Ruslan_i_Ludmila

Руслан и Людмила. Песнь третья

их впервые. Тот, кто обречен присутствовать на всех представлениях, начинает скучать (даже если получает почетное звание “богоизбранного зрителя”), поскольку технологии фокусов не понимает (ермолка давит), а сценарий спектакля остается неизменным в веках.

Так кто же из четверых? Узнать не сложно, поскольку после представле- ния, устроенного Черномором, первые трое, действительно отозвавшиеся на истерику Владимира, поехали “туда, не знаю куда, чтобы найти то, не знаю что” молча:

первый:

Руслан томился молчаливо, И смысл и память потеряв;

второй:

Рогдай угрюм, молчит — ни слова...

Страшась неведомой судьбы;

третий:

Хазарский хан, в уме своем Уже Людмилу обнимая;

четвертый, единственный, не молчит:

Через плечо глядя спесиво И важно подбочась, Фарлаф

Надувшись, ехал за Русланом.

Он говорит: “Hасилу я На волю вырвался, друзья!

Ну, скоро ль встречусь с великаном? Уж то-то крови будет течь, Уж то-то жертв любви ревнивой! Повеселись, мой верный меч, Повеселись, мой конь ретивый!”

101

Внутренний Предиктор СССР

Получается, что тип в ермолке, хоть технологии фокусов Черномора и не понимал, но какое-то общее представление о сценарии спектакля имел раньше и потому, в отличие других соискателей Людмилы, ни в каких прямых столкновениях участвовать не собирался.

Критика предложенного здесь варианта типа “ну как же, иначе не в риф- му” — не состоятельна по причине, что рифмует не “критик”, а поэт, отве- тивший в “Домике в Коломне” сразу на все критики подобного рода:

Порой я стих повертываю круто, Все ж видно — не впервой я им верчу! А как давно? Того и не скажу-то.

На критиков я еду, не свищу, Как древний богатырь, — а как наеду...

Что ж? Поклонюсь и приглашу к обеду.

Кстати, здесь и ответ на возможный вопрос читателя по поводу столь частого обращения к “Домику в Коломне”. Не удивляйтесь, мы будем это делать и дальше, поскольку сами видите, что связь “Домика в Коломне” с “Русланом и Людмилой” — прямая. И никакая это не случайность, а сво- его рода предопределенность, поскольку все в творчестве Пушкина взаи- мосвязано, то есть едино и целостно, как един и целостен мир, который его творчество отражает. Что касается самого “Домика в Коломне”, то считаем необходимым обратить внимание читателя на ПОРОГ домика: он одного уровня с порогом “хижины”, о которой шла речь в “Песне второй”. Однако, вернемся к Людмиле. Её мы оставили, когда она решила САМА примерить шапку Черномора. Условия для этого подходящие:

Все тихо, никого здесь нет;

Никто на девушку не взглянет...

И время указано довольно точно, если идентифицировать начало процес- са, в котором Людмила начала самостоятельно вертеть шапкой, скроенной две тысячи лет назад в ателье Черномора. В 1917 г. в России и за рубежом многие были поражены, с какой скоростью завертела Людмила шапкой Черномора. Морис Палеолог, посол Франции в России, будучи свидетелем захоронения жертв февральской (правильнее было бы называть — пурим-

102

Руслан и Людмила. Песнь третья

ской, поскольку была приурочена к “веселому еврейскому празднику пу- рим”) революции, даже записал в своем дневнике 5 апреля 1917 г. по этому поводу следующее:

«Сегодня с утра огромные, нескончаемые шествия с воен- ными оркестрами во главе, пестря черными знаменами, из- вивались по городу, собрав по больницам двести десять гробов, предназначенных для революционного апофеоза. По самому умеренному расчету число манифестантов превы- шает 900 тысяч. А между тем ни в одном пункте по дороге не было беспорядка или опоздания. Все процессии соблюдали при своем образовании, в пути, при остановках, в своих пес- нях идеальный порядок... (сравните пьяный балаган бейта- ровцев и кооператоров перед “Белым домом” 20 августа 1991 г. и похороны трех жертв “революции” 25 августа 1991

г. — Авт.)

Но что больше всего поражает меня, так это то, что не дос- тает церемонии: духовенства. Ни одного священника, ни од- ной иконы, ни одного креста. Одна только песня: Рабочая Марсельеза.

С архаических времен Святой Руси и Святого Владимира, с тех пор, как в истории появился русский народ (для францу- за Палеолога, потомка византийских Палеологов, русский

народ явился в глобальном историческом процессе вместе с появлением в Париже Анны, внучки Владимира. Таковы обычные ”элитарные” представления о возрасте не своего, чужого народа, основанные на примитивном знании его ис- тории. — Авт.), впервые великий национальный акт совер- шается без участия церкви. Вчера еще религия управляла всей публичной и частной жизнью; она постоянно врывалась в нее со своими великолепными церемониями (понимает,

что речь идет о красивой шапке, выбранной его далеким предком. — Авт.), со своим обаятельным влиянием, с пол- ным господством над воображением и сердцами, если не умами и душами (красивая шапка, но свободная — потому легко ею вертеть на голове народа; этого посол не понима- ет, и потому дальше — одни эмоции. — Авт.). Всего не- сколько дней тому назад эти тысячи крестьян, рабочих, кото-

103

Внутренний Предиктор СССР

рых я вижу проходящими теперь передо мной, не могли пройти мимо малейшей иконы на улице без того, чтобы не остановиться, не снять фуражки и не осенить грудь широким крестным знамением?»

Так что же увидел и не понял в мировоззрении русского народа в феврале 1917 г. французский посол Морис Палеолог? Да то самое, что увидел и понял еще в 1817 г. в характере будущей 17-летней Людмилы (история — стара, а народ — вечно молод, если душа и разум не раздавлены шапкой Черномора) восемнадцатилетний Первый Поэт России и верно отобразил

всимволах, понятных народу и недоступных элите.

Адевушке в семнадцать лет Какая шапка не пристанет! Рядиться никогда не лень! Людмила шапкой завертела; На брови (не видно. — Авт.), прямо (не слышно. — Авт.),

набекрень

(и слышно, и видно, но... на одно ухо и один глаз, т.е. правда оказалась слева, а славословие — справа, где по-прежнему и не видно и не слышно; тогда остается одно),

И задом наперед надела.

Замечательно! А это как раз то, что надо! Тут открывается главный секрет Черномора. Со всем, что он советует через “Священное писание”, кото- рым бритоголовый урод отгораживается от толпы, чтобы самому оста- ваться невидимым, — соглашайся, но понимай, что к чему, и поступай наоборот.

И что ж? о чудо старых дней! Людмила в зеркале пропала; Перевернула — перед ней Людмила прежняя предстала; Назад надела — снова нет; Сняла — и в зеркале! “Прекрасно!

104

Руслан и Людмила. Песнь третья

Добро, колдун, добро, мой свет! Теперь мне здесь уж безопасно; Теперь избавлюсь от хлопот!"

И шапку старого злодея Княжна, от радости краснея, Надела задом наперед.

На ус мотайте, демократы, снова торопливо натягивающие народу на го- лову “суперкнигу”. “Hоу-хау” старых дней уже разгадано, а потому песни Hаины и Фарлафа на тему Библии “Люби ближнего, как самого себя”, “о голубе сизокрылом, который, ласково воркуя, давно клюет чужое просо” (слова и музыка Черномора), Людмила понимает иначе, то есть по Козьме Пруткову —

«Люби ближнего, но не давайся ему в обман!»:

Но возвратимся же к герою.

Не стыдно ль заниматься нам Так долго шапкой, бородою, Руслана поруча судьбам?

Нет, не стыдно, ибо без раскрытия “чуда” шапки и бороды, без преодоле- ния “дремучего леса” иносказаний невозможно будет выйти к “широкому долу”, в котором судьба Руслана и Людмилы, а, следовательно, и России, только и сможет открыться в глобальном историческом процессе. Не сде- лай мы этого — долго еще не наступит долгожданное утро.

Свершив с Рогдаем бой жестокий, Проехал он дремучий лес;

Пред ним открылся дол широкий При блеске утренних небес. Трепещет витязь поневоле:

Он видит СТАРОЙ БИТВЫ поле.

Приближается утро. Но почему же трепещет витязь, да еще “поневоле?” Он безоружен после стычки с Рогдаем? Или его страшит вид “долины смерти” — “старой битвы поле”? Образ “поля битвы” — несомненно, один из запоминающихся в поэме. Но чтобы понять и раскрыть его со-

105

Внутренний Предиктор СССР

держательную сторону, надо внимательно прислушаться к внутреннему монологу Руслана.

Со вздохом витязь вкруг себя Взирает грустными очами. “О поле, поле, кто тебя Усеял мертвыми костями?

Чей борзый конь тебя топтал В последний час кровавой битвы? Кто на тебе со славой пал?

Чьи небо слышало молитвы?”

К России в мире отношение разное. Одни — те, кто понаглее, считают её “страной дураков”, другие — те, кто похитрее, считают её “полем чудес”. И только сама Россия и её формирующийся Внутренний Предиктор осоз- нают, что для тех и других она — всего лишь поле боя. А если хитрые и наглые веками лезли в её пределы, значит было на этом поле и за что биться. Но все прошлые войны, в которых Россия отстаивала свою незави- симость, не идут ни в какое сравнение с той, которую повел против нее Черномор с 18 августа 1948 года. Если все прошлые войны велись на уровне шестого, максимум — пятого приоритетов (обычное оружие и оружие геноцида), то с момента подписания директивы СHБ США 20/1 от 18.08.48 г., почти полвека, Глобальный Предиктор ведет с непокорной региональной цивилизацией — Россией войну с применением обобщенно- го информационного оружия первых пяти приоритетов:

—мировоззренческого — методологического;

—хронологического — исторического;

—идеологического — технологического;

—экономического — финансового;

—геноцидного — (алкоголь, наркотики, генная инженерия, радиация). Это война концептуальная, ибо указанная директива гласит:

«Речь идет прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психо- логическом отношениях по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля. Не следует наде- яться достичь полного осуществления нашей воли на рус- ской территории, как мы это пытались сделать в Германии и Японии (шестой приоритет, для поддержания военного па-

106

Руслан и Людмила. Песнь третья

ритета на котором мы тратили самые большие средства,

сорок четыре года назад был признан в борьбе с Россией бесперспективным. — Авт.). Мы должны понять, что конеч- ное урегулирование должно быть политическим.

Если взять худший случай, то есть сохранение Советской власти над всей или почти всей советской территорией, то...

мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечи- вающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:

а) не имел большой военной мощи; б) в политическом отношении сильно зависел от внешнего мира;

в) не имел серьезной власти над главными национальными меньшинствами; г) не установил ничего похожего на железный занавес.

В случае, если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу с нами, мы должны позаботиться,

чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьем, так ка- таньем навязать их для защиты наших интересов». (H. H. Яковлев, “ЦРУ против СССР”, М., 1985, с. 40 — 41).

На пятидесятом году ведения холодной (информационной) войны основ- ные положения Директивы Совета Национальной Безопасности США, исполнились почти дословно. Это что, “чудо старых дней”, или некое “ноу-хау?” Нет, это демонстрация высокого искусства владения методами бесструктурного управления. Овладеть ими без понимания хода глобаль- ного исторического процесса и места в нем России — невозможно. Вот тут-то и нужна самая большая глубина исторической памяти. С памятью же у нас сегодня дела обстоят не лучшим образом: до перестройки была вполне добротно сделанная “Память” В.Чивилихина, которую потом кто- то аккуратно подменил эмоционально-бессодержательной “Памятью” Д.Васильева, а закончилось все “мемориалом”, да и тот оказался апрель- ским. А на Руси поговорка издревле водится:

«1 апрель — никому не верь». Народ никому и не верит, но это не избав-

ляет его от необходимости восстановления собственной исторической памяти. Отсюда и вопрос грустный Руслана:

107

Внутренний Предиктор СССР

“Зачем же, поле, смолкло ты

И поросло ТРАВОЙ ЗАБВЕHЬЯ?.. Времен от вечной темноты, Быть может, нет и мне спасенья!”

Вопрос о “траве забвенья”, весьма серьезный, поскольку в “Предисловии” монологу Руслана отведено особое внимание, разумеется в форме вопро- сов все того же — то ли “непомнящего”1, то ли непонимающего г. NN:

«Зачем Руслан говорит, увидевши поле битвы...:

“О поле, поле, кто тебя Усеял мертвыми костями?

. . . . . . . . . . . .

Зачем же, поле, смолкло ты

И поросло травой забвенья

Времен от вечной темноты, Быть может, нет и мне спасенья! и проч.?

Так ли говорили русские богатыри? И похож ли Руслан, го- ворящий о ТРАВЕ ЗАБВЕHЬЯ И ВЕЧHОЙ ТЕМHОТЕ ВРЕМЕH (подчеркнуто Пушкиным), на Руслана, который че- рез минуту восклицает С ВАЖHОСТЬЮ СЕРДИТОЙ (выде- лено Пушкиным):

Молчи, пустая голова!

. . . . . . . . . . .

Хоть лоб широк, да мозгу мало! Я еду, еду, не свищу.

А как наеду, не спущу!

. . . Знай наших! и проч.?»

1 В.Непомнящий, популярный в доперестроечное пушкинист, автор статьи “Заметки о духовной биографии Пушкина”, приуроченной к 190-летнему юбилею поэта.

108

Руслан и Людмила. Песнь третья

Так поэт показывает, что ответственность за появление “травы забвения” в России лежит на правительстве — пустой Голове, отделенной Черномо- ром от народа мечом методологии познания на основе Различения.

Но вскоре вспомнил витязь мой,

Что добрый меч герою нужен И даже панцирь: а герой С последней битвы безоружен.

Победа над языческой “элитой” — это не только торжество христианства на Руси, но и утрата методологии познания, осмысления и управления на основе Различения — меча, которым в какой-то мере владело святорус- ское жречество.

При свете трепетном луны Сразились витязи жестоко; Сердца их гневом стеснены, Уж копья брошены далеко, УЖЕ МЕЧИ РАЗДРОБЛЕHЫ,

Внутренний Предиктор России начинает собирать свои доспехи, то есть готовит “Разгерметизацию” всех знаний о глобальном историческом про- цессе. Происходит это одновременно с пробуждением поля, поросшего травой забвенья. Причем, как мы убедились, за время так называемой “перестройки” “треска и звона” бессодержательного было много. Были и возражения: “Зачем ворошить прошлое?” Но Руслан делает свое дело без лишних эмоций и с пониманием.

Обходит поле он вокруг;

Вкустах, среди костей забвенных,

Вгромаде тлеющих кольчуг,

Мечей и шлемов раздробленных Себе доспехов ищет он. Проснулись гул и степь немая, Поднялся в поле треск и звон; Он поднял щит, не выбирая, Нашел и шлем и звонкий рог; Но лишь меча сыскать не мог.

109

Внутренний Предиктор СССР

Собственную защиту Внутренний Предиктор разработал, используя опыт прошлого, а вот что касается оружия нападения, соразмерного уровню понимания общего хода вещей, сложившемуся в обществе после смены соотношения эталонных частот биологического и социального времени, то здесь возникли определенные трудности.

Долину брани объезжая, Он видит множество мечей,

Но все легки да слишком малы, А князь красавец был не вялый, Не то, что витязь наших дней.

Чтоб чем-нибудь играть от скуки, Копье стальное взял он в руки,

Кольчугу он надел на грудь И далее пустился в путь.

Что ж, для первого хорошего и верного удара копье — тоже оружие, осо- бенно если попадает в чей-то не в меру болтливый язык. Не стоит забы- вать и о копье Георгия Победоносца, поражающего Змия Крылатого — того самого, который влетает в окно замка Черномора, «гремя железной чешуей». Однако цель Руслана — Черномор. Главное же препятствие на пути к этой цели — огромная Голова, символ правительства России, кото-

рое никогда не было способно сформулировать устойчивую концепцию развития страны, выражающую долговременные интересы её народов. Тут есть над чем задуматься. Вся сцена Руслана с головой происходит при луне.

Уж побледнел закат румяный Над усыпленною землей; Дымятся синие туманы,

Известно, что туман синего Иоаннова масонства шотландского ритуала был принят элитой России в начале XX века, и первое буржуазное прави- тельство после февральской революции оказалось полностью масонским.

И всходит месяц золотой; Померкла степь. Тропою темной

110