Общественные организации. Церковь

После перехода к нэпу в деятельности профсоюзов и кооперации (снабженческой, сбытовой, промысловой и др.) обозначились две противоречивые тенденции.

С одной стороны, происходила их определенная демократизация. Так, в 1922—1923 гг. было восстановлено добровольное и индивидуальное членство в кооперативных учреждениях и профессиональных союзах, выборность их руководящих органов. С 1924 г. по инициативе профсоюзов на заводах и фабриках стали возникать производственные совещания, где рабочие и представители администрации совместно обсуждали хозяйственные вопросы. С другой стороны, набирал силу процесс фактического огосударствления этих массовых общественных организаций.

За короткий срок из их центральных и местных органов были полностью изгнаны социалисты, еще недавно пользовавшиеся там немалым влиянием и бескомпромиссно защищавшие экономические интересы рабочих и кооператоров (не забывая при этом, правда, и собственные политические интересы). В 1922 г. профсоюзные лидеры официально заявили о «непригодности в условиях советской действительности стачек на государственных и кооперативных предприятиях». Тем не менее забастовки в госсекторе время от времени случались, всякий раз вызывая крайне негативную реакцию властей (забастовки на частных предприятиях, напротив, всячески поощрялись).

Стачечный обвал произошел в 1926 г., когда профсоюзы, санкционировав начатое администрацией поэтапное снижение тарифных расценок, не смогли удержать рабочих от открытых форм протеста. В стране было тогда зарегистрировано около 800 массовых забастовок. Их зачинщики и активисты подверглись репрессиям, а сами профсоюзы вступили в полосу систематического «перетряхивания», в ходе которого не оправдавшие надежд «кадры» заменялись на послушных чиновников-исполнителей. К исходу 20-х гг. с остатками «рабочей демократии» было покончено и профсоюзы превратились в своего рода правительственный департамент по делам рабочих.

Нечто подобное происходило и с кооперацией. Уже к середине 20-х гг., как видно из материалов заседаний Политбюро ЦК РКП(б), от ее «самодеятельности» мало что сохранилось, поскольку львиная доля финансовых средств кооперативных учреждений жестко контролировалась различными государственными инстанциями. По позднейшему признанию одного из руководителей советской кооперации Г. Н. Каменского, партийные органы политически не доверяли ей и «не считали возможным предоставить кооперирующемуся населению действительной инициативы и самодеятельности... Закон о добровольности, выборности и хозяйственной самостоятельности оставался законом бумажным».

С октября 1917 г. новая власть стремилась также подчинить себе авторитетную в народе русскую православную церковь (как, впрочем, и другие религиозные конфессии) и последовательно, невзирая ни на что, продвигалась к поставленной цели. При этом широко использовалась политика не только «кнута» (в частности, конфискация в 1922 г. под предлогом борьбы с голодом ценностей церкви и последовавший вслед за этим, по прямому указанию В. И. Ленина, массовый террор против ее служителей), но и «пряника» — в виде материальной и моральной поддержки так называемого «обновленчества» и подобных ему раскольнических движений, подрывающих внутрицерковное единство.

Под мощным давлением власти православные иерархи вынуждены были шаг за шагом сдавать свои антибольшевистские позиции. Томившийся с 1922 г. в заключении патриарх Тихон опубликовал в июле 1923 г. обращение к епископату, духовенству и мирянам, где призвал паству «являть примеры повиновения существующей гражданской власти, в согласии с заповедями Божиими». В апреле 1925 г., через несколько дней после кончины патриарха, в советских газетах появилось его завещание, о подлинности которого до сего времени идут споры. «Мы призываем всех возлюбленных чад богохранимой церкви Российской,— писал Тихон,— в сие ответственное время строительства общего благосостояния народа слиться с ним в горячей молитве к Всевышнему о ниспослании помощи рабоче-крестьянской власти в ее, трудах для общенародного блага».

Избрания нового патриарха большевики не допустили. Преемником Тихона стал в должности местоблюстителя патриаршего престола митрополит Петр. Но уже в декабре 1925 г. он был арестован, осужден и выслан в Пермь. Своим заместителем Петр успел назначить митрополита Сергия. В июле 1927 г. Сергий и еще восемь архиереев подписали специальную церковную «Декларацию», где потребовали от священнослужителей, не принявших новый уклад жизни, незамедлительно отойти от церковных дел. Как и ожидали большевики, эти вынужденные решения православных иерархов вызвали в среде верующих новую волну смуты, все больше ослаблявшей позиции церкви как независимой общественной и духовной силы.