4. Право – институционное образование.

Фундаментальный факт, выражающий специфику права как юридического явления, заключается в том, что последнее как раз потому, что формируется и функционирует в классовом обществе, и имеет классовую сущность, конституируется в виде объективного права – институционного нормативного регулятора.

Причем субъективные юридические права (юридическая свобода поведения), неотделимые от юридических обязанностей, понимаются здесь уже как феномен, производный или, во всяком случае, зависимый от объективного права, входящий в его орбиту.

Достойно пристального внимания то обстоятельство, что К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин, характеризуя право как юридическое явление, неизменно подчеркивали связь права с законом, под которым следует понимать все многообразие нормативных и иных правовых актов, форм права, объективирующих нормативное юридическое регулирование. Ничуть не смешивая право и закон, проводя между ними различия (в одной из своих работ К. Маркс говорит об установленном законом праве⁹²), основоположники научного коммунизма рассматривали их как явления близкие, взаимообусловленные. Именно с законом как формой права они связывали главные особенности последнего, в том числе его специфическую нормативность, момент «возведенности» классово‑господствующей воли, его положение как особой части надстройки, возвышающейся над экономическим базисом, и т. д.

Есть все основания утверждать, что положение об органическом единстве закона и права как юридического явления – решающий пункт подлинно научного подхода к правовой действительности. Почему? По крайней мере, по двум основаниям.

Во‑первых, потому, что социальный смысл воплощения в праве классово‑господствующей воли, определенной материальными условиями жизни господствующего класса, состоит в том, что таким путем конституируется мощная социально‑классовая сила. Эта сила по своему характеру, параметрам, действию такова, что может существовать именно в виде особого институционного образования; только в таком виде право отличается всеобщностью⁹³, общеобязательностью, качеством стабилизирующего фактора и т. д. И именно в таком институционном виде, надо заметить, право является специфическим социальным образованием, характеризуется особыми свойствами, жесткой структурой, своеобразными закономерностями, всем тем, что позволяет видеть в нем предмет особой науки – правоведения. Объективируется же право в особое институционное социально‑классовое нормативное образование через закон – юридические формы, которые одни способны организовать право как своеобразное юридическое явление, привести к конституированию целостного, отличающегося мощной силой социального явления. Рассматривая меры по ограждению работающих детей и подростков от разрушительного действия капиталистической системы, К. Маркс указывал: «Это может быть достигнуто лишь путем превращенияобщественного сознания в общественную силу, а при данных условиях этого можно добиться только посредством общих законов , проводимых в жизнь государственной властью»⁹⁴. После завоевания политической власти, писал Ф. Энгельс, господствующий класс «придает своим притязаниям всеобщую силу в форме законов»⁹⁵.

Во‑вторых, потому, что закон (в глубоком социально‑философском смысле) представляет собой высшее и стабильное воплощение нормативности. Той нормативности, которая даже в своем первичном, элементарном виде способна исключить, говоря словами К. Маркса, «просто случай» и «просто произвол», а в праве, получив качество всеобщности, по самой своей природе выступает как фактор, противостоящий (разумеется, в зависимости от конкретных экономических, социально‑классовых условий) произволу, своеволию отдельных индивидов и групп людей.

Институционность права является той его чертой, которая позволяет говорить о «двойной» его надстроечной природе; относясь в общем к идеологическим явлениям, к общественному сознанию⁹⁶, право вместе с тем и именно потому, что является образованием институционного порядка в единстве с государством составляет особую часть надстройки над экономическим базисом.

Особенности права как институционного образования свидетельствуют о том, что в области правовой действительности необходим более глубокий, более тонкий, диалектический подход к освещению формы и содержания права. Субстанция, «вещество» права, представляют собой выраженные в формализованном виде, в текстах правовых актов, – правила, предписания. Отсюда – особый, высокий уровень объективированности, который позволяет использовать понятие «институционное образование» в строгом смысле этого выражения⁹⁷и который в отличие от объективированности таких явлений, как правосознание, выводит право на плоскость четкой, предметно очерченной реальности. Потому‑то форма права – не просто нечто внешнее по отношению к его содержанию (как это нередко толкуется, например, при рассмотрении соотношения нормы и статьи закона, системы права и системы законодательства), а сама организация содержания, которое объективируется и существует, лишь будучи отлитым в известные формы. Причем это касается не только внутренней формы, выражающей четкую структурированность права как «материализованой системы»⁹⁸, но и внешней формы – законов, иных правовых актов, представляющих собой необходимый, конститутивный момент в формировании и самом существовании права⁹⁹.

В то же время существенно важен и такой момент. Характеризуя право как явление близкое, взаимообусловленное с законом, вне его в своем развитом виде невозможное, не следует интерпретировать единство между ними таким образом, что сам по себе закон (правовой акт) – это и есть собственно право и что, следовательно, любые и всякие правовые акты или их совокупность сами по себе образуют право. Законы в указанном выше смысле – средство, инструмент конституирования права, придания классово‑господствующей воле качеств институционного нормативного регулятора, обладающего мощной социальной силой. Самое же право потому и право, что отличается нормативностью, «возведенностью», является воплощением юридической свободы поведения участников общественных отношений, нормативным критерием правомерности этого поведения (дозволенного и запрещенного) и, следовательно, раскрывается как специфический феномен в единстве объективного и субъективного права (I.5.7.). А это значит, что законы, иные акты государства, лишенные такого рода «возведенности», – особого, отмеченного К. Марксом специфического правового содержания, воплощающего идею классово определенной справедливости, могут стать в условиях эксплуататорского общества «пустыми масками», а то и «законодательством произвола»¹⁰⁰.

На последний из приведенных моментов необходимо обратить специальное внимание.

Если в соответствии с теоретико‑прикладным профилем правоведения попытаться выделить ту характеристику права, которая ориентирована на практическую сторону правовой действительности, то право предстает в виде определителя (меры) юридически дозволенного простора правомерного поведения людей , их коллективов, социальных образований и, следовательно, критерия юридической правомерности (соответственно – неправомерности) этого поведения. Глубина марксистско‑ленинской концепции права, оттеняющей его классовую природу, его значение мощной классовой силы, обусловленной экономическим базисом, в том и состоит, что указанный подход помимо всех иных моментов объясняет необходимость того, чтобы свобода поведения участников общественных отношений в классовом обществе воплощалась в системе субъективных юридических прав, опирающихся на государственно‑властный критерий правомерного и ненравомерного т. е. на специфическое институционное нормативное образование – объективное право.

Одно замечание о терминологическом обозначении силы права как институционного образования. Здесь целесообразно использовать выражение «юридическая энергия», под которой следует понимать реальное организационное действие права, упорядоченную обязательность, опирающуюся на возможность государственного принуждения, когда право фактически выступает в качестве основания, определяющего правомерность (и неправомерность) поведения. Слово «энергия» целесообразно использовать потому, что при освещении вопросов силы права важно в ряде случаев указать на реальное действие этой силы, связывая его к тому же с тем или иным элементом правовой действительности. Уже в данном месте необходимо подчеркнуть, что именно право как институционное образование, выступающее в виде системы нормативных предписаний, является фактическим источником и носителем юридической энергии, а следовательно, критерием, на основе которого определяется правомерность (и неправомерность) поведения участников общественных отношений.

Рассмотрение права как социальной силы требует, надо думать, использования еще одной категории, которую можно назвать «регулятивные качества права» в отличие от первичных свойств права (общеобязательной нормативности, формальной определенности, системности, государственной гарантированности, правообязывающего действия). Регулятивные качества представляют как бы проекцию первичных свойств на социальные процессы, выражающую потенциальные возможности права, его способности, понимаемые, разумеется, в том смысле, в каком это допустимо в отношении надстроечных явлений.

Основные проявления и показатели мощной социальной силы права – его качества:

всеобщности: способность ввести и обеспечивать в общественной жизни в принципе общий для всех субъектов, единый, одинаковый для всех порядок, функционирующий непрерывно во времени; при этом охватывать регулирующим воздействием весьма широкий круг общественных отношений, обеспечивать закрепление и охрану отношений и ценностей в самых различных сферах социальной жизни, в том числе в тех, которые опосредуются иными социальными нормами;

стабилизирующего фактора: способность обеспечивать устойчивость, постоянство данного порядка в общественных отношениях, причем надолго вперед, на постоянной, на неизменной в принципе основе;

социальной формы, дающей эффект «гарантированного результата» : способность на максимальное, насколько позволяет социальный надстроечный инструментарий, воздействие на людей – достижение заложенных в юридических нормах программ, моделей поведения;

формы, обеспечивающей социальную активность: способность определять содержание, объем и рамки социальной свободы участников общественных отношений, меру их самостоятельности, свободного, инициативного действования.

Все эти регулятивные качества выражают, разумеется, потенциальные способности права, его резервы, его возможную юридическую энергию. Как конкретно они проявляются в той или иной правовой системе, каковы их соотношение, удельный вес и реальное социальное значение, зависит от классовых, социально‑исторических условий, особенностей содержания, сущности данной правовой системы и некоторых иных факторов.