новые стены высвобождались из-под земли И мусора. Наконец наступил момент, когда Ботта мог уже не сомне­ ваться в том, что он открыл если не всю Ниневию, то по крайней

мере один из блестящих дворцов древних ассирийских царей. Насту­

пило мгновение, когда он уже не мог больше молчать и послал теле­

грамму во Францию, в Париж. «Я полагаю, - с гордостью написал

он, и газеты напечатали эти слова крупными буквами, - что я открыл

первые изваяния и сооружения, которые с полным основанием

следует отнести ко временам расцвета Ниневии».

Этот первый ассирийский дворец явился не только сенсацией длн европейского мира, но и важным научным открытием. До сих пuр колыбелью человечества считали Египет, ибо нигде в другом месте

история цивилизации не прослеживалась так далеко в глубь веков,

как в стране мумий. О Двуречье до этого сообщала лишь Библия­ для науки XIX века «сборник легенд». К скупым свидетельствам древних авторов относились с большим почтением. Они представлн­

лись более достоверными, но нередко противоречили друг другу, и сообщаемые в них даты трудно было согласовать с датами

Библии.

Открытие же Ботта свидетельствовало о том, что в Двуречье

действительно некогда существовала по меньшей мере такая же

древняя, а если признать теперь сведеЦlfЯ Библии достоверными, то даже еще более древняя, чем Египет, блистательная и величествен­

ная цивилизация, которая в конце концов была уничтожена огнем

имечом.

Франция ликовала. Чтобы облегчить Ботта дальнейшую работу, были предприняты все меры. Его раскопки продолжались три года­

с 1843·го по 1846-й -и он трудился, не обращая внимания ни на

к"имат, ни на погоду, в любое время года, преодолевая препятствия,

которые чинили ему местные жители и наместный паша - турецкий

губернатор, - деспот, которому подчинялась страна. Этот жадный

210

чиновник видел в неутомимых раскопках Ботта только поиски

золота. Он уводил у Ботта рабочих, угрожал им пытками и тюрь­

мой, надеясь таким способом выведать тайну; он установил цепь

часовых вокруг холма Хорсабад, строчил доносы в Константино­

поль. Но Ботта был на редкость стойким и цепким человеком, не зря

он был дипломатом: на интригу он отвечал интригой. Тогда паша

официально предоставил ему свободу действий, но неофициально

строжайшим образом запретил всем местным жителям под УГР6ЗОЙ

ужасных наказаний помогать «франку», который своими раскопками

преследует одну цель: подкопаться под свободы всех месопотамски~

народов.

Ботта невозмутимо продолжал свою работу.

Раскопанный им дворец располагался гигантскими террасами.

Многочисленные исследователи, прибывшие сюда после первых же сообщений Ботта, пришли к выводу, что это дворец царя Сар­

гона, тот самый, который упоминается в пророчествах Исайи, - летний дворец на окраине Ниневии, своего рода Версаль, гигант­ ский Сан-Суси, сооруженный в 709 году до н. э. после завоевания Вавилона. Стена за стеной поднимались из земли целые дворцы

свеликолепно разукрашенными порталами, с роскошными помещени­

ями, ходами и залами, гаремом из трех отделений и остатками ступен­

чатой башни-террасы.

Изобилие рельефов и скульптур было поразительным. Ассирий­ ueB внезапно как бы вырвали из небытия. Здесь были их рисунки,

утварь, оружие, они предстали здесь в своей обыденной жизни, на

войне, на охоте. Однако оказалось, что извлеченные на поверхность

скульптуры, многие из которых были сделаны из хрупкого «восточ­

ного алебастра», не выдерживали горячего дыхания пустыни. Эжен Наполеон Фланден, художник по призванию, который приобрел известность своими путешествиями по Ирану, автор многих зарисо­

вок античных изваяний и сооружений, по поручению правительства

спешно выехал из Парижа к месту раскопок. Он стал для Ботта тем, кем был Виван Денон для Египетской экспедиции Наполеона. Но если Денон рисовал то, что и после него мог увидеть любой путе­ шественник, Фланден должен был запечатлеть на бумаге то, что гиб­

ло у него на глазах.

Ботта удалось погрузить целый ряд находок на плоты.

Но Тигр - здесь, в верхнем своем течении еще совершенно дикий,

неукротимый горный поток - не захотел смириться с непрнвычным

грузом. Плоты начали крутиться, вертеться, потом, потеряв равно­ весие, опрокинулись. Так боги и цари Ассирии, только что вырван-­

ные из тьмы веков, вновь погрузились внебытие - на этот раз.

в бурных водах Тигра.

211

Но Ботта не пал духом. Вниз по реке отправили новый

транспорт. Были приняты все меры предосторожности. На этот раз

все оБОШАОСЬ благополучно. Драгоценные находки были погружены

на корабль, и в один прекрасный день первые ассирийские древно­

сти оказались на европейской земле. Двумя-тремя месяцами

позднее они уже стояли в Луврском музее в Париже. Ботта приступил к изучению и классификации этих сокровищ. Издание его трудов

взяла на себя комиссия из девяти ученых; в ее состав входили

наряду с другими Бюрнуф, который вскоре стал одним из самых выдающихся археологов Франции (четверть века спустя Шлиман

часто цитирует его в своих трудах, называя его «мой ученый

друг» ), И некий англичанин по фамилии Лэйярд, слава которого впоследствии затмила славу Ботта - он был его непосредственным

продолжателем, и ему суждено было стать одним из самых удачли­

вых исследователей, которые когда-либо рылись в пыли тысячелетий.

Впрочем, Ботта, пионер археологических раскопок на ассирий­ ской земле, тоже не был забыт, и это справедливо: в истории Дву­ речья он сыграл ту же роль, что Бельцони в Египте, - он был безудержным «копателем», кладоискателем. (И опять-таки француз, консул Виктор Плас, сделал в Ниневии то, что «великий собиратель» Мариэтт сделал в КаИрt.) Не была забыта и книга Ботта, она при­ надлежит к числу классических трудав по археологии. Полное ее на­ звание - «Памятники Ниневии, открытые и описанные Ботта,

втором помещены таблицы по архитектуре и Сl\ульптуре, в третьем

и четвертом - собранные Ботта надписи, в пятом -описание находок.

Глава 20

ДЕШИФРОВКА КЛИНОПИСИ

вчьи же руки попала книга Ботта? Кто смог прочитать ее третий

ичетвертый тома? Кому были понятны собранные там над­

писи?

История науки свидетельствует о том, что само открытие

и практическое его использование нередко бывают изрядно отдалены

во времени.

Когда Ботта собирал наряду со скульпторами кирпичи, испе­

щренные странными клинообразными знаками, когда он отдавал эти

надписи срисовывать и посылал их в Париж (не имея ни малейшего понятия о том, как читаются эти знаки), несколько ученых в Европе

и Передней Азии уже держали в руках ключ к дешифровке этих

надписей.

Это может показаться неправдоподобным, однако еще за сорок семь лет до появления книги Ботта эти люди действительно дер­

жали в своих руках ключ к дешифровке письменности того цар­

ства, которое только теперь благодаря трудам Ботта предстало

перед всем миром в своих памятниках и документах. Для того чтоб!>1

продвинуться по пути расшшрровки, им не хватало лишь более

новых, более точных, более многочисленных данных. Основные,

наиболее существенные открытия в области расшифровки клинописи

были сделаны еlце тогда, когда ни одна стена дворца Саргона

не появилась из-под земли и мусора тысячелетий, когда о Ниневии, к

раскопкам которой только что приступил Лэйярд, было известно лишь то, что рассказываетея о ней в Библии. Теперь же, после открытий Бот­ та, за которыми последовали открытия Лэйярда, обогащенные в свою

очередь сведениями, добытыми неким смелым англичанином, спустив­

шимся неподалеку от места раскопок Лэйярда по отвесной скале с по­

мощью системы блоков только лишь для того, чтобы скопировать кли­

нописную надпись, - теперь, повторяем мы, новые археологические

находки, результаты дешифровки, новые сведения из области языко­ яна·ния и истории древних народов дали науке за какие-нибудь десять

,лет так много сведений, что уже к середине века она была полностью

подготовлена к обработке любого очередного открытия археологов.

Впрочем, человек, сделавцшй решающий шаг в расшифровке кли­

нописи, действовал - и это весьма забавно - не из научных побуж-

213

зации оолее поздней, чем та, которую в 40-х годах XIX века обна­ ружил Ботта. Это остатки гигантского дворца Дария и Ксеркса, который был разрушен Александром Великим во время одного пир­ шества, «когда он, - как говорит Диодор, - уже не владел собой». Клитарх повторяет этот рассказ и добавляет, что во время пир­ шества афинская танцовщица Таис в неистовстве танца схватила

с алтаря факел и швырнула его между деревянных колонн дворца,

а Александр, который был пьян, И его свита лишь последовали ее примеру. (В своей истории эллинизма Дройзен пишет, что в этом рассказе талантливо переплелись правда и вымысел.) Впоследствии

вэтом дворце правили средневековые эмиры, приверженцы ислама.

Позже между его развалинами бродили только овцы. Первые путе­

шественники были нечисты на руку: трудно найти такой музей, где

не было бы персепольских рельефов. Фланден и Кост зарисовали руи­ ны. Андреас и Штольце сфотографировали их в 1882 году. И так же, как Колизей в Риме, дворец Дария служил каменоломней. В прошлом столетии дворец с каждым десятилетием разрушался все больше и больше. В 1931-1934 годах Эрнст ХерЦфельд произве.'\ по поручению Восточного института Чикагского университета первое

настоящее методическое обследование развалин дворца. Благодаря

этому обследованию могли быть приняты эффективные меры к пре­ дохранению остатков дворца от дальнейшего разрушения.

Остатки различных культур образуют в этой местности настоя­ щий «слоеный пирог». Представим себе следующую картину: некий

араб приносит археологу в его служебный кабинет в Багдаде несколь­

ко покрытых клинописью глиняных табличек. В этих табличках,

найденных, возможно, в районе Бехистуна, речь идет о персидском

царе Дарии. Археолог, у которого всегда под рукой сочинения Геро­

дота и исследования современных ученых, может легко удостове­

риться в том, что в 500 годах до н. э. власть Дария достигла своего

апогея и что в это время он правил огромной державой. В других

табличках археолог найдет древние родословные, упоминания о вои­

нах, опустошениях, убиЙства.х. Он может найти там сведения о царе Хаммурапи и его державе, время расцвета которой приходится при­ мерно на 1700 годы до н. э., или О царе Синаххерибе и тем самым

о третьей огромной державе, СУIцествовавшей в конце VIII - начале

VII века до н. э. И, дЛЯ того чтобы продолжить цикл сообщений

о гигантских империях прошлого, ему достаточно последовать

за своим арабом. Он найдет его на ближайшем углу, усевшимся на

корточках рядом с уличным певцом-сказителем, однотонно, с вырази­

тельными паузами повествующим о знаменитом халифе Харуне ар­

Рашиде, который в 800 году н. э. - В Западной Европе правил в это время Карл Великий - достиг зенита своей славы и могущества.

215

Если к атому добавить еще и результаты новейших изысканий,

то окажется,. что на территории, расположенной между нынеШНI:IМИ

Дамаском и lllиразом, сменились на протяжении тысячелетий шесть

различных цивилизаций, каждая из которых оказывала в пору сво­ его расцвета большое влияние на весь древний мир. Эти цивилизации,

стиснутые на узком пространстве, обогащали друг друга и были в то

же время совершенно независимыми; время их существования заняло

более пяти тысячелетий, - во многом ужасных, но во многом и величе­

ственных тысячелетий flСТОрИИ человечества. По сравнению с много­ образием слоев, с которыми пришлось столкнуться археологам в Дву­ речье, девять слоев шлимановской Трои представлялись про6лемой

весьма несложной - ведь среди этих девяти слоев только один имел

всемирно-историческое значение. Бесчисленное множество слоев, об­ наруженных в Двуречье, не имело вообщ(' никакого ЗRачения, так,

например, под одним из обнаруженных акк.адских городов, относя­

щихся К TiJCTbeMY тысячелетию до н. Э., ученые насчитали пять слоев

мусора. К этому времени Вавилон еще не успел родиться! Вполне

понятно, что на протяжении такого огромного периода времени ме­

нялись не только языки, но и письменность. Точно так же, как между

иероглифами, существовала разница и между клинописными знаками,

и то, что Ботта послал в Париж, было совершенно непохоже на то, что привез с собой из Персеполя Нибур. Однако именно персеполь­

ские тексты (этим объясняется тот факт, что во всех первых публи­

кациях о дешифровке клинописи речь всегда ИД('Т не о вавилоновских

в долине Евфрата и Тигра.

Дешифровка этих таблиц явилась достижением гения, одной из

величайших побед человеческого разума, которая стоит в одном

ряду с самыми выдающимися открытиями в области науки и

техники.

георг Фридрих Гротефенд родился в Германии в городе Мюндене

9 июня 1775 года. Учился он в лицее сначала в родном городе, затем

в ИЛЬфельде, после чего изучал филологию в Геттингене. В 1797 году

он был назначен помощником учителя в городской школе, в 1803

году - ПРCl9ектором, а впоследствии - конректором гимназии во

Франкфурте-на-Майне; в 1817 году он основал общество по изуче­

нию немецкого языка, в 1821 году занял пост директора лицея в Ган­ новере, а в 1849 году перешел на пенсию; 15 декабря 1853 года

Гротефенд (кончался.

216

В возрасте двадцати семи лет

этому ничем до сих пор не отли­

чившемуся человеку, жизненный

путь которого был всегда

безупречно ясным, однажды,

когда он был навесеЛt::, вдруг

взбрело в голову заключить по­

истине сумасбродное пари: он поспорил, что ему удастся найти

ключ к дешифровке клинописных

текстов. В его расроряжении не

было ничего, если не считать

нескольких скверных копий Пер­ сепольских надписей. Это, од­

нако, не помешало ему с юно­

шеской беззаботностью присту­

пить к разрешению проблемы, и

он сделал то, что СЧИТ<lЛИ не­

возможным лучшие ученые его

времени. В 1802 году он доложил

Академии наук в r еттингене о

первых результатах своих иссле­

дований. Его многочисленные

гии сегодня не представляют ни-

какого интереса и давно преданы забвению, но статья «К вопросу об

объяснении Персепольской клинописи» никогда не потеряет своего

значения и никогда не будет забыта.

Что было известно 06 этом до r ротефенда?

Персепольские письмена были весьма неоднородны. На HeKOTOpы~

таблицах различали три вида письма, расположенные тре:\!};

отчетливо отделявшимися друг от друга колонками. Об ИСТОРИ1! древних персов ученые, а следовательно, и юный гуманист r ротефен,II

были довольно неплохо осведомлены благодаря древним греческим

авторам. Было известно, что в 540 году до н. э. Кир наголову раз6ИJ1

вавилонян и, основав первое великое персидское царство, подпнсаJ1

тем самым смертный приговор Вавилону. Поэтому можно было пред· положить, что хоть одна из Персепольских надписей сделана на ЯЗЫКЕ

победителя; высказывалось и дальнейшее предположение: веРОЯТ!IеЕ

всего, древнеперсидский текст расположен в средней колонке - ведь

по общепринятым представлениям самое главное всегда находится

посередине. Затем исследователи обратили внимание на то, что

одна группа знаков и один косой клинообразный знак встречаются

217

в текстах особенно часто. Было высказано предположение, что эта

часто повторяющаяся группа знаков означает царский титул­

вывод, который не противоречил всему, что было известно о памятни­

ках древности. А косой клинообразный знак принимали за раздели­

тель слов.

Это было все, но этого было крайне мало, ведь все гипотезы не

..авали ответа даже на самые элементарные вопросы: с какой стороны

следует читать надпись - слева направо или справа налево, где верх

игде ннз надписи.

Гротеtpенд - с юных лет он привык браться за все основательно­

начал с самого начала.

Шампольон, который двадцатью годами позднее расшифровал

иероглифы, находился в несравненно более благоприятных условиях и

нмел дело с более простой задачей: в распоряжении Гротефенда не

было «трехъязычного камня» с готовым переводом текста на грече­

ский язык; в отличие от Шампольона он не знал ни одного из

трех языков, на которых. были сделаны надписи, и не имел ни малей­ lIIего понятия о том, что означают все эти диковинные знаки. Ему

не оставалось ничего другого, как попытаться их точно описать и

изучить.

Прежде всего он решил обосновать точку зрения, согласно ко­

торой клинописные знаки представляют собой письменность, а не ор­

намент. Затем, основываясь на полнейшем отсутствии каких-либо

закруглений у знаков, он пришел к выводу, что эти письмена пред­

назначались для нанесения на какие-либо твердые материалы. (Се­

годня мы знаем, что эта столь неуклюжая на вид письменность впол­

не отвечала своему назначению и что при ее посредстве совершались

все политические и хозяйственные дела в Двуречье и древней Персии

вплоть до времен Александра Македонского '. Так, например, при

расчетах в лавке писцы брали две свежеизготовленные, еще мягкие

глиняные таблицы, выцарапывали на них с помощью тростниковой

палочки наименование и цену товаров, отдавали копию покупателю,

а оригинал оставляли себе. Затем обе таблички обжигались в печи,

где они затвердевали так основательно, что и спустя три тысячелетия

можно было прочесть все то, что на них было написано, - какая бу­

мага может сравниться с ними по долговечности!)

Затем Гротефенд доказал, что, хотя клинописные знаки и направ­

лены в разные стороны, основных направлений может быть толь­ ко два: либо сверху вниз, либо слева направо, так как угол, образу­

емый двумя клиньями, всегда обращен направо. Из этих, казалось

бы, весьма простых наблюдений он не преминул сделать свой первый

вывод - как следует читать надписи: «Их необходимо держать таким

образом, чтобы острия вертикальных клиньев были направлены

218