Люсьен Леви-Брюль и проблема исторического развития мышления

Труды известного французского исследователя Люсьена Леви-Брюля (1857 — 1939) были впервые переведены на русский язык и изданы в нашей Стране в ту пору, когда резко пошли на убыль пуб­ликации зарубежных философов, психологов, социологов, этногра­фов. Книга «Первобытное мышление» увидела свет в русском переводе в 1930 г. в издательстве «Атеист» под недвусмысленным эпиграфом: «Религия — дурман для народа». Обширный материал, собранный автором, призван был послужить эмпирическим основани­ем для атеистических построений, касавшихся природы возникнове­ния религиозных верований. Впоследствии, правда, и Леви-Брюлю досталась изрядная доля ангажированной критики. Некоторые ревно­стные интернационалисты усмотрели (впрочем, совершенно безосно­вательно) в его рассуждениях расистские пассажи¹. Сегодня, имея возможность ознакомиться с новым изданием его основных трудов, нельзя не отметить, что их проблематика отнюдь не сводится к ил­люстрированию примитивных верований или противопоставлению различных культур. В центре внимания Леви-Брюля — проблемы природы человеческого мышления, культурной обусловленности его развития. Его идеи, хотя во многом и уязвимые для критики, поро­дили плодотворную полемику и явились ценным вкладом в становле­ние научных представлений о природе сознания и мышления.

В научных публикациях принято прослеживать истоки той или иной теории, а также относить ее автора к определенному направле­нию научной мысли. Л. Леви-Брюля принято считать представителем французской социологической школы, главой которой признан Эмиль Дюркгейм (1858 — 1917) — философ, педагог и социолог². Однако было бы неточно считать Леви-Брюля учеником или последователем Дюркгейма: по возрасту он на год старше последнего (Л. Леви-Брюль родился 10 апреля 1857 г.) и печататься начал раньше. Первые рабо­ты Леви-Брюля были посвящены философским вопросам^, и на их

¹См: Шемякин Ф. Н. Теория Леви-Брюля на службе империалистической реак­ции// Философские записки. Т. 5: Вопросы психологии. М.; Л., 1950. С. 148 — 175; Шаревская Б. И. Против антимарксистских извращений в освещении вопросов пер­вобытного мышления и первобытной религии// Советская этнография. 1953. № 3. С. 9 — 26.

² Следует отметить, что это не общепризнанное мнение. Так, Роберт Лоуи в своем обзоре истории этнографии (Lowie R. The History of Ethnological Theory. N.Y., 1937. P. 216 — 217) высказывает сомнение в том, в какой мере Леви-Брюль может считаться полноправным членом школы Дюркгейма.

³См.: L'Allemagne depuis Leibnitz: Essai sur le developpement de la conscience nationale allemagne. 1700 — 1848. P., 1890; Philosophie d'Auguste Comte. P., 1913.

575

примере не прослеживается влияние Дюркгейма. Впрочем, сам Дюр-кгейм с похвалой отзывался об одной из ранних книг Леви-Брюля — «Мораль и наука о нравах», — указав, что в ней содержится «анали­зированная и показанная с редкой диалектической силой та самая идея, которая лежит в основе всего того, что мы здесь делаем»¹.

По собственному признанию Леви-Брюля, на путь изучения осо­бенностей мышления неевропейских народов его толкнули две книги (и это не были работы Дюркгейма) — «Исторические записки» ки­тайского историка Сым Цяня и «Золотая ветвь» Дж. Фрэзера. Под впечатлением от них он занялся изучением духовной культуры при­митивных народов и специфических черт их мышления. С 1910 г. Ле-ви-Брюль опубликовал по этой проблеме целую серию книг². Все работы пронизаны общей идеей — о своеобразии первобытного мыш­ления (mentalite primitive), качественно отличного от логического мышления современного цивилизованного человека. Этот тезис (про­тивоположный, в частности, представлениям Фрэзера) тесно связан с кругом идей Дюркгейма.

Коллективные представления — исходное положение всех иссле­дований Леви-Брюля (representations collectives), выработанное шко­лой Дюркгейма.

Уже в одной из своих ранних работ Дюркгейм ввел в научный обиход важное понятие, которое в дальнейшем среди его единомыш­ленников и последователей нашло широкое применение: коллектив­ное сознание (conscience collective). Позднее Дюркгейм заменил его термином «коллективные представления». Совокупность верований и чувств, по его мнению, единых для членов одного и того же обще­ства, образует определенную систему, имеющую свою собственную жизнь; ее можно назвать коллективным или общим сознанием. Со­гласно Дюркгейму, в нас есть два сознания: одно содержит только со­стояния, свойственные лично каждому и характеризующие его как индивидуальность; тогда как состояния, охватываемые вторым, — об­щие для целой социальной группы. Коллективное сознание или кол­лективные представления не заимствуются человеком из его непосредственного опыта, а как бы навязываются ему социальной средой. Более детальному обоснованию этого понятия посвящена спе­циальная статья Дюркгейма «Индивидуальные и коллективные пред­ставления»³. Однако, хотя Дюркгейм и его ученики часто пользовались понятием «коллективные представления», они не иссле-

¹Annee Sociologique. V. VII. P. 380.

²Les functions mentales dans les societes inferieures. P., 1910; L'ame primitive. P., 1927; La mythologie primitive. P., 1935.

³Durkheim E. Representations individueles et representations collectives// Revue de Metaphysique et de Morale. P., 1898.

576

довали их специально и не задавались вопросом об особых законах, ими управляющих. Именно эту задачу и поставил перед собой Леви-Брюль.

Дюркгейм, анализируя коллективные представления, подчеркивал главным образом одинаковое, преемственное в тех способах мышле­ния, .которые преобладают в различных обществах, в частности в ве­рованиях примитивных народов и в научном мышлении, характерном для современных цивилизованных людей. Леви-Брюль, напротив, выделял и изучал именно различия в мышлении людей разных куль­тур, соответствующие различиям между самими культурами. Тем са­мым он разрабатывал важное следствие, вытекающее из положения Дюркгейма о социальном происхождении и характере мышления: ес­ли мышление определяется обществом, то в силу разнообразия чело­веческих обществ мышление в них также должно быть разным.

Основное различие между первобытным и научным мышлением, согласно Леви-Брюлю, заключается в том, что первое нечувствитель­но к логическому противоречию, тогда как второе его избегает. Это обобщение опирается на анализ богатого эмпирического материала, почерпнутого Леви-Брюлем из записей путешественников, мис­сионеров и этнографов. Сам Леви-Брюль полевых исследований не проводил, и его критики часто ставили под сомнение качество использованных им данных. Однако примеры пра-логических ут­верждений, подобных тем, на основе которых Леви-Брюль выдвинул свою гипотезу, легко найти и в этнографическом материале, собран­ном по всем правилам полевой работы.

Наиболее знаменитый из многочисленных фактов, на которые опирался Леви-Брюль, — отождествление себя представителями племени бороро с красными попугаями арара. Дж. Смит показал, что именно этот пример первобытного мышления, по сей день живо об­суждаемый в литературе, отчасти основан на недоразумении: по всей вероятности, бороро имели в виду то, что они превращаются в арара после смерти¹. Однако им же, а также М. Салмоном² приводятся ана­логичные примеры, аутентичность которых сомнений не вызывает.

/ Основное различие между мышлением в примитивных и современ-| ных обществах Леви-Брюль видит в том, что в первых оно пра-ло-гично, а в последних — логично. При этом он подчеркивает, что умственная деятельность первобытного человека не представляет со­бой низшей, менее развитой формы современной умственной деятель­ности (как полагали Г. Спенсер и другие эволюционисты), а

¹ Smith ]. 5. I am a parrot (red) //History of Religions. 1972. V. 11. P. 39 — 413.

² Salmon M. H. Do Azande and Nuer use a non-standard logic?// Man. 1978. V. 13. P. 444 — 454.

577

отличается от последней качественно. Тем самым он поставил под со­мнение универсальность описанных еще Аристотелем законов мыш­ления. Сам он противопоставлял свой тезис о качественных изменениях, претерпеваемых мышлением в ходе его исторического развития, доктрине «психического единства человечества», из кото­рой исходили Дж. Фрэзер и Э. Тейлор, объяснявшие единством чело­веческого духа схожесть верований и социальных институтов в разных обществах.

Критикуя своих предшественников, Леви-Брюль приходит — на основе самостоятельного изучения обильных фактов — к радикально новому выводу: законы, управляющие коллективными представлени­ями отсталых народов, совсем не похожи на наши логические законы мышления. Во-первых, эти представления отнюдь не отделены от эмоций и волевых актов, а, напротив, включают их в себя. Коллек­тивные представления, особенно когда они касаются религиозных об­рядов, действуют резко возбуждающе на нервную систему, заряжая человека эмоциями страха, религиозного ужаса, страстного желания, надежды и т. п. Во-вторых, эти виды психической деятельности мис­тичны в смысле веры в таинственные силы и в общение с ними. Для первобытного мышления с его коллективными представлениями сама внешняя реальность мистична. Первобытный человек вовсе не ищет объяснения явлений окружающей действительности (как полагали эт­нографы классической школы), ибо эти явления он воспринимает не в чистом виде, а в сочетании с целым комплексом эмоций, представ­лений о тайных силах, о магических свойствах предметов. '

В связи с этим восприятие мира при господстве коллективных представлений совсем иначе ориентировано, чем наше восприятие: мы стремимся к объективности познания, а там, напротив, преобла­дает субъективизм. Поэтому первобытные люди смешивают реальные предметы с нашими представлениями о них, не различают, например, сновидение и реальность, человека и его изображение, человека и его имя, человека и его тень; отсюда боязнь околдования через имя. По той же причине первобытное мышление «непроницаемо для опыта»: опытная проверка не может разубедить первобытного человека в его вере в колдовство, в таинственные силы, в фетиши.

В первобытном мышлении господствуют свои особые законы. Ме­сто логических законов тождества, противоречия и прочих занимает явление, которое Леви-Брюль назвал законом сопричастия или пар­тиципации (loi de participation). Предмет может быть самим собой и одновременно чем-то иным. Он может находиться здесь и в то же время в другом месте. Человек чувствует себя мистически единым со своим тотемом, со своей лесной душой и т. п. Называя такой тип мышления пра-логическим, Леви-Брюль оговаривает, что это не то

578

же самое, что нелогическое или антилогическое. Присутствующие в нем идеи Леви-Брюль называет предпонятиями (prenotions) или предсвязями (preliaisons).

Во избежание недоразумений Леви-Брюль не раз повторяет, что все эти особенности первобытного мышления присущи только коллек­тивном представлениям, а не вообще мышлению отсталых народов. В сфере своего личного практического опыта первобытный человек рассуждает и действует аналогично нам. Но лишь только дело кос­нется коллективных представлений, тут логика пасует и вступает в силу пра-логическое мышление с его мистицизмом и законом парти­ципации.

Большую часть своих работ Леви-Брюль посвятил выяснению то­го, как действует и как проявляется пра-логическое мышление в раз­ных сферах жизни и сознания отсталых народов, или низших обществ: в языке, в системах счисления (в этой связи Леви-Брюль вводит понятие «совокупность-число»: некое нерасчлененное целое, конкретное выражение определенного количества, неразлагаемого на единицы), в обычаях, в лечении больных, в погребении умерших, в обрядах посвящения и т. д. Особое внимание он уделяет вопросу о постепенном переходе мышления в более развитых обществах от пра-логического к логическому типу: как происходит постепенное расчле­нение туманных предпонятий, индивидуализация представлений о таинственных силах, мифологизация (миф как попытка объяснить то, что прежде не нуждалось в объяснении, а непосредственно пережива­лось), развитие понятий.

По мнению Леви-Брюля, коллективные представления не исчеза­ют и в современном европейском обществе. У людей всегда остается потребность в непосредственном общении с окружающим миром, об­щении, которое не заменяется его чисто научным познанием. Наука объективирует мир и тем самым как бы отделяет его от человека. Че­ловек же стремится к живому общению. Наиболее отчетливо эта по­требность сказывается в религии и в области моральных понятий и обычаев, где крепче всего удерживаются именно коллективные пред­ставления. Поэтому Леви-Брюль считает, что пра-логическое мышле­ние может существовать и будет существовать наряду с логическим, что закон партиципации и мистическая настроенность и впредь будут удовлетворять неискоренимые потребности людей.)

Идея о качественных различиях в мышлении имела огромное научное значение. Ж. Пиаже заимствовал ее у Леви-Брюля и, по сути, построил на ней современную детскую психологию. Значение работ Леви-Брюля для психологии мышления высоко оценил А. Н. Леонтьев. Он считал, что только в начале XX в. появились работы, систематизирующие накопленные прежде многочисленные

579

этнографические данные о качественном своеобразии мышления на­родов, стоящих на относительно низких ступенях общественно-эко­номического и культурного развития (Леви-Брюль, Вейле и др.). При всей неудовлетворительности теоретической интерпретации из­лагаемых фактических материалов работы эти имели то значение, что они показали несостоятельность положения о неизменности за­конов человеческого духа и внесли в учение о мышлении идею о качественных изменениях, которые мышление претерпевает в ходе исторического развития.

Открытие качественных преобразований в мышлении можно счи­тать важнейшей заслугой Леви-Брюля (хотя именно этим он навлек на себя несправедливые упреки в расизме).

Если признать наличие качественных изменений в развитии обще­ства и культуры и одновременно принять тезис о социальной детер­минированности мышления, то нельзя не оценить значения сделанного Леви-Брюлем открытия. С современной точки зрения представляется несомненным, например, что возникшее в Древней Греции философское мышление не является более развитой формой мифологического мышления, а отличается от последнего качественно как по своим единицам, так и по операциям.

В то время как Спенсер, будучи ассоцианистом, полагал, что в хо­де исторического развития общества изменяются только единицы мышления (причем чисто количественно), но не его операции, Леви-Брюль считал изменяющейся величиной именно операции мышления. Историческое развитие мышления, по Леви-Брюлю, заключается в том, что оно освобождается от влияния пра-логических представле­ний и начинает подчиняться законам логики. Изучением самого этого процесса развития Леви-Брюль не занимался, ограничиваясь сопо­ставлением двух крайних форм мышления: примитивных верований и современного научного мышления.

Вопросу о детерминации различий в мышлении людей в различ­ных культурах Леви-Брюль уделял относительно мало внимания — для него важнее было доказать само наличие качественных различий и удовлетворительно описать их. Он принимает точку зрения Дюрк-гейма, согласно которой мышление отражает структуру общества. Например, если какое-то общество делится на четыре подгруппы, то-его члены делят и весь остальной мир соответственно на четыре час­ти, причем каждая из четырех подгрупп приводится в соответствие с иными сферами реальности — с определенными частями света, цветом, животными, птицами, растениями и т. п. Впоследствии было показано, что эта идея несостоятельна: общества гораздо более раз­нообразны по своей структуре, чем существующие в них классифика­ционные системы.

580

Леви-Брюль подчеркивает роль различных общественных институ­тов в определении способа мышления. Так, партиципация, характер­ная для пра-логического мышления, соответствует тому единству, которое люди ощущают между собой и своим тотемным животным. Условиями освобождения мышления из-под закона партиципации Ле­ви-Брюль считает выделение человеком себя из общества, т. е. раз­витие самосознания, связанное с разделением труда. Значение этих факторов в историческом развитии мышления и сейчас не вызывает сомнений, но четких причинных связей Леви-Брюль здесь не выделя­ет. Оперируя понятием «коллективные представления», он, как и Дюркгейм, отождествлял эти представления с обществом, «ибо уч­реждения и нравы в основе своей являются не чем иным, как изве­стным аспектом или формой коллективных представлений». Очевидно, при подобном подходе нельзя каузально объяснять коллек­тивные представления через общество.

Что касается связей между коллективными представлениями и мышлением индивида, то эта проблема Леви-Брюлем также подробно не обсуждается. Он, однако, не сводит мышление индивида к одним лишь коллективным представлениям. Леви-Брюль считает, что кроме них мышление индивида охватывает также некое «естественное», «правильное», индивидуальное по происхождению мышление — здра­вый смысл. Он полагает, что, в отличие от коллективных представ­лений, здравый смысл логичен и что логизация мышления в ходе исторического развития общества заключается в освобождении мыш­ления индивида из-под влияния коллективных представлений, в рас­ширении сферы применения здравого смысла, непосредственно переходящего, согласно Леви-Брюлю, в научное мышление.

В этом вопросе взгляды Дюркгейма и Леви-Брюля резко расходят­ся: Леви-Брюль выводил науку из индивидуального здравого смысла, Дюркгейм — из первобытной религии, в которой впервые возникают неэмпирические понятия. 'Последние Дюркгейм считал прообразами научных понятий, противопоставляя их эмпирическим понятиям (представлениям) здравого смысла.

Этот вопрос имеет принципиальное значение. Согласно Леви-Брюлю, коллективные представления главным образом мешают ло­гическому индивидуальному мышлению (происхождение и функционирование которого остаются в работах Леви-Брюля неизу­ченными) адекватно познавать мир. Иначе говоря, по Леви-Брюлю, [культура прежде всего препятствует логическому мышлению, в то время как, по Дюркгейму, последнее только и может появляться благодаря культуре.' Возможно, это различие во взглядах частично обусловлено тем, что Леви-Брюль всецело увлекся верованиями пер­вобытных народов, тогда как Дюркгейм изучал также культурное

581

происхождение понятий и категорий, связанных, с исчислением вре­мени и содействующих адекватному познанию реальности. Совре­менные исследователи в этом вопросе отдают предпочтение позиции Дюркгейма. Однако, в то время как Дюркгейм односторонне подчер­кивал лишь общее у неэмпирических понятий первобытной религии и современной науки, преемственность между ними, Леви-Брюль благодаря противопоставлению их друг другу обнаружил между ни­ми существенные, качественные различия.

Специфически психологических проблем — таких, как проблема усвоения человеком коллективных представлений или проблема вза­имодействия последних с предполагаемым индивидуальным здравым смыслом, — Леви-Брюль не рассматривал, видя свою задачу в ана­лизе именно коллективных представлений. Психологическими можно назвать лишь утверждения о том, что по мере исторического разви­тия общества мышление все больше освобождается от эмоциональ­ных, эффективных компонентов и по сравнению с памятью возрастает его роль. Оба утверждения в свое время были широко рас­пространены: почти все авторы считали, что мышление «примитивов» чрезвычайно эмоционально, а его «неразвитость» компенсируется у них чрезвычайно хорошей памятью.)

Между двумя мировыми войнами идеи Леви-Брюля порождали оживленные споры. Главные возражения вызывала идея о качествен­ных различиях в мышлении людей, принадлежащих к разным куль­турам. Можно выделить две группы критиков, которые высказывали, однако, прямо противоположные взгляды на характер человеческого мышления.'

Критики первой группы отрицают выделенные Леви-Брюлем ка­чественные различия в мышлении на том основании, что не может быть мышления, которое не соответствовало бы логическим законам. Такое мышление не только не помогало, но и прямо мешало бы че­ловеку ориентироваться в мире и решать задачи. Примером может служить" аргумент против существования пра-логического мышления, выдвинутый в 1960-х гг. А. Уоллесом¹. «Представим себе, — пишет Уоллес, — охотника с пра-логическим мышлением, который встреча­ет неизвестного ему зверя. Предположим, что он строит следующий вывод: у зайца четыре ноги, у этого зверя тоже четыре ноги, следо­вательно, это заяц. Если бы наши предки рассуждали подобным об­разом, — заключает Уоллес, — то неизвестные звери их давно бы съели². (Правда, в данном примере приводится скорее алогическое, нежели пра-логическое рассуждение.) Всякое мышление, считает

¹ Wallace A. F. С- Culture and cognition// Science. 1962. V. 135. P. 351 — 357.

² Ibid.

582

Уоллес, непременно должно соответствовать законам логики, и гипо­теза Леви-Брюля о существовании пра-логического мышления не­верна.

Подобная критика слаба тем, что Леви-Брюль описывал не все мышление «примитивов», а только их коллективные представления. Согласно Леви-Брюлю, «примитивы» обычно логичны в своей прак­тической деятельности, чего нельзя сказать о сфере их коллектив­ных представлений. Отвечая в 1934 г. на критические замечания Э. Эванс-Причарда, Леви-Брюль указал на то, что он никогда не претендовал на описание всего мышления целиком у людей в тра­диционных культурах. При этом он признал, что односторонне под­черкивал только мистическое в их мышлении¹.

i Характерно, что критики первой группы, отвергая идеи Леви-Брюля о существовании пра-логического мышления, последовательно отвергали и сам тезис о качественных изменениях мышления в ходе его исторического развития. Они не выдвигали альтернативных гипо­тез о том, в чем могли бы состоять качественные преобразования в мышлении. Исключение среди критиков Леви-Брюля в этом отноше­нии составляет Л. С. Выготский, который считал, что Леви-Брюль лишь неудачно описал обнаруженные им качественные различия в мышлении людей, принадлежащих к разным культурам.

Вторая группа критиков² исходила из противоположного (по срав­нению с первой группой) взгляда на природу человеческого мышле­ния, считая, что пра-логическое мышление существует, но оно характерно не только для примитивных культур, как полагал Леви-Брюль, а и для высокоразвитых западных обществ. Поэтому неверно говорить о качественных различиях в мышлении.

Видимо, в ответ на подобные возражения Леви-Брюль и выдвинул идею о гетерогенности мышления в любой культуре, у любого чело­века. Свое предисловие к первому русскому изданию «Первобытного мышления» он заканчивает словами: «Не существует двух форм мышления у человечества, одной пра-логической, другой логической, отделенных друг от друга глухой стеной, а есть различные мысли­тельные структуры, которые существуют в одном и том же обществе и часто, быть может всегда, в одном и том же сознании».;

Идею гетерогенности человеческого мышления внутри одной куль­туры и одной индивидуальной психики (наряду с положением о том, что мышление подвергается в ходе своего развития качественным

¹Levy-Bruhl L. A letter to E. E. Evans-Pritchard. //Britisn Journal of Sociology. 1952. Vol. 3. P. 117 — 123.

²Cm.: Goldenweiser A. A. Early civilization: an introduction to anthropology. N.Y., 1922; Leroy O. La raison primitive. Essai de refutation de la theorie du prelogisme. P., 1927.

583

преобразованиям) следует считать другим важным открытием Леви-Брюля. Качественные изменения в развитии мышления заключаются не в том, что одно мышление целиком заменяется другим, а в том, что к существующим типам мышления прибавляется новый, качест­венно от них отличающийся. Причинное объяснение и в случае гете­рогенности — не сильная сторона концепции Леви-Брюля, но предложенное им описание общего хода исторического развития мышления представляется обоснованным.

В работах Леви-Брюля можно найти множество высказываний, в которых он не учитывает выдвинутого им же положения о гетероген­ности мышления и противопоставляет все мышление людей в прими­тивных обществах всему мышлению людей в современных развитых обществах. В частности, тезис Дюркгейма о соответствии между структурой общества и структурой мышления толкал именно к тако­му противопоставлению: очевидно, любое общество имеет одну струк­туру, которой должно соответствовать какое-то одно мышление. Однако фактический материал и замечания полевых этнологов при­вели Леви-Брюля к выводу о гетерогенности мышления. Эта идея по­зволила допустить существование не только различного, но и одинакового в мышлении людей, принадлежащих к разным культу­рам, сохраняя при этом основной тезис Леви-Брюля о наличии в мышлении качественных межкультурных различий. Если до этого речь шла о противопоставлении «нашего» и «их» мышления, то после появления идеи о гетерогенности мышления в любой культуре и у любого индивида речь пошла главным образом о противопоставлении различных типов мышления друг другу.

Леви-Брюль в своих книгах с редкой искусностью показывает ев­ропейцу внутренний мир и способ мышления человека из первобыт­ного общества в той части, в которой его мышление максимально отличается от научного мышления образованного европейца. Леви-Брюль достигает этого главным образом с помощью богатейшего фак­тического материала. Значительно хуже ему удается аналитически описывать это мышление при помощи таких понятий, как «пра-ло-гичность» и «партиципация». Фактически материал явно богаче и сложнее модели, создаваемой при помощи этих и других используе­мых Леви-Брюлем понятий. Различия в мышлении людей разных культур остаются у Леви-Брюля без адекватного аналитического опи­сания. Его посмертно опубликованные «Записные книжки»¹ — это драматические протоколы все новых и новых попыток охарактеризо­вать данные различия, в существовании которых он не сомневался, но которые никак не поддавались описанию. Леви-Брюль здесь отка-

¹Levi-Bruhl L. The notebooks on primitive mentality. N.Y., 1975.

584

зывается от положения о существовании логических различий между первобытным и научным мышлением и перебирает иные возможности описания открытых им различий. Он пытается свести их к особенно­стям в общих представлениях о мире, свойственных многочисленным культурам: в степени эмоционального мышления, в единицах мышления — понятиях, изучению которых он прежде уделял мало вни-j мания; наконец, к различиям в способах употребления понятий в различных сферах жизни: в обыденной жизни люди в первобытных и современных культурах употребляют понятия одинаково, но послед­ним свойствен, кроме того, специфический способ употребления по­нятий, который применяется в науке и который в первобытных обществах отсутствует.

Последнее из этих описаний относится к январю 1939 г. (в марте того же года Леви-Брюль умер). Нетрудно заметить, что оно близко к возможному решению проблемы описания различий в вербальном мышлении. За десятилетие до этого Л. С. Выготский выдвинул идею о том, что' различия между мышлением детей разного возраста и мышлением людей, принадлежащих к разным культурам, заключает­ся именно в наличии или отсутствии у них определенных способов употребления слов в мышлении.

«Записные книжки» Леви-Брюля отнюдь не дают основания счи­тать, будто в конце жизни Леви-Брюль пришел к отрицанию откры­тых им качественных различий в мышлении людей, принадлежащих к разным культурам. Наоборот, до последних страниц он пытается найти новые способы описания этих различий. Можно сказать, что он отказался от гипотезы пра-логического мышления, но не от открытого им факта существования качественных различий в человеческом мышлении.

Главная заслуга Леви-Брюля заключается в открытии качест­венных изменений, претерпеваемых мышлением в процессе его исто­рического развития. Он первый обратил внимание на такие межкультурные различия в мышлении, которые не сводятся к разли­чиям в объеме понятий и в других количественных показателях. Это открытие имеет значение не только для изучения исторического раз­вития мышления, но и для психологии и социологии мышления в це­лом. До сих пор оно было в наибольшей мере реализовано в изучении онтогенеза мышления, а вопрос межкультурных различий и истори­ческих изменений еще ждет конкретизации. Открытие Леви-Брюля сохраняет свое значение независимо от того, что самому ученому не удалось удовлетворительно описать и объяснить обнаруженные им факты.

Важное значение имеет также идея Леви-Брюля о гетерогенности мышления — о существовании в любой культуре и у любого индиви-

585

да качественно разных типов мышления. Она гораздо больше соот­ветствует действительности, чем распространенное тогда (и иногда встречающееся у самого Леви-Брюля) представление о том, будто «у нас» одно мышление, а «у них» — другое.

Наконец, именно близкий к школе Дюркгейма Леви-Брюль осво­бодил изучение исторического развития мышления от биологизма, со­хранив в то же время идею развития.

Леви-Брюль первым показал, что в ходе исторического развития мышления изменяются не только его единицы (понятия), но и опе­рации, прежде считавшиеся универсальными. Однако ему не удалось показать, в чем именно состоят исторические изменения в операциях мышления. Открытым остался вопрос и о том, почему мышление раз­вивается.

Концепция Леви-Брюля оказала значительное влияние на изу­чение исторической специфики мышления (ментальности) в разные эпохи, в том числе на аналитическую психологию К. Г. Юнга, мифологические теории школы Н. Я. Марра, социологию М. Шелера и др. Современная критика его концепции, и прежде всего К. Леви-Строссом, выявила логический механизм сознания и преодоления фундаментальных (для первобытной культуры) противоречий при посредстве мифологической медитации и т. п., способность перво­бытного мышления к логическому анализу.

Несмотря на вызванный справедливой критикой отказ Леви-Брюля от ряда своих положений, его работы послужили мощным стимулом развития культурно-исторического подхода к анализу чело­веческой психики.

П. Арискин