Filosofi

лубил свою мысль до постижения сущности, выходящей за рамки конкретных знаний о природе.

Однако, как ни рационален в своих философских построениях Парменид, античное мировосприятие в конечном счете одерживает в нем верх, и своему бескачественному абстрактному бытию он придает вполне конкретный телесный облик: «Есть же последний предел, – говорит он, – и все бытие отовсюду замкнуто, массе равно вполне совершенного шара с правильным центром внутри».

Зенон Элейский (480–430 гг. до н.э.). Жизнь другого выдающегося философа Элейской школы, Зенона, была недолгой, но яркой. Он погиб, борясь с местной тиранией, жертвой которой, когда он был еще ребенком, пали его родители. Парменид усыновил Зенона, и тот посвятил свою жизнь и свои недюжинные способности мыслителя обоснованию истинности его философской концепции.

Вобессмертивших его имя «апориях Зенона» он подвергает логическому испытанию утверждения о делимости и изменчивости бытия, обнаруживая в следствиях из этих утверждений непреодолимые противоречия. Так, в своей знаменитой апории «Стрела» Зенон пытается доказать, что выпущенная из лука стрела не движется, а покоится. В своем полете она в каждый момент времени находится в каком-то месте. Но если стрела в каждый момент времени где-то находится, то когда же она летит?

Вдругой апории, также посвященной проблеме движения, Зенон доказывает, что самый быстроногий ахейский воин Ахилл никогда не догонит черепаху. Ведь пока он будет преодолевать разделяющее их расстояние, она, хотя и немного, но успеет проползти вперед. Когда же он преодолеет и этот отрезок пути, она вновь успеет проползти немного, и так до бесконечности. Противоречие между видимым результатом и этими размышлениями говорит, по Зенону, против признания факта движения.

Содержание апорий, посвященных проблеме делимости бытия, может быть продемонстрировано в следующих рассуждениях: «Если существует много (вещей) (т.е. Бытие делимо – Б.Б.), то их должно быть (ровно) столько, сколько их (действительно) есть, отнюдь не больше и не меньше, чем сколько есть». Но если их «не больше» и «не меньше», то их число ограничено. Иными

81

словами, бытие имеет предел. С другой стороны, «если существует много (вещей), то сущее (по числу) беспредельно. Ибо между (отдельными) существующими (вещами) всегда находятся другие (вещи), а между этими опять другие. И таким образом сущее беспредельно (по числу)». В итоге, допущение множественности бытия приводит к противоречию, так как в этом случае бытие (сущее) оказывается одновременно и ограниченным, и беспредельным.

Другим образцом подобного доказательства служит следующая апория:56 «Допустим, что бытие есть множество. Тогда каждый член множества или имеет величину, толщину и расстояние от другой вещи, или не имеет. Если что-либо не имеет величины, толщины и расстояния от другой вещи, то это ничто. Если же оно существует, то есть имеет величину, толщину и расстояние от другой вещи, то существование такого члена множества предполагает существование другого, и так до бесконечности – ни одна вещь не будет последней и никогда не будет такой вещи, у которой не было бы отношения к следующей за ней вещи». То есть, по логике предыдущей апории, вещей будет бесконечное множество. А это противоречит высказанному в ней же тезису о том, что число вещей ограниченно, поскольку их столько, сколько есть, «не больше, и не меньше». Следовательно, и эта апория показывает, что бытие не делится на части.

Античный плюрализм

Эмпедокл (490–430 гг. до н.э.). Наряду с философами, так или иначе сводящими все многообразие мира к одному началу, в Древней Греции были мыслители, считавшие, что построить все из одного невозможно. Свои философские концепции они базировали на допущении множественности (плюрализме) начал. Одним из таких философов был мыслитель, врач и естествоиспытатель из Агригента (Сицилия) Эмпедокл. Основой всех природных явлений он считал четыре корня: теплое, холодное, влажное и сухое. Все тела состоят из различных сочетаний этих корней. Движение же в мире объясняется наличием в нем двух противопо-

56 Дается в трактовке А.Н. Чанышева.

82

ложных сил: любви и вражды. Вводя эти силы, Эмпедокл, повидимому, исходил из того, что свойствами «корней» невозможно объяснить ни процессы, происходящие в природе, ни особенности строения мира.

По Эмпедоклу, любовь и вражда господствуют попеременно. Сначала мир находится во власти любви, и потому все элементы его перемешиваются в аморфном единстве. Затем сила любви начинает ослабевать, и ей на смену приходит вражда. Наступает промежуточное состояние. Затем побеждает вражда, и все распадается на составные части. Отдельно существуют и части неодушевленных материальных предметов, и части тел людей и животных. Затем время вражды проходит, любовь постепенно начинает вступать в свои права. Вновь наступает промежуточное состояние мира. Именно в эти промежутки между господством любви и вражды мир обретает структуру, становится Космосом. По-видимому, во втором промежуточном состоянии на Земле появляется жизнь. Отдельные «живые» части соединяются друг с другом, создавая различные сочетания. Однако перспективу существования в будущем имеют лишь те образования, которые отличаются целесообразностью.

Анаксагор (500–428 гг. до н.э.). Автор другой, имеющей плюралистический характер, философии Анаксагор основал Афинскую философскую школу. Он вызвал на себя гонения со стороны афинян тем, что считал небесные светила не божествами, а раскаленными камнями, и признавал наличие в мире божественного мирового ума – Нуса, управляющего природным миром. Сам же мир, по Анаксагору, состоит из мельчайших частиц

– «гомеомерий», отличающихся качественным многообразием и способных делиться до бесконечности. Эти частицы являются «семенами вещей», из которых и состоят соответствующие их качествам тела. Правда, в телах находятся семена разных вещей. Но их род и свойства определяются преобладающим видом «семян».

Как и большинство философов того времени, Анаксагор был и естествоиспытателем. Он справедливо объяснял явление затмения Луны тем, что на нее падает тень Земли, утверждая, что Луна светит отраженным светом Солнца.

83

Философия периода заката греческого полиса

Сменившая родовую общину, полисная организация греческого общества породила соответствующее ей мировоззрение – натурфилософию досократиков. Эти мыслители творили свои системы в эпоху стабильности полисов, и эта стабильность и целостность отразились в их концепциях: мир в их представлениях обретает стройные очертания Космоса – гармонического целого, моделью которого и служит миниатюрный город-государство с его общностью интересов между всеми гражданами и устойчивым равновесием в экономической и социальной жизни.

Однако в V веке до н.э. основы цельности полиса подверглись глубокой эрозии. Еще до начала этого процесса в Греции возникла тенденция к преодолению замкнутости и ограниченности полисной жизни и к созданию новой общественной структуры, переходной формой которой стали мощные военные союзы греческих государств под главенством Афин и Спарты. Правда, создание союзов было вызвано внешней причиной – опасностью, исходящей от соседей. Но скоро разрушительные силы объявились и внутри городов, входящих в коалиции.

Начало развалу полисной системы положил афинский стратег Кимон, одержавший ряд блестящих побед над персидской армией. В результате в Афины устремился поток рабов, составивших значительную конкуренцию городским земледельцам и ремесленникам. Массы горожан стали разоряться, в то время как крупные рабовладельцы быстро преумножали свои богатства. Реформаторская деятельность известного афинского стратега Перикла, стремившегося улучшить положение демоса, лишь на время задержала обострение социальных противоречий в обществе. Но и при нем многие члены полиса продолжали расширять свое рабовладение, не считаясь с потребностями города, и даже пытаясь подчинить его своим интересам.

Полисная организация уже не удовлетворяла наиболее зажиточную часть населения Афин. Интенсивный рост рабовладения требовал завоевания обширных пространств, создания массового рынка рабов, расширения и укрепления государственного аппарата. Маленький, уютный полис не мог вместить в себя все это. Интересы его граждан распались. Каждый из них думал теперь

84

только о себе.

Свидетелями процесса расшатывания полисных устоев стали многие мыслители, побывавшие в Афинах в пору их наивысшего культурного расцвета – в эпоху Перикла. Каждый по-своему, они отразили совершавшееся событие в своих философских системах. Но наиболее ярко суть происходящего воспроизвели два выдающихся философа V века – абдерец Демокрит и афинянин Сократ.

Демокрит (470–380 гг. до н.э.). Сын чрезвычайно состоятельного гражданина города Абдерры Демокрит добровольно отказался от богатства ради занятий философией. В течение своей долгой жизни он написал ряд произведений, главными из которых являются «Большой мирострой» и «Малый мирострой». В глубокой старости, потеряв зрение и испытывая общую физическую слабость, философ добровольно ушел из жизни.

Очень часто Демокрита за его философскую концепцию называют идеологом индивидуализма. Хотя вряд ли он сознательно стоял на этой позиции. Скорее интуитивно он привносит в свою картину мира черты, присущие разлагающемуся, индивидуализирующемуся обществу. Подобно ему мир, по Демокриту, распадается на независимые друг от друга атомы. Он состоит из атомов и пустоты. Кроме них ничего в нем нет. Все, что мы называем мирами, предметами, природными явлениями, составляется из случайных сочетаний атомов. В зависимости от способа их сочетания образуются разные предметы и явления. Это легко понять, если провести аналогию с алфавитом. Все бесчисленные слова греческого языка, разные по звучанию и смыслу, строятся всегото из двадцати четырех букв алфавита, но по-разному сочетаемых.

Атомы чрезвычайно малы, они недоступны глазу. У них нет ни цвета, ни запаха. Единственное качество, которое они имеют – это форма. Поэтому Демокрит свои атомы часто называет эйдосами, что в переводе означает «вид», «образ». Ведь образ предмета, в первую очередь, определяется его формой. С другой стороны, именно наличием формы характеризуется телесное мировосприятие. Следовательно, мышление Демокрита протекало вполне в духе античной традиции, диктуемой телесным пластическим видением мира: действительность в его описании – это бесконечное скопление микроскопических объемных тел (атомов).

85

Связь атомов в вещах не вечная. Она распадается, и вещи разрушаются. Подверженность вещей распаду можно объяснить тем, что связь между атомами есть нечто внешнее. Они даже не соприкасаются друг с другом, всегда сохраняя вою автономность. Их соединения подобны объединению людей в полисе периода разложения: они собираются вместе, суетятся, мечутся, взаимодействуют друг с другом, создавая впечатление чего-то единого. Но на деле далеки друг от друга. Каждый преследует свою цель, каждый человек живет автономной самостоятельной жизнью.

Как и люди, атомы наделены способностью движения. Перемещаясь, они сталкиваются, образуя тела и даже целые миры. Но как из атомов, всегда разделенных пустотой и не имеющих точек соприкосновения, образуются беспрерывные пространства огромных миров или монолитные в своем единстве вещи? В попытке примирить единство атомов в вещах с провозглашаемой им их автономностью Демокрит интуитивно подходит к представлению, напоминающему современное математическое понятие «бесконечно малой». Расстояние между атомами настолько мало, говорит он, что какую бы маленькую величину мы ни взяли, она будет всегда меньше ее. Поэтому связь атомов видится нераздельной.

Миров, возникающих из атомных соединений, – (по крайней мере, во временном измерении) бесконечное множество. Во многих из них существует жизнь. Она, по мнению абдеррского мыслителя, зарождается под влиянием тепла и влаги путем внедрения в тела самых подвижных атомов огня. Человек же появляется из почвы, еще влажной после высыхания покрывавшей когда-то всю землю воды, подобно грибу или дереву.

Каким бы фантастическим ни казалось, с современной точки зрения, такое объяснение, мы не можем обвинить Демокрита в непоследовательности. Оно, во-первых, выдержано в духе досократического рационализма, и, во-вторых, вполне согласуется с античным телесным мировосприятием, рассматривающим любые процессы возникновения, как порождение одних физических тел другими.

Рационально, как на естественный процесс, смотрел философ и на человеческую историю. Он считал, что поначалу люди пребывают в диком состоянии. Они ведут звериный образ жизни, не

86

делают запасов питания, не имеют жилищ и зимой умирают от голода и холода. Но нужда учит их. Понукаемые нуждой, они объединяются в сообщества и, учась у природы различным ремеслам (например, у паука – ткачеству), и благодаря взаимному общению, выработав язык, достигают уровня развития цивилизованного человечества.

В учении о познании Демокрит различает два его вида: чувственное и разумное. Разумное он называет «светлым» и считает, что к его объектам относятся явления, стоящие за порогом ощущений – атомы и их первичные сочетания. Оно бывает необходимым также в тех случаях, когда чувства вводят человека в заблуждение. Например, зрительное ощущение дает нам уменьшенные размеры солнца, но разум, путем рассуждений, подводит нас к представлению об его истинной величине.

Чувственное познание Демокрит называет «темным» из-за склонности ощущений к обману и зависимости этого познания от индивидуальных особенностей познающего субъекта. Органам чувств доступны, по Демокриту, не атомы, а их соединения – целые предметы, а также свойства, порождаемые этими соединениями и их взаимодействием с органами чувств, такие как цвет, запах, вкус, тепло и холод. В соответствии с этой концепцией перечисленные свойства существуют только «по мнению», а не «по истине». «По истине» же бытием обладают лишь атомы и пустота. Однако такой взгляд на чувственное познание не является показателем субъективизма Демокрита. Иными словами, из него вовсе не вытекает отрицание философом позитивной роли чувств в познании. Ведь ощущения зависят от свойств объектов, ими отражаемых. Так, в природе нет острого вкуса, но он появляется в восприятии, когда на органы чувств действуют атомы острой угловатой формы. По остроте вкуса мы можем определить форму невидимых глазу атомов, прибегнув для этого к мысленному рассуждению.

Судя по некоторым высказываниям, Демокрит замечал взаимозависимость мышления и чувств в процессе познания. Однако он не мог понять эту связь. И в этом он также был человеком античности, как и в том, что по-прежнему сочетал в своем мышлении рационализм с мистикой. Демокрит, борясь с мифологическим мировоззрением, отказывает языческим богам в реальном

87

существовании, считая их образы временными случайными сочетаниями атомов, подобными радуге. Они могут внушить человеку страх своим внешним видом, но не способны принести ему никакого вреда. Он отрицает возможность посмертного существования души человека, утверждая, что она, состоящая, как и тело, из атомов, распадается на них со смертью своего вместилища.

Наконец, он пытается развеять представления своих современников о существовании мифических монстров, рационально объясняя происхождение этих представлений. С его точки зрения, человек познает окружающие его предметы посредством «видиков» – материальных образов, испускаемых предметами и проникающих в душу человека через его глаза. Они могут проникать в нее также через поры тела. В этом случае одни образы часто накладываются на другие, образуя фантастические сочетания: например, человека и коня (кентавр), человека и змеи (гидра) и т.п. Люди же впадают в заблуждение, принимая эти сочетания за объективную реальность.

Но это вполне рациональное объяснение имеет и свои мистические аспекты. «Видиками», или истечениями мир переполнен. Истечения идут не только от предметов. Они отражают и движения душ и мыслей людей. Истечения, попадая в головы людей, становятся причиной ясновидения, присущего, как полагал Демокрит, не мудрецам, у которых достаточно своих мыслей, а тем, кого «не беспокоят собственные движения». Чаще всего оно (ясновидение) проявляется во время экстаза, так как в этом состоянии «разум пуст, поэтому он ничем не занят и, естественно, воспринимает то, что попадает в него случайно снаружи»57.

Истечения могут быть нейтральны, а могут нести в себе зло или благо. Демокрит очень боялся злотворных истечений. Он считал, что они происходят либо от особых неблагоприятных объектов, либо от злых и завистливых людей. Философ искренне верил в это и говорил, «что нужно уповать встретиться с «образами», приносящими благую судьбу, и чтобы из окружающей нас атмосферы мы получили больше добра, чем зла и несчастья»58.

Софисты. Демокрит, отразив с помошью атомистиче-

57С.Я. Лурье. Демокрит/ Тексты, перевод, исследования,1970, с. 323.

58Там же.

88

ской теории надвигающийся на Грецию кризис, по сути дела в своих представлениях остался на позициях натурфилософии. Его атомы – это мельчайшие природные частицы, подвижные, обладающие формой и объемом. Они недоступны чувственному познанию не в силу какой-то сверхприродности, а просто из-за малых размеров, и, в сущности, вполне вписываются в привычные рамки натуралистического мышления. Но уже современники Демокрита – софисты расчистили почву для новой философии, более соответствующей образу складывающегося в античном обществе государственного устройства, а выдающийся афинский философ Сократ даже наметил ориентиры развития этой философии.

Софисты, или платные учителя мудрости, являлись представителями движения, возникшего в результате индивидуализации греческого общества как естественного продукта распада классического полиса; распада, обратившего взоры людей на самих себя, пробудившего в них интерес к собственной личности, а следовательно, к личности вообще. В роли теоретической подосновы личностной ориентации философии софистов выступили космологические построения досократиков, а вернее, те крайности, к которым могло привести последовательное развитие некоторых основоположений их философии, например, учение Демокрита о чувственном познании или Гераклита – о текучести мира. Доведенные до своего логического конца, эти положения порождали скептическое отношение к возможности познания мира, достижения объективной истины, нигилизм и субъективизм. Так, представления Демокрита об ощущениях как продуктах взаимодействия объектов познания с органами чувств вели к абсолютизации субъективного характера ощущений и, следовательно, к отрицанию возможности постичь с их помощью объективную истину. Положение Гераклита о текучести мира порождало сомнение в возможности его познания или, в лучшем случае, в возможности выразить это знание в языке. Ведь за словом, в силу его общего характера, стоит содержание, выражающее нечто устойчивое и постоянное.

Этим крайним выводам и соответствовали взгляды софистов, которые в целом можно выразить следующей фразой: мир не существует, а если существует – он непознаваем, если же познава-

89

ем, то знание о нем невыразимо в словах. Такие убеждения подталкивали к выводу о том, что определяющим для человека является его сознание, заставляли сделать объектом рассмотрения человеческую мысль и слово, которое, в соответствии с античным мировоззрением, есть то же, что и мысль. Однако, по мнению ряда исследователей, в области сознания и слова софисты не сумели обнаружить почти ничего, кроме анархии и произвола, что и выразилось в их скептицизме не только в сфере познания, но и в этике, и в эстетике.

Ведь если не существует объективной истины, а есть только видимость истины, то слово может порождать и менять ее по произволу, и, следовательно, речь, словесность имеет цену сама по себе, независимо от своего содержания. Тогда откуда там взяться объективным принципам и законам?

Какой же положительный итог деятельности софистов в области философии? По мнению А.Ф. Лосева, софисты – это впервые появившаяся в греческой философии теория (или опыт) сознания и самосознания. Их заслуга в том, что они поставили проблему бытия не как проблему вещества, но как проблему сознания, то есть бытия для себя. «В софистах античный дух впервые обращается к самому себе, внутри себя, рефлектирует над самим собою вместо фиксирования той или другой внешности»59.

Сократ (469–399 гг. до н.э.). Сократ был современником софистов и впитал от своей эпохи многие из тех взглядов, что демонстрировали и они: сомнения в познаваемости мира, интерес к личности, ее мыслям и поведению. О нем, как и о софистах, можно сказать, что в нем античный дух рефлектирует с самим собой. Однако посредством этой рефлексии (лат. – самоанализ) Сократ обнаруживает не только произвол и хаос ощущений, но и нечто, стоящее за ними и их определяющее.

Так за ощущениями, дающими человеку знание прекрасных вещей и явлений, он видит прекрасное само по себе, за конкретными явлениями благополучия ему видится благо само по себе. Говоря современным языком, за потоком чувственных образов и эмоций Сократ пытается рассмотреть предельно общие понятия, или категории. Его волнуют проблемы их познания, содержания

59 Лосев А.Ф. История античной эстетики.

90