Глава 15 Государственное стимулирование криминализации экономики

Два за XX столетие социальных эксперимента, до основания по- трясших Россию, проводились под прямо противоположными лозунгами. В первом случае (1917 г.) разрушался несправедливый капитализм во имя создания общества всеобщей социальной гармонии. В другом (1992 г.) – тоталитарный строй с засилием бюрократической машины управления всем и всеми ликвидировался ради свободного, честного, социально ориентированного рыночного хозяйства. Сближают эти эксперименты два обстоятельства. Во-первых, умопомрачительные жертвы, которые россияне способны принести во имя абстрактных кабинетных идей, и, во-вторых, полное несоответствие провозглашенных целей и полученных результатов.

О провале социалистического эксперимента сказано много, в том числе и автором этих строк. А вот по поводу результатов второго опыта над населением России еще предстоят большие дискуссии. Сейчас большинство специалистов и дилетантов, обеспокоенных этим вопросом, сходятся на том, что все-таки рынок на территории Российского государства создан. Конечно, не совсем цивилизованный, то ли дикий, то ли, наоборот, государственно-монополистический, но бесспорно с ярко выраженными элементами криминала и коррупции. Однако смею утверждать, что с такими оговорками созданный в стране экономический механизм едва ли имеет право называться рыночным. Реформаторы, утверждающие, что им все-таки в основном удалось создать рыночную систему, реабилитируя лично себя за “сусанинские” грехи, объективно дискредитируют рынок, его идеологию и философию и тем самым играют на руку приверженцам первого российского эксперимента.

Криминальный, коррумпированный рынок – это не рынок, это “жареный лед”. В результате реформ, страна проделала путь от административно-командной системы к криминально-бюрократической, а отнюдь не рыночной. Теперь, если Россия все же хочет двигаться к цивилизованному рынку, у нее другая точка отсчета, другая стартовая позиция. И с этим нельзя не считаться, как нельзя упускать из виду активную роль государства в криминализации экономической жизни. Сама концепция шокотерапии, установка на то, чтобы резким изменением правил экономической игры выбить все население из седла, поменять не только хозяйственные, но и морально-этические ориентиры, помноженная на марксистско-ленинское базовое образование молодых реформаторов, спровоцировала неминуемый крен страны в криминал под лозунгами “грабь награбленное” и “деньги не пахнут”.

Криминализацию экономики реформаторы расценивали просто как неизбежность, и в объяснение ее подводили теоретический фундамент. В своей книге “Государство и эволюция” Е. Гайдар теме первоначального накопления в новейшей истории России посвятил целую главу. Он с явной симпатией и олимпийским спокойствием пишет о капиталах, “вышедших из золотой пены инфляции и финансовых спекуляций” ¹. Его заботит лишь одно: “чтобы уже созданные и вновь образующиеся состояния работали в России”. Теория первоначального накопления была придумана Марксом для обоснования справедливости революционной экспроприации частной собственности. Капиталы, по его версии, изначально создаются неправедным путем, грабежом, воровством, коварством и вероломством, а затем приумножаются путем присвоения неоплаченного труда наемных рабочих. Теория первоначального накопления в совокупности с теорией прибавочной стоимости являлась “научным” оправданием разбоя, разграбления усадеб, церквей, музеев, “уплотнения" буржуазии и интеллигенции, раскулачивания крестьян. Молодые реформаторы, очевидно, не поняв “классовой” направленности этих рассуждений Маркса , восприняли их не как

^{___________________}

¹Гайдар Е. Государство и эволюция. М., 1995. С. 173.

хитроумную уловку гениального создателя теории разрушения рыночной экономики, а исключительно как правду жизни. Но жизнь многообразна, и рядом с богатствами, нажитыми войнами и обманом, всегда существовали капиталы, образовавшиеся в результате самоограничения, организационного таланта, научных открытий. Кого, например, ограбил самый богатый человек планеты Билл Гейтс? Скорее его грабят компьютерные пираты. Но роль протестантской (и старообрядческой) этики в становлении цивилизованных рыночных отношений, идеи Бенджамина Франклина и Макса Вебера были проигнорированы людьми, затеявшими рыночные реформы в обществе, где обострилось чувство справедливости, где критиковали социализм не за отсутствие богатых, а за нарушение связи между мерой труда и мерой вознаграждения за его конечные результаты. Социальное раздражение, направленное против “новых русских”, имеет в своей основе не зависть по поводу их богатства, а очевидное несоответствие между доходами нуворишей и общественно значимым результатом их деятельности.

Идеологическая лояльность к новым источникам доходов, методам обеспечения доступа к общественной собственности была первым, но далеко не единственным жестом официальной государственной поддержки развитию неправовой экономики. Так сказать, приглашение к танцу.

Другими факторами стимулирования коррупции и криминала в экономической сфере была атмосфера неразберихи, анархии, созданная в федеральных экономических ведомствах с приходом молодых реформаторов. Отсутствие всякого опыта работы, а тем более руководства крупными управленческими структурами, верхоглядство, демонстративное пренебрежение законами делопроизводства приводили с первых дней реформ к скандалам и аферам типа нашумевшей “красной ртути” или фальшивым авизо. Приведу только одно свидетельство царившей внутри правительства реформаторов обстановки (свидетельство человека, находившегося в составе руководящих органов страны). Вот что писал тогдашний министр финансов России Б.Г. Федоров: “К исходу двух месяцев работы в правительстве я с удивлением обнаружил, что никто не представляет, какие финансовые потоки существуют в нашем государстве. Миллиарды льготных кредитов, астрономические суммы раздаются направо налево. Центральный банк знает одну сторону дела, правительство – другую, свой “уголок” – у парламента” ¹.

Именно в этот период многочисленные журналисты и телекомментаторы до небес превозносили “высочайший профессионализм” команды Гайдара в деле реализации политики финансовой стабилизации.

Именно в правительственных коридорах и именно в тот период, о котором пишет Б.Г. Федоров, созрела и была доведена до практического воплощения идея “уполномоченных банков”. Этот мощный механизм обогащения частных структур за счет бюджетных доходов был задействован самим правительством. Коммерческие банки улучшали свое финансовое положение (а иногда просто росли как на дрожжах) не в результате удачно избранной политики кредитования инвестиционных проектов, а исключительно в зависимости от степени “близости” к правительственным чиновникам. Таким образом, создавались условия, прямо провоцирующие процессы коррумпирования.

Еще в большей степени развитию этих процессов способствовала созданная правительством буквально с первых месяцев реформаторской деятельности система экспортно-импортных льгот, выдача квот, торговых лицензий. Поначалу все выглядело как небольшая чисто техническая модификация источников финансирования некоторых бюджетных организаций и инвестиционных проектов. Под давлением консультантов из Международного валютного фонда главной заботой реформаторов с января 1992 г. являлось сокращение расходной части федерального бюджета. Любой ценой. Даже против логики и в обход социально-экономических и политических реалий. Скажем, сокращались до смешной величины бюджетные расходы на финансирование развития спорта в стране. Через

^{___________________}

¹Столица. 1993. № 17 ( 127). С. 22.

несколько дней выяснялось, что планировалось выступление российских спортсменов на летних Олимпийских играх в Барселоне. Да и вообще уход России с олимпиад, мировых и европейских чемпионатов, крупных международных турниров выглядел бы, по меньшей мере, экстравагантно, особенно под предлогом проведения рыночных реформ. А без серьезной государственной поддержки большой спорт не существует ни в одной стране (включая развитые капиталистические). Но спорить с консультантами из МВФ постеснялись или побоялись. Начали искать обходные пути. И нашли “гениальное” решение, мгновенно растиражированное на аналогичные (и многочисленные) ситуации. Образно говоря, была придумана следующая схема.

Приходит чиновник “от спорта” к чиновнику “от финансов” и говорит, так, мол, и так, надо не уронить престиж России на очередной спортивной арене. Второй чиновник отвечает первому: все понимаю, но денег в бюджете на эти цели не предусмотрено. Однако не печалься. Знаю я, что не все квоты на экспорт нефти распределены. Можно выделить несколько миллионов тонн и на подъем спортивного движения. Дадим для вас льготный режим реализации и обеспечим всех мячами, спортивной формой и чем хотите. Или другой вариант: разрешаем вам беспошлинный импорт спирта, водки, сигарет...

Приглянулась эта схема не только спортсменам. Вслед за ними потянулись в Москву ветераны-афганцы, главы администраций, руководители благотворительных фондов, священнослужители. И молодые чиновники возрадовались: нагрузка на бюджет не возрастает, и вопросы решаются. И волки сыты, и овцы целы.

Однако этот “технический” прием дорого обошелся стране. Он создал уникальную питательную среду для развития мафиозных структур. Во-первых, кто считал, сколько нужно продать контейнеров водки или сигарет, чтобы профинансировать конкретные спортивные мероприятия? Естественно, все в лучшем случае на глазок. Во-вторых, кто занимается торговлей? Конечно, не сами спортсмены и даже не чиновники “от спорта”, а некие посреднические сбытовые структуры, происхождение и финансово-экономическую чистоплотность которых проверить практически невозможно. В-третьих, описанная схема финансирования объективно создает фантастическую многозвенность прохождения товаров и денег, столь любимую специалистами по денежным махинациям.

Широкой криминализации экономики способствовало и беспрецедентное для развитых стран решение российского руководства об отмене водочной монополии. Государство одним росчерком пера лишило себя мощного источника бюджетных доходов и поставило под удар здоровье своих подданных. Последний момент вообще мало волновал молодых экспериментаторов. “По мнению экспертов российского правительства, – писали “Известия” в то время, – после выхода постановления Б. Ельцина о продаже винно-водочных изделий по свободным ценам... ожидается большой рост производства самодельного вина, и хотя качество его будет невысоким, для нашего потребителя, считают эксперты, это не будет иметь особого значения” ¹.

Цинизм правительственных экспертов не знает предела, равно как и презрение к своим согражданам. Но если не предаваться эмоциям, то остается только констатировать, что правительство Гайдара, полностью отдавая себе отчет, официально разрешало фальсификацию одного из самых массовых на российском рынке товаров. Причем делалось это вопреки мировой практике развитых стран с рыночной экономикой. Следовательно, данный конкретный шаг отнюдь не был связан с движением страны к цивилизованному рынку. Наоборот, российское правительство собственными руками создавало еще один центр мафиозной деятельности.

При всем этом переключение мощного потока доходов от казны к частным производителям винно-водочных изделий превратилось в

^{___________________}

¹Отменена самая главная монополия// Известия.1992. 8 мая. С.1.

ощутимый фактор, определивший быстрое банкротство государства. Легкомысленная попытка разрушить государственную монополию в области экономики производства и реализации алкогольной продукции привела к неспособности государства (в силу оскудения доходной части бюджета) выполнять свои внеэкономические функции. Вся эта история с точки зрения подрыва госбюджета очень напоминала антиалкогольные кампании большевиков – сначала Фурцевой, а затем Лигачева. Только последние проводили эту борьбу с бюджетными доходами путем административных запретов под флагом оздоровления народов и народностей ¹, а молодые реформаторы не думали ни о вреде алкоголя (наоборот, прогнозировалось снижение качества винно-водочных изделий), ни, оказывается, о бюджете (отмена водочной монополии неминуемо осложняла борьбу с его дефицитом), а исключительно о создании буквально любой ценой слоя “новых русских”.

История остроумно “отомстила” за эту экономическую и политическую близорукость: место Гайдара в Государственной думе занял спиртоводочный магнат Брынцалов.

В этой главе я не ставлю перед собой задачу перечислить все пути и формы, в которых осуществлялась криминализация российской экономики. Моя цель значительно скромнее – показать читателю активную и сознательную роль государства в этом процессе. Нас привлекает этот феномен именно своей неподражаемой русскостью. Все государства мира (включая и насквозь изъеденные короедом коррупции) в своих законах, постановлениях, инструкциях и директивах всегда выступают как антагонистическая сила, противопоставляющая себя коррупции и мафии. Принцип один: закон, правительственная директива всегда антимафиозны,

^{___________________}

¹ В России всегда был“пьяный бюджет”. А. Чупров и другие русские статистики еще на рубежеXIXиXXвв. досконально изучили эту проблему. Была доказана тесная корреляционная зависимость между падением урожая и ростом потребления водки. Иными словами, на Руси пьют от плохой жизни (наверное, как и в других странах). Большевики же, обезобразив жизнь народа материально и духовно, хотели в принудительном порядке заставить людей пить лимонад. Этого издевательства народ не выдержал.

антикоррупционны. Другое дело, что чиновники, недобросовестные предприниматели, банкиры, торговцы ищут обходные пути и зачастую сильно преуспевают на этом поприще. Но формально они вне закона. Государство до поры до времени может сквозь пальцы смотреть на их проделки. Однако государство всегда может сказать: мы никогда официально не санкционировали действий, способствующих прямо или косвенно развитию коррупции в стране.

В России, как мы видели, все не так. Государственные служащие самого высокого уровня и депутаты законодательных органов власти считают совершенно нормальным проводить масштабные операции с ценными бумагами и иметь от них немалый доход. Главное, считают они, чтобы этот доход был продекларирован и с него заплачен налог. Тогда они гордятся своей законопослушностью. Но не надо быть профессиональным экономистом, чтобы понять, что на фондовых рынках главная ценность – это упреждающая информация. Если человек, проводящий “операции с ценными бумагами”, получает информацию об изменениях в экономических шагах государства хотя бы на час раньше других, он имеет стопроцентные шансы сорвать большой куш. Этот человек, безусловно, правительственный чиновник.

В замечательном романе Александра Дюма “Граф Монте-Кристо” герой подкупает телеграфиста с тем, чтобы он дал неправильную информацию на биржу. Нескольких минут, пока пришла поправка, хватило, чтобы обидчик графа был разорен. Но не хотят читать ни Дюма, ни Сороса те, кто устанавливает регламент государственной службы.

Или, например, вопрос об амнистии российских капиталов, ушедших на Запад. Не столь важно, какие будут пробоваться механизмы возврата этих денег, важно, что государство самой проблемой серьезно обеспокоено. Еще бы, ведь, по оценкам иностранных специалистов, с начала реформ ежемесячно из России “уходило” 2 – 2,5 млрд. долл. и суммарно накопленный итог составляет где-то 150 – 200 млрд. долл. (Существуют и более впечатляющие оценки.) Есть о чем пожалеть и задуматься. Но не над тем, как вернуть? Полагаю, что практически это невозможно сделать через государственное посредничество, поскольку российское государство уже выступило посредником (и активным) в вывозе российских капиталов из страны. Вот и надо подумать, зачем была сломана система регулирования и контроля над валютными операциями?

Ведь не в кейсах же перевозились ежемесячно миллиарды долларов через границу. И не в канистрах транспортировалась нефть, и не в рюкзаках таскали цветные металлы из России в Прибалтику (хотя, конечно, такие чудаки с кейсами и рюкзаками были, но при всем старании они едва ли могли вывести прибалтов в число серьезных экспортеров продукции цветной металлургии). Всем ясно: правила валютных операций в руках правительства, нефтяная и газовая труба – в руках правительства, железная дорога – в руках правительства, таможня – в руках правительства. Вывод очевиден: с началом реформ крупный блок государственной машины целенаправленно заработал на утечку огромных валютных средств из страны. Это тоже российская специфика. Ни одна страна, тем более переживающая кризис, не расставалась с такой легкостью и на легальной основе с огромными кусками национального продукта. Вывоз капиталов всегда регламентировался, и соблюдение этого регламента жестко контролировалось.

Даже с точки зрения концепции первоначального накопления довольно странной выглядит столь бурная эмиграция частных капиталов из страны. Казалось бы, уж если запланирован столь серьезный и масштабный передел собственности ради создания новых негосударственных потенциальных инвесторов, то нелепо сперва создавать целую систему технических условий и экономических рычагов перекачки этих средств в иностранные банки, а затем придумывать способы их возврата в места первоначального происхождения. Какая-то сложная конструкция. Недаром ею заинтересовался Интерпол.

Нелепость сложившейся ситуации столь очевидна, что ее творцы лихорадочно начинают искать хоть какие-нибудь аналогии. И тут вспоминают Китай. Обращают внимание на то, что внешние инвестиции в китайскую экономику почти на две трети состоят из капиталов китайских эмигрантов. Да, это так, но не худо вспомнить, что эти капиталы не вывезены из народного Китая, а созданы трудом и талантом китайцев-эмигрантов за пределами Поднебесной. Разница с русскими нуворишами колоссальная.

Итак, целый ряд шагов российского правительства объективно стимулировал движение страны к коррумпированной, мафиозно-криминальной экономике. Это не рынок в классическом понимании этого термина. Нельзя назвать рынком экономическую систему, где аргументами в конкурентной борьбе служат автомат Калашникова или чемоданы компромата. (Тоже чисто российский термин “компромат”. Попробуй разберись, что за этим термином: то ли человека оклеветали, то ли разоблачили.)

В очередной раз Россия доказывает всему миру свою способность блестяще имитировать высшие достижения цивилизации в области организации экономической жизни, соблюдения прав человека, социальной политики. Первым великим имитатором был Петр 1, создавший всю атрибутику европейской жизни, – от Сената до покроя одежды и бритых подбородков, но “забывший” отменить крепостное право¹ . Не менее гениальным иллюзионистом был Сталин. Приняв с помпой весьма демократическую Конституцию 1936 г., он раскрутил новую волну правового беспредела. При нем государство не жалело денег на демократический антураж. Выпускалось огромное число газет и журналов, в которых

^{___________________}

¹ В.О. Ключевский так пишет о специфическом отношении ПетраIк европейским достижениям:“Европа была для него образцовая фабрика и мастерская, а понятия, чувства, общественные и политические отношения людей, на которых работала эта фабрика, он считал делом сторонним для России. Много раз осмотрев достопримечательности производства в Англии, он только раз заглянул в парламент. Он едва ли много задумывался над тем, как это случилось, что Россия не придумала всех этих технических чудес, а Западная Европа придумала”. (Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М: Наука, 1983. С. 15).

выдерживалась единая идеологическая линия, был и парламент, всенародно избираемый, был и рынок.

Последний момент очень важно подчеркнуть. Формальная атрибутика рынка и рынок как механизм функционирования экономики – вещи весьма разные. Именно со сталинских времен утвердилась традиция камуфлировать жесткую централизованную систему управления экономикой под рынок. До Сталина коммунисты гордились успехами в разрушении рыночных отношений и структур. У Сталина все наоборот: и цены, и зарплата, и – кстати, бездефицитный – бюджет, и банки, и хозрасчет. Даже были периоды, когда в крупных городах прилавки ломились от отечественных товаров. А экономическая жизнь шла не по рыночным законам.

Поэтому надо быть очень осторожными в оценках того, что возникло на обломках плановой экономики. Правильный диагноз – залог правильного выбора направления дальнейшего движения и сил, которые это движение обеспечат.

___________________

¹См. : Петраков Н.Я., Ротарь В.И. К вопросу об экономико-математической модели управления, учитывающей фактор неопределенности//Экономико-математические методы. 1978. №3.

1Винер Н. Кибернетика. Изд. 2-е. М.: Соврадио, 1996. С. 280

1Богданов А. Всеобщая организационная наука (тектология). Ч.1. СПб., 1912. С. 107.

1 Фогель Л., Оуэнс А., Уолш М. Искусственный интеллект и эволюционное моделирование. С. 146.

1 Бир Ст. Кибернетика и управление производством. С. 110.

1Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии// Соч. 2-е изд. Т.4. С. 424.

1 Принципы самоорганизации. М.: Мир, 1966. С. 50.

1 См.: Петраков Н. Я. Кибернетические проблемы управления экономикой. М.: Наука, 1974. С. 126–142.

1 Экономика и математические методы. 1968. № 1. С. 130.

1 Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. М.: Экономика, 1989. С.197.