рода "сырье" для легенд, преданий и проч., которое по необходимости могло быть востребовано.

Проблема разграничения жанров несказочной прозы — сложная. Это вызвано нечеткостью самого материала, большой гибкостью произведений. Общая и характерная черта народных повествований несказочного характера — непостоянство, текучесть формы. Они легко приспосабливались к местным условиям. Размытость жанровых границ часто приводила ко взаимодействиям жанров несказочной прозы как между собой, так и со сказками. Один и тот же сюжет мог принимать разные формы, периодически выступая в виде былички, легенды, предания или сказки. Не случайно легенды, предания и особенно былички в XIX в. публиковались в сказочных сборниках вперемежку со сказками.

2. ПРЕДАНИЯ

2.1. Характеристика жанра преданий

Предание — это рассказ о прошлом, иногда очень отдаленном. Предание изображает действительность в обыденных формах, хотя при этом обязательно используется вымысел, а иногда даже фантастика. Основное назначение преданий — сохранять память о национальной истории. Предания стали записываться раньше многих фольклорных жанров, так как были важным источником для летописцев. В большом количестве предания бытуют в устной традиции и в наши дни.

Предания — это "устная летопись", жанр несказочной прозы с установкой на историческую достоверность. Само слово "предание" означает 'передавать, сохранять'. Для преданий характерны ссылки на старых людей, предков. События преданий концентрируются вокруг исторических деятелей, которые независимо от своего социального положения (будь то царь или предводитель крестьянского восстания) предстают чаще всего в идеальном свете.

Любое предание исторично в своей основе, потому что толчком к его созданию всегда служит подлинный факт: война с иноземными захватчиками, крестьянский бунт, крупное строительство, венчание на царство и проч. Вместе с тем предание не тождественно реальности. Как фольклорный жанр оно имеет право на художественный вымысел, предлагает собственную интерпретацию истории. Сюжетный вымысел возникает на основе исторического факта (например, после пребывания в данном пункте героя предания). Вымысел не противоречит исторической правде, а, напротив, способствует ее выявлению.

170

В июле 1983 г. во время фольклорной практики студенты МПГУ в подмосковном Подольске записали от А. А. Воронцова, 78 лет, предание о происхождении названия этого города. Исторически достоверно, что Петр I посещал Подольск. Предание выражает негативное отношение народа к его жене-ино- земке (Екатерине I), ради которой законная царица была сослана в монастырь (см. в Хрестоматии).

Известны два основных пути создания преданий: 1) обобщение воспоминаний; 2) обобщение воспоминаний и их оформление с использованием уже готовых сюжетных схем. Второй путь характерен для многих преданий. Общие мотивы и сюжеты переходят из века в век (иногда как мифы или легенды), будучи связываемы с разными событиями и лицами. Существуют повторяющиеся топонимические сюжеты (например, о провалившихся церквах, городах). Обычно такие сюжеты окрашивают повествование в сказочно-леген- дарные тона, однако они способны передавать что-то важное для своей эпохи.

Одним из международных является сюжет о том, как царь усмирил разбушевавшуюся водную стихию. (Его, например, относили к персидскому царю Ксерксу.) В русской устной традиции сюжет стал фигурировать в преданиях об Иване Грозном и о Петре I (см. в Хрестоматии).

Сюжеты о Степане Разине также впоследствии прикреплялись к другим персонажам. Например, В. И. Чапаева, подобно Разину, не берет никакая пуля; он фантастически освобождается из плена (нырнув в ковшик с водой или уплыв в нарисованной на стене лодке) и проч.

И все же событие предания изображается как единичное, законченное, неповторимое.

Предание повествует об общезначимом, важном для всех. Это влияет на отбор материала: тема предания всегда общенародного значения или важна для жителей данной местности. Характер конфликта — национальный либо социальный. Соответственно персонажи — это представители государства, нации, конкретных классов или сословий.

В преданиях выработались особые приемы изображения исторического прошлого. Проявляется внимание к частностям большого события. Общее, типическое изображается посредством частного, конкретного. Преданиям свойственна локализация — географическая приуроченность к селу, озеру, горе, дому и т. п. Достоверность сюжета подкрепляется разнообразными материальными свидетельствами — так называемыми "следами" героя (им построена церковь, проложена дорога, подарена вещь)

171

В Олонецкой губ. показывали серебряные чарки и полтинники, якобы подаренные Петром I; в Жигулях все находимые в земле старинные вещи и человеческие кости приписывались разницам.

;

Распространенность преданий неодинакова. Предания о царях бытовали на всей территории государства, а предания о других деятелях русской истории рассказывались преимущественно в той местности, где эти люди жили и действовали.

Так, летом 1982 г. фольклорная экспедиция МПГУ записала в д. Дорофееве Островского р-на Костромской обл. от крестьянина Д. И. Яровицына, 87 лет, предание "Об Иване Сусанине" (см. в Хрестоматии).

Сюжеты преданий, как правило, одномотивные. Вокруг персонажа могли развиваться сводные (контаминированные) предания; возникали сюжетные циклы.

В преданиях существуют свои способы изображения героев. Обычно персонаж только называется, а в эпизоде предания показывается какая-то одна его черта. В начале или в конце повествования допускаются прямые характеристики и оценки, необходимые для того, чтобы образ был правильно понят. Они выступают не как личное суждение, а как общее мнение (о Петре I: Вот оно царь — так царь, даром хлеба не ел; лучше бурлака работал; об Иване Сусанине:

...ведь он спасал не царя, а Россию'!).

Портрет (наружность) героя изображался редко. Если портрет появлялся, то был лаконичен (например: разбойники — силачи, красавцы, статные молодцы в красных рубахах). Портретная деталь (например, костюм) могла быть связана с развитием сюжета: неузнанный царь ходит переодетым в простое платье; разбойник является на пир в генеральском мундире.

Ученые выделяют разные жанровые разновидности преданий. Среди них называются предания исторические, топонимические, этногенетические, о заселении и освоении края, о кладах, этиологические, культурологические — и многие другие. Приходится признать, что все известные классификации условны, так как универсального критерия предложить невозможно. Часто предания подразделяются на две группы: исторические и топонимические. Однако историческими являются все предания (уже по их жанровой сущности); следовательно, любое топонимическое предание также исторично.

По признаку воздействия формы или содержания других жанров среди преданий выделяются группы переходных, периферийных произведений. Легендарные предания — это предания с

172

мотивом чуда, в которых исторические события осмыслены с религиозной точки зрения. Иное явление — сказочные сюжеты, приуроченные к историческим лицам (см. в Хрестоматии сюжет о Петре I и кузнеце — известного сказочника Ф. П. Господарева).

2.2. Основные циклы преданий

В репертуаре русских преданий можно выделить следующие основные циклы: древнейшие предания, предания о "справедливом царе", предания о предводителях народных движений, предания о разбойниках и кладах.

Древнейшие предания появились в то время, когда сверхъестественные персонажи родоплеменных мифов были заменены обычными людьми (А. Н. Афанасьев назвал этот процесс "низведением богов с неба на землю"). Предания повествуют о расселении славянских племен и об их родоначальниках, с именами которых связывалось название самих племен: Чех, Лех, Рус, Радим, Вятка. В преданиях о первых русских князьях фиксируется их близость к народу (перевозчики Кий, Ольга; сын князя и рабыни Владимир I). Рассказывается о важных событиях их жизни, о смерти князей (смерть Олега от любимого коня; убийство древлянами Игоря и месть его жены Ольги). Сообщается о построении и укреплении первых русских городов (Киева, Переяславля и других); об обороне этих городов и военных хитростях осажденных жителей (например, предание "О Белгородском киселе" — см. в Хрестоматии). Большое количество преданий посвящено борьбе Древней Руси с внешними врагами, а также междуусобным войнам. Прославляются подвиги отдельных людей, не покорившихся врагам — мужчин, женщин и даже детей. Это подвиг киевского отрока, жившего в X в., который пробрался через лагерь печенегов к русскому войску за подмогой; поединок молодого силача Кожемяки с громадным печенежином (см. в Хрестоматии); подвиг рязанцев в XIII в.: Евпатия Коловрата и княгини Евпраксии — и другие.

Предания о справедливом царе связаны с именами Ивана IV (Грозного) и Петра I.

Предания об Иване Грозном отразили борьбу царя с феодальной верхушкой, боярами. Ряд преданий связан с Казанским походом (в их числе и фантастический сюжет о наказании Волги). Иван Грозный становится кумом приютившего его крестьянина, и даже известно предание об избрании Ивана Грозного в цари из мужиков (см. в Хрестоматии). Особую группу составляют предания новгородцев о разгроме Новгорода в 1571 г. В них выражено резко отрицательное отношение к царю и опричнине

173

(о Марфе Посаднице; о потоплении новгородцев в Волхове; о чуде, заставившем Ивана Грозного раскаяться: убитый митрополит Корнилий взял в руки свою отрубленную голову и шел за царем по пятам; о происхождении валдайских колокольчиков из разбитого вечевого колокола; о юродивом Миколке, обличавшем царя при его въезде во Псков: "Ивашка, Ивашка, ешь хлеб-соль, а не человечью кровь!").

Предания о Петре I сформировались позднее, поэтому образ царя в них более конкретен. Группа сюжетов сохраняет память об исторических фактах: русско-шведской войне, строительстве Ладожского канала (канавы), строительстве корабельных верфей. Самая многочисленная группа преданий — о взаимоотношениях Петра I с представителями разных социальных групп и профессий. Царь ест у бедной крестьянки мурзовку (хлеб в квасу); ценит полезные советы солдата; крестит солдатских детей; заставляет бояр работать в кузнице; псковским монахам велит строить оборонительные укрепления — и проч. Известны предания на тему "Петр I—мастер". Царь учился за границей лить пушки, строить корабли; инкогнито работал на заводах и верфях. Он перенимал ремесло и у русских мастеровых. Вместе с тем Петр I так и не смог сплести лаптя.

С образами Ивана Грозного и Петра I связаны многие топонимические предания; к этим персонажам прикреплены сказочные сюжеты ("Гуси с Руси", "Беспечальный монастырь", "Горшеня", "Грозный и вор", "Петр I и солдат").

Предания о предводителях народных движений дополняли утопическую мечту народа о справедливом царе.

В фольклоре самый ранний исторический образ народного предводителя — атаман сибирских казаков Ермак Тимофеевич, победивший сибирского хана Кучума. Цикл преданий о Ермаке складывался одновременно с циклом об Иване Грозном (в конце XVI — начале XVIII в.). Образ Ермака впитал эпические черты былинных богатырей и окрашен народными представлениями о "благородном разбойнике". Основная группа сюжетов о Ермаке связана с его Сибирским походом (кто был Ермак; цель похода; с кем шел Ермак; победа Ермака; гибель Ермака).

Предания о Степане Разине соединяли историческую достоверность с фольклорным типом удалого разбойника, не случайно А. С. Пушкин назвал Разина "единственным поэтическим лицом в нашей истории". Предания рассказывают о том, как Разин стал атаманом, о его походе на Астрахань и казни астраханского архиерея, о действиях разинцев, грабивших на Волге и на Дону купеческие и царские суда. Известны предания о том, что Разин помогал бедноте и наказывал жестоких помещиков. Вместе

174

с тем Разин изображается как чародей, колдун: его не берут пули, он останавливает суда волшебной силой, плавает и летает на кошме — и проч. В преданиях о поражении восстания и конце жизни Разина существует несколько версий: он умер своей смертью; его выдала коварная женщина (жена, любовница); наконец, Разин бессмертен (согласно одной версии — потому, что он великий грешник и его земля не брала', согласно другой — он явится как "возвращающийся избавитель"). Много преданий о кладах, заклятых Разиным.

Предания о Емельяне Пугачеве рисуют более реалистический образ, хотя и обнаруживается их связь с преданиями о Разине (иногда даже утверждается, что Пугачев — это Разин, объявившийся в положенный срок). Предания создавались и распространялись в местах восстания. Предания Поволжья выразили антикрепостнический пафос восстания. В них говорится не об изгнанном Петре III, а именно о Емельяне Пугачеве, который жестоко расправлялся с помещиками ("он тут ходил и душил господ"). Предания горнозаводских рабочих Урала повествуют об участии того или иного завода в восстании: рабочие переходили на сторону пугачевцев, отливали для них пушки, делали снаряды; когда пугачевцы вынуждены были отступать — с ними уходило все население, а завод взрывали. Особенно много преданий яицких (уральских) казаков. В них выражено убеждение, что Пугачев — это Петр III. Казаки ждали от "законного царя" возвращения своих прежних порядков и передачи казачеству Яика со всеми угодьями. Предания окрашены социально-утопическими представлениями о "возвращающемся избавителе".

Осенью 1833 г. в Поволжье и Оренбургском крае (станицах Татищевой, Берде, Нижне-Озерной) народные рассказы о пугачевщине записывал А. С. Пушкин. В Берде ему показали "золотые палаты" Пугачева — избу, обитую медной латунью. Материалы экспедиции были использованы в "Истории Пугачева" и в "Капитанской дочке".

Предания о разбойниках и кладах рассказывались повсюду в России, так как повсеместно были известны места, связанные с разбойниками, и места, где они будто бы зарыли клады. Типологический образ "благородного разбойника" (герой грабит богатых и заступается за бедных) представал во многочисленных локальных вариациях (Чуркин, Рощин, Сорока). При этом использовались общие сюжеты, воссоздающие типическую био-" график» разбойника. В ней обязательно разъяснялось, что именно побудило героя сделаться разбойником; изображалась чисто русская картина речных разбоев, разбойная удаль и ловкость. Трагический конец судьбы разбойника обязателен.

175