Бегство к варягам и возвращение Владимира, младшего побочного сына Святослава

Когда Владимир в Новгороде услышал, что Ярополк убил Олега, то испугался и бежал за море. А Ярополк посадил своих посадников в Новгороде и владел один Русскою землею.

В год 6488 (980). Владимир вернулся в Новгород с варягами и сказал посадникам Ярополка: «Идите к брату моему и скажите ему: Владимир идет на тебя, готовься с ним биться». И сел в Новгороде.

(«Повесть временных лет»)

Владимир и Рогнеда

И послал Владимир к Рогволоду в Полоцк сказать: «Хочу дочь твою взять себе в жены». Тот же спросил у дочери своей: «Хочешь ли за Владимира?» Она же ответила: «Не хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка».

Этот Рогволод пришел из-за моря и держал власть свою в Полоцке, а Туры держал власть в Турове, по нему и прозвались туровцы.

И пришли отроки Владимира и поведали ему всю речь Рогнеды -–дочери полоцкого князя Рогволода. Владимир собрал много воинов – варягов, словен, чуди и кривичей – и пошел на Рогволода. А в то время собрались уже вести Рогнеду за Ярополка. И напал Владимир на Полоцк, убил Рогволода и двух его сыновей, а дочь его взял в жены.

(«Повесть временных лет»)

Комментарий к сюжету о Владимире и Рогнеде

Для современного неискушенного читателя может показаться странным, что, объявив войну киевскому князю Ярополку, Владимир вдруг задумался о свадьбе. А дело в том, что в средневековье самый надежный военно-политический союз всегда приобретал форму династического союза. Владимиру не столько нужна была жена Рогнеда, которую он может быть и в глаза никогда не видел, сколько дружины князя Рогволода для войны с Ярополком.

Сюжет интересен еще и тем, что проливает свет на политические реалии государственной жизни Руси того времени. Та часть кривичей, которая живет на реке Полоте независима от древнерусской державы, созданной некогда Олегом, объединившим под своей властью Киев и Новгород. Рюрик и его род (Рюриковичи), севшие у северных кривичей (район Изборска, Пскова), у ильменских словен и чуди очевидно не имели власти над полочанами. Хотя некоторые историки предполагали, что Рогволод мог быть потомком тех «рюриковых мужей», которых приглашенный правитель «сажал по городам» славян. Доказать это или опровергнуть уже не представляется возможным, но ясно одно, что к 980 г. в Полоцке существует свое «государство» со своей местной варяжской династией. И это не исключение, судя по упоминанию летописца, далее на юг от Полоцкой земли некий Туры правит в Турове. Имя «Тур» очень распространено среди скандинавов, и возможно, что «наш Туры» тоже был варягом, тем более, что упомянут он в контексте рассказа о варяге Рогволоде. Все это указывает на очень тесные связи Древней Руси и Скандинавии Х в.

«Скандинавским» поведением веет и от поступка Рогнеды. В Древней Швеции и Норвегии норманнские женщины вынуждены были взять на себя значительные функции по ведению хозяйства и многие имущественные дела семьи, так как их мужья длительное время находились в отлучке – в пиратских набегах, или военных походах или в заморских торговых экспедициях. Это обстоятельство подняло социальный статус скандинавских женщин. В VIII-X вв. они могли наравне с мужчинами требовать развода, если брак не длился дольше 7 лет. Имущество и дети в случае развода делились поровну. В Древней Швеции существовали и правила боевого поединка между мужчиной и женщиной. Не удивительно поэтому, что Рогволод спрашивает дочь относительно ее замужества, а не решает дело сам, как поступил бы славянский князь. Рогнеда же не просто отказывает Владимиру, а указывает направление поисков ей жениха. В переводе на современный язык она советует отцу ориентироваться на союз с Киевом и киевским князем Ярополком, а не на альянс с Новгородом и его «шатким» властителем Владимиром.

Еще одна интересная деталь, говорящая о разноэтническом составе древнерусской элиты, содержится в отказе Рогнеды. Обычай того времени требовал, чтобы девушка в знак согласия на брак разула своего суженного. Фраза: «Не хочу разути» - означала отказ девушки выходить замуж. Тут нет ничего интересного, а вот далее Рогнеда оскорбляет Владимира, называет его «робичичем» – сыном рабыни. Он для нее «не настояший княжеский сын». О «побочности» Владимира (сына не жены Святослава, а его «наложницы» Малуши Любечанки, ключницы Ольги) упоминал и летописец, когда рассказывал о разделе Святославом земель между сыновьями в 970 г.

Напомним, что тогда Святослав посадил старшего сына Ярополка в Киеве, а второго сына Олега у древлян. О Владимире князь Святослав не вспомнил даже, когда новгородцы стали требовать себе князя. Святослав обратился к старшим сыновьям с вопросом, не пойдет ли кто из них в Новгород. Имя Владимира назвали сами новгородцы, подученные новгородским посадником Добрыней братом Малуши Любечанки.

Представления летописца о «побочности» Владимира весьма понятны – ведь летописец был христианином, для которого все дети, рожденные не законной женой, «не законны». А вот для славянина современника Владимира такая позиция невозможна. У восточных славян (в отличии от норманнов) во времена язычества было принято многоженство и все отпрыски в семье имели равный статус «детей своего отца». Слова Рогнеды о «робичиче» свидетельствуют о ее «иноземном» (не восточнославянском) происхождении.

(Т.В. Черникова)