Учение французского материализма о познании

На основе материалистического учения о природе французский материализм выдвинул учение о зависимости всех форм знания от опыта, от ощущений, преобразующихся на более высо­кой ступени развития в формы мышления и умозаклю­чения. Опытное по своему источнику знание имеет целью не отвлеченное постижение истины, а достиже­ние способности совершенствовать и увеличивать могу­щество человека. Взгляд этот французские материали­сты усвоили у Фр. Бэкона. Дидро развил этот взгляд, учитывая роль техники и промышленности в эволюции мышления и познания. Условие возникновения всякого знания — возбуждение души, ощущение извне. Работа памяти, сохраняющей добытое знание, сводится к ма­териальным органическим процессам.

Методами познания Дидро и другие французские мате­риалисты признали эксперимент и наблюдение. Борясь против идеализма Лейбница, дуализма Декарта и бого­словия, французские материалисты, начиная с Ламетри, доказывали, что познавательная ценность разума не уменьшается оттого, что он опирается на данные внешних чувств, на опыт и наблюдение. Именно на этой основе знание может достигнуть если не полной достоверности, то по крайней мере высокой степени вероятности.

Обусловленность познания механизмом ощущений и физическими причинами не уменьшает значение языка в развитии интеллекта. В языке Ламетри видит систе­му знаков, изобретенных отдельными лицами и сооб­щенных людям посредством механической тренировки. В процессе понимания чужой речи французский мате­риализм видит рефлекс мозга, возбужденного слова­ми, наподобие того, как скрипичная струна отзывается на удар по клавишу фортепьяно.

С установлением знаков, приуроченных к различ­ным вещам, мозг начинает сравнивать эти знаки меж­ду собой и рассматривать отношения между ними. Мозг делает это с той же необходимостью, с какой, например, глаз видит предметы, когда воздействие их передается по нерву с периферии зрительного аппарата в мозг, Все идеи человеческого ума обусловлены наличием слов и знаков. В свою очередь все происходящее в душе сво­дится к деятельности воображения. Различные типы ум­ственной одаренности суть лишь различные способы применения силы воображения.

Учение французского материализма о человеке и обществе

В учении об обществе французские материалисты остаются еще, как и все домарксистские философы, идеалистами. Однако они выступают против идеалистически-теологического понима­ния истории человечества, доказывая, что движущей силой истории человечества является человеческий ра­зум, прогресс просвещения. В учении о природе челове­ка, о воспитании, об обществе и государстве француз­ские материалисты отстаивают детерминизм, т. е. уче­ние о причинной обусловленности всех человеческих действий. Хотя человек—продукт внешних сил и фи­зических условий, он все же не может быть освобожден от ответственности за все совершаемое им по отноше­нию к обществу. Так как вменить человеку просту­пок — значит лишь приписать совершение этого про­ступка определенному лицу, то необходимость совер­шаемых человеком действий нисколько не исключает правомерности наказания. Общество наказывает за преступления, так как последние для общества вредны, и они не перестают быть вредными от того, что совер­шаются в силу необходимых законов. Далее, само на­казание — сильнейшее средство предотвращения пре­ступлений в будущем.

Учение о нравственности, по мнению французских материалистов, должно быть основано на опыте. Как все существа, наделенные чувствами, человек движим исключительно стремлением к удовольствию и отвра­щением к страданию. Человек способен сравнивать раз­личные удовольствия и выбирать из них наибольшие, а также ставить себе цели и изыскивать средства. По­этому для него возможны правила и понятия о дейст­виях, лежащих в основе нравственности.

Физические удовольствия — самые сильные, но они непостоянны и при избытке приносят вред. Поэтому предпочтения заслуживают удовольствия умственные — более прочные, длительные и более зависящие от са­мого человека. Строго говоря, исходной точкой мудро­сти должно быть не наслаждение, а руководимое ра­зумом познание человеческой природы.

Так как люди не могут жить в одиночестве, они образуют общество, и из соединения их возникают но­вые отношения и новые обязанности. Испытывая необ­ходимость в помощи других, человек вынужден в свою очередь делать полезное для других. Так образуется общий интерес, от которого зависит интерес частный. По учению Гольбаха и Гельвеция, правильно понятый личный интерес необходимо ведет к нравственности.

Клод Адриан Гельвеции (1715—1771) основную за­дачу этики усматривал в определении условий, при ко­торых личный интерес как необходимый стимул чело­веческого поведения может сочетаться с интересом об­щественным. Обоснованию этой мысли Гельвеции посвятил трактат «Об уме». По Гельвецию, не только индивид есть часть более широкого целого, но и обще­ство, к которому он принадлежит, есть звено более об­ширной общности или единого общества народов, свя­занного нравственными узами. Этот взгляд на обще­ство должен стать, по мысли французских материали­стов, побудительной причиной полного преобразования всей общественной жизни. Существующее состояние общества Гольбах и Гельвеции считают далеким от идеала. Этот идеал они видели не в «естественном со­стоянии», ибо природа сделала для человека невоз­можным изолированное существование и указала ему на взаимность пользы и выгод как на основу разумного общежития. Без взаимной пользы невозможно для чело­века никакое счастье. В силу общественного договора мы должны делать для других то, что мы желаем, чтобы и они для нас делали. При этом вытекающие из общест­венного договора обязанности имеют силу в отношении всякого человека независимо от того, к какой части об­щества он принадлежит. Отсюда французские материа­листы, например Гольбах, выводили общие всем людям предписания человеколюбия, сострадания и т. д.

По мнению французских материалистов, не сущест­вует такого образа правления, который вполне удов­летворял бы требованиям разума: чрезмерная власть ведет к деспотизму; чрезмерная свобода — к своево­лию, т. е. к порядку, при котором деспотом будет каж­дый; концентрированная власть становится опасной, власть разделенная — слабой. Средство избавления от недостатков существующих способов правления фран­цузские материалисты видят не в революции, а в про­свещении общества. Руководимое мудрым правитель­ством воспитание есть самое надежное средство дать народам чувства, таланты, мысли, добродетели, необ­ходимые для процветания общества. При этом отдель­ные представители французского материализма оцени­вают роль воспитания по-разному. Гольбах считает целью воспитания переделку первоначального само­бытного склада личности. Гельвеции видит в человеке существо, из которого благодаря воспитанию можно сделать все что угодно. Природная данность темпе­рамента не препятствует возможности его изменения в любом направлении. Процесс воспитания человека оказывает решающее влияние на его физические, умст­венные и нравственные способности.

В мировоззрении французских материалистов важ­ное место занимало доказательство независимости эти­ки от религии и доказательство возможности высоко­нравственного общества, состоящего из атеистов. Это учение, а также доказательство несостоятельности всех верований и догматов религии особенно сильно шоки­ровали современников. Не только Вольтер, считавший опасным для общества собственников прямые нападки на самый принцип религиозных верований, но даже та­кие люди, как Даламбер, соратник Дидро по Энцикло­педии, осуждали атеизм и этику Гольбаха как учение хотя и возвышенное, но якобы не имеющее опоры в фи­лософских принципах.

Истинная движущая сила человеческих действий, по учению французских материалистов,— эгоизм, или личный интерес, т. е. стремление к наслаждению и уклонение от страданий. Основанием нравственности служит опыт, никакого специфического нравственного чувства не существует. В тех случаях, когда кажется будто люди руководствуются стремлением к истине и добру, в основе этого стремления также лежит правиль­но понятый личный интерес.

Поскольку человек руководствуется только личным интересом, то для него критерием нравственности и; ума может быть только приносимая ими польза. Это относится как к отдельному лицу, так и к обществу, народу в целом. Честным, справедливым и доброде­тельным общество считает того, кто приносит пользу, В социальном смысле добродетель есть желание общего блага, а порок — все вредное для общества. Обществен­ная польза должна быть мерилом всех человече­ских поступков. В соответствии с этим главная задача законодательства заключается в том, чтобы прину­дить членов общества поступать согласно этому кри­терию и приносить в жертву ему все свои чувства, не исключая даже чувства человеколюбия. При этом за­конодатель должен не осуждать страсти как зло, а, помня, что они единственное побуждение к деятельности, внушать такие страсти, которые способствовали бы общей выгоде.

Если Руссо ставил естественное состояние человека выше цивилизации, то Гельвеции, напротив, доказывал неоспоримое преимущество воздействия на человека культуры, воспитания и государственных установле­ний. Умственное неравенство людей зависит от нерав­ных условий воспитания и от различного сочетания окружающих обстоятельств. При определенных условиях любой человек может подняться до вершины твор­чества в любом виде научного и художественного тру­да. Воспитание может осуществить все: даже гений не прирожденный дар, а результат целесообразной куль­туры и обучения. При этом воспитание должно быть не частным или домашним, где всегда возможны от­клонения от того, что необходимо обществу, а публич­ным или государственным: только такой характер вос­питания обеспечивает последовательное развитие че­ловека в нужном направлении.

Так как влияние законодательства на общество исключительное значение. Различия между народами обусловливаются не природными свойствами племен и не физическими условиями, а в первую очередь по­литическим строем. Сравнение различных форм правления приводит Гельвеция к выводу, что в отличие от абсолютной монархии и от аристократического строя только в демократическом правлении власть имеет в виду пользу всего общества, а каждый гражданин служит своей деятельностью общим целям. При таком правлении личный интерес сочетается с общим, а это сочетание — единственное побуждение к добродетели. Наряду со свободой условием процветания общества Гельвеции считает умеренность потребностей и жела­ний; мысль эта развита в его трактате «О человеке».