- •Глава I
- •1862-1885 Гг.
- •Глава II
- •1884-1903 Гг.
- •Глава III
- •1903-1906 Гг.
- •31 Августа 1903 г.
- •Глава IV
- •I Государственная Дума.
- •1906 Г.
- •Глава V
- •1906-1907 Гг.
- •Глава VI
- •II Государственная Дума
- •20 Февраля – 3 июня 1907 г.
- •Глава VII
- •3Июня – 31 октября 1907 г.
- •Глава VIII
- •III Государственная Дума.
- •1 Ноября – 31 декабря 1907 г.
- •Глава IX
- •1908 Г.
- •27 Мая 1908 г.
- •Глава X
- •1909 Г.
- •Глава XI
- •1910 Год
- •Глава XII
- •1910 Г.
- •Глава XIII
- •1911 Г.
- •19 Февраля 1911.
- •19 Февраля 1911 г.
- •2 Марта 1911 г.
- •Глава XIV
- •1911 Г.
- •Глава XV
- •1 Сентября 1911 г.
- •7 Сентября 1911 г.
- •Глава XVI
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VI
- •Глава VII
- •Глава VIII
- •Глава IX
- •Глава X
- •Глава XI
- •Глава XII
- •Глава XIII
- •Глава XIV
- •Глава xvсмерть
- •Глава XVI
Глава III
Саратовская губерния.
Земство. Война.
Испытание революцией
1903-1906 Гг.
Общее положение. Назначение в Саратов. Отчет за 1903 год. Состояние губернии. Письма к жене. Дочь Мария о Саратове. Перемены в Саратове. «Столыпине». Саратовское земство. Начало войны с Японией. Приближение смуты. Встреча Николая II в Кузнецке. Поездка в столицу и за рубеж. 1905 год. Ходатайство саратовских земцев. Погромы. Балашовское дело. Бесстрашный губернатор. Отчет за 1904 год: взгляд на общину. Усмирение мятежной губернии. «Жаркая осень». Убийство Сахарова. Работа администрации. Взгляды Столыпина на аграрные беспорядки. Вызов в столицу. Университет.
НАЧАЛО ВЕКА: в России вместе с проникновением западного капитала начинается интенсивное развитие предпринимательства и торговли. Высокими темпами идет сооружение новых железных дорог. Русские финансисты, промышленники и купцы устремляются на восток. Здесь все сильнее сталкиваются интересы России и Англии, которых ссорят нефтяные запасы. Обсуждаются проекты российских нефтепроводов из Баку — в противовес английским для нефти из Персии. Давних противников остужает лишь совместное противодействие германскому проникновению на Восток — к Босфору и Дарданеллам. Это угрожает русскому хлебному экспорту на рынок Европы. Россия, ведомая Витте, предпринимает контрходы. Среди главных внутренних мер — укрепление независимости национальной экономики. Индустриальное развитие, внешняя и внутренняя торговля, мореплавание, совершенствование земледелия, защита внешних границ должны обеспечиваться таможенным протекционизмом, созданием широкой железнодорожной сети, сильного флота, развитием рынка.
Главной помехой в этом движении вперед Витте также начинает видеть общину: из ее бывшего сторонника он постепенно становится убежденным противником, считая апологетов этой формы — славянофилов — «старьевщиками исторического бытия русского народа» [46, с. 28]. Таким образом, в главном вопросе Русской державы, крестьянском, позиции Витте, бывшего тогда в зените своей славы, и молодого саратовского губернатора начинают сходиться. Между тем уже в тот период Столыпин имел свой особенный взгляд на вездесущего «престолоначальника» Витте:
«...умный и достаточно сильный, чтобы спасти Россию, которую, думаю, можно еще удержать на краю пропасти. Но боюсь, что он этого не сделает, так как, насколько я его понял, это человек, думающий больше всего о себе, а потом уже о Родине. Родина же
требует себе служения настолько жертвенно-чистого, что малейшая мысль о личной выгоде омрачает душу и парализует всю работу...» [4, с. 95].
Любопытно, что эта оценка в основном совпадает с другой — воззрением П. Б. Струве, которое позволяет лучше осмыслить причину последующих расхождений между Витте и Столыпиным. Вот что писал Струве о графе:
«Нравственная личность Витте — следует прямо сказать — не стояла на уровне его исключительной государственной одаренности. Я не говорю о его свойствах как частного человека, которых я знаю.
Но нравственная личность государственного человека проявляется и в политической деятельности. Витте не был просто оппортунистом, его гибкость и приспособляемость шли гораздо дальше того делового приспособления к условиям места и времени, которое необходимо в практической политике.
Он был по своей натуре беспринципен и безыдеен. Политическая история знает много крупных до гениальности политических деятелей, изменявших свои взгляды и, соответственно этому, переходивших на новые пути. Гладстон, Бисмарк, Чемберлен, Победоносцев принадлежат к числу классических примеров политических превращений. В деятельности Витте никогда не было идейного центра, к которому он морально тяготел бы. Витте не изменял в этом смысле взглядов и принципов, ибо их у него и не было. Витте никогда не был ни либералом, ни консерватором. Но иногда он был намеренно реакционером; иногда же присоединялся к силам прогрессивным.
Его стихией, однако, была область государственного строительства, политически и нравственно безразличного. Когда он становился лицом к лицу с общими вопросами политики, он не способен был восходить к моральным основам таких вопросов. Оттого такие великие вопросы русской жизни, как община, университет, земство, превращались под его руками в материал для интриг, для „ходов", при которых какие-либо общие начала и даже интересы родины и народа стушевывались перед борьбой за власть и влияние. В Витте не было ни грана идеализма, и в его гибкости была изрядная доля органического цинизма. Вот почему могло сложиться и широко укорениться представление, что от Витте можно всего ожидать. Отсутствие морально-идейного стержня у Витте было особенно поразительно именно в связи с его политической гениальностью. Это оно налагало на всю его фигуру какой-то почти зловещий отпечаток» [48, с. 272—273].
А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ начинается новый ответственный период в жизни Столыпина: в его «Формулярном списке о службе» появляется запись:
«Именным Высочайшим указом... Всемилостивейше повелеваю быть Саратовским губернатором, с оставлением в придворном звании — 15 февраля 1903 г. ...Прибыл и вступил в должность — 26 марта 1903» [133, с. 14—15].
Как пишет М. Бок: «За этот короткий срок успели в Петербурге оценить способности молодого Гродненского губернатора и решили дать ему более ответственный пост, поручая управлять Саратовской губернией, большей по размерам, не подчиненной генерал-губернатору и населенной разными народностями...
Перспектива управлять такой губернией очень привлекала папа, а то, что его деятельность в Гродно была оценена, сильно его ободряло...
Родовые столыпинские земли находились как раз в Саратовской губернии, дворянами которой мы и являлись. Свое имение мой отец продал года за два до назначения в Саратов, чтобы никогда больше не ездить в эту даль» [4, с. 69—70].
Вместе с тем можно предположить, что назначение в глушь — Саратов Столыпина не слишком обрадовало. Есть версия, что он даже просил оставить его в полюбившемся Гродно, рядом с Колноберже и поместьями родственников, на что Плеве дал суровый ответ: «Меня ваши личные и семейные обстоятельства не интересуют, и они не могут быть
приняты во внимание, я считаю вас подходящим для такой трудной губернии и ожидаю от вас каких-либо деловых соображений, но не взвешивания семейных интересов» [52, с. 19].
Последнее обстоятельство лишь подтверждает, что назначение было неожиданным для Столыпина. И новый этап его жизни начисто опровергает сколь живучие, столь и нелепые убеждения в том, что его путь к вершине государственной власти был «устлан цветами», что самые заветные двери запросто отворялись ему, что он шел путем, проторенным его предшественниками, что все цели были легко достижимы — скрытым и явным содействием сильных его покровителей.
Русские самодержцы ценили верных и стойких слуг престола, их охотно продвигали по службе, их заслуги перед Отечеством вознаграждались, но наступала лихая година и все привилегии, права и заслуги сводились к одному почетному долгу — быть первым там, где опасно, быть впереди и «не щадить живота своего», если возникла угроза России и ее государственному устройству.
Назначение П. А. Столыпина в Саратовскую губернию, помнившую Пугачева и Разина, приметную волнениями даже в спокойные времена,—тому подтверждение. Ходили слухи, что прежний осмотрительный губернатор Энгельгардт попросился в отставку, предчувствуя смутные времена. Новое назначение не плодило иллюзий:
«Было известно, что Саратовская и Пензенская губернии самые передовые во всей России, и ко времени назначения моего отца настроение в Саратове было с явно левым уклоном. Когда возникали там беспорядки — губернские власти всегда покидали город, и все переходило в руки младшего административного аппарата» [4, с. 70].
В свою очередь историки и литераторы советского времени всерьез потрудились над летописью саратовской мятежной стихии, воспевая революционеров, их предшественников, особо поэтизируя самый трагичный период российской истории — смуту первой русской революции. Воспользуясь их трудами, можно составить довольно представительную галерею самых звучных имен смутьянов, вольнодумцев, народников, социал-демократов, марксистов, революционеров, анархистов и прочих противников самодержавия, чьи имена связаны с Саратовом: от «русского буревестника» Чернышевского до Мартына Лядова (Мандельштама), Георгия Ломова-Оппокова, Алексея Рыкова, Степана Шаумяна, Антонова-Саратовского, Анны и Марии Ульяновых до «бабушки первой русской революции» Брешко-Брешковской (урожденной Вериго), которые дали обильную поросль не только в местной провинциальной среде, ибо стали символами революционного переустройства самодержавной России.
В общем, назначение в Саратовскую губернию, особо приметную земельными неурядицами и волнениями, известную своей оппозицией, никак не могло быть синекурою, хотя, безусловно, было свидетельством доверия верховной власти России, вынужденной в спешном порядке искать новых ответственных, надежных и способных людей.
Итак, 26 марта 1903 года новый губернатор прибыл и вступил в должность. Им был устроен прием для гласных городской думы, где он упоминал о связях своего рода с Саратовским краем. Встреча состоялась в доме общества купцов и мещан — на углу улицы Московской и Михалово-Архангельской площади (ныне ул. Московская, 31), где на первых порах в бывшем губернаторском доме и поселился Столыпин.
Его семья оставалась в ту пору в Колноберже. Ольга Борисовна ждала ребенка, и, как записано в Саратовском Формулярном списке о службе, 20 июня 1903 года рождается долгожданный сын Аркадий. Родители были вне себя от счастья. Петр Аркадьевич спешит подготовить к приезду семейства жилище, поскольку прежний губернаторский дом был не приспособлен для большой семьи: его предшественник был холостым.
Вскоре построенный по проекту архитектора А. Клементьева «дом Рейнеке» на углу улиц Вольской и Мало-Сергиевской (ныне ул. Мичурина) был приспособлен под
Фото 14. П.А. Столыпин – Саратовский губернатор, в поездке в город Камышин,