Контамин, Филипп - Война в Средние века

Но особенно важным было появление в последние годы XV в. ландс­ кнехтов. По происхождению, по крайней мере в Верхней Германии, их тради­ ционно связывают с объединениями молодежи, воинскими союзами молодых (Knabenschaften), бандами «слуг» (Knechte), которые то вели частные войны, грабя путешественников, отбирая урожай и угоняя скот ради собственной вы­ годы, то нанимались на службу к городам, например, когда те объединялись в федерации для борьбы с князьями или рыцарскими союзами. Эти молодеж­ ные братства, разнузданные и дикие, порой называли «вольницами». Напри­ мер, в 1376 г. на службе у швабских городов было «много пеших воинов из вольниц, в толстых жаках, с копьями и арбалетами»59. По крайней мере, пер­ вое время большинство ландскнехтов происходили из Верхней Германии, с окраин Швейцарии - от Форарльберга до Зундгау. Как социальную основу для нового вида войска их смогло использовать государство, т. е. Максимилиан Габсбург, видимо, последовавший советам бывших вассалов Карла Смелого, таких, как графы Ромон и Нассау - свидетелей поражений своего повелителя от швейцарцев. Именно для того, чтобы «дать встряску французам на грани­ цах» Фландрии, в 1486 г. римский король впервые использовал швейцарцев, а также ландскнехтов (Landsknechte), т. е. «наемников», в противоположность наемникам из Чехии (трабантам) или из Швейцарии: «Ему дали совет собрать великое множество воинов, из которых швейцарцев у него было от трех до четырех тысяч и столько же немецких ландскнехтов, а также немало пикардийцев, геннегаусцев и прочих, как конных, так и пеших, числом от четырнад­ цати до пятнадцати тысяч, под началом монсеньора Филиппа Клевского, кня­ зя де Шиме, графа Нассау и прочих вождей и воинских капитанов»60. Но за предыдущий год Молине упоминает вступление в город Гент, «в самом пре­ красном строю и пешим порядком», «монсеньора графа Нассау, сеньора де Монтиньи, сеньора де Пальма и прочих во главе пяти тысяч немцев, шество­ вавших колонной по восемь человек в ряд»6 1 .

Итак, к 1500 г. во многих странах Запада появилась пехота, очень непо­ хожая на пеших воинов, традиционно использовавшихся на протяжении всего Средневековья. Она состояла из больших групп пехотинцев, получивших оп­ ределенную воинскую специальность и обученных, входящих в состав час­ тей, тактика которых предполагала глубокое построение; уже благодаря са­ мой своей многочисленности, эти части лучше противостояли атакам конни­ цы, которой в результате пришлось найти новые приемы боя.

фута, «окованных добрым железом... на новый манер», «для раздачи немецким пикинерам» из армии Максимилиана «ради похода в Артуа, чтобы служить в кампании против короля Франции»

4. АРТИЛЛЕРИЯ

Современники быстро осознали, насколько серьезно изменило военное искусство появление артиллерии. Именно технические новшества имеет в виду Жан де Бюэй, когда пишет в «Юноше»: «Со дня на день и все более и более множатся изобретения людей и обновляются приемы деятельности <...>, и сей­ час есть много вещей и хитроумных изобретений, о которых другие не знали и не использовали их»6 2 .

Технические аспекты

История изобретения пороха и появления пушек и боеприпасов очень скоро обросла мифами и легендами. Петрарка, благоговевший перед греко­ римской цивилизацией, полагал, что древние не могли не знать о применении пороха. То же суждение встречается в письме папы Пия II герцогу Федериго Урбинскому: «У Гомера и Вергилия можно найти описание всех видов ору­ жия, используемых в нашем веке». Вальтурио, автор трактата «О военном деле» (De re militari) (1472 г.), видит в Архимеде изобретателя пушек. Правда, тогда же Франческо ди Джорджо Мартини отмечал, что если бы у древних были пушки, в развалинах их крепостей нашлись бы амбразуры63.

Авторы, сожалеющие об изобретении артиллерии и пороха, приписывают его чужеземцам или, скорее, неверным (туркам и китайцам). Флавио Бьондо в «Риме торжествующем» (Roma Triumphans) (1455­1463 гг.) возлагает ответствен­ ность за изобретение пороха на одного немца середины X I V в. и относит его первое употребление к Кьоджинской войне между Генуей и Венецией (1378­ 1381 гг.). В 1493 г. Антонио Корнадзано дополняет легенду, утверждая, что этот немец был монахом­алхимиком и обучал венецианцев в 1380 г. Позже этого монаха переселили в конец XIII в. и дали ему имя ­ Бертольд Шварц из Фрай­ бурга. Испанские источники предлагают другую версию: первыми использова­ ли порох мавры в 1343 г., во время войны с Альфонсом XI .

Традиционно подчеркивался дьявольский характер этого изобретения. Джон Мирфилд около 1390 г. говорит об «этом смертоносном дьявольском инструменте, каковой обычно зовут пушкой (gönne)». Франческо ди Джорд­ жо, сам военный инженер, присоединяется к тем, кто определяет это изобре­ тение как «не человеческое, но дьявольское». В XV в. «Книга о секрете артил­ лерии и пушечного дела» приписывает его «мастеру Бертрану, великому чер­ нокнижнику» и алхимику. Но главную роль здесь якобы сыграл случай. Сна­ чала мастер просто хотел получить «красивую краску, сходную с золотом, для

BueilJ. de. Le Jouvencel [9] . Vol. I. P. 17.

Hale J. R. Gunpowder and the Renaissance... [689].

изготовления коей взял он селитру, серу, свинец, масла и оные субстанции смешал и поместил смесь в глиняный горшок, каковой, должным образом за­ купорив, поставил на огонь». Когда ингредиенты нагрелись, горшок, конечно, взорвался. Алхимик повторил опыт, использовав тщательно закрытый мед­ ный горшок. Тогда он понял, как можно использовать эту взрывную силу, усо­ вершенствовал пропорции и «заказал устройство на манер пушки». Так якобы было открыто «пушечное дело»6 4 . Связь магии и артиллерии обнаруживается

ив истории о «бомбардире» из Меца по имени Камуфль, о котором приблизи­ тельно в 1437 г. говорили, «что он трижды в день стрелял, когда пожелает,

иприбегал к магическому искусству»6 5 .

Вернемся к тому, что нам известно более или менее достоверно. Первое упоминание формулы пушечного пороха встречается в китайском тексте 1044 г. «Вуцзюн цзунъяо» (Wujung zongyao). Этот порох служил для производства дымовых, зажигательных, разрывных снарядов. В конце XIII в. его широко использовали монголы, например, при попытках вторжения в Японию (1274 и 1281 гг.). Вскоре снаряды (прежде всего зажигательные стрелы) стали метать с помощью пороха, предварительно вставив их в направляющую трубку из толстого бамбука, дерева, железа или бронзы.

Эти изобретения и технологии попали на Запад из мусульманских стран. Некий андалусский ботаник, умерший в Дамаске в 1248 г., называет селитру «китайским снегом»; в Персии то же вещество именовали «китайской солью». Возможно, монголы использовали примитивное огнестрельное оружие в бит­ ве при Сайо в Венгрии (1241 г.). С середины XIII в. мавры кладут порох в раз­ личные снаряды, метаемые из катапульт или требюше. На Западе первый из­ вестный рецепт пороха датируется 1267 г. (Роджер Бэкон).

Скопитусы (sclopeti, sclopi) якобы использовались при обороне Фор­ ли воинами Гвидо ди Монтефельтро в 1284 г. Одиночное свидетельство сомнительно. Первые надежные данные появляются на сорок лет позже. Изображение пушки в виде горизонтально лежащего на козлах горшка, из которого выходит стрела, встречается на одной миниатюре из трактата «О примечательном, мудром и благоразумном» (De notabilitatibus, sapientiis et prudentiis) Вальтера из Милимете (1326 г.)6 6 . Вероятно, имеется в виду одна из машин для метания «болтов» («carreaux», «garrots»), которые часто

два немецких рыцаря при осаде Чивидале (Фриули) в 1331 г. Бомбарды упоминаются в сообщениях об осаде Бервика­на­Твиде в 1333 г. В 1341 г. город Лилль держал «мастера громовых дел» (maistre de tonnoire). В 1346 г. Ахен имел «железную трубу для громовой стрельбы» (busa ferrea ad sagittandum tonitrum). Двумя годами позже Девентер располагал тремя «пуш­ ками» (dunrebussen). В 1341 г. Лукка передает Гиберто да Фольяно, своему капитану, «железную пушку для метания железных ядер», а в то же время в Брешии два кузнеца получают материалы, заказанные, чтобы выковать «тру­ бу для метания мячей» и «железную пушку трубообразную и ядра желез­ ные»6 8 . В Папском государстве пушки и бомбарды упоминаются в 1350 г. в связи с войной в Романье. Счета свидетельствуют о «1050 фунтах железа, обработанного и необработанного, для изготовления ядер для бомбард» и «226 ядрах железных для бомбард» общей массой в 88 фунтов6 9 . Англича­ не не только почти наверняка использовали порох и выпустили несколько снарядов в битве при Креси (1346 г.), но и отправили из Лондона для оса­ ды Кале (1346­1347 гг.) десять пушек, огнестрельные боевые повозки, свин­ цовые ядра и порох. Один документ от 10 мая 1346 г. говорит о 912 фунтах селитры и 886 фунтах серы, закупленных у одного аптекаря в Лондоне «для дела самого короля ради его пушек» (ad opus ipsius regis pro gunnis suis)7 0 .

Во Франции первые упоминания об артиллерийских орудиях датируются 1338 г. В 1340 г. во время осады Камбре один дворянин, специалист по новому оружию, сир Гуго де Кардайяк заказал десять пушек на скромную сумму в 25 ливров 2 су 6 турских денье, тогда как чрезвычайно необходи­ мые для применения этих орудий селитра и кусковая сера обошлись в 11 лив­ ров 4 су 3 турских денье. В 1346 г. тот же сеньор предполагает использо­ вать 22 пушки для обороны замка Биуль (Тарн­и­Гаронна). 29 апреля 1345 г. Рамундус Аркерии, «артиллерист короля Франции в Тулузе», расписывает­ ся в получении определенной суммы на «2 железных пушки, 200 налитых свинцом ядер и 8 фунтов пороха»7 1 .

158 Ч а с ть первая. Характерные черты военной истории Средневековья

Таким образом, лет за двадцать и путями, проследить которые не пред­ ставляется возможным, новое изобретение распространилось по всему Запа­ ду ­ вероятно, начиная с Италии. Правда, в периферийных регионах оно еще долго было неизвестно: первое упоминание об артиллерии в Шотландии дати­ руется только 1384 г.

С середины XIV в. описания пушек появляются в учебных трактатах и нарративных источниках. Одно из первых было сделано Жаном Буриданом в его «Вопросах к книгам „Метеорологии" Аристотеля»: «Сила действия этого газа проявляется в сих устройствах, называемых пушками (canalibus), из кото­ рых посредством газа, порожденного щепоткой пороха, испускают большие стрелы либо свинцовые ядра с такой силой, что никакой доспех не может им противостоять»72. «Хроника Тарвиса» (Chronicon Tarsivinum, 1376 г.) более под­ робно сообщает об «этих бомбардах, каковых доселе не видели и речи о кото­ рых никогда не слышали в Италии, что чудесным образом сделаны венециан­ цами. И верно, бомбарда есть железное устройство весьма могучее: спереди у него обширный канал, куда помещают круглый камень той же формы, что и канал, а сзади ­ труба вдвое длиннее, чем оный канал, с каковым она связана, но более узкая; и в сию трубу кладут черный порох, что делается из селитры, серы и древесного ивового угля, сквозь вход в оную трубу со стороны дула. И то отверстие означенного дула далее замыкается деревянным затвором, встав­ ляемым внутрь; после же того, как с другой стороны вложат круглый камень, к малому отверстию в трубе73 подносят огонь, и от воспламененного пороха камень извергается с великой силою»7 4 .

Долгое время большинство орудий имели небольшие размеры. Об этом свидетельствуют массы 73 пушек, изготовленных для Ричарда II Английского Уильямом Вудуардом с 1382 по 1388 г.:

­1 пушка массой от 665 до 737 английских фунтов,

­47 «больших пушек» в среднем по 380 фунтов,

­5 пушек по 318 фунтов,

­4 «медных пушки» по 150 фунтов,

­7 «малых пушек» по 49 фунтов,

­9 «малых пушек» по 43 фунта7 5 .

Что касается расхода пороха, то он оставался очень скромным. В 1375 г. во время осады войсками Карла V Сен­Совер­ле­Виконт 31 фунта пороха хва­ тало для заряжания трех «больших железных пушек», стрелявших камнями,

24 медных пушек, стрелявших свинцовыми ядрами, и 5 железных пушек, тоже стрелявших свинцовыми ядрами. В 1376-1377 гг. пороховой заряд «железной пушки, мечущей тяжесть в 60 фунтов», составляет полтора фунта. В 1383 г. для так называемой морской армии на баржи погрузили «четыре больших пуш­ ки на лафетах, снабженные железными выступами и шарнирами, с четырьмя деревянными козлами, сто шестьдесят шесть фунтов пороха и сто шестьдесят камней для оных пушек», т. е. по фунту пороха на выстрел76.

В виде исключения изготовляли орудия очень большого калибра: в Монсе в 1375 г. была отмечена пушка массой 9500 фунтов7 7 . Однако с самого начала XV в. начинаются масштабные перемены. В 1410 г. Кристина Пизанская рекомендует для штурма хорошо укрепленной крепости использовать четыре больших пушки, имеющих собственные имена, крупнейшая из кото­ рых будет стрелять ядрами массой от 400 до 500 фунтов7 8 . Действительно, с этого момента самым большим пушкам давали имена, призванные посеять страх или же связанные с обстоятельствами их изготовления и первого при­ менения либо с положением их владельца. Надписи, порой рифмованные, размещали на стволе:

Дракон я, ядовитый змей, Желающий яростными выстрелами Удалять от нас врагов.

Жан Черный, мастер-канонир, И Конрад, Куан, Крадентер, Все трое - мастера-литейщики, Сделали меня ровно в году

Тысяча четыреста семьдесят шестом79.

Итак, с большими пушками дело обстояло так же, как с кораблями или колоколами: они приобрели индивидуальность, став в некотором роде живы­ ми существами.

То, что рекомендации Кристины Пизанской вовсе не были чисто теоре­ тическими, доказывает заключенный годом раньше контракт между «масте­ рами по бомбардам и пушкам» и герцогом Бургундским Иоанном Бесстраш­ ным на отливку в Осонне большой «медной» бомбарды в 6900 фунтов с расче­ том на каменное ядро массой 320 фунтов. В 1412 г. в Каркассоне имелась бом­ барда в 10 000 фунтов. «Монс-Мег», железная бомбарда, хранящаяся ныне в Эдинбургском замке, была в 1449 г. заказана «торговцу артиллерией» Жану

В артиллерии произошли и другие трансформации. Вместо пушек, изго­ тавливавшихся путем соединения полос кованого железа8 2 , появились литые железные орудия. «Расплавленный металл заливали в литьевую форму в виде полого цилиндра, по оси которого располагался сердечник»8 3 , или оправка. Правильность канала обеспечивалась расточкой его стальным зенкером. Ис­ пользование литьевых форм одинаковых размеров позволяло стандартизовать калибры. Кроме того, здесь, как и при изготовлении колоколов, использовали бронзу («mitaille», или «mitaille d'airain»), в которой содержание меди было повышено, а олова ­ понижено. Производители колоколов могли делать и пуш­ ки; при необходимости можно было переплавлять колокола на пушки. Вот, например, сделка, заключенная в 1488 г. между городом Ренном, с одной сто­ роны, канониром­литейщиком и канониром­кузнецом ­ с другой. Литейщик должен будет отлить несколько фальков, один колокол, а также две емкости, которые будут служить навесными каморами для кованых железных серпен­ тин. Он получит необходимый «металл и медь» массой до 6000 фунтов. Куз­ нец выкует две железных серпентины. Одна из них будет иметь медную камо­ ру, изготовленную заранее, и заряжаться с казенной части, а другая будет ко­ ваться из одного куска, заряжаться с дула и иметь цапфы, чтобы стрелять с ко­ лесного лафета. Обе серпентины «будут метать железные ядра»8 4 .

Усовершенствования коснулись как транспортировки орудий, так и уста­ новки их на боевую позицию. Долгое время артиллерийские орудия (за ис­ ключением пушек и ручных кулеврин, которые начали появляться в конце XIV в.) перевозили на телегах, повозках, обычно четырехколесных. Для того чтобы они могли вести огонь, их приходилось снимать. Пушки устанавливали на козлы или станину. Однако с середины XV в. упоминаются орудия, снаб­ женные цапфами и лежащие на лафете, установленном на оси с двумя колеса­ ми. 19 августа 1458 г. город Руан покупает 100­фунтовую пушку «в форме малой серпентины из бронзы, стреляющей свинцовыми ядрами размером в малый мяч, возведенной на лафет и возимой на двух деревянных колесах»8 5 . В 1465­1466 гг. некий плотник из Невера сдает заказанные ему восемь колес: четыре средних для большой железной бомбарды (из чего можно сделать вы­ вод, что она укладывалась на повозку) и еще четыре большего размера для двух серпентин8 6 . В 1490 г. замок Анжер принимает на хранение три больших пушки­серпентины массой около 7000 фунтов, с шестью большими колесами. Таким образом, возникла прицепная артиллерия, которую было просто ста­ вить на боевую позицию и перемещать; с 1470 г. такие орудия изображают на многочисленных миниатюрах, а отдельные экземпляры их сохранились среди трофеев, взятых швейцарцами после победы над Карлом Смелым при Грансо­ не в 1476 г.87

Долгое время обязательным было использование обтюраторов, герме­ тично закрывавших отверстие в каморе, куда помещали пороховой заряд. Учебник по пушечному делу XV в. довольно подробно описывает этот про­ цесс: «Если вы желаете сделать добрые обтюраторы для бомбард, вам нужна добрая древесина ольхи либо тополя, вполне сухая, и делайте их таким ма­ нером, чтобы передняя часть была тоньше, нежели задняя, дабы, когда вы забьете обтюратор в камору палкою, он вошел точно и отнюдь не торчал из каморы». Обтюраторы должны были быть сделаны из дерева, способного разбухать под воздействием паров, выделяющихся при сгорании пороха. В мо­ мент, когда давление становилось достаточно высоким, обтюратор вылетал, почти как пробка от шампанского, и тогда высвободившаяся взрывная сила пороха сообщала движение ядру. Всю внутреннюю длину каморы рекомен­ довалось делить на пять равных частей: первая часть, близ отверстия, резер­ вировалась для обтюратора, вторая оставалась пустой, оставшиеся три за­ полнялись порохом8 8 .

Похоже, в конце XV в., по крайней мере во Франции, в некоторых орудиях перестали использовать обтюраторы. То ли сгорание пороха уже стало настоль­ ко быстрым, что больше не было необходимости создавать давление, то ли со­ вершенная подгонка ядер к каналу ствола не позволяла газам улетучиваться слиш­ ком быстро. Во всяком случае, упоминаются монолитные пушки без отдельной каморы. Сначала на дно ствола засыпали порох с помощью «еловых жердей, именуемых загрузочными ложками», а потом через дуло вкладывали ядро8 9 .

Для первых снарядов середины XIV в. использовали свинец и железо. Но вскоре большая часть ядер, особенно начиная с определенного размера, делалась из камня: песчаника, мрамора, алебастра и т. д. Каменотесы делали боеприпасы заранее, используя модель («шаблон») из дерева, бумаги, перга­ мента. Потом снова появились железные ядра. В 1418 г. город Гент приоб­ рел 7200 литых ядер9 0 . Во французской королевской артиллерии литые же­ лезные ядра особенно часто использовали начиная со второй половины цар­ ствования Карла VII. Вероятно, решающую роль здесь сыграла деятельность братьев Бюро, Жана и Гаспара9 1 . Эта тенденция усилилась при Людовике XI : в 1467 г. король приказывает Мишо Бодуэну отлить по 1000 железных ядер для каждой из его больших серпентин и по 100 ядер ­ для каждой бомбарды. Не остался в долгу и Карл Смелый: его большие кулеврины использовали железные «булыжники». В 1473 г. он закупает 1335 литых ядер. Это новше­ ство странным образом осталось неизвестным по ту сторону Альп: если ве­ рить Бирингуччо, Карл VIII «был первым, кто познакомил нас в Италии с же­ лезными ядрами, когда пришел осаждать Неаполь, дабы изгнать короля Фер­ ранте, и было сие в одна тысяча четыреста девяносто пятом году»9 2 .

Усовершенствования коснулись даже малых «стволов»: в середине XV в. в Германии для аркебуз стали использовать фитильные замки9 3 .

Существовали две тенденции: с одной стороны, уменьшение массы ядра по отношению к общей массе орудия, с другой ­ увеличение массы пороха по отношению к массе ядра. Этот вывод позволяет провести срав­ нение миланских бомбард 1472 г. и английской артиллерии при Генрихе VII и Генрихе VIII.

з а с ы п а ю т полную шуфлу пороха , и просовывают до дна ствола, и поворачивают рукою , дабы порох ваш выпал и высыпался из ш у ф л ы , каковую следует вынуть обрагно , и повторите сие два или три раза в зависимости от того, насколько тонкий и добрый порох либо насколько велика