3. Противоречивость сущности права.

Единая классовая сущность права в полном согласии с объективной диалектикой окружающей нас действительности отличается противоречивостью.

Такой подход к праву принципиально важен для диалектико‑материалистического истолкования этого сложного социального явления. «В собственном смысле, – говорил В.И. Ленин, – диалектика есть изучение противоречия в самой сущности предметов»⁸⁴.

В чем состоит противоречие в сущности права?

Право является орудием классово‑политического господства: так как право выражает государственную волю господствующего класса (которая, в свою очередь, обусловлена требованиями данного экономического базиса), оно является политическим инструментом, средством классового политического господства. При помощи права решаются коренные политические, экономические задачи в классово‑антагонистическом обществе: закрепляется диктатура господствующего класса, осуществляется подавление классовых противников, проводятся принципиальные экономические, социально‑политические мероприятия, угодные господствующему классу.

Вместе с тем, будучи возведенной в закон волей господствующего класса, право в данном классовом обществе является инструментом общесоциального регулирования – основным регулятивным «устройством», призванным обеспечивать функционирование классового общества как единого социального организма. В соответствии с той ролью, которую выполняет государство в осуществлении «общих дел, вытекающих из природы всякого общества»⁸⁵, право является таким социальным регулятором, посредством которого и достигаются главным образом общественное упрочение способа производства, его относительная эмансипация от просто случая и просто произвола, урегулированность и порядок в общественных отношениях, возможность существования классового общества как целостной системы⁸⁶. Обе стороны сущности права нельзя отрывать друг от друга или изображать их в качестве «двойственной» сущности⁸⁷; они лишь стороны, моменты, по выражению К. Маркса⁸⁸, единой, хотя и внутренне противоречивой, сущности права как классового регулятора. Именно – классового! Ведь и регулятивная сила права как общесоциального регулятора обусловлена необходимостью обеспечить функционирование общества как единого организма в условиях существования классов. Именно это обстоятельство (уникальное с точки зрения сложности решаемых здесь задач) и вызвало к жизни потребность существования такого мощного общесоциального регулятора, каким является право⁸⁹.

В то же время стороны единой классовой сущности права в зависимости от особенностей классовой формации могут находиться в противоречии (в эксплуататорских обществах), иметь неравное развитие. При таком неравном развитии одна из сторон сущности может стать своего рода доминантной, влияющей на общий фон и общую направленность юридического регулирования, и тогда другая сторона сущности отступает на второй план, оказывается как бы приглушенной, проявляется в трансформированном, стертом виде.

И вот здесь важно отметить, что в обществах с антагонистическими классами господствующий класс придает функционированию права как инструмента классового господства доминирующее, а в эксплуататорских обществах – и всепоглощающее значение.

Положение о противоречивых сторонах единой классовой сущности права призвано отразить в самом содержании и научных резервах защищаемой теоретической конструкции особенности не только права в обществах с антагонистическими классами и общенародного права, по и такого своеобразного регулятивного механизма в масштабе всего человечества, как международное публичное право.

Как правило, общетеоретические положения формулируются в юридической науке таким образом, что они ориентированы на внутригосударственное право, и, прежде всего на право, складывающееся в обществах с антагонистическими классами. Факт существования и специфика международного публичного права при этом не принимаются в расчет, и порой оно интерпретируется как «отрасль», существующая чуть ли не в одном ряду с отраслями национальных правовых систем.

Международное публичное право действительно отличается многими особыми чертами, которые в полной мере не укладываются в общепринятые общетеоретические конструкции. Оно не «отрасль», а целостная правовая система, существующая в одном ряду не с отраслями внутригосударственного права, а с внутригосударственным правом в целом. Важная особенность этой системы в науке, думается, в достаточной мере еще не изученная состоит в том, что международное право вбирает все многообразие социальных норм, опосредствующих межгосударственные отношения, – нормы морали, корпоративные нормы, нормы‑обычаи. С этим связаны особенности источников международного права, свойственных ему обеспечительно‑принудительных мер, механизма действия международно‑правовых норм⁹⁰.

Но тогда, быть может, международное публичное право – это вообще не право, т. е. «нечто другое», чем‑то, что понимается под правом в общетеоретической литературе?

Нет, международное публичное право – это тоже право. Все дело лишь в том, что оно представляет собой его модификацию, находящуюся в иной плоскости, нежели право внутригосударственное.

И один из наиболее существенных моментов, который объясняет специфику международного публичного права, относится как раз к той стороне сущности права, которая выражает его качество общесоциального регулятора. Именно потому, что человечество на данной стадии исторического развития не образует такой целостной системы, как то или иное классово‑определенное общество, в области международного права отсутствует необходимость существования мощной социальной силы (со всеми вытекающими особенностями регулирования), как это характерно для организации социальной жизни внутри каждого конкретного классового общества. А это придает международному публичному праву характер такой классовости, которая выражает борьбу и сотрудничество между государствами, группами государств, а в современных условиях – борьбу и мирное сосуществование между социальными системами⁹¹.