Андрей Битов род. 1937 Пушкинский дом

Краткое содержание романа

Читается за 5–10 мин

оригинал— за 12−13 ч

Жизнь Левы Одоев­цева, потомка князей Одоев­цевых, проте­кает без особенных потря­сений. Нить его жизни мерно стру­ится из чьих-то боже­ственных рук. Он ощущает себя скорее одно­фа­мильцем, чем потомком своих славных предков. Дед Левы был арестован и провёл свою жизнь в лагерях и ссылках. В младен­че­стве Лева, зачатый в роковом 1937 г., тоже пере­ме­стился вместе с роди­те­лями в сторону «глубины сибир­ских руд»; впрочем, все обошлось благо­по­лучно, и после войны семья верну­лась в Ленин­град.

Левин папа возглав­ляет в универ­си­тете кафедру, на которой когда-то блистал дед. Лева растёт в акаде­ми­че­ской среде и с детства мечтает стать учёным — «как отец, но покрупнее». Окончив школу, Лева посту­пает на фило­ло­ги­че­ский факультет.

В квар­тиру Одоев­цевых после десяти лет отсут­ствия возвра­ща­ется из заклю­чения прежний сосед Дмитрий Иванович Ювашов, кото­рого все назы­вают дядя Диккенс, человек «ясный, ядовитый, ничего не ждущий и свободный». Все в нем кажется Леве привле­ка­тельным: его брезг­ли­вость, сухо­ва­тость, резкость, блатной аристо­кра­тизм, трез­вость отно­шения к миру. Лева часто заходит к дяде Диккенсу, и даже книги, которые он берет у соседа, стано­вятся воспол­не­нием детства.

Вскоре после появ­ления дяди Диккенса семье Одоев­цевых позво­ляют вспом­нить о деде. Лева впервые узнает, что дед жив, рассмат­ри­вает на фото­гра­фиях его красивое молодое лицо — из тех, что «уязв­ляют безусловным отли­чием от нас и неоспо­римой принад­леж­но­стью чело­веку». Наконец приходит изве­стие, что дед возвра­ща­ется из ссылки, и отец едет встре­чать его в Москву. На следу­ющий день отец возвра­ща­ется один, бледный и поте­рянный. От мало­зна­комых людей Лева посте­пенно узнает, что в юности отец отка­зался от своего отца, а потом и вовсе крити­ковал его работы, чтобы полу­чить «тёпленькую» кафедру. Вернув­шись из ссылки, дед не захотел видеть своего сына.

Лева отра­ба­ты­вает для себя «гипо­тезу деда». Он начи­нает читать дедовы работы по линг­ви­стике и даже наде­ется отчасти исполь­зо­вать дедову систему для курсовой работы. Таким образом, он извле­кает неко­торую пользу из семейной драмы и лелеет в своём вооб­ра­жении красивое слово­со­че­тание: дед и внук...

Деду дают квар­тиру в новом доме на окраине, и Лева идёт к нему «с новеньким бьющимся сердцем». Но вместо того чело­века, кото­рого он создал в своём вооб­ра­жении, Леву встре­чает инвалид с красным, заду­бевшим лицом, которое пора­жает своей неоду­хо­тво­рен­но­стью. Дед пьёт с друзьями, расте­рянный Лева присо­еди­ня­ется к компании. Старший Одоевцев не считает, что его поса­дили неза­слу­женно. Он всегда был серьёзен и не принад­лежит к тем ничтожным людям, которых сначала неза­слу­женно поса­дили, а теперь заслу­женно выпу­стили. Его оскорб­ляет реаби­ли­тация, он считает, что «все это» нача­лось тогда, когда интел­ли­гент впервые вступил в дверях в разговор с хамом, вместо того чтобы гнать его в шею.

Дед сразу заме­чает главную черту своего внука: Лева видит из мира лишь то, что подходит его преж­девре­мен­ному объяс­нению; необъ­яс­нённый мир приводит его в панику, которую Лева прини­мает за душевное стра­дание, свой­ственное только чувству­ю­щему чело­веку. Когда опья­невший Лева пыта­ется обви­нить в чем-то своего отца, дед в ярости выго­няет внука — за «преда­тель­ство в семени».

Лева Одоевцев с детства пере­стал отме­чать про себя внешний мир, то есть усвоил един­ственный способ, позво­ливший многим русским аристо­кратам выжить в двадцатом веке. Окончив филфак, Лева посту­пает в аспи­ран­туру, а потом начи­нает рабо­тать в знаме­нитом Пушкин­ском доме Академии наук. Ещё в аспи­ран­туре он пишет талант­ливую статью «Три пророка», которая пора­жает всех внут­ренней свободой и летящим, взмы­ва­ющим слогом. У Левы появ­ля­ется опре­де­лённая репу­тация, ровный огонь которой он неза­метно поддер­жи­вает. Он зани­ма­ется только неза­пят­нанной стариной и таким образом приоб­ре­тает доверие в либе­ральной среде, не стано­вясь дисси­дентом. Только однажды он оказы­ва­ется в тяжёлой ситу­ации. Левин близкий друг «что-то не то» написал, подписал или сказал, и теперь пред­стоит разби­ра­тель­ство, во время кото­рого Лева не сможет отмол­чаться. Но тут вмеши­ва­ется стечение всех мыслимых обсто­я­тельств: Лева заболе­вает гриппом, уходит в отпуск, срочно отзы­ва­ется в Москву, выиг­ры­вает в лотерею загра­ничную поездку, у него умирает дед, к нему возвра­ща­ется старинная любовь... К Леви­ному возвра­щению друга уже нет в инсти­туте, и это несколько портит Левину репу­тацию. Впрочем, вскоре Лева обна­ру­жи­вает, что репу­тация в неза­вы­шенном виде даже более удобна, спокойна и безопасна.

У Левы есть три подруги. Одна из них, Альбина, умная и тонкая женщина Леви­ного круга и воспи­тания, любит его, бросает ради него мужа — но оста­ётся нелю­бимой и неже­ланной, несмотря на повто­ря­ю­щиеся встречи. Другая, Любаша, проста и неза­мыс­ло­вата, и отно­ше­ниям с ней Лева не придаёт значения. Он любит только Фаину, с которой его в день окон­чания школы позна­комил одно­классник Мити­ша­тьев. На следу­ющий день после знаком­ства Лева пригла­шает Фаину в ресторан, с трепетом реша­ется взять за руку и неудер­жимо целует в парадном.

Фаина старше и опытнее Левы. Они продол­жают встре­чаться. Леве посто­янно прихо­дится выга­ды­вать деньги на ресто­раны и много­чис­ленные дамские мелочи, часто зани­мать у дяди Диккенса, тайно прода­вать книги. Он ревнует Фаину, уличает в невер­ности, но не в силах с ней расстаться. Во время одной вече­ринки Лева обна­ру­жи­вает, что Фаина и Мити­ша­тьев неза­метно исчезли из комнаты и дверь в ванную заперта. Остол­бенев, он ожидает Фаину, маши­нально щёлкая замком её сумочки. Заглянув наконец в сумочку, Лева обна­ру­жи­вает там кольцо, которое, по словам Фаины, дорого стоит. Думая о том, что у него нет денег, Лева кладёт кольцо в карман.

Когда Фаина обна­ру­жи­вает пропажу, Лева не призна­ется в соде­янном и обещает купить другое кольцо, надеясь выру­чить деньги за укра­денное. Но оказы­ва­ется, что Фаинино кольцо слишком дешёвое. Тогда Лева просто возвра­щает кольцо, уверяя, что купил его с рук за бесценок. Фаина не может возра­зить и вынуж­дена принять подарок. Лева леде­неет от неиз­вест­ного ему удовле­тво­рения. После этой истории насту­пает самый продол­жи­тельный и мирный период в их отно­ше­ниях, после кото­рого они все-таки расста­ются.

В ноябрь­ские празд­ники 196... года Лева оставлен дежу­рить в здании инсти­тута. К нему приходит давний друг-враг и коллега Мити­ша­тьев. Лева пони­мает, что воздей­ствие на него Мити­ша­тьева сродни воздей­ствию Фаины: оба они пита­ются Левой, полу­чают удоволь­ствие, унижая его. Мити­ша­тьев рассуж­дает о евреях, которые «портят наших женщин». Лева легко опро­вер­гает заяв­ление Мити­ша­тьева о нета­лант­ли­вости евреев, приводя довод о том, что Пушкин был семитом. Мити­ша­тьев говорит, что соби­ра­ется духовно зада­вить Леву, а потом пере­вер­нуть весь мир: «Я ощущаю в себе силы. Были „Христос — Магомет — Напо­леон“, — а теперь я. Все созрело, и мир созрел, нужен только человек, который ощущает в себе силы».

Мити­ша­тьев приводит своего диплом­ника Готтиха, преду­пре­ждая Леву, что тот — стукач. Барон фон Готтих пишет в патри­о­ти­че­ские газеты стихи о мартенах или матренах, что даёт Мити­ша­тьеву повод поиз­де­ваться над оскол­ками-аристо­кра­тами. Чтобы скра­сить Леве пред­по­ла­га­емое одино­че­ство, не зная о его гостях, приходит Исайя Бори­сович Бланк. Это сотрудник инсти­тута на пенсии, один из благо­род­нейших людей, которых Леве прихо­ди­лось встре­чать в жизни. Бланк не только чрез­вы­чайно опрятен внешне — он не может гово­рить о людях плохо.

Бланк, Мити­ша­тьев, Готтих и Лева пьют вместе. Они говорят о погоде, о свободе, о поэзии, о прогрессе, об евреях, о народе, о пьян­стве, о способах очистки водки, о коопе­ра­тивных квар­тирах, о Боге, о бабах, о неграх, о валюте, об обще­ственной природе чело­века и о том, что деться некуда... Спорят о том, любила ли Наталья Нико­ла­евна Пушкина. Приходят какие-то девушки Наташи. Мити­ша­тьев изла­гает Леве свою жизненную фило­софию, в том числе и «Правило правой руки Мити­ша­тьева»: «Если человек кажется дерьмом, то он и есть дерьмо». Время от времени Лева ощущает пьяные провалы памяти. В один из таких провалов Мити­ша­тьев оскорб­ляет Бланка, а потом уверяет, что Лева при этом улыбался и кивал.

Мити­ша­тьев говорит о том, что не может жить на земле, пока есть Лева. Он оскорб­ляет и Фаину, и этого Лева уже не выдер­жи­вает. Они с Мити­ша­тьевым дерутся, и Мити­ша­тьев разби­вает посмертную маску Пушкина. Это оказы­ва­ется последней каплей — Лева вызы­вает его на дуэль на музейных писто­летах. Звучит выстрел — Лева падает. Мити­ша­тьев уходит, прихватив с собой черниль­ницу Григо­ро­вича. Придя в себя, Лева с ужасом обна­ру­жи­вает, какой разгром учинён в музейном поме­щении. Но оказы­ва­ется, что с помощью Альбины, рабо­та­ющей в этом же инсти­туте, и дяди Диккенса все очень быстро приво­дится в порядок.

Черниль­ницу Григо­ро­вича находят под окном, ещё одну копию маски Пушкина приносят из подвала. На следу­ющий день Лева обна­ру­жи­вает, что ни один человек в инсти­туте не обра­щает внимания на свежие следы уборки и ремонта. Заме­сти­тель дирек­тора вызы­вает его только для того, чтобы пору­чить сопро­вож­дать по Ленин­граду амери­кан­ского писа­теля.

Лева водит амери­канца по Ленин­граду, пока­зы­вает ему памят­ники и расска­зы­вает о русской лите­ра­туре. И все это — русская лите­ра­тура, Петер­бург (Ленин­град), Россия — Пушкин­ский дом без его курча­вого посто­яльца.

Остав­шись в одино­че­стве, Лева стоит над Невой на фоне Медного всад­ника, и ему кажется, что, описав мёртвую петлю опыта, захватив длинным и тяжёлым неводом много пустой воды, он вернулся в исходную точку. Вот он и стоит в этой точке и чувствует, что устал.