Современная зап социология

Функционирование данных компонентов изменяет соотношение экономики и социальной политики, подчиняя первую второй. Социальная политика, превращаясь в социальную инженерию, перестраивает в соответствии с научными рекомендациями всю систему общественных отношений. Ведущая роль «большой науки» обусловливает определяющую роль в социальной структуре меритократии.

Дж. Гэлбрейт в этом отношении существенное значение отводит так называемым «техноструктурам», которые занимаются организацией всех видов социальной деятельности и управлением собственностью. Он также выделяет «власть лучших» —иерар- хию управляющих, инженеров, государственных служащих, которая определяется талантом, знанием, квалификацией.

Представители рассматриваемой концепции обосновывали приоритет интеграционных процессов в современном мире. Эта тенденция, по их мнению, базировалась на научно-технических нововведениях, которые продвигают развитие социума в сторону «открытого общества». В нем главенствуют плюралистическая демократия, управление собственностью, права человека, индивидуальная инициатива, свободное предпринимательство, технологические отношения разделения труда. Самодвижение научно-технического общества подвергает технизации все стороны жизни общества, обусловливая общность его судьбы — становление единого мирового сообщества. На гребне данного процесса находится западная цивилизация, а остальные общества развиваются «вдогонку» за ней.

Врамках либеральной концепции предстоящая конвергенция означала крах советской индустриализации, лежащей в основе социалистической (антирыночной) системы хозяйствования, опирающейся на принципы «закрытого общества». Прогрессирующий застой этой системы на уровне ранних стадий индустриальной революции (торможение) являлся свидетельством ее стагнации

ипредстоящего распада. Последующее слияние социалистических государств с более обширным мировым сообществом будет происходить на основе отказа от советской (коммунистической) практики и движения в сторону принципов «открытого общества». У коммунизма нет исторической перспективы, и он будет побежден только в направлении будущего.

Впринципе, перестройка и последующие за ней события в бывшем СССР подтвердили суть данной концепции конвергенции. Это дало право одному из ее главных авторов — 3. Бжезинскому сделать следующее заключение: «Таким образом, обернув-

251

шаяся катастрофой встреча человечества в XX веке с коммунизмом дала болезненный, но крайне важный урок: утопическая социальная инженерия находится в фундаментальном противоречии со сложностью человеческого бытия, а социальное творчество лучше всего расцветает, когда политическая власть ограничена. Этот фундаментальный урок делает тем более вероятной возможность, что XXI век будет веком демократии, а не коммунизма».

7.32. Радикальная концепция постиндустриального развития

Иной подход в оценке индустриальной цивилизации и поиске контуров «новой цивилизации» (варианта «третьего пути») имел место в радикальных футурологических концепциях М. Маклюэна, А. Турена, А. Тоффлера, Э. Шумахера и др. В частности, А. Тоффлер в своих работах критически оценивал «индустриальную цивилизацию».

Анализ будущего он осуществлял на основе «информационного редукционизма»: переход от индустриализма к новой «постиндустриальной» цивилизации с господством информационных технологий будет осуществляться на основе компьютерной революции. Он будет сопровождаться инновациями способа производства, образа жизни и культуры, разрешающими современные глобальные проблемы.

В работе «Третья волна» образно метафорически Тоффлер нарисовал картину перехода к «постиндустриальному» («сверхиндустриальному») обществу, где волны — это волны истории, рождающие цивилизации, через которые проходит человечество в своем развитии. Накатываясь одна за другой, эти «волны» образуют фон, на котором развертывается драма истории в трех действиях — три цивилизационные волны.

1.Доиндустриальная — сельскохозяйственная цивилизация до 1650—1750 гг., основанная на простом разделении труда, кастовой структуре общества, авторитарной власти и децентрализованной экономике. Технологической основой аграрной цивилизации является соха.

2.Индустриальная — промышленная цивилизация до наших дней. Ее технологическая основа — машина.

Вторая волна — индустриализм, разрушила сельскохозяйственную цивилизацию, подавила первобытного человека и изменила образ жизни миллионов. Она дала человеку массу материальных благ, получил развитие рынок. Но далось это слиш-

252

ком дорогой ценой: отрывом от природы, диктатом массовизации, утратой индивидуальности, Освенцимом, испепеленной Хиросимой, властью машины над человеком, отделением производителя от потребителя. К странам «индустриального пояса» Тоффлер относит Северную Америку, азиатский индустриальный район, Западную и Восточную (социалистическую) Европу, которые имеют общую характеристику («и так везде») и разделят общую судьбу. Он негативно оценивал индустриальное общество и видел выход в его перестройке — фундаментальных (системоизменяющих) преобразованиях. Но в отличие от представителей радикальной социологии Тоффлер звал не к бунту против существующего общества, а к хорошей реформе, приводящей его к саморазвитию.

3. Постиндустриальная (посткапиталистическая и постсоциалистическая) — компьютерно-информационная цивилизация.

7.33. Контуры новой цивилизации Тоффлера

К контурам новой цивилизации Тоффлер относил:

1.Информационные (гибкие) технологии, качественно преобразующие инфраструктуры общества и образ жизни людей.

2.Демассифицированное (конфигуральное) общество, в котором классы теряют свое значение, а тысячи меньшинств, с временным характером существования, образуют различные переходные формы.

3.Антиципарная (предвосхищающая) демократия, обеспечивающая «участие граждан» в формировании моделей собственного будущего.

4.Транснациональные институты, решающие глобальные вопросы: отход от национально-государственной замкнутости и самомнения к общим рынкам со свободным перемещением товаров, людей, идей, культуры.

Прогнозируя будущее, Тоффлер сформулировал следующие позиции:

Регионализм.

Индустриальное общество тяготело к национальному государству.

Постиндустриальное общество тяготеет к региональному государству.

Расовые проблемы и урбанизация.

Следует ждать учащения беспорядков, ибо в ближайшие годы экономическое и расовое давление лишь усилится. Азия — это самый важный регион мира, и все же США ослабляют в нем свое

253

присутствие. Мексика — если экономика Мексики потерпит крах, в стране может наступить хаос. А в случае переворота США получат малый Вьетнам у себя под боком.

Безработица.

Она будет иной и охватит не только низшие социальные слои. Стимуляция экономики не поможет, так как все упрется в проблему специализации.

Военная стратегия.

Ввиду отсутствия глобальной военной стратегии планируется урезать бюджет за счет сокращения количества рабочих мест. И урежут его не там, где надо.

Политика промышленного развития.

Нет серьезной дискуссии на общенациональном уровне. Правительства же осознали, насколько это важно, и уже начинают разрабатывать свои стратегии.

Власть средств массовой информации.

Масс-медиа будут играть всё более важную роль. В постиндустриальном мире они могут занять место партий и отнять у них власть.

Политика.

С закатом индустриального мира развалятся вековые политические структуры и возникнут новые политические силы.

Религия

Прогнозируются столкновения между государством и церковью.

Экология.

Ухудшение экологической ситуации. Политические дебаты на эту тему будут по-прежнему носить абстрактный характер, а нерешенные вопросы — накапливаться, делая упор на развитие новых технологий.

7.34. Ориентиры постиндустриального развития

Постиндустриализм является наднациональной системой и в состоянии реализовать свои потенции только в рамках международного порядка. Новациями радикальной планетарной перестройки являются следующие:

а) стимулирование внедрением микропроцессоров (компью теризация, робототехника и т. п.);

б) появление новых форм организации человеческих отно шений, соответствующих изощренной технологии;

в) изменение образа жизни в сторону ценностей качества жизни.

254

Постиндустриальное общество — это стратегическое приспособление к новой постмодернистской культуре и цивилизации, которые формируются в результате глубокой трансформации социального мира.

7.35. Информационная цивилизация Г. Маклуэн представил трехступенчатую модель всемирной

истории:

1-я эпоха: человек слушающий— эпоха племенного индивида с преобладанием устной речи в качестве коммуникации в акустическом (доалфавитном) мире (мифологическое сознание).

2-я эпоха: человек смотрящий — эпоха типографского (печатный станок И. Гутенберга) или индустриального индивида с преобладанием печатного слова над устной речью в коммуникации. В данную эпоху изобретение алфавита означало переход к новой эре. Воспринимаемая глазом строка приступила к новой организации жизни людей, так как он стал думать логически и последовательно (рационалистическое сознание).

3-я эпоха: человек слушающий и смотрящий — эпоха информационного индивида в условиях победы электронной (аудиовизуальной) коммуникации, повышающей интеллектуальные способности и творческий характер личности (синтез мифорационалистического сознания).

Г. Маклуэн считал, что электронная революция перекраивает жизнь. В начальной стадии электронная технология (космическая связь, портативная видеозапись и т. п.) выполняла роль социальной терапии. Она создала новый этап социального общения, в котором выравниваются искажения и диспропорции, вызванные географией и экономикой, содействуя росту взаимопонимания между различными слоями общества и народами. На более высоких стадиях электронная революция выступила в качестве первопричины крупных социальных перемен (СМИ диктуют культуру). Информационная технология, соединенная с аудиовизуальными средствами, создает целый мир поведенческих моделей, которые постоянно, ежедневно на работе и в быту окружают человека и программируют его деятельность во все возрастающем масштабе.

Второй этап коммуникационной революции связан с тремя великими инновациями: спутниковая связь, создание оптоволоконных кабелей и кабельных сетей, цифровых электронных устройств с применением микропроцессоров и интегральных схем для скоростного приема и передачи информации. Это открыва-

255

ет доступ любому человеку, в любой точке Земли к базам данных и знаний, если он имеет терминальное устройство (или компьютер) для ввода и вывода информации, включенной в единую интегрированную систему связи. Подобные интеллектуальнотехнологические системы ведут к принципиально новому состоянию цивилизации и культуры — к глобальному гиперинтеллекту (индустрии данных и знаний). Компьютеризация создает технологическую основу информатизации общества, в котором информатика и владение ЭВМ является второй грамотностью, повышающей интеллектуальные и творческие способности человека.

Информационная технологизация социальной жизни вызвала к жизни новую концепцию демократии — «компьютерную демократию», в которой информация олицетворяет власть. Гражданское общество является обществом «общественного мнения»: его формирование и выражение является средством завоевания и удержания власти. В нем реализуется главенствующее право общественности знать все относящиеся к ее жизни факты и свободно говорить о том, что определяет эту жизнь. Тем самым информация общества заменяет собой социальную революцию. Поэтому властные структуры, чтобы завоевать сознание общественности, обязаны вести с ней постоянный диалог, иметь гибкую и мобильную политику двусторонних контактов.

Посредником между властью и обществом выступают «массмедиа» — независимые средства массовой информации (особенно электронные), действующие по принципу «расскажи все, расскажи быстро».

Другим социальным институтом, связанным с развитием СМИ является система «паблик рилейшнз» (институт отношений с общественностью). В правовом государстве и гражданском обществе необходимость сотрудничества, формирования благоприятного отношения социальных организаций с общественностью

— это основа проведения сильной и уверенной социальной политики с адекватной социальной ответственностью.

7.4. Постиндустриальная концепция общественного развития Р. Коэна

Р. Коэн является одним из тех, кто задался целью осмысления концепции постиндустриального развития общества. Он считает, что в ряду проблем, связанных с воздействием научной

256

технологии на общество, одним из труднейших является вопрос: следует ли рассматривать нынешнее и ожидаемое воздействие, будь то позитивное или негативное, будь то воздействие какогото одного технического новшества или воздействие накопления подобных новшеств, как нечто совершенно отличное от разовых или суммарных воздействий, оказываемых научно-техническим развитием на его первоначальных стадиях. То воздействие, к примеру, которое стронуло с привычных мест жителей английской деревни XVIII и XIX веков и швырнуло их в непостоянную, часто безработную, часто уголовную, как правило, пьяную, беспутную городскую жизнь, было сильнейшим шоком, переворотом в культуре и личной жизни, детали которого проясняются тем сильнее, чем дальше уходит это время; воздействие на японских крестьян в совершенно иных условиях урбанистической миграции сто лет спустя было уже иным, а теперь, спустя уже три столетия, мы видим рост гигантских городов с многомиллионным населением в технически отсталых странах (например, в Индии, Бразилии, Мексике); можно ли на этом примере, обнаруживающем столь несомненные человеческие страдания и столь же несомненный рост их масштабов, показать, что данное воздействие является чем-то совсем новым? Так ли уж неповторимы связанные с ним проблемы?

От этого примера можно перейти к другим, связанным с массовой урбанизацией и охватывающим все человечество процессом возникновения массового общества, процессом, который был бы невозможен без развития техники: это и тесно связанная с техническим прогрессом массовая безработица, сопровождаемая разрушением ремесел и распадением традиционных общественных связей, это и явление «товарного» общества, в котором подобные сдвиги в человеческой жизни выглядят то неуправляемой стихией, то планируемым ходом событий. И не следует ли отнести к тому же ряду колониальные процессы или даже их рассматривать, отвлекаясь от урбанизационных? Р. Коэн считает, что мы должны задать вопрос: не возникновение ли массового общества повинно в том, что воздействие технического развития, несмотря на свою непрерывность, столь резкими скачками ощущается в каждом поколении, выглядит столь неожиданным для того, кто пытается взглянуть на него как бы со стороны, настолько неожиданным, что такой наблюдатель, к сожалению, не может воспользоваться уроками прошлого?

Тотальная война стала новым как техническим, так и политическим явлением, новым, ибо в такой войне сражение охваты-

вает уже не только тех, кто участвует, в нем, следуя патриотическому долгу или воинской повинности, но и безоружное гражданское население, которое, однако, рассматривается как фактор экономического и военного потенциала противоборствующих сторон. Гражданская война в Америке была первой войной, в которой подобная тотальность стала реальностью, причинившей народу Соединенных Штатов Америки неисчислимые бедствия. И с тех пор все большие войны имели все те же последствия. Разве мировая война, ставит он вопрос, разразившаяся в середине XX века, в которой применялись триумфальные достижения техники, принесла человечеству что-либо иное?

7.41. Социальные последствия технического прогресса

По мнению Коэна, социальное воздействие технического прогресса в некоторой, хотя и не вполне ясной, мере происходит по одному и тому же образцу: непрерывный рост технического совершенствования отражает непрерывный процесс социальных преобразований и со своей стороны усиливает, расширяет последний. Он предлагает рассмотреть, например, массовую миграцию населения в процессе урбанизации или в ходе и последствиях мировых войн: рассмотрение этих явлений, безусловно, должно сопровождаться исследованием технического развития. Так, строительство городов — во времена Древнего Рима, в эпоху, когда перестраивался охваченный революцией Париж или воздвигалась столица в Вашингтоне, когда возникали новые города в Сибири или Бразилии, возрождалась из пепла Хиросима после трагедии 1945 г. — не может быть понято без изучения того нового, что появлялось во все эти времена в системном проектировании, транспортной технике, строительстве очистных сооружений, водоснабжении, технической защите атмосферы и других природных сред, в системе образования, изменений социальной психологии труда и досуга, в здравоохранении. Можем ли мы сказать, спрашивает он, что в современном обществе техническое влияние на подобные процессы является чем-то совершенно новым или что опасности этого явления подстерегают всегда и везде, где только скапливаются значительные массы населения?

Но даже если признать, что указанное воздействие происходило всегда и никогда не прекращалось, мы должны согласиться и с тем, что в разные времена оно было различным, и различия эти сами по себе весьма значительны. Возьмем, например, массовую культуру. На первый взгляд, заметно ее проникнове-

258

ние в обыденное сознание повсюду, от деревенских захолустий до крупнейших столиц; демократичность и доступность школьного обучения, всеобщая грамотность, колоссальные тиражи газет и журналов, потоком сходящих со скоростных печатных машин, дешевые и недурно выполненные цветные репродукции произведений живописи и высококачественные записи музыкальных исполнений (эта сторона массовой культуры рассмотрена в пионерских работах Вальтера Беньямина в 30-х годах). Но при более близком рассмотрении мы обращаем внимание на обратную сторону медали, на негативные последствия внедрения в эту сферу новой техники, такой, например, как телевидение, способной настолько глубоко изменять массовое сознание, что можно говорить о переходе всеобщей грамотности в свою противоположность — зрелищную неразборчивость и личностную невосприимчивость к написанному слову.

Сама проблема социального воздействия такого рода — Коэн называет ее потребительской, пассивной культурой, практически исключающей какую-либо духовную сопричастность к ней, — не нова (вспомним хотя бы римский цирк двухтысячелетней давности), но сверхбыстрота, необыкновенная способность проникать и насыщать всю сферу человеческого существования, особенно в индустриально развитых странах, выглядят беспрецедентным и все еще не до конца понятым явлением техники и социокультуры.

При таком подходе к социальным воздействиям технического развития сделанный вывод о постоянстве таких воздействий, основанный на исторических наблюдениях, может помочь обществоведу, пытающемуся отыскать параллели в причинноследственных зависимостях, изменениях, результатах, а также в более или менее явно обсуждаемой социальной политике. Он считает, что сравнительные исторические исследования по крайней мере могут пролить дополнительный свет на нынешние проблемы, так что история становится источником эвристики для современной теории и практики научно-технической политики. Отсюда важность (которую часто на словах признают, но слишком мало подкрепляют это признание соответствующей подготовкой тех, кто стоит у руководства обществом и промышленностью) дифференцированного подхода к современным процессам модернизации, будь то в масштабах отдельной страны или целого региона; эти процессы вызывают совершенно различные социальные последствия: например, в таких странах, как Англия, ФРГ, США, Япония, СССР и Китай, эти последствия раз-

личны до такой степени, до какой различаются предшествующие или сопутствующие этим процессам решения социальнополитического плана (т. е. решаются ли технико-экономические вопросы через механизмы рыночных отношений или через плановые решения социалистического хозяйства или для каждого конкретного случая принимаются решения того или иного рода). Поэтому, согласно автору, социальные воздействия технического развития определяются далеко не одной только техникой; верно, что в разные исторические периоды техника по-разному определяла рамки человеческой жизни, но верно и то, что социальный контроль за развитием и использованием техники все же может осуществляться в достаточно широком диапазоне, не позволяющем переходить от отчаяния к надежде и уверенности

вбольших и малых делах.

Ивсе же мы вправе допустить, что нынешние времена радикально отличаются от прошлого. Определенный количественный рост достиг критической точки, за которой, как принято говорить, количество переходит в качество, рост вступает в некоторую новую фазу.

Перед человечеством, считал Р. Коэн, стоит много проблем. Одни из них являются национальными, другие региональными. Но есть такие проблемы, которые имеют всемирный масштаб. Среди этих проблем Р. Коэн выделяет следующие:

1. Наука и техника, некогда порожденные особыми политическими и экономическими, культурными условиями Западной Европы, ныне приобрели всемирный характер.

2. Процесс производства и распределения продуктов и услуг осуществляется в рамках мировой рыночной системы, хотя еще сохраняется некоторая местная автономия и имеется множество комбинаций и смешанных форм, сочетающих в себе элементы централизованного планирования, предпринимательского планирования и механизмов конкуренции.

3.Достаточность или нехватка природных ресурсов определяются в планетарном исчислении при наличии неравенства в этом отношении между бедными и богатыми странами, принадлежащими к числу индустриально развитых или развивающихся.

4.Проблемы народонаселения также получают всемирное значение, причем в отдельных регионах они выступают как явления непосредственного кризиса.

5.Мировая война, как бы ни было ограничено число ее прямых участников, поставила бы человечество перед угрозой ге-

260